Павел Салин: «Для Путина важно многие вещи завершить до конца 2020-го. Мало времени»

«Можно сказать, что у нас с точки зрения проведения информационной кампании парад Победы будет длиться больше месяца» Фото: © Виктор Толочко, РИА «Новости»

на ПАРАДЕ 24 ИЮнЯ настаивал господин Шойгу

— Павел Борисович, Владимир Путин назначил парад Победы на 24 июня, хотя раньше эта дата фигурировала скорее в качестве потенциального дня для голосования по Конституции. Президент опять всех перехитрил, показав, что все эксперты, якобы обладающие инсайтами, ничего не стоят?

— Что касается экспертов, то подобные инсайты специально вбрасываются кремлевской администрацией. Не только и не столько Владимиром Путиным, не его ближайшим окружением (это не их уровень), а структурами администрации президента, для того чтобы контролировать информационное поле и заполнять повестку. Для этого же существует институт телеграм-каналов, которые во многом контролируются властью. На первоначальном этапе — ее гражданской составляющей, а сейчас все больше и больше силовой. Делается подобное именно для того, чтобы пространство для слухов тоже контролировалось властью.

Чтобы кого-то или что-то контролировать, нужно периодически такое подкармливать, потому «достоверную» информацию о 24 июня вбросили специально. Это была одна из возможных дат проведения парада, которая могла стать и числом проведения плебисцита. По ряду причин от схемы однодневного плебисцита решили отказаться, и теперь, после внесения изменений в законодательство про возможность досрочного голосования и его растянутость почти на неделю, оно и так начнется фактически после Парада, а формально закончится 1 июля.

А вообще, насчет «достоверной» информации в виде «сливов» — иногда власть специально вбрасывает дезу, а иногда «шутит». Например, так произошло с якобы почти принятым решением о досрочном голосовании в Госдуму, когда предложение было озвучено одновременно с идеей Терешковой об обнулении сроков. Потом президент взял и сказал, что он передумал, хотя сама инициатива и просьба шли от него. Кажется, последнюю озвучил Карелин. Он же не по своей инициативе это делал. Все шло с самого верха. Человеку сказали, что такое решение — просьба президента. Так оно и было. Просто потом Владимир Владимирович сказал, что передумал.

— Такой намеренный ход президента?

— Нет. Это не вопрос политического контроля, не информационные игры администрации, а лично президента. Он продемонстрировал, что таким способом все контролирует. Как говорится, Бог дал , Бог взял. «Я решил, я и передумал, а вы выполняйте то, что говорят». Это элемент демонстрации полного контроля над ситуацией.

Кстати, еще по поводу парада Победы 24 июня. Он вообще-то назначен не только на это число. У нас на самом деле определено два парада: первый — 24 июня — военная составляющая, а гражданская внутриполитическая составляющая, так называемый «Бессмертный полк», — 26 июля. Поэтому можно сказать, что у нас с точки зрения проведения информационной кампании парад Победы будет длиться больше месяца.

Не совсем сейчас ясно, как информационная политика станет выстраиваться по своей интенсивности, но с точки зрения информационных поводов это окажется не одна, простите за тавтологию, точка на календаре, а две. То, что между ними, открывает широкие возможности для информационной кампании.

— 3 сентября, новая дата окончания Второй мировой войны по версии РФ, такой точкой не станет?

— Нет, судя по всему. Как я уже сказал, у парада Победы есть две составляющие: первая — внешнеполитическая (чисто военная). Она должна и самому Владимиру Путину дать ощущение, и продемонстрировать российским элитам, что президент России по-прежнему котируется среди мировых лидеров, несмотря на те трудности, которые есть в отношениях. И для этого как раз требуется присутствие мировых лидеров на параде. Оно предполагалось 9 Мая, а также, судя по предварительным данным, планируется и 24 июня.

— А в нынешних условиях кризиса, пандемии вообще кто-то приедет?

— Уже прошла информация про Макрона, про постсоветских лидеров, президента Сербии. Может быть, кто-то будет присутствовать в онлайн-формате, но самое главное, чтобы не повторилась ситуация с 70-летием Победы в 2015 году, когда одним из самых «дорогих гостей», приехавших лично, стал президент Зимбабве, поэтому военно-политическая составляющая праздника должна быть привязана к какой-то значимой в российской истории дате. Это было либо 9 Мая, но по медпоказаниям оно не подошло, либо 24 июня, либо начало сентября.

Но поскольку военно-политическая составляющая парада завязана на международной ситуации, то начало сентября содержит в себе очень серьезные риски, потому что одна дата в сентябре не устраивает Японию и ее западных союзников, а вторая — Китай. Выбирать между этими числами означало бы выбор между международными игроками, а 24 июня всех, если сравнивать с временем в начале сентября, устраивает. Условно говоря, и КНР, и Японию с ее западными союзниками, во-первых.

Ну и второй субъективный момент: якобы на этой дате настаивал господин Шойгу, которому не терпится скорее продемонстрировать вверенное ему хозяйство. Будто бы Владимир Путин не на 100 процентов был убежден, а Шойгу на совещании, которое проводилось в тот же день, когда объявили решение, его убедил. Мол, все готово, все на мази, нужно проводить как можно раньше. Вот такое сочетание объективных и субъективных факторов предопределило выбор числа парада.

Что касается второй составляющей — «Бессмертного полка», то проведение акции утвердили на 26 июля. И дата плебисцита по Конституции лежит между этими двумя числами. Изначально рассматривалось множество дат для голосования — от 24 июня и до конца года (до декабря). Каждая имела свое обоснование: где-то медицинское, где-то касаемое колебаний социологии.

«Медицинские предположения относительно природы COVID-19 таковы, что якобы он при жаркой и, самое главное, сухой погоде замирает, как и любой вирус» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ХОЛОДИЛЬНИК ПОБЕЖДАЕТ ТЕЛЕВИЗОР — ЭТО ЗАМЕТНО ПО СОЦИОЛОГИИ»

— Вообще, нет ощущения, что президенту России было крайне важно провести тот же парад Победы именно в этом году, даже несмотря на ситуацию с пандемией? Число новых заразившихся в Москве и в целом в России каждый день по-прежнему идет на тысячи, а тут парад, который теоретически может негативно повлиять на эпидемиологическую ситуацию.

— Российскому лидеру крайне важно очень много чего успеть сделать в текущем году. Это отчасти обусловлено объективной ситуацией, потому что ясно, что рейтинги падают, данный процесс, скорее всего, не заморозить и тем более не развернуть. Чем дальше, тем хуже будет ситуация с общественной поддержкой.

— А парад Победы поможет поднять рейтинги?

— Нет. Это поможет самоощущению власти, что все под контролем. Парад Победы — определенное подведение итогов 20-летия правления Владимира Путина. Такой момент наслаждения итогами. И чем больше его оттягивать, тем меньше будет удовольствия. Это что касается объективных факторов, предопределивших в том числе и форсирование проведения парада. Но с учетом того, что очень ускоренно запустили реформу Конституции… Хотя если прицеливаться, что это на транзит политсистемы, который связан с официальным окончанием президентского срока Путина, то в принципе все подобное можно было делать в 2023 году. По крайней мере, в январе так казалось (по ситуации на тот момент), но почему-то решили это форсированно запустить уже в 2020-м. Потому, возможно, спешка также связана с некоторыми субъективными причинами. Слишком мало личного времени остается. Потому да, очень важно лично для Владимира Путина многие вещи либо завершить, либо хотя бы запустить в оставшиеся 7 месяцев 2020-го.

— Почему решили военную и гражданскую составляющую парада разделить?

— По медицинским показателям, потому что медицинские риски в конце июня гораздо более высокие. Медицинские предположения относительно природы COVID-19 таковы, что якобы он при жаркой и, самое главное, сухой погоде замирает, как и любой вирус. Заметьте, что окончательное решение появилось в том числе и после того, как стал известен прогноз погоды на июнь, в котором обозначено, что в европейской части России погода будет влажной. Поэтому вероятность того, что вирус засохнет в июле, к концу месяца, и существенно улучшится эпидемиологическая ситуация, выше, чем в конце июня.

А по поводу рисков для военных... Ну они на то и военные, должны быть готовыми рисковать, во-первых. Во-вторых, если что-то начнется в военной среде, то с учетом того, что люди живут в казармах, пресечь распространение нежелательной информации будет гораздо проще, чем среди гражданских. Поэтому военные, как и должно быть, в июне на передовой, а гражданские через месяц, в зоне гораздо меньшего риска, так как ожидается, что эпидемиологическая ситуация окажется на абсолютном спаде за последние полгода.

— Глядя в свой холодильник, оставшийся без работы россиянин не подумает, дескать, шла бы к черту эта Победа, лучше бы вы сказали, как мне выжить, а еще лучше помогли?

— Холодильник побеждает телевизор — это заметно по социологии, но у властей нет другого выхода. Они, кстати, получают достаточную релевантную социологию, не всегда коррелирующую с той, которая презентуется широкой публике. Отчасти этой социологией объясняются те социальные авансы, которые сделаны 11 мая. Скорее всего, будет совершен еще один «подход» или два — ближе к дате плебисцита. Под это уже зарезервирована эмиссия рубля. И она больше, чем те деньги, которые анонсировал Владимир Путин 11 мая. Там есть еще резервы для социальных авансов.

Так вот у власти нет другого выхода. У нее свои установки: что телевизор должен побеждать холодильник, что у него своя система ценностей и приоритетов. Власть все больше расходится с системой приоритетов населения. Причем, в отличие от ситуации 10-летней давности, с приоритетами не только населения мегаполисов, но и большей части России, но, повторяю, другого выбора нет. Есть расчет, что все-таки удастся придать пропаганде новый импульс. А там, где дает сбой пропаганда, помогут силовики. Для власти сейчас самое главное, грубо говоря, чтобы «холодильник» не вышел на улицу.

Что касается медийного пространства, то там, где необходимо проголосовать, будет работать административно-электоральная машина, а где нужно поддержать официальный оптимизм — пропагандистская. В условиях текущей ситуации власть, с одной стороны, понимает, что изменения не в ее пользу, с другой — она сама не может подстраиваться под эти изменения. Ей, как находящемуся в преклонном возрасте старику, меняться уже поздно, потому надо, чтобы хотя бы внешний антураж остался прежним. Это сохраняет определенный уровень психологического комфорта фигурам на вершине властной вертикали. Грубо говоря, пусть население выйдет на «Бессмертный полк» и внешне будет радоваться. А то, что оно реально о власти и текущем положении дел думает и каким способом его мобилизуют, это неважно. Власть будет догадываться, что не все в порядке, нет того энтузиазма, который, условно говоря, был в 2015 году, когда существовала посткрымская эйфория, но пусть хотя бы внешне все соответствует. Внутренне меняться, еще раз говорю, она не готова в силу возрастных причин, структурных, а о том, что будет потом, во что подобное может вылиться в следующем году и тем более позднее, думать не хочет. По большому счету для власти и особенно персонально для Владимира Путина это уже неважно.

«Тот подход, которым станут руководствоваться организаторы, озвучил еще товарищ Сталин: «Неважно, как проголосуют, важно, как посчитают» Фото: «БИЗНЕС Online»

«СТАВКА ВЛАСТИ НА «АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕХНИЧЕСКИЕ» СПОСОБЫ ДОСТИЖЕНИЯ НЕОБХОДИМОГО РЕЗУЛЬТАТА»

— Частично вопрос голосования по поправкам в Конституцию мы уже затронули. Но все же почему в итоге плебисцит решили проводить 1 июля?

— Мы уже сказали, что имелось несколько дат, каждая из которых обоснована, и они были распределены до конца года. Согласно одной из существующих во власти точек зрения, которые обосновывали более позднее число проведения плебисцита, считается, что чем позже его проводить, тем якобы будет меньше негатива в отношении власти, который сформировался за два месяца карантина. За это время, судя по качественной социологии, которую отчасти публикуют, отчасти нет, произошел кардинальный перелом в отношении населения к государству, власти вообще и лично президенту в гораздо худшую сторону.

То есть за два месяца самоизоляции те претензии, которые были у населения к власти, существенно выросли. Что самое главное, их все больше стали предъявлять, во-первых, федеральной власти, а во-вторых, лично президенту. Это крайне негативный перелом. Власть в курсе, но сделать с подобным ничего не может и, судя по всему, не собирается, потому, безусловно, будет много пропаганды в рамках подготовки, но ставка станет делаться на «технические» способы получения необходимого результата. Данное предположение подтверждается в том числе принятием поправок об электронном голосовании, о выездном голосовании. Ясно, что это окажется растянуто на несколько дней.

В общем, с точки зрения технической власть пытается обеспечить для себя максимальную свободу рук и одновременно получить необходимые результаты во время плебисцита, а также обкатать те технологии, которые позднее будут использоваться уже при классическом голосовании на выборах, то есть во время единого дня голосования (если не станут его отменять, пока есть намерение провести его в 2020 году в установленные сроки) и во время возможных досрочных парламентских выборов в Госдуму, которые, может быть, состоятся в текущем году. «Может быть», потому что в марте приняли решение, но его отменили.

Решение по дате уже принято, но что точно не поменяется, так это ставка власти на «административно-технические» способы достижения необходимого результата, в их числе электронное голосование, о чем сейчас многие говорят, также новый институт выездного досрочного голосования, о чем мало упоминают (практически никто). Электронное голосование будет не тотально распространено, как изначально предполагалось, а именно в «тестовых» мегаполисах, в наиболее неудобных для властей регионах с целью обкатки этой практики и ее масштабирования уже на «настоящих» выборах после плебисцита. Оно станет использоваться там, где проще легендировать отказ или массированное введение электронного голосования эпидемиологическими причинами. А там, где другая ситуация, легче будет получать необходимый результат с использованием выездного голосования (список оснований, для которого сейчас максимально расширен).

То есть делается все, для того чтобы отдалить сам процесс голосования от наблюдателей. Грубо говоря, голосование отдельно, а наблюдатели отдельно. Раньше все-таки это происходило на участках, поэтому все больше и больше возникали скандалы. А сейчас голосование может происходить где угодно: и в виртуальном пространстве, и в реальном, за пределами избирательных участков.

И независимых наблюдателей на все эти случаи не должно хватить, по расчетам власти. Поэтому, что касается итогов плебисцита по Конституции, есть твердая уверенность, что они будут такими, как нужно, потому что тот подход, которым станут руководствоваться организаторы, озвучил еще товарищ Сталин: «Неважно, как проголосуют, важно, как посчитают».

— Значит, плебисцит по Конституции пройдет без сучка и задоринки для Кремля?

— Нет. Считается, что если проведение будет летом, то это минимальный пик общественной активности, люди разъедутся по дачам, а такое выгодно власти. Опять же неважно, как проголосуют, могут вообще не голосовать, значимо, как посчитают. Электронное голосование позволяет не только получить необходимый результат, но и получить необходимый результат явки.

Поэтому важна именно демобилизация электората. В 2018 году бюджетники (судя по явке, это были именно бюджетники, которых пригоняли) на региональных выборах уже преподнесли неприятный сюрприз власти, придя на участки и проголосовав против кандидатов. Работавшие на выборах на власть политтехнологи охарактеризовали это как «партизанское движение бюджетников», потому здесь вопрос стоит поднимать не столько о явке, сколько о том, что нужно обеспечить необходимые подсчеты по явке и результатам.

Так что от негативной динамики общественного мнения власть страхуется с помощью введения новых технологических приемов, о которых мы с вами говорили.

— А в случае ухудшения эпидемиологической обстановки у власти есть план?

— Да, как я уже сказал, дежурные даты есть до конца года, хотя отказ от 1 июля крайне маловероятен. Власть сейчас в состоянии большой неопределенности. Она готова постоянно менять свои планы — и они меняются. Иногда по два-три раза в неделю.

— Эта неопределенность в первую очередь вызвана коронавирусом?

— Да, и COVID-19, и динамикой общественных настроений, определенными субъективными обстоятельствами, внешнеполитическими. Много чем. Власть находится под влиянием очень-очень многих переменных, которые она не контролирует. Все это постоянно надо учитывать. Баланс переменных меняется каждый день, ежедневно производится переоценка.

«Условное усиление мэра Москвы и условное его ослабление при помощи кремлевских башен — это все полностью находилось и находится под контролем Владимира Путина» Фото: kremlin.ru

«Путин сейчас собирает информацию о том, кто какую активность проявлял»

— По-вашему, как изменилась расстановка сил в Кремле за последние пару месяцев? Тот же Собянин усилил свои позиции, показав умение принимать решения, или, наоборот, разозлил недругов своей излишней активностью и стал мишенью для активных медиаударов?

— Что касается расстановки сил именно в Кремле и шире на федеральном уровне, то ничего принципиально не изменилось. Не трансформировался ни один базовый основополагающий момент. Владимир Путин по-прежнему, как я уже говорил, контролирует ситуацию. Какие бы слухи там ни вбрасывались — о ползучем перевороте силовиков, о других моментах и так далее, все это не соответствует действительности.

На федеральном уровне, в федеральных элитах президент полностью контролирует ситуацию. Он по-прежнему верховный арбитр, который задает направление и интенсивность всех этих движений. То есть, если говорить о Собянине, с одной стороны, Путин поддержал его инициативу в начале апреля отказаться от официального введения чрезвычайного положения в столице, что привело бы к увеличению влияния силовиков (чего не хотел мэр Москвы). Президент склонился в пользу гражданского варианта и тем самым поддержал Собянина.

С другой стороны, для сохранения баланса, когда стало ясно, что Сергей Семенович имеет определенные амбиции, связанные с тем, что он хочет возглавить новый Госсовет (это поддерживал господин Чемезов, генеральный директор корпорации «Ростех»), были приняты шаги в обратном направлении: розданы соответствующие поручения, намеки, началась массированная информационная кампания и против Собянина, и против Чемезова. В начале мая вбрасывался компромат на последнего и его ближайшее окружение. Также педалировалась история, которая потом затихла, связанная с пожарами аппаратов ИВЛ, которые изготовлены входящими в «Ростех» структурами. Сейчас все блокировано, но это был явный сигнал. Поэтому Чемезов от Собянина дистанцировался, а последний резко умерил свои амбиции, а сейчас, как видно по последним событиям, он вообще под серьезным прессингом. Условное усиление мэра Москвы и условное его ослабление при помощи кремлевских башен — это все полностью находилось и находится под контролем Владимира Путина. Всякие слухи о том, что он теряет бразды правления и попадает под влияние силовиков, не соответствуют действительности.

Никакого ползучего силового переворота не будет по одной простой причине: силовики полностью зависимы от Путина. Они прекрасно понимают, что без него их ждет гораздо худшее существование, чем сейчас, когда находятся на пике своего исторического могущества. Силовики не были настолько влиятельными ни в Российской империи, ни при Сталине, ни при Андропове.

Так что да, Собянин разозлил недругов, стал мишенью для активных медиаударов отчасти из-за своих амбиций, отчасти из-за того, что президент хочет поддержать баланс. Путин Собянину в начале апреля надежду дал. Он же к концу мая практически все эти надежды и забрал. Мэр Москвы сейчас находится в таком стрессе, что даже внешне последствия видны, когда он выступает по телевизору.

— А можно ли говорить о том, что роль региональных властей за эти месяцы усилилась? Или опять же Путин как отдал на откуп решения по коронавирусу на места губернаторам, так и заберет обратно, как-нибудь публично продемонстрировав, что настоящая власть в Москве. Тем более мы знаем, что Владимир Владимирович не большой любитель федеративных отношений.

— Что касается роли региональных властей, тут нельзя сказать, что она усилилась. Все заговорили о федерализации… Все-таки это когда вместе с полномочиями и ответственностью игроки получают и ресурсы, а региональные власти их не получили.

Фактически произошло форсированное продолжение того курса, который власть осознанно выбрала еще в начале 2010-х годов: на места, на регионы передается все больше обязанностей, но все меньше финансов, как было с реализацией указа президента 2012-го по зарплатам бюджетникам. Повышать их поручили региональным властям, а денег давали гораздо меньше. Зная, что ресурсов нет, постоянно требовали результаты, демонстрируя, что есть рычаг воздействия. Но все-таки часть губернаторов сейчас получили опыт самостоятельных действий в критической ситуации.

Дело в том, что в рамках политики назначения технократов на места сменилось поколение губернаторов, которые привыкли действовать самостоятельно, которые проходили через какие-то выборы в 90-е или кризисные ситуации в нулевые, пусть и будучи назначенными. Данное поколение сменилось, и сейчас это почти всегда стопроцентные технократы-чиновники. Данный кризис, когда их бросили в самостоятельное плавание, в принципе, разделил губернаторов на тех, кто готов брать на себя ответственность и получать определенный опыт принятия самостоятельных решений (они психологически впервые прошли через этот тест), и на тех, кто не готов.

Если возникнет такая ситуация, как на излете СССР, когда в какой-то момент федеральный центр перестал транслировать сигналы на места, «подвис», выжили лишь те губернаторы, те региональные лидеры, которые стали на себя брать ответственность и проявлять активность, то с точки зрения тестирования такой кризисной политической ситуации это достаточно ценный опыт. Власть понимает подобное, и потому сейчас силовые структуры усилили свою работу по направлению мониторинга активности губернаторов. Вся информация идет в федеральный центр.

— Значит, сейчас будет решаться вопрос по действию или бездействию глав российских регионов? 

— Сейчас решается вопрос о тех губернаторах, которые слишком много на себя взяли. Не бить ли их по рукам и прочее. Вплоть до варианта со снятием с должности под предлогом того, что не справились с борьбой против коронавируса, вплоть до посадок.

Есть неблагоприятный опыт 2015–2016 годов, когда начали арестовывать губернаторов. В итоге региональная бюрократия устроила итальянскую забастовку и перестала работать вообще. Там система управления на местах чуть не развалилась. Если бы полгода еще так продержали, в неопределенности, то точно бы все развалилось. После этого власть отказалась от жесткого прессинга именно губернаторов, аресты в отношении них прекратились, но продолжились на более низком уровне.

Так что Путин сейчас собирает информацию о том, кто какую активность проявлял, насколько был самостоятелен, какие у него могут быть амбиции и что с этим со всем делать, но решения пока нет никакого. По-хорошему бы дать по рукам, но если дать, то не приведет ли это к параличу образца 2015–2016 годов? Потому никаких решений нет, даже предварительных, но есть понимание, что нужно с подобным что-то делать, чтобы сбить этот появившийся во рту в апреле вкус свободы, самостоятельной игры. Но непонятно, как такое делать, чтобы не нанести удара по управляемости. Вопрос остается открытым и может быть отложен в долгий ящик на несколько месяцев, потому что у власти сейчас есть иные задачи.

В конце концов, и широкий фронт международных задач никто не отменял, в том числе ряд задач по подготовке к параду, а это интенсивная работа с международными лидерами. Плюс подготовка к плебисциту, постоянный мониторинг своих рейтингов, принятие решений о том, что делать, чтобы заморозить их падение, и так далее. Принимать такие решения будет лично Владимир Путин, а на повестке множество других более интересных для него вопросов, в том числе и на постсоветском пространстве, поэтому сложные задачи будут откладываться в долгий ящик. Возможно, вопрос о том, что делать с губернаторами, которые слишком много на себя взяли, вообще заморозят.

— Какая основная международная задача сейчас стоит перед Путиным?

— Доведение до логического завершения восстановления влияния России на постсоветском пространстве. Отчасти это происходит. Заметно, что усиливается прессинг на Лукашенко, судя по его заявлениям в ходе президентской кампании. Он, конечно, сам этому поспособствовал, когда бросил прямой вызов Владимиру Путину и провел парад 9 Мая у себя. Президент России воспринял подобное как личное оскорбление. Что это такое? Владимир Путин — хозяин парада — не может позволить провести его у себя, а тут лидер постсоветской страны берет и такое делает? По данному вопросу они вообще в рот Москве должны смотреть, ведь российские власти очень нервничают, когда даже европейские страны какие-то вещи затрагивают, а тут Лукашенко бросает вызов по данной теме.

Ну и по украинскому направлению там форсированно работают. История с компроматом на Байдена такое подтверждает. Это элемент размена между Москвой и Вашингтоном, конкретно — командой Трампа, потому цель — постсоветское пространство. Планомерная работа там ведется. По расчетам Кремля, она должна принести результаты в ближайшие месяцы. А для того чтобы на постсоветском пространстве все шло по плану, нужно уделять внимание отношениям и с так называемым дальним зарубежьем. С теми же Соединенными Штатами, с Трампом, чтобы в случае чего, когда наступит час икс, он на какой-то момент блокировал действия американского deep state (глубинного государства) по сдерживанию России. Так что внимание к международной проблематике по-прежнему доминирует, требует колоссальных усилий и активной работы.

«Население-то недовольно не самим коронавирусом и его последствиями, а действием или, вернее, бездействием властей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЛЮДИ УВИДЕЛИ ЗА ЭТИ ДВА КАРАНТИННЫХ МЕСЯЦА, ЧТО ВЛАСТИ, НА КОТОРУЮ ОНИ РАССЧИТЫВАЛИ, В РОССИИ НЕТ»

— Единый день голосования – 2020 (пока он назначен на 13 сентября)... Где нам ждать самых ярких баталий?

— Не буду строить никаких прогнозов, все-таки три с лишним месяца до даты голосования, но ситуация крайне динамичная, потому чем ближе к дате голосования, тем чаще прогнозы станут меняться. К тому же на рубеже лета-осени ожидается рост социальной напряженности. Это, может быть, не станет еще сказываться «на улицах», но на электоральных настроениях точно. Нужно посмотреть, как власть начнет обкатывать практику новых форм голосования. От этого зависит, будут ли вообще баталии или удастся обойтись без них «правильным» подсчетом, потому никаких прогнозов сейчас.

Единственное, что можно сказать по данному направлению, — это то, что много где или, по крайней мере, в самых таких регионах, которые воспринимаются федеральной властью и региональными элитами как модельные, ситуация идет не по сценарию власти.

Самый яркий пример — история в северных регионах. Уже можно указать на несостоявшееся слияние, точнее, несостоявшееся присоединение Ненецкого автономного округа к Архангельской области. Да, там было федеральное измерение всей этой истории, какие-то кремлевские «башни» хотели усилить свои позиции в Арктике и прочее, однако в первую очередь речь шла о логике губернаторской электоральной кампании нового врио главы Архангельской области — Цыбульский и администрация президента, которая курирует кампанию, хотели обнулить неблагоприятную для власти повестку, связанную с Шиесом, и полностью сконструировать свою. Пожалуйста, господин Цыбульский принес архангельскому избирателю на блюдечке с голубой каемочкой бюджет жирного Ненецкого автономного округа. Нет, не получилось. Это бы сформировало новую реальность во время избирательной кампании.

Другой шаг в рамках данной кампании — врио губернатора Архангельской области (отчасти на контрасте со своим предшественником) уже публично дистанцировался от всех этих мусорных планов. Ясно, что подобное произошло после того, как Москва отказалась, она построила свою свалку в Калужской области. В Архангельской уже не нужно ничего. Хотя на контрасте со своим предшественником, с бюджетом на блюдечке он бы выступил абсолютным бенефициаром этой избирательной кампании. Сейчас можно сказать, что яркий старт кампании Цыбульского не получился. Судя по той информации, которая поступает, власть отложила это в долгий ящик и подобное точно не станет основной темой избирательной кампании Цыбульского. Там развитие событий пошло не по плану власти, потому что проявилась низовая активность, гражданская. А с подобными сюрпризами, может быть, не с такой интенсивностью и не в таком разрезе, власть может столкнуться в других регионах.

Так что сейчас нельзя давать конкретные прогнозы по тому, как будет разворачиваться ситуация, даже по проблемным регионам. Сегодня наметился тренд, что ситуация все чаще может протекать не по сценарию власти. Посмотрим, что будет летом.

— Ждать ли нам еще каких-то раздражителей, помимо тех, которые  связаны с коронавирусом и которые будут влиять на стабильность в стране и на контроль над ситуацией во внутренней политике?

— Понимаете, есть сам COVID-19, а есть факторы коронавируса. Его факторы — это действия власти. Они являются раздражителем для населения. Хотя подобное во всем мире так, не только в России. Факторы, которые отчасти выражаются в информационной кампании, в информационной повестке, отчасти в действиях власти. Население-то недовольно не самим коронавирусом и его последствиями, а действием или, вернее, бездействием властей, потому что люди увидели за эти два карантинных месяца, что власти, на которую они рассчитывали, в России нет.

То есть власть постоянно демонстрировала свою силу, много забирала у населения, брала все больше и больше, говоря о том, что государство у нас сильное, что в сложный момент оно придет на выручку, на помощь. Правда, имелось в виду, что трудный момент может наступить в связи с нападением внешнего врага. А когда действительно возникла необходимость в помощи такого государства, только враг оказался хоть и внешний, но не в натовском обличии, а коронавируса, то оказалось, что государства у нас как такового нет. В консолидированном виде эту идею в той оболочке, которая скорее приемлема для жителей мегаполисов, выразил спортивный комментатор Василий Уткин, который высказался о том, что такое государство ему не нужно. Не зря все пропагандисты так нервно на подобное отреагировали и попытались сразу сменить повестку с помощью этой ругани Соловьева с Уткиным, потому что тема неэффективного государства власти крайне неприятна и неблагоприятна с точки зрения влияния на настроения масс.

Но действительно, основная претензия населения к власти заключается в том, что государство самоустранилось. Оно брало много и делало большие авансы, но когда действительно возникала в нем необходимость, то начало давать лишь вот эти детские авансы Путина 11 мая (выплаты семьям с детьми). Наверное, последует что-то еще, но это слишком мало и слишком поздно. Потому те раздражители, которые, может быть, последуют, окажутся связаны именно с растущей неэффективностью государства в глазах населения, потому что последнее все больше будет хотеть от первого, а власть станет все меньше мочь и, самое главное, желать мочь сделать то, чего от нее ожидает население, потому что установки государства, власти и населения расходятся.

Власть все больше воспринимает и, самое главное, начинает реализовывать установку, которая была взята еще в 2014–2015 годах: у нас нет внешних резервов, есть только внутренние — население, и из него нужно выжать как можно больше. Отсюда принятие закона о цифровом регистре (цифровом профиле гражданина), для того чтобы все население посчитать, а потом уже понимать, как его доить. А у населения, наоборот, запрос к государству, условно, патерналистский, чтобы оно в кризисной ситуации начало больше давать.

Это расхождение тоже будет являться основным раздражителем и выражаться в различных формах. Отчасти такое уже проявлялось в формах социальных заявлений чиновников. Потому что позиция, согласно которой «государство вам ничего не должно», которую открыто заявляли некоторые региональные чиновники, — это позиция всего нынешнего российского государства, хотя она официально не декларируется. А те чиновники, которые такое знают или чувствуют, но у которых с уровнем интеллекта и с самоконтролем не очень хорошо, заявляют подобное публично. Но поскольку интеллектуальный уровень региональной бюрократии ниже, чем у федеральной, то федеральные чиновники молчат, а региональных периодически прорывает на эту тему, хотя думают все одинаково.

— Чего в целом вы ждете от российского политического сезона 2020–2021?

— Действительно, нас ждет очень серьезный перелом, причем по всем прогнозам — и властных экспертов, и далеких от власти. Он в общественном настроении начнет конвертироваться в какие-то практики, какие-то действия. Самое раннее — это произойдет на рубеже лета и осени. Более реалистичный сценарий — глубже в осень.

Если брать политический сезон, условно говоря, октябрь 2020-го – август 2021-го, то такие прогнозы, особенно на 2021 год, близкие к власти эксперты пока не хотят давать. Они в основном концентрируются на осени. По мнению нелояльных к власти экспертов (отчасти это прогнозы, отчасти оптимистичные для них ожидания, «упакованные» в прогнозы), на выходе из этого сезона, то есть в августе следующего года, мы или уже будем жить, или максимально приблизимся к другому государству с иной политической системой. Есть такие ожидания, отчасти они обоснованы тем, что форсирован транзит политсистемы. После плебисцита должен быть сформирован Госсовет, который станет основным институтом данного транзита.

Но пока ожидания есть такие: на три летних месяца неблагоприятные для власти тенденции будут подморожены. Плебисцит не изменит ситуацию с общественным мнением (хотя я лично сильно не уверен в обоснованности такой точки зрения). По большому счету, по расчетам власти, он не повлияет и на текущую динамику массовой активности, какими бы методами ни проводился. А уже на выходе из лета, когда люди столкнутся или осознают свои негативные экономические перспективы, малый и средний бизнес окончательно поймет, что никакой помощи ему не дождаться и надо закрываться, все эти негативные тенденции в совокупности с осенним сезонным обострением сойдутся в одной крайне неблагоприятной для власти точке. И тогда начнется решающий этап политического процесса, который называется транзитом политсистемы. Только у власти расчет, что транзит будет проходить под контролем.

А у тех, кто к власти настроен не комплиментарно, расчет на то, что все выйдет из-под контроля. Но и те и другие сходятся во мнении, что именно политический сезон 2020–2021, если его хронологически рассматривать как сентябрь 2020-го – август 2021-го, станет решающим и самым насыщенным, самым интенсивным за последние 20 лет. Он определит развитие российской политсистемы на ближайшие годы, если не на десятилетия.

 — Что это будет за государство? Уже можно строить какие-то предположения?

— Абсолютно невозможно предугадать. Нас ждет гораздо более высокий уровень турбулентности, чем тот, который мы наблюдаем последние годы. Серьезную встряску испытают те, кто привык к эпохе безвременья 2010-х годов в России, а это фактически потерянное десятилетие, период ни о чем с точки зрения доходов населения, ощущения социальной перспективы. Кроме Крыма, в данном десятилетии ничего позитивного по большому счету не было. В нулевые имелся рост доходов, социального оптимизма и прочее на контрасте с 1990-ми. В 2010-е все привыкли к такой вялотекущей ситуации. Поэтому то, что происходит в последние месяцы, конечно, резко контрастирует со всем этим болотом последних лет.

На самом деле та интенсивность, которая, скорее всего, начнется с осени, будет более разнонаправленной, чем процессы, которые происходят в стране в последние пять месяцев, когда президент запустил своим посланием отставку правительства и пр. Поэтому прогнозировать то, что станет на выходе… Мы сейчас ожидаем, когда примерно будет вход в воронку турбулентности. Условно, это рубеж лета и осени, а может, отсрочат еще на месяц-два. К середине или ближе к концу осени самое позднее, думаю. Это точка входа, напомню. А то, что там будет внутри происходить и когда появится точка выхода, абсолютно невозможно прогнозировать. Даже приблизительно.

«Возможно, в отношении Партии Роста у власти есть планы. То есть управляемый и лояльный субъект можно будет провести в Госдуму, допустить его прохождение, чтобы там на него опираться» (На фото Борис Титов) Фото: © Максим Блинов, РИА «Новости»

«СЕЙЧАС ВСЕ САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ, ДИНАМИЧНОЕ БУДЕТ СВЯЗАНО С РОССИЙСКОЙ ВНУТРЕННЕЙ ПОВЕСТКОЙ»

— Как вам первые изменения на партийной арене в стране в преддверии думской кампании? Партия Роста со Шнуром или партия Прилепина — это скорее некое политическое шутовство или данные организации реально могут стать парламентскими?

— Знаете, у нас партийная арена не меняется, потому содержательных трансформаций там не происходит. И конечно, партийная система абсолютно не соответствует общественному запросу. Подобное наметилось давно, сейчас расхождение становится вопиющим. Все эти спойлерские проекты, которые появляются, — яркое тому свидетельство.

Хотя, возможно, в отношении Партии Роста у власти есть планы. То есть управляемый и лояльный субъект можно будет провести в Госдуму, допустить его прохождение, чтобы там на него опираться. Грубо говоря, коммунисты сдерживают левый электорат, а Партия Роста — правый. Скажем так, вот образуется у нас критическая масса представителей малого и среднего бизнеса (МСБ). Чтобы они не выходили на улицу в условиях, когда государство отказало им в поддержке, пусть голосуют за Партию Роста. Пусть Титов (Борис Титов — уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей, председатель Партии Роста — прим. ред.) что-то обещает, самое главное, чтобы они ушли с улиц. Пусть голосуют за эту партию и верят, что в Госдуме их будут защищать. А что потом с этими людьми делать, пусть решает сама партия, которая давала им предвыборные обещания.

Так что в качестве элемента канализации протестных настроений МСБ Партия Роста вполне может рассматриваться властью и вполне может быть не спойлером, как все эти партии косметики, танчиков и т. д., от которых не ожидают, что они пройдут в Госдуму и никому как игроки там не нужны. Что Партия Роста сможет сделать в Думе, не обладая контрольным пакетом? Абсолютно ничего. Как политтехнологический элемент каждая новая партия нужна для своих целей.

— Как может измениться партийный расклад в будущей Думе 2021 года?

— Надо посмотреть, какого года эта Дума будет, потому что циркулируют слухи, что избиркомы на местах получили указание готовиться к досрочным выборам в конце 2020-го. Но опять же с учетом всей этой истории с досрочными выборами, о которых должны были объявить в марте, а потом отказались, подобное нельзя рассматривать как конечный вариант. Там еще 100 раз могут дать такие распоряжения и 100 раз от них отказаться — это во-первых.

Во-вторых, про партийный расклад тоже нельзя сказать. У власти твердое намерение сохранить примерно такой же расклад. Возможно, за исключением прохождения в Госдуму одной новой партии, которая будет представлять правый либеральный фланг. Условно говоря, та же Партия Роста. Потому что должен быть представлен бизнес и жители крупных городов, а они по формальным показателям в нынешней Думе никак не представлены, ни в одной из четырех парламентских партий.

Ну а если кто-то вылетит сам по себе, например «Справедливая Россия»… Специально над этим трудиться не станут и просто не будут мешать. Мол, сами разбирайтесь и выплывайте.

«Дмитрий Медведев после отставки с поста премьера заметно заскучал. Перспективы, которые перед ним рисовали, в том числе Владимир Путин 15 января, уже через неделю-две заметно померкли, изменилась ситуация» Фото: kremlin.ru

— «Единая Россия» — проект скорее жив или скорее мертв?

— Состояние «Единой России» коррелирует с состоянием российской политической системы, а последняя система жива или мертва? Ну она приближается к своей конечной точке, поскольку носит персоналистский характер.

Как российская политическая система в целом, так и конкретно «Единая Россия», ее элементы и приводной ремень — все завязано на Путине. Все коррелируется с его политбиографией, траекторией, с вопросом его политического выживания. Сейчас политическая система находится на спаде. Судя по всему, этот тренд уже не остановить.

ЕР тоже находится на спаде. Как политсистему сейчас пытаются гальванизировать, так и партию тоже, но менять ее на какого-то другого игрока, ни что-то внутри нее кардинально не собираются. Эти слухи о ее объединении с «Общероссийским народным фронтом» пока остаются слухами. У власти есть желание обеспечить полностью инерционный сценарий. Под него как раз и переписывается избирательное законодательство. То есть меняется окружающая действительность, лучше не под нее подстраиваться, а ее через изменение правил электоральной игры подстраивать под себя. Это что касается общеполитических моментов.

А что касается аппаратных, то Дмитрий Медведев после отставки с поста премьера заметно заскучал. Перспективы, которые перед ним рисовали, в том числе Владимир Путин 15 января, уже через неделю-две заметно померкли, изменилась ситуация.

Господин Медведев вынужден искать новые сферы предложения для своей деятельности. В частности, он сейчас пытается развить бурную активность внутри «Единой России». Там создан аппарат формального лидера партии, уже третий по счету аппарат внутри партии, наряду с думским и партийным аппаратом Турчака (Андрей Турчак — секретарь генерального совета партии — прим. ред.), поэтому с аппаратной точки зрения там все достаточно сложно. Это будет оказывать влияние в том числе и на действия ЕР на политическом пространстве. Естественно, скажется не в лучшую сторону (управляемость, оперативность принятия решений), но это чисто аппаратные моменты на фоне политических сдвигов, которые станут происходить. Они ничего не будут определять. Это очень интересно и смотрится контрастно на фоне политического безвременья середины 2010-х или нулевых. Тогда все решала именно аппаратная борьба, а сейчас — массовая политика.

Поэтому проект «Единая Россия» пока скорее жив, но во многом благодаря усиленной гальванизации со стороны власти. И чем дальше, тем больше она будет вынуждена тратить ресурсов на данный проект. Но другого выхода нет. Отсюда вопрос: если пытаться заменить этот элемент, то не получится ли как с прогнившими трубами? То есть если попробовать в прогнившем трубопроводе заменить какой-то элемент, то посыплется вся система. А власть является заложником каждого элемента этой системы. Менять же последнюю целиком она не готова и никогда на это не пойдет. Держится до последнего за каждый элемент. Так и с «Единой Россией». Так что пока не сменится власть, ничего кардинального с партией не произойдет.

Вообще, весь этот проект (имеется в виду и политсистема в целом), как прогнившая труба, уже протекает. Вопрос в том, можно ли это пока все тряпочкой протирать? Заткнуть уже нельзя, но то, что протекает, можно протирать. Пока силовиков и провластных СМИ для этого хватает. Но такое ощущение, что еще несколько месяцев, полгода — и хватать перестанет. Но это пока ощущения, мало ли что…

— Как внешняя политика России может повлиять на внутреннюю?

— Она уже влияет. И власть всегда отталкивается от внешней политики при проведении внутренней. То есть ситуация внутри страны нужна власти как ресурс, как опора для проведения внешнеполитического курса. Просто в былые годы, вплоть до последних лет (год-два), это не вступало в противоречие, ресурсов более-менее хватало на все, а сейчас приоритеты власти вступают во все более жесткое противоречие.

Внешняя политика России всегда влияла на внутреннюю, она ее определяла. И продолжает влиять и определять. Только раньше население воспринимало это в нейтральной коннотации или даже позитивной. Как было в нулевые, когда у народа имелся энтузиазм и с помощью внешнеполитических действий власть поддерживала и внутреннюю стабильность, или как было во время крымского контракта в течение трех лет — 2014, 2015 и 2016 годов.

Что касается эскалации на каких-то направлениях и того, что изменится в России, мы про такое уже тоже сказали. Это постсоветское направление — Украина и Беларусь. Но далеко не факт, что люди, озабоченные сейчас своим выживанием, вообще станут обращать внимание на подобное. Даже когда все будет очень серьезно активизировано, процессы интеграции и все прочее, даже если власть захочет отыграть это все с помощью пропаганды. Люди к такому настроены, может быть, пока не отрицательно, но точно равнодушно, потому вся внешнеполитическая активизация больше служит скорее для поддержания уровня самооценки российских властей, чем для прикладных внутриполитических задач. Сейчас все самое интересное, динамичное будет связано с российской внутренней повесткой.