К «Баядерке», судя по масштабу зрелища, в театре им. Джалиля питают особые чувства К «Баядерке», судя по масштабу зрелища, в театре им. Джалиля питают особые чувства

«Идеальный» мир

К «Баядерке», судя по масштабу зрелища, в театре им. Джалиля питают особые чувства. Однако сведущих балетоманов этой работой сложно удивить. Во-первых, спектакль местного худрука Владимира Яковлева идет в театре с 2018 года, регулярно попадая в афишу Нуриевского форума (в этом есть своя несправедливость: тому же «Шурале» Фарида Яруллина часто просто не остается места в фестивальной афише). Во-вторых, казанская «Баядерка» весьма далека от бессмертного шедевра Мариуса Петипа и Людвига Минкуса, хоть и поставлена на тот же сюжет.

Эту проблему «БИЗНЕС Online» подробно раскрывал в прошлом году. Отметим только, что монументальная «Баядерка» — своеобразный балет-трансформер: идейно его легко свести к паре храмово-придворных зарисовок и ирреальному гран-па (в первых двух храмовую танцовщицу и воина разлучает дочь раджи, в третьем влюбленные соединяются в царстве теней). Внушительный состав участников для создателей лишь способ очертить первоклассных солистов. А пышный индийский антураж — повод обнажить хрупкую романтическую мечту в условиях суровой реальности.

Однако в театре им. Джалиля авторский посыл традиционно не разгадали. Вместо погружения в интимную историю публику отправляют на экскурсию в «идеальный мир», который так ценит директор ТАГТОиБ Рауфаль Мухаметзянов. В нем, как и полагается, высятся музейные храмы и дворцы, маршируют слоны, рычат тигры и танцуют «новогодние снежинки» вместо бесплотных теней. Все это (кроме последнего) возможно и даже нужно, но при условии чувства меры и знания балетных законов.

В театре им. Джалиля авторский посыл традиционно не разгадали В театре им. Джалиля авторский посыл традиционно не разгадали

Для тех, кому за…

То, что в 2018-м в ТАГТОиБ их соблюли весьма условно, уже отмечалось. В частности, то, что художник Андрей Злобин обрезал сцену громоздкими конструкциями и превратил небытие в дворцовый сад, а пестрые пачки Анны Ипатьевой обратили свиту Гамзатти в клоунесс. Это мешает артистам свободно двигаться, а зрителям — следить за ажурным узором танцев Петипа, Владимира Пономарева, Николая Зубковского, Вахтанга Чабукиани и Константина Сергеева. Однако в 2024-м оплошали еще и кастинг-менеджеры театра, словно они не знакомы с портретами героев «Баядерки». Так, в романтической истории открылись новые, совсем не художественные смыслы, а музыкально-сценическая драматургия покосилась вопреки стараниям за пультом маэстро Карена Дургаряна.

Минувшая «Баядерка» представила казанцам первых европейских гастролеров — солистов Teatr Wielki Opera Narodowa. Чем продиктован этот выбор — сказать сложно: Варшава никогда не была мощным балетным центром, а наладить отношения Польши и России приглашением танцовщиков на Нуриевский фестиваль вряд ли возможно. Впрочем, к полякам прибывшие солисты имеют опосредованное отношение. Чинара Ализаде (Никия) — заслуженная артистка Азербайджана, 10 лет танцевавшая моржовые партии в Большом театре, Владимир Ярошенко (Солор) — уроженец Славянска-на-Кубани, экс-солист Краснодарского балета, где четыре года работал с Юрием Григоровичем, а после осел в Teatr Wielki.

Однако в Казани внимание привлекли не карьерные достижения гастролеров, а их… год рождения. Ализаде, за 9 дней до «Баядерки» исполнилось 37 лет, Ярошенко уже полгода как 38. Безусловно, для хорошего танцовщика это не возраст, но в это время он, как правило, уже самовыражается в танце модерн (либо в пантомимных классических партиях, на которые согласится не каждый большой артист). Выйти же в статусе ведущей пары в нетленной классике Петипа в 37–38 лет — шаг более чем смелый.

Солор Ярошенко тоже мало похож на пылкого юношу, который не в силах выбрать одну из двух подруг. Он одинаково спокоен и на тайном свидании с баядеркой у храма, и на свадьбе с Гамзатти, и в царстве теней, демонстрируя это в рельефных позах и сдержанной пантомиме. Солор Ярошенко тоже мало похож на пылкого юношу, который не в силах выбрать одну из двух подруг. Он одинаково спокоен и на тайном свидании с баядеркой у храма, и на свадьбе с Гамзатти, и в царстве теней, демонстрируя это в рельефных позах и сдержанной пантомиме

Дорогу молодым

В случае с «Баядеркой» он еще и абсолютно не оправдан, поскольку противоречит эстетике и событиям сюжета. Наблюдать зрелую храмовую танцовщицу, да еще и теряющую голову от любви, более чем странно (и здесь вдруг можно понять Солора, переметнувшегося к Гамзатти — ее в ТАГТОиБ станцевала 19-летняя Мария Кошкарева). Странно, даже учитывая достойную физическую форму Ализаде, которую удачно подчеркнули открытые индийские сари. Тут невольно думаешь и о обоснованности притязаний Великого Брамина — с загримированным Артемом Беловым солистка смотрится весьма органично.

Однако в трепетных па-де-бурре у храма она скользит уже не так эфирно, а сопровождающее танец соло флейты кажется чужеродным. В скорбном монологе на свадьбе Солора сочная пластика рук Ализаде уместна, однако в сцене теней, где надо пронестись в невесомых вращениях на пятачке, солистка явно проседает, не успевая за оркестром. И здесь рушится тонкая задумка Дургаряна, украсившего «белый акт» грандиозным образным крещендо.

Солор Ярошенко тоже мало похож на пылкого юношу, который не в силах выбрать одну из двух подруг. Он одинаково спокоен и на тайном свидании с баядеркой у храма, и на свадьбе с Гамзатти, и в царстве теней, демонстрируя это в рельефных позах и сдержанной пантомиме. В итоге вся романтика событий сходит на нет и не вяжется с экзальтированными прыжками-признаниями воина, которые он слегка «проглатывает» (особенно в сравнении с Вагнером Карвальо — фактурным Золотым Божком), как и с экспрессивной музыкой дуэтов, где солист не возносит партнершу, а аккуратно приподнимает.

Энергию молодости со сцены транслировала Гамзатти в исполнении Кошкаревой — одной из самых ярких танцовщиц текущего фестиваля. Юная солистка Большого театра подкупает бисерной техникой стоп, музыкальностью и обезоруживающей улыбкой, хотя и подстирающей облик гордой дочери раджи. Возможно, поэтому после сорванной свадьбы во втором акте ей больше сочувствуешь (это еще одна чуждая авторскому месседжу деталь). А пантомимный поединок героинь и вовсе заставляет переживать за индийскую принцессу, ведь грозная соперница годится казанской баядерке в дочери.