Тереза Дурова: «Среди моих актеров много татар, и все они потрясающе играют»

Тереза Дурова: «Уверена, проблем с восприятием нашего театра в Казани не будет. Занавес откроется, и публика попадет в сказочный мир»

«Я считаю, что ребенок не должен видеть эрзац»

— Тереза Ганнибаловна, в апреле ваш театр впервые едет на гастроли в Казань. Как вы считаете, насколько местной публике придутся по душе ваши спектакли с новаторским синтезом драмы, музыки и цирка? Ведь в Казани пока ничего подобного нет.

— Я бы не называла наши постановки новаторскими, но синтез музыки и драмы в них действительно присутствует в полной мере — все спектакли проходят в сопровождении оркестра и высокопрофессионального вокала, что всегда привлекает зрителей. Уверена, проблем с восприятием нашего театра в Казани не будет. Занавес откроется, и публика попадет в сказочный мир. Мы ждем на своих спектаклях семьи — пусть родители берут с собой детей и не забывают дома бабушек и дедушек. Наши спектакли — многоуровневые, каждое поколение увидит и услышит то, что не оставит их равнодушными. Кто-то тонко воспринимает музыкальное оформление спектакля, кого-то завораживает игра актеров, кому-то нравятся сказочные сюжеты. Скучно точно никому не будет!

В Казань я еду с большим трепетом, потому что это очень театральный город. Здесь живут истинные знатоки театра, и я буду рада, если мы с ними найдем общий язык. На наших спектаклях в Москве никогда не бывает пустых мест, все вечера заканчиваются овациями, и мы гордимся тем, что, посмотрев один наш спектакль, зрители покупают билеты на второй, третий, четвертый и так постепенно отсматривают весь репертуар. Заставить людей это делать невозможно, можно только честно делать свое дело. И сегодня мне бы очень хотелось, чтобы театральная публика Казани узнала и полюбила нас так же, как и московская.

— В Казань приедут два ваших спектакля, один из них — «Волшебная лампа Аладдина». Почему вы решили обратиться к такому хрестоматийному сюжету?

— «Аладдин» — мудрая сказка, которая особенно сегодня необходима нашим детям. С ее помощью мы можем поговорить с ребенком о важных вещах, с которыми ему предстоит столкнуться в жизни. Главный герой спектакля — Аладдин — бедный, но очень честный парень. Легко ли ему живется с такой позицией? Да, потому что ему не приходится напрягаться, хитрить. Не зря медики говорят, что люди, которые много лгут, подрывают нервную систему: каждая ложь требует внимательного отношения. Лгуны тратят огромное количество калорий, сил и в итоге начинают болеть. Аладдин же призывает нас: «Не обманывайте и будьте здоровы!» Ради любви он готов идти на казнь, а когда друзья спасают его, отпускает Джинна на волю. Чтобы быть счастливым, Аладдину не нужна власть и собственный раб. Счастье он находит в друзьях и любимой девушке. В этом спектакле зрителей ждет вся палитра возможностей нашего театра — роскошная музыка композитора Максима Гуткина, мудрые тексты поэта Андрея Усачева, великолепный вокал и замечательная актерская игра.

Надеюсь, что после посещения музыкального спектакля «Волшебная лампа Аладдина» казанская публика захочет, чтобы «Театр Терезы Дуровой» вернулся в Казань и с другими своими спектаклями. В нашем репертуаре много этнических постановок, мы можем пригласить зрителей в путешествие по Индии, Шотландии, Англии, Италии, Китаю, Японии, Мексике… Часто зрители из других городов специально приезжают в Москву, чтобы сходить на наши спектакли. А порой и москвичи ездят за нами на гастроли, так как у себя дома не могут достать билеты на наши спектакли.

«Надеюсь, что после посещения музыкального спектакля «Волшебная лампа Аладдина» казанская публика захочет, чтобы «Театр Терезы Дуровой» вернулся в Казань и с другими своими спектаклями»

— Создавая спектакль, как глубоко вы погружаетесь в культуру той или иной страны?

— Максимально, несколько это возможно. Сначала мы с коллегами слушаем много подлинной, старинной, народной музыки, изучаем традиционные инструменты, которые дети никогда не слышали и не видели (в наших программках всегда можно найти фотографии и описания инструментов, в «Волшебной лампе Аладдина», например, звучат уд, бузуки, сантур, гиджак, саз, томбак, дарбука, даф, карнай). Затем наши композиторы создают аранжировки и авторские темы. Для меня очень важно грамотно адаптировать национальную музыку и не превратить ее в жалкое подобие, поэтому мы приглашаем уникальных этнических музыкантов, умеющих читать японскую, китайскую, индийскую нотацию. Их мало, и они соглашаются сотрудничать, только если им нравится наша музыка. В этом плане этнических музыкантов обмануть невозможно.

Такой же подход у нас и к другим аспектам — костюмам, декорациям, постановке танцев и созданию реквизита. Над «Волшебной лампой Аладдина» с нами работал сирийский композитор, поэт, хореограф, киноактер Камаль Баллан. Он учил наших актеров правильно ходить, сидеть, одеваться и говорить по-арабски. К сожалению, его забрал ковид. Сейчас в этом спектакле принимают участие два вокалиста-арабиста. Я считаю, что ребенок не должен видеть эрзац. Он должен видеть законченный, профессиональный продукт.

— Татарской культурой вы пока не вдохновились?

— Среди моих актеров много татар, и все они потрясающе играют. На сцену татарского театра оперы и балета в роли Аладдина выйдет Даниил Исламов, а Джинна — Руфат Акчурин. Спектакль, в основе которого была бы татарская культура, я никогда не ставила, но все возможно. Порой мне кажется, что темы новых спектаклей приходят ко мне откуда-то свыше, и я благодарна Богу за то, что Он таким образом направляет меня и помогает творить.

«Над «Волшебной лампой Аладдина» с нами работал сирийский композитор, поэт, хореограф, киноактер Камаль Баллан. Он учил наших актеров правильно ходить, сидеть, одеваться и говорить по-арабски»

«Мало кто знает, что Маяковский был прекрасным художником»

— Второй гастрольный спектакль — «Без галош элегантнее» — посвящен Владимиру Маяковскому, и, согласно описанию, в нем таинственный портной в мастерской шьет судьбу-костюм выдающегося поэта. Какая она в вашем представлении?

— Сложная и разнообразная. В период работы над спектаклям я прочла все, что было написано Маяковским и о Маяковском, — стихи, письма, воспоминания, отсмотрела множество фотографий, документальных и художественных фильмов. Над спектаклем трудилась без драматурга, и за месяцы работы Владимир Владимирович стал для меня любимым другом, с которым мне было очень приятно общаться. Маяковский привлек меня своей мужской силой, было интересно показать время, которое породило этого гиганта, и его окружение — Давида Бурлюка, футуристов — группу «Гилея». Мало кто знает, что Маяковский был прекрасным художником и, если бы не переключился на поэзию, точно состоялся бы как живописец. У него была крупная, нестандартная фигура, и при этом он носил идеально сидевшие пиджаки, великолепную обувь. Своей одежде поэт уделял огромное внимание, поэтому костюмы для нашего спектакля создавала одна из лучших российских театральных художников Виктория Севрюкова.

Если говорить о творчестве Маяковского, то я знаю как минимум четырех разных Маяковских — пылкого влюбленного, хулигана, отвергнутого и осмеянного обществом поэта, Маяковского, который отсидел в тюрьме. Все эти периоды мы показываем в нашем спектакле.

«Маяковский привлек меня своей мужской силой, было интересно показать время, которое породило этого гиганта, и его окружение — Давида Бурлюка, футуристов — группу «Гилея»

— Почему действие сопровождает джаз?

— И футуризм, и джаз развивались в начале ХХ века, они тесно связаны между собой. С нами работает команда профессиональных джазменов, в частности Сергей Кондратьев, автор музыки к этому спектаклю. Джаз у каждого из них в крови, а наши актеры-вокалисты с консерваторским образованием им как нельзя лучше соответствуют. Мы делаем все, чтобы зрители после нашего спектакля влюбились в творчество Маяковского, и, скажу без ложной скромности, нам это удается.

— Как подбирались площадки для выступлений? Почему «Волшебная лампа Аладдина» пройдет в театре имени Джалиля, а «Без галош элегантнее» — в Татарской филармонии имени Тукая?

— Музыкальный спектакль об Аладдине требует большой сцены, и красота зала ТАГТОиБ станет для яркого колоритного действия роскошным обрамлением. «Маяковского» мы и в Москве иногда играем в филармонии. Она дает нам профессионального музыкального зрителя, а камерная сцена помогает установить более близкий контакт. «Маяковский» не площадной спектакль, это доверительный, приятный, дружеский разговор.

«Музыкальный спектакль об Аладдине требует большой сцены, и красота зала ТАГТОиБ станет для яркого колоритного действия роскошным обрамлением»

«Мы даем своим зрителям ориентир»

— Какую нишу сегодня занимает «Театр Терезы Дуровой» в панораме столичных театров?

— На мой взгляд, он занимает пустовавшую нишу театра для всей семьи. В Москве есть спектакли для детей, есть — для взрослых. К нам же на детские спектакли малыши приходят с родителями, а на взрослые постановки родители зачастую приводят детей, точно зная, что не будет сцен, за которые им придется краснеть.

— Но на некоторых названиях стоит возрастной ценз 18+.

— Таким образом мы даем своим зрителям ориентир, так как хотим, чтобы на спектакль пришла подготовленная, зрелая публика. Ребенку 11 лет будет весело, но у него возникнет масса вопросов: «А что это за дядька?», «Кто такие футуристы?» и так далее. Дай бог, если родители смогут сами на них ответить, хотя почитать Маяковского и побеседовать о нем с ребенком тоже полезно.

— Некоторые ваши артисты происходят из актерских династий, и их дети с раннего возраста участвуют в спектаклях театра. Это ваша принципиальная позиция?

— Да, дети наших актеров растут за кулисами. Это очень важно: любовь и уважение к родителям и их профессии возникают тогда, когда дети понимают, чем занимаются мама и папа. Сын врача, к сожалению, не видит, как его отец в белом халате стоит у операционного стола и спасает жизнь людям. А наши дети видят, сколько сил и энергии родители вкладывают в свою работу. Актерская дисциплина формирует сознание ребенка и остается с ним на всю жизнь.

Во многих наших спектаклях в качестве актеров участвуют совсем маленькие детки. Они полноценно готовятся к выходу на сцену, гримируются и, когда наравне со взрослыми актерами слышат овации публики на том же «Маугли», бывают абсолютно счастливы.

«Маяковский» не площадной спектакль, это доверительный, приятный, дружеский разговор»

— Сейчас в «Театре Терезы Дуровой» три сцены. Чем вы их заполняете?

— В сезон мы играем около 40 названий и выпускаем 3–4 премьеры на разных сценах. Самая маленькая — комната на 20 человек, там идут спектакли для малышей от трех лет. Они сидят на деревянной скамейке и смотрят короткие нежные сказки, которые актеры рассказывают на понятном им языке. Естественно, в таких спектаклях есть место интерактиву, потому что детям это необходимо. В спектакле «ТестО», например, малыши узнают, как и из чего готовят тесто, выпекают хлеб. В финале ребята получают в подарок вкусные сушки и понимают, что в их основе все то же тесто. В спектакле о Емеле дети слышат старорусскую речь, а потом мы в настоящей русской печи готовим картошку, чтобы всем вместе съесть ее после представления.

Вторая сцена рассчитана на 300 человек. Там мы играем спектакли для детей постарше, с которыми уже можно серьезно говорить о культуре, природе, родительской любви, проблемах переходного возраста и так далее. Там же мы играем спектакли для взрослой публики — «Без галош элегантнее», «Моцарт и Сальери. Версия», «Морфий» и многие другие.

На основной сцене, вмещающей тысячу зрителей, проходят масштабные музыкальные спектакли в сопровождении большого оркестра.

— В одном из интервью вы обмолвились, что хотите открыть еще один филиал театра.

— Я бы с удовольствием это сделала, потому что на многие наши спектакли билеты улетают в первые дни продаж, и потом весь сезон мы получаем письма от огорченных зрителей, которые не могут к нам попасть. Дайте мне еще одну площадку, и, может быть, тогда я удовлетворю всех желающих. Но пока это только мечты.

— В прошлом году ваш театр отметил 30-летие, ждать ли теперь глобальных изменений в афише? Ведь однажды вы уже кардинально меняли эстетику своего коллектива.

— Пока будем продолжать начатое. Вы правильно сказали: почему бы не поставить татарскую народную сказку? Этнические спектакли — это бездонные возможности, а для их воплощения я привлекаю самых перспективных актеров — отсматриваю выпускные спектакли Щуки, Щепки, ГИТИСа, ищу молодежь, которая сможет войти в труппу. В московском театральном сообществе знают: когда я беру актера в театр, в первый же год даю ему главную роль, не заставляю 10 лет бегать в мимансе. Титульная партия — большая ответственность, таким образом сразу становится понятно, есть ли у него потенциал в профессии.

— Кто такие универсальные актеры?

— Это актеры, которые владеют словом, пластикой, вокалом, акробатикой, азами боевых искусств. С ними регулярно работают хореографы, педагоги по вокалу и сценической речи. Выдерживать такой ритм непросто, но зато актеры всегда находятся в хорошей профессиональной и физической форме. Если для какой-то постановки требуются специальные навыки, мы приглашаем лучших педагогов. Например, при подготовке шотландского спектакля брали уроки по стрельбе из лука, перед японским — учились сражаться на катанах и так далее.

«У меня был потрясающий союзник — Юрий Никулин»

— Как в 1990-х годах вы создавали свой театр клоунады и почему потом превратили его в музыкально-драматический коллектив?

— Это было и сложно, и просто. У меня был потрясающий союзник — Юрий Никулин. Благодаря ему мы провели Международный фестиваль клоунады, и, когда после актеры, получившие награды, захотели остаться в Москве, Юрий Владимирович сказал, что надо создавать театр — первый в мире стационарный театр клоунады. Он помог написать письмо Юрию Лужкову, постоянно поддерживал нас, сам отбирал первых актеров. Это была большая работа, и мы не могли его подвести.

А позже я поняла, как сложно объяснить людям разницу между клоунадой и клоунами, как мы их себе представляем. Клоунада — величайший театрально-цирковой жанр, требующий огромной работы. Некоторые драматические актеры владеют этим искусством: Инна Чурикова была изумительной клоунессой. Но чаще люди думают, что клоуны — это дядьки и тетки в больших ботинках, которые развлекают детей. Это не та клоунада, которой мы занимались, но в 1993–1994 годах многие на праздники надевали пестрые костюмы, думая, что быть клоуном легко. В итоге мы стали терять публику: люди думали, что наш театр про это. Мне звонили и говорили: «Хочу ваших клоунов пригласить к себе на день рождения». Я спрашивала: «Простите, пожалуйста, вам какие актеры нужны? Буффонные или эксцентрики? Для какого возраста и аудитории?» Мне отвечали: «Ради бога не пудрите нам мозги. Просто клоуны».

Такое отношение к клоунаде, увы, осталось, и нам пришлось поменять стилистику — в первую очередь убрать слово «клоунада» из названия театра. Но это не значит, что мы потеряли клоунаду как жанр. Она живет внутри нас. Наши артисты не могут быть всегда серьезными, они все прекрасные комики, и ирония — наш конек, даже когда мы работаем над серьезным материалом, например таким, как «Моцарт и Сальери» Пушкина.

— В юности вы сами занимались цирковым искусством. Дрессировали слонов?

— Да, и не только слонов. Я фактически выросла в цирке, за мной — три поколения династии. Важно соответствовать уровню, заданному предками, и лениться уже не получается: сперва думаешь о животных, коллегах, программе и только потом о себе. Работа в цирке — это постоянные переезды, десятки разных животных и ответственность за них, которая у всех представителей клана Дуровых в крови. Цирк навсегда у меня в сердце, но так сложилось, что я поступила в ГИТИС, вышла замуж, родила ребенка и создала музыкально-драматический театр, в постановках которого всегда есть едва заметные реверансы в сторону любимого мною циркового искусства.

— Не жалеете о том, что прервали династию цирковых артистов?

— Я благодарна родным за то, что они не стали меня удерживать. Когда я уходила, посторонние люди говорили: «Что ты делаешь? При чем здесь театр? Ты же цирковой человек, как ты можешь?» Но мне нужно было выбирать между цирком и семьей (мой муж не цирковой человек). Я выбрала семью, и мама меня поддержала. Она сказала: «Живи так, как ты хочешь, главное — не бойся». Уходить в новую профессию было действительно страшно, но, преодолевая страх, всегда получаешь результат. Страх заставляет концентрироваться и отдавать отчет в своих действиях. Когда я создавала театр и люди пошли за мной, я ощущала грандиозную меру ответственности и понимала, что должна оправдать их доверие во что бы то ни стало.

«Я фактически выросла в цирке, за мной — три поколения династии. Важно соответствовать уровню, заданному предками, и лениться уже не получается: сперва думаешь о животных, коллегах, программе и только потом о себе»

«Первая русская сатира исходила от нашего рода»

— Ваша мать, известная дрессировщица Тереза Дурова, тоже была народной артисткой. Какой вы ее запомнили?

— Мама была уникальной женщиной, не только выдающейся дрессировщицей, но и Человеком с большой буквы. Я многое взяла от нее, прежде всего имя — оно досталось нам от прабабушки. Мама была очень маленького роста, но, когда выходила на манеж (а это 13 метров и 2–3 тысячи зрителей), люди не видели ни слонов, ни верблюдов — они смотрели на нее. Мама излучала столько любви и добра, всегда и всем стремилась помочь. В одном городе к ней обратилась женщина, у которой был сын с аномально низким ростом, и мама 2–3 года через меня доставала для него лекарства. Ребенок поправился, это было настоящее чудо. И такие истории в ее жизни происходили постоянно.

У мамы хватало любви на каждого, несмотря на хлопотную жизнь. Каждый день она вставала в 6 утра на репетицию и ложилась поздно ночью, потому что сама проверяла всех животных: положили ли им сено, накормили ли, напоили? Нередко приходилось ночевать в цирке, потому что заболела обезьяна, слон не то съел или еще что-то случилось. Веселая была жизнь.

— К сожалению, сегодня уже не все помнят вашего прадеда Анатолия Дурова и его брата Владимира.

— В школьном учебнике родной речи, по которому я училась, была глава «Братья Дуровы». Анатолий и Владимир были первыми клоунами-дрессировщиками и прекрасными сатириками. Раньше клоуны в цирке носили заграничные имена: притворялись итальянцами, немцами, французами и смешили тем, что коверкали русский язык и носили яркий грим. Мои прадеды его сняли и вышли на сцену с чистым лицом и языком, прекрасной сатирой и великолепной дрессурой.

Вы, наверное, слышали историю о губернаторе Павле Зеленом в Одессе. Он был тяжелым человеком и однажды пришел на премьеру моего прадеда Анатолия. В фойе цирка специально был накрыт стол, губернатор зашел, а мой прадед сидит. Зеленый спросил: «Почему вы сидите, разве не знаете, что я генерал-губернатор Зеленый?» На это Анатолий сказал: «Когда вы созреете, тогда я встану». Тот вспылил и ушел. А потом мой прадед выкрасил свинью в зеленый цвет и проехался на ней по городу. В итоге и губернатор вынужден был покинуть Одессу, и моего прадеда выслали за 24 часа. Такие случаи с ним бывали, потому что Анатолий ни капли не жалел власть. Так что первая русская сатира исходила от нашего рода.

Сейчас в Москве есть два прекрасных театра — «Уголок дедушки Дурова», которым руководит Наталья Дурова, праправнучка Владимира Дурова, и «Театр Терезы Дуровой». Мы дружим, но занимаемся разными видами искусства. Иногда публика из «Уголка дедушки Дурова» приходит в мой театр и говорит: «Ой, а мы ошиблись». Я отвечаю: «Ничего страшного, заходите и к нам тоже».