В начале оперы ослепленный зритель разглядывает пышные локации и достраивает в уме столь же выпуклые портреты Флории Тоски и Марио Каравадосси. Они — лакмусовая бумажка любой интерпретации В начале оперы ослепленный зритель разглядывает пышные локации и достраивает в уме столь же выпуклые портреты Флории Тоски и Марио Каварадосси. Они лакмусовая бумажка любой интерпретации Фото: Анастасия Попова

Казанский не-хит

«Тоска» с ее остросюжетной трагедией любви и знаменитыми ариями уже давно стала хрестоматийной оперной классикой. И даже, возможно, самой исполняемой оперой в мире, как заверил публику в начале вечера ведущий фестиваля Эдуард Трескин. В этом свете вдвойне интересно, что за три года жизни в ТАГТОиБ казанская версия шедевра Пуччини так и не стала хитом. И дело не столько в том, что спектакль Юрия Александрова не претендует на оригинальность. Его монументальная картинка хоть и олицетворяет пазл из многочисленных авторских «Тосок», созданных режиссером по всей стране, вполне гармонирует с масштабной партитурой Пуччини ввиду особенностей сценической драматургии.

По сути, главный автор постановки — художник Вячеслав Окунев, чей образ Вечного Рима одновременно впечатляет и пугает. Царственная церковь Сант-Андреа с мраморными колоннами, роскошный замок Фарнезе с антикварной мебелью и яствами на столе, глухая тюрьма Сант-Анжело под присмотром беспристрастного архангела — это главные жемчужины города «Тоски» и кладбище, где находят смерть все ее главные герои.

В начале оперы ослепленный зритель разглядывает пышные локации и достраивает в уме столь же выпуклые портреты Флории Тоски и Марио Каварадосси. Они лакмусовая бумажка любой интерпретации «Тоски»: именно оперную примадонну и ее возлюбленного-художника композитор противопоставил Риму, заставив страдать среди величественной архитектуры и толпы, празднующей победу над Наполеоном на севере Италии.

Если в прошлом году Ахмед Агади (справа) еще сохранял пыл «юношеской страсти» и даже позволял своему герою пикантные вольности вроде фривольных лобзаний, то в этом тенор-ветеран отработал роль Каравадосси исключительно на свой возраст (фото 2022 года) Если в прошлом году Ахмед Агади (справа) еще сохранял пыл «юношеской страсти» и даже позволял своему герою пикантные вольности вроде фривольных лобзаний, то в этом тенор-ветеран отработал роль Каварадосси исключительно на свой возраст (фото 2022 года) Фото: республика21век.рф

Уставший любовник

В ТАГТОиБ меломаны, не готовые отдать больше 2,5 тыс рублей за билет на фестивальное представление, вынуждены фантазировать особенно активно: из лож первого яруса казанская «Тоска» больше напоминает выставку живописных полотен, чем оперную драму. Сидящим во втором ряду не только плохо видно героев в определенных частях сцены из-за голов соседей спереди, но и плохо их слышно: из-за особенностей акустики зала звук летит прямо, а в боковых секторах рассеивается. Кроме того, с задних мест лож почти не видно строку с русским текстом, поэтому те, кто не владеет итальянским языком и плохо знаком с сюжетом, только догадываются, о чем говорят герои.

Впрочем, тем, кто выложил 4 тыс. за место в партере, повезло не намного больше. Уже третий год в ТАГТОиБ главные герои «Тоски» теряют себя из-за проблемного состава солистов, а зритель смотрит на их бледные тени. Кажется, от происходящего устал даже главный казанский Каварадосси Ахмед Агади, которому в марте исполнится 59 лет. Если в прошлом году он еще сохранял пыл «юношеской страсти» и даже позволял своему герою пикантные вольности вроде фривольных лобзаний, то в этом тенор-ветеран отработал роль Каварадосси исключительно на свой возраст. Жизнь художника-Агади течет размеренно: любовным приключениям он предпочитает уединение (сольные сцены, включая знаменитую арию El lucevan le stelle, солисту Мариинки удались лучше всего), а Тоску обхаживает скорее из чувства долга, да и ревность возлюбленной ему откровенно наскучила — на ее вопросы о Магдалине герой реагирует вяло, утешает — формально.

Столь же размеренно Агади подходит к вокальной партии и явно бережет силы: драматический накал заменяет умеренной экспрессией, на верхах зависает лишь там, где надо уважить публику, держит сдержанные темпы, заручившись поддержкой оркестра под управлением азербайджанского маэстро Эйюба Кулиева. По-человечески опытного тенора можно понять, а вот больше профессионального мастерства от солиста Мариинского театра, безусловно, хочется. В частности, интонационной точности: несколько «подъездов» к звукам отнюдь не украсили пуччиниевского художника-мечтателя.

Сейчас Касьян поет исключительно «в себя» — длинноты, вырываясь из ее груди, задыхаются и гаснут, не долетая до зала Сейчас Касьян поет исключительно «в себя» — длинноты, вырываясь из ее груди, задыхаются и гаснут, не долетая до зала Фото: Анастасия Попова

Не «вторая Мария Каллас»

С интересом ожидался выход в титульной роли Светланы Касьян: именно Тоска в опере — катализатор действия и олицетворение итальянского бельканто эпохи веризма. Ее партия, по словам Пуччини, требует «взволнованного, нервного пронзительного пения». Создавая партитуру, композитор рассчитывал на конкретную солистку — обладательницу ультрадраматического сопрано Хариклею Даркле, сетовав, что после нее таких тембров уже не будет, и в целом был недалек от истины: судя по воспоминаниям и отзывам, за 124 года на равных с первой исполнительницей в «Тоске» выступала разве что Мария Каллас.

Касьян когда-то на заре карьеры вроде бы называли «второй Каллас», а пять лет назад она получила орден Святого Сильвестра от папы римского Франциска. Все это подогревало интригу вечера, учитывая и то, что накануне в Казани певица плохо звучала в «Аиде». Ее выход в «Тоске» был не столь провальным (Касьян удалось заполнить середину тесситуры, уравновесить верха и низы), но подтвердил, что с вокалом у солистки есть проблемы. Прежде всего они касаются звукоизвлечения, что пока не позволяет певице соперничать с лучшими оперными сопрано. Сейчас Касьян поет исключительно «в себя» — длинноты, вырываясь из ее груди, задыхаются и гаснут, не долетая до зала.


Для Тоски, требующей предельной экспрессии и широты звука, это серьезный минус: он лишает героиню ее главных козырей — чувственности и внутренней силы. Вероятно, поэтому Касьян сделала ставку на другие (во многом придуманные ею) качества Флории — обходительность, трогательность, игривость (как тут вновь не вспомнить ее съемки для Maxim). Певица кокетливо улыбалась Каварадосси, до последнего «держала лицо» перед Скарпиа, жертвенно заламывала руки, оказавшись перед лицом судьбы. А вокально выстроила партию «на коротких фразах». Местами они звучали симпатично, но к сути пуччиниевской Тоски (которую бережно сохранил Александров) отношения не имели.

В этой связи очень любопытно, будет ли продолжаться сотрудничество Касьян и театра им. Джалиля после Шаляпинского фестиваля.

Белорусский экспериментатор и «необязательный фон»

Лицом казанской «Тоски» по-прежнему остается Скарпиа Станислава Трифонова. Приятно наблюдать, как солист Большого театра Беларуси экспериментирует со своим образом. В прошлом году он «очеловечил» барона благородным воспитанием и искренним чувством к Тоске. В этом — представил отпетого негодяя, движимого низменным интересом. Для этого Трифонов приглушил сладость своего баритона, добавив в него нотку стали, а неторопливые жесты Скарпиа, прописанные Александровым, наполнил дерзкой, брутальной энергией.

Сегодня «Тоске», как и многим спектаклям ТАГТОиБ, требуется несколько равноценных составов с правильно подобранными солистами. А также работа с хором, который пока в опере звучит как необязательный фон, а не как самостоятельный, равнодушный к бедам влюбленных герой. Без этого казанская «Тоска» вряд ли станет частью того шедевра, каким его задумал и создал Пуччини.

Читайте также: