Станислав Притчин: «Узбекистан старается сильно не афишировать свое сотрудничество с Россией»

Станислав Притчин: «Цели по темпам экономического роста, которые ставит Шавкат Мирзиёев, достаточно амбициозные. Но они реализуемы» Фото: © Владимир Трефилов, РИА «Новости»

«Обнуление президентских сроков в Узбекистане во многом было сделано под впечатлением от ситуации в Казахстане»

— Станислав, 5 октября в Казань приезжает президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев с большой делегацией бизнес-сообщества. История делового сотрудничества Татарстана и Узбекистана началась в 1993 году. В Казани работает генконсульство Узбекистана, в Ташкенте — представительство Татарстана. А каких результатов можно ждать от этого визита?

— Татарстан традиционно является одним из наиболее активных субъектов Российской Федерации на международной арене в силу достаточно развитого экспортного потенциала. Если смотреть на статистику, то по итогам прошлого года товарооборот Татарстана с Узбекистаном составил порядка 300 миллионов долларов. Это заметная сумма. Но в масштабах всей страны все-таки достаточно скромная цифра, так как товарооборот Узбекистана с Российской Федерацией в целом достиг 10 миллиардов долларов. Я бы не стал в данном случае особо выделять Татарстан, так как у нас много субъектов, которые активны на международной арене.

Однако визит Шавката Мирзиёева в Казань — это важная часть международных отношений Узбекистана и Татарстана. У Казани и Ташкента есть немало общих тем и точек соприкосновения. В частности, нефтехимия, машиностроение. По этим направлениям, думаю, будет развиваться договорная база между субъектом РФ и Узбекистаном. Также важен момент, связанный с общей религией и культурой между татарами и узбеками. Поэтому очевидно, что Узбекистан выделяет Татарстан в череде других субъектов России.

— В Казань Мирзиёев приезжает впервые. А в июле он был избран на досрочных президентских выборах после реформы Конституции страны. Два прежних его срока обнулились. Местные власти утверждают, что это было необходимо для того, чтобы Мирзиёев смог завершить начатые им реформы. Дело действительно только в этом?

— Принятия новой Конституции Узбекистана на референдуме в апреле 2023 года — это шаг, который призван в том числе обнулить предыдущие два срока действующего президента. Выбор был сделан в пользу сохранения за Шавкатом Мирзиёевым возможности избираться на новый срок. И с июля 2023 года как минимум 7 лет он будет президентом. Судя по официальным заявлениям узбекских властей, пока речь идет об одном сроке. Но в зависимости от развития ситуации к 2030 году, когда полномочия в рамках данного срока будут заканчиваться, не исключено, что Мирзиёев изберется еще раз, до 2037 года. По крайней мере юридическая возможность для этого есть, так как действующая Конституция позволяет президенту баллотироваться на два срока по 7 лет.

Я считаю, обнуление президентских сроков в Узбекистане во многом было сделано под впечатлением от ситуации в Казахстане, где, напомню, транзит власти сначала проходил достаточно спокойно. Нурсултан Назарбаев выбрал своего многолетнего соратника Касым-Жомарта Токаева преемником, и на первом этапе казалось, что система работает стабильно. Но январские события прошлого года стали переломными. Буквально за несколько месяцев Токаев перехватил основные рычаги власти в Казахстане. А Назарбаев, его семья и команда фактически оказались за бортом. Транзит пошел совсем не по тому сценарию, на который рассчитывал Назарбаев. Я думаю, что в Ташкенте казахстанский кейс тоже рассматривали, анализировали и в конечном итоге приняли решение найти для Шавката Мерзиёева возможность оставаться президентом и в дальнейшем.

«Визит Шавката Мирзиёева в Казань — это важная часть международных отношений Узбекистана и Татарстана» Фото: Sadat/Xinhua / www.globallookpress.com

«Одним из главных достижений Шавката Мирзиёева является либерализация внешней торговли»

— В результате реформы Основной Закон Узбекистана был обновлен на 65 процентов. А какие еще поправки в Конституцию вы считаете важными?

— В Конституцию правда было внесено очень много правок. Но этот процесс, можно сказать, назрел. Дело в том, что с 2016-го, когда Мирзиёев стал президентом, по 2023 год в Узбекистане был реализован целый комплекс реформ. И узбекские власти объясняли необходимость серьезного изменения Конституции как основного документа страны тем, что он включает в себя все аспекты реформ, в том числе проведенные в обычном законодательстве.

В целом с учетом другого подхода к управлению Шавката Мирзиёева по сравнению с его предшественником Исламом Каримовым мы видим, что Узбекистан сегодня позиционирует себя совершенно иначе. Внутри республика тоже развивается по-другому. Политические процессы в стране более открытые. Есть плюрализм, обратная связь с населением, появились общественные приемные.

Сейчас Узбекистан можно иначе охарактеризовать и с точки зрения экономических процессов. Одним из главных достижений Шавката Мирзиёева является либерализация внешней торговли, валютного рынка. До 2016 года существовали очень жесткие экспортные ограничения, строгие правила регулирования экспортной выручки. Для многих иностранных компаний фактически отсутствовала возможность вывода валютной прибыли за рубеж. Шавкат Мирзиёев снял эти барьеры, но, конечно, с потерей в курсе национальной валюты, так как он искусственно поддерживался. Но ситуация по крайней мере стала понятной.

Очень серьезный прогресс был достигнут по юридическим аспектам (в вопросах правосудия, либерализации судебной системы, прав осужденных). Много прав передано на уровень местной власти — махаллям, и они прописаны в Конституции. Махалли — это традиционная часть социальной узбекской жизни, такие объединения «на земле». Юридически закреплено, что у них появляется возможность финансовой поддержи со стороны государственных властей. Это укрепляет власть на местах.

Произошли изменения и на региональном уровне. Раньше главы регионов одновременно возглавляли и региональные парламенты. Теперь эти должности разведены. Это сделано для того, чтобы разделить ветви власти, чтобы система властных отношений на региональном уровне была более сбалансированной.

— Среди изменений Конституции не только усиление роли судебной власти, но и укрепление прав и свобод граждан, запрет смертной казни, расширение равноправия мужчин и женщин. Их поддержало большинство голосовавших. А как на самом деле поворот к «европейским ценностям» с гендерным равенством воспринимается в узбекском обществе?

— Если смотреть с точки зрения законодательных норм, то они максимально адаптированы к передовым западным стандартами. Другой вопрос, что не всегда эти элементы удается закрепить на практике. Скажем, гендерный баланс в элите достаточно выдержан. Спикер парламента — женщина, в администрации президента ряд постов занимают женщины, правда, в большей степени связанные с самим Мирзиёевым. Например, его старшая дочь Саида является помощником президента.

То есть правила и нормы утверждены достаточно либерально. Но в условиях узбекского консервативного общества не все они могут быть реализованы. Где-то приходится адаптироваться. Так, судебная система законодательно максимально либеральна. Но все равно определенная инерция старой системы есть, ведь Узбекистан на протяжении долгого периода был одним из самых закрытых государств в регионе с жесткой политической системой. В одночасье развернуть эту систему, сделать ее работающей по новым правилам с помощью принятия только нового закона очень сложно.

«Я бы не сказал, что Шавкат Мирзиёев ориентируется только на Запад и демонстрирует ему, что Узбекистан развивается по другому пути» Фото: Global Look Press / www.globallookpress.com

«Я бы не сказал, что Шавкат Мирзиёев ориентируется только на Запад»

— Можно ли сказать, что реформы были проведены с целью продемонстрировать Западу, что Узбекистан развивается как демократическое государство, а для Мирзиёева важны перемены имиджа страны перед Европой и США, так как он хочет вывести ее на новый уровень и получать западные инвестиции?

— Я бы не сказал, что Шавкат Мирзиёев ориентируется только на Запад и демонстрирует ему, что Узбекистан развивается по другому пути. Особенно на первом этапе, в 2016–2018 годах ему как президенту нужно было прежде всего набирать политический вес и авторитет у собственного населения, потому что, несмотря на колоссальный опыт на руководящих постах (а Мирзиёев возглавлял и Джизакскую область, и Самаркандскую, и потом в течение 13 лет был премьер-министром), глава государства — это гораздо более значимый фронт работ.

Либерализация и открытие узбекского государства в Узбекистане проводились в первую очередь для того, чтобы создать новые характеристики взаимодействия власти и общества. Для этого появились и общественные приемные и на местах, и на президентском уровне. С их помощью можно пожаловаться на произвол местных властей, решить какие-то проблемы. При Исламе Каримове такое было сложно представить.

Принятие новой Конституции тоже вопрос больше не про Запад, хотя имидж страны на международной арене имеет важное значение для республиканских властей. Но в большей степени изменения Основного Закона связаны с модернизацией самого Узбекистана, потому что задачи, которые ставит президент (развитие страны, ее региональное лидерство и так далее), требуют очень серьезных изменений в процессах государственного управления, во взаимодействиях с бизнесом. Задачи сложные. Для их реализации необходимо использование передовых практик. А где у нас передовые практики? На Западе. Соответственно, много инициатив и предложений, которые схожи со стандартами, заложенными в западных государствах, но именно потому, что в Узбекистане в первую очередь стоит амбициозная задача очень серьезного экономического развития страны.

— Как в целом вы оцениваете реформы Мирзиёева? Насколько они эффективны?

— Сегодня в Узбекистане совершенно на другую стадию перешел уровень отношений бизнеса с властью. Было создано министерство инвестиций внешней торговли, сейчас оно преобразовано в министерство экономики. Это ведомство целенаправленно занималось поиском инвесторов. В каждом министерстве появились омбудсмены, отвечающие за привлечение иностранных инвесторов в определенные сектора. Государство понимает, что есть большой запрос на новые проекты, модернизацию.

Конечно, не во всем удается продвинуться. До сих пор сохраняются монополии практически во всех отраслях. Ограничены условия банковского сектора, он работает в достаточно консервативном ключе. Например, мои коллеги из Европейского банка реконструкции и развития рассказывали, что столкнулись с проблемой рассмотрения проектов в регионах. Если в Ташкенте есть возможность осуществлять финансовое сопровождение проектов, то на местах это не всегда реально, так как возможности банков ограничены. Сейчас финансовая система Узбекистана во многом является сдерживающим фактором. Нет серьезных прорывных финтех-проектов, которые могли бы кардинальным образом перезагрузить банковскую систему и стать мостом для привлечения в том числе внешних инвесторов.

А это очень важно. Тем более, с одной стороны, стоят амбициозные задачи развития экономики республики, а с другой — она находится в серьезных ограничениях. Сегодня население Узбекистана составляет 36 миллионов человек. К 2040 году, по прогнозу ООН, оно вырастет до 40 миллионов человек. А дальше будет 50 миллионов. Уже сегодня порядка 530 тысяч учеников ежегодно заканчивают 9-е классы и 321 тысяча — 11-е классы (это данные за 2022-й). Выпускники поступают в вузы или выходят на рынок труда. Соответственно, возникает большой запрос со стороны общества по поводу создания новых рабочих мест. Существует серьезный запрос и на высокотехнологичные рабочие места в IT-технологиях, машиностроении, которые не связаны с традиционным трудом, возделыванием земли. Это обусловлено в том числе тем, что страна находится в достаточно сложных географических условиях, когда есть дефицит воды, пахотных земель.

Поэтому приходится менять ситуацию и в высшем образовании. Когда Шавкат Мирзиёев пришел к власти, бюджетных мест в вузах было порядка 100 тысяч. Существовал огромный разрыв в потребности общества в образовании и возможностях системы. Одним из серьезных достижений Мирзиёева стала либерализация образовательной системы. За годы его правления в Узбекистане открыли свои филиалы порядка 20 российских вузов. Другие страны активизировались в этом направлении. Это позволило за довольно короткий срок частично решить вопрос с дефицитом мест в университетах. Прогресс есть. Но надо двигаться дальше.

— Кстати, по оценкам некоторых экспертов, сегодня в Узбекистане людей якобы специально «выталкивают» из деревни в город, чтобы они получали образование и работали на заводах. Так ли это?

— Происходит естественный процесс урбанизации. При Исламе Каримове существовали очень жесткие правила по внутренним перемещениям. Людям из регионов практически невозможно было получить прописку в Ташкенте. Сейчас эти ограничения сняты, и часть населения из регионов переезжает в крупные города. Это естественно, учитывая, что уровень жизни в городах и сельской местности очень разный. Поэтому многие стараются сменить место жительства.

«Сегодня население Узбекистана составляет 36 миллионов человек. К 2040 году, по прогнозу ООН, оно вырастет до 40 миллионов человек. А дальше будет 50 миллионов» Фото: Egmont Strigl/imageBROKER.com / www.globallookpress.com

«Искандер Махмудов, Алишер Усманов, другие бизнесмены реализовали довольно серьезные проекты»

— В прошлом году во время первого Ташкентского международного инвестиционного форума Мирзиёев объявил о планах в ближайшие пять лет довести ВВП страны до 100 миллиардов долларов, а годовой объем экспорта — до 30 миллиардов долларов, чтобы к 2030 году Узбекистан вошел в число стран с доходами выше среднего. Это реализуемая задача?

— Цели по темпам экономического роста, которые ставит Шавкат Мирзиёев, достаточно амбициозные. Но они реализуемы. Правда, здесь заложено довольно много подводных камней, сдерживающих барьеров. Например, энергетический фактор, который является очень серьезным вызовом для Узбекистана. Дефицит воды, как я уже говорил, чувствителен для развития сельского хозяйства. Поэтому перед государством и стоит серьезнейшая задача по переформатированию экономики, созданию и развитию новых отраслей с высокой добавочной стоимостью. Эти цели, повторяю, очень сложные. Нельзя просто так взять и развернуть экономику и бо́льшую часть населения в короткие сроки перенаправить в другом направлении. Тем более особых внутренних ресурсов для этого нет.

Поэтому привлекаются в первую очередь внешние средства и инвестиции, что тоже накладывает определенные обязательства на страну. В результате долг Узбекистана за последние годы многократно вырос. Заемные средства привлекались для инфраструктурного развития, для экономических проектов. Это важные направления, но они приводят к дополнительной нагрузке на бюджет.

Если говорить про инвестиции, то в крупные проекты приходят, как правило, бизнесмены, связанные в той или иной степени с Узбекистаном. Проводниками проектов являются очень многие российские крупные бизнесмены, выходцы из Узбекистана. Искандер Махмудов, Алишер Усманов, другие бизнесмены реализовали довольно серьезные проекты в стране. Этим занимаются и российские энергетические компании — «Газпром», «Лукойл».

Но в целом такого масштаба компаний, которые проводят серьезные проекты, в Узбекистан приходит не так много. Чтобы изменить ситуацию, власти должны прикладывать достаточно серьезные усилия по улучшению инвестиционного климата, повышению прозрачности, преодолению ограничений, которые до сих пор существуют и в банковской, и в инвестиционной сферах.

— Вы упомянули об энергетическом факторе. При этом Узбекистан занимает второе место в СНГ по добыче газа и четвертое (после России, Туркменистана и Казахстана) по его запасам. Проблемы в этом секторе усугубляются тем, что нужны дополнительные энергоресурсы из-за реформ?

— Несмотря на заметные запасы газа, в Узбекистане мы не видим очереди из инвесторов. Дело в том, что не все запасы узбекского газа прозрачны. Даже по сравнению с Туркменистаном, где существуют политические ограничения. В Узбекистане таких барьеров нет. Но нет и серьезного ажиотажа вокруг энергетического сектора. Это объясняется в том числе тем, что запасов в Узбекистане меньше, они сложнее и не сконцентрированы в крупных месторождениях, как в Туркменистане, где возможна работа в одной географической зоне.

В целом энергетика — один из главных сдерживающих факторов для развития Узбекистана. Этот вызов до сих пор не решен, и непонятно, как на него будут отвечать. Мы видели серьезный энергетический кризис в Узбекистане, который случился в январе этого года, когда Ташкент впервые на несколько дней оказалась без газа и электричества. Люди были вынуждены на улице на дровах готовить еду. Это стало следствием серьезных морозов и повышенным спросом на электроэнергию. Но если в столице такая ситуация случилась впервые, то регионы так живут достаточно регулярно. Они сталкиваются с ограничениями поставок и газа, и электроэнергии постоянно. В целом потребность в электроэнергии со стороны населения растет, так как Узбекистан динамично развивается демографически. Каждое новое предприятие тоже требует электроэнергии.

«Атомная электростанция, если бы она работала, могла бы уже сегодня, согласно заявленной мощности «Росатома», покрывать до 20 процентов потребностей страны в электроэнергии» Фото: IMAGO/Jürgen Schwarz / www.globallookpress.com

«Ташкент фактически превратился из экспортера в импортера газа»

— И как решать энергетическую проблему?

— Для энергетической проблемы есть очевидные решения. Например, атомная электростанция, которую должны были начать строить в Узбекистане еще в прошлом году. Но он заторможен. И пока власти страны не объясняют, с чем связана задержка проекта, который по потребностям Узбекистана должен был быть запущен даже не вчера, а позапозавчера, чтобы в ближайшие годы встать на баланс по снабжению республики электроэнергией. Тем более, согласно прогнозам, в 2030 году потребности в электроэнергии Узбекистана вырастут вдвое.

Атомная электростанция, если бы она работала, могла бы уже сегодня, согласно заявленной мощности «Росатома», покрывать до 20 процентов потребностей страны в электроэнергии.

В программном документе Шавката Мирзиёева до 2030 года обозначено, что к этому времени генерация электроэнергии должна дойти примерно до 120 гигаватт в год. Это прогнозы по потреблению электроэнергии в Узбекистане. Но в каких направлениях будет развиваться энергетический комплекс страны, в программе президента детально не прописано.

Много говорится о «зеленой» энергетике. Но она почти исчерпала потенциал для роста. Не так много осталось рек, где можно построить гидроэнергетические объекты. Заявлены крупные проекты по солнечной генерации, ветрогенерации. Но в кризисной ситуации, например в зимний период, на эти объекты инфраструктуры не всегда можно полагаться.

По ТЭЦ тоже есть серьезные ограничения. Добыча газа в Узбекистане стагнирует несколько лет, и во многом рост удается обеспечивать за счет инвестиций и расширения деятельности российских энергетических компаний — «Газпрома», «Лукойла». Они активно и много лет работают в Узбекистане, являются важнейшими инвесторами в энергетический сектор и обеспечивают основной прирост добычи газа.

«Узбекнефтегаз» продвигает достаточно консервативную стратегию и использует, как правило, старые месторождения. Поэтому не удается серьезно нарастить возможности по добыче газа. Под любую новую ТЭЦ нужно резервировать объемы газа. Но его не так много. Раньше газ для Узбекистана был серьезным экспортным ресурсом и поддерживал внешнеторговый баланс страны, но сегодня Ташкент фактически превратился из экспортера в импортера газа.

Обязательства по экспорту перед Китаем выполняются, но по нижней границе договоров. В ближайшее время начнутся поставки газа из России и Туркменистана. Узбекистан становится потребителем газа. И это вызов в долгосрочном плане, потому что покупка газа накладывает дополнительные нагрузки на бюджет.

— А каковы перспективы «Тройственного газового союза», который Узбекистану и Казахстану предложила в прошлом декабре Россия?

— Здесь тоже странная ситуация. Объективно система газопроводов «Центральная Азия – Центр», которая была построена в советское время для поставок центральноазиатского газа в центр, сейчас простаивает. Ее разворот и поставки российского газа в Центральную Азию для Узбекистана на самом деле благо, потому у него дефицит энергетики. Приход в регион «Газпрома» — это стабильный источник голубого топлива по долгосрочным контрактам не только для Казахстана и Узбекистана, но и для Киргизии, где «Газпром» является владельцем распределительной системы.

Но у Узбекистана достаточно осторожная позиция была изначально. На первом этапе вообще прошли заявления, что Ташкент в этом проекте не участвует. Хотя в практическом плане работа ведется. Однако из-за нынешней геополитической ситуации Узбекистан старается сильно не афишировать свое сотрудничество с Россией, в том числе в газовой сфере, несмотря на собственные большие потребности в голубом топливе. Но, судя по всему, поставки российского газа по системе реверса «Центральная Азия – Россия – Центр» будут осуществляться и начнутся уже в самое ближайшее время.

«На политическом уровне между Москвой и Ташкентом происходят регулярные контакты, встречи, диалог по целому комплексу вопросов» Фото: Kremlin Pool / Global Look Press / www.globallookpress.com

«Во внутренней дискуссии Узбекистана сегодня часто звучат антироссийские лозунги»

— А как в целом складываются отношения Узбекистана и России сегодня?

— На политическом уровне между Москвой и Ташкентом происходят регулярные контакты, встречи, диалог по целому комплексу вопросов. В то же время очевидно, что во внешней политике Узбекистан использует многоплановый подход, как они его называют. Мирзиёев выстраивает многовекторную международную политику. Внутренняя политика в Узбекистане тоже стала более плюралистичной. Появился институт блогеров, новые лидеры общественного мнения. В этой среде заметную роль играют в том числе западные неправительственные организации, которые воспользовались ситуаций для наращивания своего влияния.

Это не могло не сказаться на восприятии России узбекским обществом, по крайней мере в его активной части, которая присутствует в социальных сетях, на различного рода площадках для обсуждений. Во внутренней дискуссии Узбекистана сегодня часто звучат антироссийские лозунги. Если смотреть на видимую часть обсуждений, то они бывают довольно критичны в отношении Российской Федерации, даже если идет речь о выгодных для самого Узбекистана инициативах и проектах, таких как тот же «Тройственный газовый союз».

Этот фактор также сдерживает развитие отношений между Москвой и Ташкентом. Узбекские власти сегодня зачастую опираются на внутренние дискуссии, ссылаясь на то, что это мнение общества и его нельзя игнорировать, хотя понятно, что это мнение части прозападных лидеров общества и оно не всегда соотносится с реальными интересами страны. Но это влияет на то, что в отношениях России и Узбекистана возникают определенные сложности и трения, пусть и не напрямую.

— На изменение отношения к России в узбекском обществе повлияла и СВО?

— До начала СВО можно было говорить, что узбекская внешняя политика максимально прагматична и опирается в первую очередь на экономические выгоды. Но с началом специальной военной операции произошли определенные изменения во внешней политике Ташкента, поставлены на паузу даже важные для Узбекистана проекты с Россией, о чем мы уже говорили.

При этом мы наблюдаем активизацию видимого сотрудничества Ташкента с Западом. Узбекистан участвует во всех западных проектах. Это и C5+, и встреча в Чолпон-Ате в июле этого года, и встреча в США на полях Генассамблеи ООН, и встреча в Берлине. Параллельно делегация Узбекистана была с поездкой в Саудовской Аравии, где в Джидде проходила встреча стран Центральной Азии со странами Персидского залива.

Если смотреть по направлениям поездок, то Ташкент проводит максимально сбалансированную внешнюю политику. Но если разбираться в цифрах, в макроэкономической статистике, то основные торговые партеры Узбекистана — это все-таки Китай и Россия. Основной инвестор — Россия.

Тем не менее Ташкент, сохраняя нынешний уровень отношений с Москвой, пытается максимально диверсифицировать внешнюю политику. Другой вопрос, насколько сотрудничество с западными странами позволяет это сделать. Анонсированные многомиллиардные инвестиции не всегда превращаются в проекты. То, что заявляется, и то, что обговаривается с точки зрения активизации сотрудничества западными государствами, не всегда превращается в реальные инвестиции.

«Вопрос о присоединении Узбекистана к ЕАЭС не стоит на повестке дня. К ОДКБ — так же» Фото: «БИЗНЕС Online»

«В Узбекистане приоритета в изучении русского языка, к сожалению, нет»

— Сегодня под вопросом и готовность Узбекистана участвовать в интеграционных проектах с Россией. Присоединения Ташкента к ЕАЭС в ближайшее время ожидать не стоит?

— Вопрос о присоединении Узбекистана к ЕАЭС не стоит на повестке дня. К ОДКБ — так же. Мы же видим, что даже проекты, в которых Ташкент максимально заинтересован, как уже упомянутый «Тройственный союз» или строительство атомной станции, поставлены на паузу.

Конечно, надо признать, что у нас с Узбекистаном с 2017 года очень динамично развивались экономические отношения, в том числе по торговле. И в рамках ЗСТ СНГ, и в рамках наблюдательного членства в ЕАЭС. Серьезное снижение таможенных барьеров, зеленые коридоры для агроимпорта создают более выгодные условия для прохождения узбекского экспорта в Россию и для российского бизнеса — в Узбекистан.

До определенного времени Ташкент активно сближался и с Россией, и с ЕАЭС. Но в какой-то момент поставил на паузу свое подключение к организации. Это объясняется тем, что вступать в ЕАЭС нужно максимально учитывая национальные интересы Узбекистана. А негласно мотивируется геополитическими рисками, так как в нынешних условиях сближаться с Россией, по их мнению, преждевременно и опасно. Нужно, чтобы ситуация стабилизировалась.

Впрочем, Узбекистан мог бы обеспечить себе львиную долю преференций, которые обеспечивает полноценное членство в ЕАЭС. Это свобода перемещения людей, товаров, услуг, денежных средств. Например, киргизским трудовым мигрантам, которые являются членами ЕАЭС, не нужно получать патент на работу в России. А граждане Узбекистана такой возможности не имеют. Они рассматриваются как внешние мигранты и вынуждены получать патенты, разрешение на работу. И налоговая нагрузка на них выше. Впрочем, несмотря на позитивные стимулы для присоединения к ЕАЭС, Узбекистан не форсирует этот процесс.

— Каково сегодня положение русского языка в Узбекистане? Остается ли он языком интернационального общения? Не вызывает ли отторжения или какой-то агрессии? Смотрят ли узбеки российские телеканалы?

— По поводу российского телевидения не могу сказать. Это не совсем моя тема. Но фактом остается то, что информационное влияние России на Узбекистан снижается. Несмотря на то что изначально у нас было единое информационное и языковое пространство, сегодня Ташкент движется по своей траектории. Латинизация узбекского языка произошла еще в 1990-х. Это сказалось на уровне владения русским языком среди населения.

Конечно, в Ташкенте и крупных городах среди людей старшего поколения русский остается важным языком общения. Но молодежь и люди в провинции не ставят для себя приоритетом его изучение. По моему опыту общения с молодежью и взрослыми в Каракалпакии или в Ферганской долине могу сказать, что там люди не всегда владеют русским языком.

Мы это видим и по трудовым мигрантам. К нам по большей части едут люди из узбекских провинций, и их знание русского языка оставляет желать лучшего. Порой узбекские трудовые мигранты неконкурентоспособны по сравнению с теми же киргизскими в силу того, что последние гораздо лучше владеют русским языком, так как в Киргизии он имеет официальный статус и широко используется, в том числе в образовании. А в Узбекистане приоритета в изучении русского языка, к сожалению, нет.

«Число трудовых мигрантов из Узбекистана в России сохраняется и даже растет, потому что с приходом к власти Мирзиёева подход к гражданам, работающим за границей, кардинальным образом поменялся» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Переводы, которые приходят из России и распределяются по семьям разных узбекских регионов, это важный фактор социальной стабильности»

— В 2016 году на территории России узбекских мигрантов был 1 миллион 800 тысяч. Они ежегодно отправляли на родину от 5 миллиардов до 8–10 миллиардов долларов в лучшие годы. А какова ситуация с узбекскими мигрантами в РФ сегодня?

— Число трудовых мигрантов из Узбекистана в России сохраняется и даже растет, потому что с приходом к власти Мирзиёева подход к гражданам, работающим за границей, кардинальным образом поменялся. Одно из первых соглашений между Москвой и Ташкентом касалось вопросов миграционных связей, которые защищают трудовых мигрантов. Сейчас при министерстве занятости и сокращения бедности Узбекистана работает система целевого набора, которая тесно сотрудничает с российскими ведомствами.

Созданы центры переподготовки граждан Узбекистана, которые едут в Россию официально в рамках межгосударственных соглашений под определенные проекты, располагая навыками работы по конкретным специальностям. У нас постоянно ведется работа по нормализации отношений в этой сфере. Конечно, предыдущие годы накладывают свой отпечаток, когда огромное число мигрантов из Узбекистана приезжало к Россию стихийно. Кто-то закрепился, кто-то получил гражданство РФ.

Количество переводов из России в Узбекистан в процентном отношении к ВВП сейчас несколько ниже. Но в последние пару лет они были рекордными по абсолютным цифрам. В 2022 году из России в Узбекистан были переведены рекордные 16,9 миллиарда долларов, что эквивалентно 25 процентам ВВП страны. Даже в масштабах всего Узбекистана это серьезная сумма. И надо понимать, что переводы, которые приходят из России и распределяются по семьям разных узбекских регионов, это важный фактор социальной стабильности, так как они приходят конкретным людям, которые нуждаются в помощи. Поэтому Узбекистан заинтересован в максимальном благоприятствовании и сохранении прозрачных, стабильных условий работы для узбекских граждан за рубежом, прежде всего в России, так как у нас их больше всего.

— Можно ли ожидать снижения потока мигрантов в Россию из Узбекистана по мере развития страны и создания там рабочих мест?

— Я не думаю, что это будет серьезно сказываться на миграционных потоках в Россию. Узбекистан в плане населения растет так быстро, что хватает и внутренних мигрантов, и потребность в выездах на работу за рубеж сохраняется высокой. Поэтому развитие Узбекистана не должно серьезно повлиять на текущие миграционные процессы в Россию.

«Россия всегда была заинтересована в прагматичных, открытых, сбалансированных отношениях как с Узбекистаном, так и с Казахстаном. Просто российско-казахстанские отношения и так планомерно развивались все последние годы» Фото: Kremlin Pool / Global Look Press / www.globallookpress.com

«На международной арене основная цель Узбекистана — вступление в ВТО»

— Если говорить о внешней политике Узбекистана, то, по мнению ряда экспертов, Мирзиёев уже преодолел главную ее проблему, а именно — изолированность страны. И сегодня ему выгодно развивать отношения и с США, и с Россией, и с Китаем, и со странами Центральной Азии, и с рядом других. То есть он пытается маневрировать. Насколько это удается?

— Вопрос про изоляцию Узбекистана все-таки не стоял. Раньше, при Исламе Каримове, Ташкент сам себя изолировал. Но в 2016 году Шавкат Мирзиёев буквально за несколько месяцев перестроил внешнюю политику, решив целый комплекс накопившихся проблем. Из страны, разъединяющей Центральную Азию, он превратил Узбекистан в страну, которая объединяет Центральную Азию. Не зря именно узбекскому президенту принадлежит идея восстановления регионального диалога. Недавно в Душанбе прошла V юбилейная встреча консультативного формата на уровне глав государств Центральной Азии. Это во многом заслуга Шавката Мирзиёева.

Если говорить об изоляции на международной арене, то ее как таковой тоже не было. После того как Узбекистан развернулся в сторону мира, стали выстраиваться отношения с разными странами. Другой вопрос, что существуют географические ограничители. Узбекистан является дважды запертым на материке государством. Таких стран в мире две — Узбекистан и Лихтенштейн. Им до Мирового океана нужно преодолеть границы с двумя государствами. С одной стороны, это можно рассматривать как недостаток. С другой стороны, Узбекистан находится в центре Евразии, на перекрестке традиционных транспортных маршрутов и в Китай, и в Россию, и в Афганистан, и через Туркменистан или Казахстан на Запад. Пути в целом рабочие. Узбекистан в последние годы активно форсировал процесс активизации новых транспортных маршрутов.

Конечно, география достаточно сложная. Скажем, Афганистану при всех попытках пока не удается превратиться в реально транзитное государство для экспорта узбекских товаров в Пакистан, Индию. С Китаем не удается выстроить формат финансирования железной дороги через Киргизию. С Туркменистаном в целом вопросы решены, но поток ограничен пропускной способностью каспийских портов.

Фактически максимально работающим направлением является северный вектор торговли через Казахстан в Россию. Другие направления требуют колоссальных инвестиций, вложений, политических договоренностей. Узбекистан это пытается делать, но не все предсказуемо и не всегда работает в тех форматах, в которых хотел бы Ташкент. Например, в 2021 году состоялась масштабная конференция по поводу транспортного коридора Центральная Азия – Южная Азия. Но через месяц американцы окончательно вышли из Афганистана, и это изменило всю конфигурацию в регионе. Сейчас вопрос транспортного коридора не снят. Но с «Талибаном»* гораздо сложнее договариваться, и по этому направлению сегодня нельзя сказать ничего определенного.

— Кстати, Ташкент очень стремится вступить в ВТО. Власти Узбекистана надеются, что Вашингтон отменит поправку Джексона – Вэника, которая до сих пор действует в отношении Узбекистана?

— На международной арене основная цель Узбекистана — вступление в ВТО. Но, с точки зрения действующего положения, эта организация сегодня фактически не работает. Арбитражный суд ВТО перестал вести свою деятельность. А это основной институт, который позволяет разрешать споры.

Однако Ташкент все равно продолжает настойчиво стремиться в ВТО, а не в ЕАЭС, хотя с позиции торговли и возможностей для расширения рынков сбыта для узбекских товаров это не добавляет серьезных возможностей. Видимо, такой подход в приоритетах Узбекистана обусловлен тем, что реализуется многовекторная внешняя политика, чтобы расширять возможности сотрудничества со всеми государствами, а не фокусироваться только на основных торговых и инвестиционных партнерах.

— Есть точка зрения, что Россия в Центральной Азии традиционно рассматривала своим главным партнером Казахстан. А сейчас Москва якобы старается расширять связи с Узбекистаном, так как после начала СВО Казахстан больше других среднеазиатских республик маневрирует на внешнеполитическом треке и поворачивается на Запад. Это так?

— Я не согласен с такой оценкой, что Россия якобы опирается на Казахстан, а с Узбекистаном выстраивает отношения как-то иначе. На самом деле Казахстан и Узбекистан — две крупнейшие страны Центральной Азии с точки зрения их оборонного потенциала, экономической и географической важности.

Россия всегда была заинтересована в прагматичных, открытых, сбалансированных отношениях как с Узбекистаном, так и с Казахстаном. Просто российско-казахстанские отношения и так планомерно развивались все последние годы. Поэтому не могут похвастаться большой динамикой сейчас.

А с Ташкентом удалось нарастить потенциал, не использованный раньше, так как ограничителем российско-узбекских отношений была осторожная политика Ислама Каримова. С приходом к власти Шавката Мирзиёева в отношениях между нашими странами произошел прорыв. Товарооборот начал активно расти, актуализировалось огромное количество проектов, пошли инвестиционные потоки. Впрочем, сейчас ситуация, как мы видим, не настолько позитивна, как раньше.