Как финансовые олигархи взяли Америку за горло

Вероятность масштабного финансового кризиса подобного тому, который был в 2008–2009 годах, очень высока Фото: Liu Jie/XinHua/www.globallookpress.com

Нерядовой документ

90 лет назад, летом 1933 года в США был принят Закон о банковской деятельности, который также называют Законом Гласса-Стигалла.16 июня 1933 года он был подписан президентом Франклином Рузвельтом, незадолго до этого победившим в выборах и сменившим в марте президента Герберта Гувера.

Закон назван именами его инициаторов — сенатора Картера Гласса (демократ от штата Вирджиния) и члена палаты представителей Генри Б. Стигалла (демократ от штата Алабама). Закон о банковской деятельности (далее — Закон) — совсем не рядовой документ. Это важнейшая веха в экономической и финансовой истории США. Что отмечают как сами американцы, так и многие специалисты из других стран. Сразу отмечу, что Закон просуществовал до 1999 года, когда во времена президента Билла Клинтона ключевые его положения были отменены. Таким образом, Закон действовал в течение 66 лет, и его влияние на экономическое положение Америки все без исключения эксперты оценивают как положительное. Да, в Америке и после 1933 года продолжалась так называемая Великая депрессия. Но, не будь Закона, социально-экономическая ситуация в Америке была бы намного хуже. И после Второй мировой войны в экономике США были экономические спады и банковские крахи. Но спады были бы глубже, а число банковских банкротств несоизмеримо больше без Закона 1933 года.

Если определить главное в Законе, то это разделение коммерческого и инвестиционного банкинга. До этого американские банки могли совмещать деятельность по предоставлению кредитов и деятельность по инвестициям в ценные бумаги. Очевидно, что инвестиционная деятельность банков за немногими исключениями (такими, как покупка облигаций американского казначейства) намного более рисковая, чем коммерческая деятельность, связанная с выдачей кредитов. Почти во всех случаях выдаваемые банками кредиты имеют обеспечение — в виде залогов, поручительств, банковских гарантий. Несмотря на это даже чисто коммерческий банк считается достаточно хрупкой конструкцией. А если банк начинает заниматься рисковыми инвестициями, то и подавно конструкция становится неустойчивой. С большой вероятностью происходит крушение (банкротство) такого банка. Клиенты банка, держащие деньги на депозитах, теряют свои деньги.

Даже в период экономического бума 1920-х годов ежегодно банкротилось около 500 банков. В конце 1929 года — после обвала на фондовой бирже Нью-Йорка в октябре темпы банкротств резко выросли. По итогам 1929 года было зафиксировано уже 659 банкротств. В 1930 году до октября закрылось примерно то же число банков; а в последние два месяца года обанкротились сразу 600 банков (Kennedy David M. Freedom from Fear: the American People in Depression and War, 1929—1945. — New York; Oxford: Oxford University Press, 2001). В 1929-1933 закрылись 5760 банков. А всего за период с 1925 по 1933 гг. в США обанкротилась половина банков. «Наша банковская система была самым слабым звеном во всей нашей экономической системе — элементом, наиболее чувствительным к панике», — комментировал массовые банкротства банков тогдашний президент США Гувер.

Перестройка банковской системы в соответствии с требованиями Закона 1933 года происходила достаточно быстро. Закон давал банкам год на то, чтобы определиться: будут они коммерческими или инвестиционными. Работа с ценными бумагами коммерческим банкам разрешалась в очень ограниченных пределах. Только 10 процентов дохода коммерческого банка могли быть получены от ценных бумаг. Единственным исключением из этого правила было то, что коммерческие банки могли гарантировать выпуск государственных облигаций. Инвестиционным банкам было запрещено открывать депозитные счета (как физическим, так и юридическим лицам).

Под соусом поддержки американских компаний

Известно, что президент Франклин Рузвельт внес серьезные коррективы в экономическую политику США, которая проводилась до него. Он стал проводить политику, получившую название «New Deal» («Новый курс»). Обычно обращают внимание на такой элемент «Нового курса», как программы общественных работ, которые позволили снизить безработицу в стране на несколько миллионов. Но перестройка банковской системы США согласно Закону 1933 года — также важная часть «Нового курса».

К середине 80-х гг. XX в. появилось много признаков того, что положения Закона 1933 года перестали работать. Запреты на совмещение одной финансовой организацией функций коммерческого и инвестиционного банков, установленные Законом, постепенно размывались в результате решений и толкований, которые принимались судами, Службой валютного контролера (Office of the Controller of the Currency) Минфина США и Советом управляющих Федеральной резервной системы.

«Размывание» осуществлялось главным образом через специфическое толкование понятия «эмиссионная ценная бумага». Благодаря этому банки получали возможность использовать в своих операциях новые финансовые инструменты, необычные для традиционной банковской практики. В частности, банки получили право участвовать в предоставлении так называемых секьюритизации кредитов (требования по ранее выданным кредитам оформляются в виде ценных бумаг и продаются на финансовом рынке). Закон Гласса-Стиголла содержал норму, которая не признавала операцией с ценными бумагами сделку, в результате которой активы трансформируются в ценные бумаги, но держатель этой бумаги обладает такими же правами в отношении активов, что и до трансформации. Это положение позволило банкам повышать коэффициент ликвидности своих активов, трансформируя их в ценные бумаги. Стали говорить о том, что, мол, мировым трендом являются глобализация и универсализация мирового финансового рынка, что в условиях растущей международной конкуренции необходимо поощрять превращение американских финансовых компаний в глобальные финансовые конгломераты. А этому мешает Закон 1933 года. Финансовая олигархия США заставила Конгресс США приступать к пересмотру привычного подхода к разделению рынка финансовых услуг на инвестиционный, банковский и страховой секторы.

Были и конкретные лоббисты, добивавшиеся отмены Закона 1933 года. Среди них особенно часто вспоминают тогдашнего главу крупнейшего на тот момент американского коммерческого банка Citicorp Сэнфорда («Сэнди») Вейла (Sandy Weill). В апреле 1998 года было объявлено о готовящемся слиянии Travelers Group с крупнейшим международным коммерческим банком Citicorp, что прямо противоречило Закону Гласса—Стиголла. Созданная в результате этого слияния структура под названием Citigroup получила двухлетнюю отсрочку для того, чтобы привести свой бизнес в соответствие с Законом 1933 года, избавившись от страховых и некоторых других активов бывшей Travelers Group. Говорят, Вейл тогда пообещал, что Конгресс до истечения двух лет отменит ограничения, установленные Законом Гласса—Стиголла.

В ноябре 1999 году Конгресс действительно отменил эти ограничения. Был принят Закон о модернизации финансовых услуг (Financial Services Modernization Act), известный также как Закон Грэмма-Лича-Блайли. Закон назван по именам инициаторов документа сенатора Фила Грэмма и конгрессменов Джима Лича и Тома Блайли (все трое — республиканцы). Документ прошел в американском парламенте «со свистом». Удалось уложиться в одну сессию (от внесения проекта закона до его принятия), что случается очень редко. И голосование было очень слаженным. Так, в верхней палате «за» проголосовали 80 сенаторов из 100, «против» — всего 8.

…И стали себя называть «универсальными банками»

Накануне финального голосования по Закону о модернизации финансовых услуг 4 ноября 1999 г. Чарльз Эллис «Чак» Шумер, сенатор—демократ от штата Нью-Йорк, страстно призывал всех поддержать документ: «Этот закон имеет жизненно важное значение для будущего нашей страны. Если сейчас мы не примем закон, то можем обнаружить, что Лондон, Франкфурт или даже Шанхай стали финансовыми столицами мира. Это будет иметь очень серьезные последствия для всей Америки, где рынок финансовых услуг — важнейшая область, где быстрее всего растет потребность в новых рабочих местах, где наша технология находится впереди кого бы то ни было, где наш капитал доминирует во всем мире… Есть много причин, чтобы принять этот закон. Первая и главная из них — важность формирования условий, обеспечивающих конкурентоспособность американских фирм. Если это не будет сделано, уже через три года с развитием технологии мы обнаружим, что большинство американских компаний покидают страну и переносят свой бизнес в те страны, законодательство которых позволяет делать все эти вещи».

С марта 2000 года банки получили право превращаться в конгломераты, осваивать бизнесы в смежных секторах. Многие из них с этого времени стали себя величать «финансовыми холдинговыми компаниями».

Опуская многие детали, отмечу, что в немалой степени причиной мирового финансового кризиса 2008–2009 гг. стала именно отмена в 1999 году Закона Гласса-Стигалла. Обычно историю этого кризиса начинают от 2007 года, когда начались массовые крахи на рынке ипотечного кредитования США. Это верно, но возникает вопрос: почему кризис стал развиваться там стремительно и оказался таким глубоким? Да потому что накануне происходило стремительное смешение коммерческих и инвестиционных операций в рамках одних и тех же организаций, которые стали себя называть «универсальными банками». Одним из последствий такой универсализации банков стало ослабление надзора за их деятельностью. Ведь универсализации финансового надзора не было. Один и тот же банк превращался в объект надзора со стороны нескольких регуляторов. Как говорится, «у семи нянек дитя без глазу».

Так, 7 мая 2009 г. Бен Бернанке, тогдашний председатель ФРС США в своей речи на Конференции по банковской конкуренции в Федеральном Резервном Банке Чикаго обратил внимание на то, что американский Центробанк утратил возможность эффективно контролировать банки страны: «…положения Закона Грэмма—Лича—Блайли ограничивают способность ФРС в качестве единого надзорного органа инспектировать, получать отчеты и применять меры воздействия к дочерним организациям (банков), которые находятся в сфере надзора других органов. Мы надеемся, что Конгресс рассмотрит возможность изменения данных положений Закона Грэмма-Лича-Блайли, с тем чтобы единый надзорный орган имел необходимые инструменты и полномочия для проверки всех частей и подразделений организации».

А вот мнение представителя академических кругов Америки Томаса Ф. Кули, профессора экономики и декана Нью-Йоркской бизнес-школы имени Стерна: «Когда был принят закон Грэмма—Лича—Блайли в 1999 г., отменивший большинство положений закона Гласса—Стигалла, законодательные органы просто утвердили те изменения, которые уже произошли в данной отрасли. Эти изменения были активно поддержаны Комиссией по ценным бумагам, другими регулятивными органами и саморегулирующимися организациями, как благоприятные для внедрения инноваций и повышения рыночной эффективности… Эта эволюция привела к появлению совершенно нового источника нестабильности: системного риска для финансовых рынков, обусловленного сложными условиями и взаимодействием этих финансовых конгломератов. В результате нынешнее положение привело к краху, а нарушение системы оказалось таким дестабилизирующим. Наступает такой момент, когда регулирование… теряет свою эффективность…»

Что заставляет вспомнить о законе 1933 года

Самое удивительное, что тот самый Сэнди Вейл, который в конце 1990-х годов продавливал в Конгрессе США Закон о модернизации финансовых услуг, в 2012 году неожиданно заявил, что крупные финансовые конгломераты надо разделить на коммерческие и инвестиционные банки, как это было в «старые добрые времена» (т.е. после принятия Закона Гласса—Стиголла). «Что нам, вероятно, следует сделать, так это отделить инвестиционный банкинг от банковского дела, сделать так, чтобы банки принимали депозиты, чтобы банки выдавали коммерческие кредиты и кредиты на недвижимость, чтобы банки делали что-то, что не будет ставить под удар доллары налогоплательщиков», — сказал Вейл в эфире CNBC.

Уже более десяти лет в Америке говорят о том, что отмена Закона Гласса-Стигалла в 1999 году был серьезнейшей ошибкой. Целый ряд «народных избранников» на Капитолийском холме пытаются реанимировать Закон 1933 года и отменить закон 1999 года. Усилия активизировались после банкротства американских банков Silicon Valley Bank, First Republic Bank, Signature Bank и Silvergate Bank. Подробнее об этом можно узнать из моей статьи «Рекордный мартовский набег на американские банки». Однако вероятность реанимации Закона 1933 года крайне невысока. Окрепшие и обнаглевшие финансовые конгломераты крепко держат за горло и Конгресс США, и всю Америку. Соответственно вероятность масштабного финансового кризиса подобного тому, который был в 2008–2009 гг., очень высока.

t.me/REOSH_Sharapov