Александр Михайлов: «В ближайшее время весь этот контрнаступ зачахнет»

Александр Михайлов: «Если верить украинским ресурсам, то президент Владимир Зеленский недавно приезжал на территорию «освобожденной» территории Донбасса. Я полагаю, что это был информационно-пропагандистский сюжет, смысл которого — в очередной раз продемонстрировать, что якобы украинский президент может что-то решать» Фото: телеграм-канал t.me/RusGunArmy

«Цель НАТО — взять контроль над Крымом, им Донбасс не столь интересен»

— Александр Евгеньевич, какова ваша оценка событий на фронте?

— На мой взгляд, работа военных подразделений связана с отражением попыток прорыва нашей линии обороны. Противник накачан, с одной стороны, огромным количеством натовского вооружения, которое он получил, а с другой — повесткой, которая требует от него продвижения в восточном и юго-восточном направлениях. Мы фиксируем попытки прорвать линию фронта прежде всего в направлении сухопутного коридора на Крым — это самое важное для врага направление. Цель НАТО (а именно они стоят за действиями ВСУ, формулируют планы и задачи, которые потом выполняют украинские командиры) — взять контроль над Крымом, им Донбасс не столь интересен. Донбасс в большей степени интересен киевскому режиму, который хочет прижать «этих шахтеров» к ногтю, ну и для возвращения своего политического влияния.

НАТО же, повторюсь, интересуется прежде всего Крымом. Как следствие, все действия, которые ВСУ будут проводить по методичкам британских и американских кураторов, будут вестись с тем замыслом, чтобы либо отвлекать внимание нашей группировки, либо размывать свои истинные цели. Однако истинная цель — это в любом случае взятие сухопутного коридора на Крым. Дело в том, что Крым — главная точка в черноморском пространстве, позволяющая контролировать весь регион. Если вы помните, НАТО уже собирался ставить свои базы там в 2014 году. Тогда потеря этого полуострова была очень болезненно воспринята Западом. Они рассчитывали, что в результате государственного переворота, майдана смогут захватить это пространство и выгнать оттуда наш Черноморский флот, а также взять под контроль высоты Крыма для установки радаров, систем ПВО, береговых комплексов, для закрепления полного контроля. Все свои действия ВСУ будут вести в этом направлении. Разумеется, нам станут демонстрировать ложные маневры, попытки прорыва линии фронта на его северной части, там, где Украина граничит со старыми территориями Российской Федерации, где могут проводиться в ближайшее время попытки терактов, заход ДРГ вглубь, прорыв воздушного пространства. Большой сухопутной операции, конечно, ожидать не следует, это излишне рискованное для украинской стороны мероприятие.

Возвращаясь к юго-восточной и южной границе, я полагаю, что там все лето мы будем сталкиваться с попытками новых локальных операций, направленных на нашу линию обороны. Они будут в большей степени сосредоточены в Херсонской и Запорожской областях, потому что, как я говорил, именно занятие этих территорий обеспечит перерезание сухопутного пути в Крым и позволит развить в целом стратегию, навязанную западным командованием. Наша группировка, уверен, прекрасно понимает истинные цели и замыслы противника. Мы постоянно видим попытки спровоцировать нашу группировку на отражение неких ложных атак. Вместе с тем мы отчетливо видим, что противник совершенно не жалеет людей, не считает потери, ему совершенно наплевать на личный состав вооруженных сил Украины. Сейчас они проводят новую, уже 10-ю волну мобилизации.

Если верить украинским ресурсам, то президент Владимир Зеленский недавно приезжал на территорию «освобожденной» территории Донбасса. Я полагаю, что это был информационно-пропагандистский сюжет, смысл которого — в очередной раз продемонстрировать, что якобы украинский президент может что-то решать. В реальности, конечно, это мало связано как с управлением войсками на фронте, так и с работой с прифронтовым населением. В реальности, скорее всего, президент Украины вообще вряд ли что-то решает, а является заложником сложившейся ситуации.

Как следствие, состояние фронта остается вполне стабильным. Начиная с 3 июня все попытки противника прорваться отражались, процесс утилизации военной техники противника продолжается, причем крайне успешно (по словам президента России Владимира Путина, с 4 по 27 июня Киев потерял 259 танков и 780 бронемашин различной классификации — прим. ред.). Техника заканчивается, поставки сужаются, новые пакеты помощи все больше напоминают пакеты поставок боеприпасов, а не боевых машин и тяжелых артиллерийских систем и комплексов. Все стабильно, все идет по плану.

— Вы сказали, что новые пакеты напоминают пакеты поставки боеприпасов. При этом ходят слухи, что НАТО не может развернуть свое промышленное производство. Так ли это?

—  Действительно, имеющаяся сегодня в арсеналах НАТО бронетехника заканчивается, уничтожается нашими войсками. Производить ее сложно и очень накладно, но самое главное, НАТО — это не однородный организм. Отнюдь! Организация состоит из огромного количества стран — производителей оружия, все они друг с другом конкурируют, все ищут свои собственные интересы. Мы эту свару пауков в банке наблюдаем с ноября прошлого года, даже в истории с поставкой танков. Лично мне с самого начала (я об этом говорил) было понятно, что мы не увидим никаких массовых поставок, а будут отправлены лишь небольшие и ограниченные партии. Все это произойдет потому, что все члены альянса мгновенно переругаются друг с другом. Это споры, которые выходят за пределы политических, коллективных действий, касаются конкретно военной экономики и прибыли определенных корпораций, которые производят и продают оружие. А тут уже правило простое действует — дружба дружбой, а табачок врозь.

Государства НАТО внутри своего блока, повторюсь, конкурируют за внешние рынки. Немецкое оружие является конкурентом французского, вместе они конкурируют с американским оружием, а еще со шведскими, британскими и прочими производителями. И сдавать свои позиции ради эфемерной победы объединенного блока никто не будет. Несмотря на то что все они вовлечены в этот блок, но противоречий внутри альянса гораздо больше, чем кажется. Скажем, европейские страны отстаивают право наполнять свои вооруженные силы собственным же оружием, вкладываясь в развитие своего ВПК. Американцы, конечно, стараются навязывать покупку своего вооружения, игнорируя очевидное несогласие со стороны «младших» партнеров. В крайнем случае американцы согласны идти на коллаборацию, совместное производство. И их интересы тоже предельно понятны, они хотят заработать на пресловутых 2 процентах ВВП каждого члена блока НАТО. Тут слишком много экономики и слишком мало политики.

Еще раз скажу, вооружение, которое поставляется на Украину, заканчивается. У Запада есть еще один вариант — расчехлить арсеналы США, страны, у которой из всего НАТО, во-первых, осталось еще достаточно, а во-вторых, есть довольно крупное промышленное производство вооружений. Там стабильная ситуация с запасами как с тяжелым вооружением, так и с боеприпасами к нему, да и в целом с основными видами вооружений, которые можно использовать в украинском конфликте. Но вместе с тем США и так немало поставили вооружений на Украину. Конечно, на этом заработали оборонщики. Они поставили Украине 50–60 установок HIMARS, тогда как за всю историю их произвели всего 500 штук. Получается, что 10-й части уже точно нет, а впереди еще целый ворох военных конфликтов, скорее всего, война с китайцами и так далее.

Еще есть вариант ничего не жалеть и, как в черную дыру, все слить. Но через год-другой окажется, что ВПК нужно либо переформатировать и расширять производство, либо на десятилетия замораживать внешнюю политику, пока не восстановятся запасы оружия. Этого американцы себе позволить не могут.

Поэтому, я думаю, «украинский кейс» сворачивается. Европейцы достигли того предела, когда они выжимают из себя последнее, буквально снимают с боевого дежурства части, ради того чтобы их вооружение передать украинской армии. А это уже объективный предел, дальше можно уже расформировать собственное министерство обороны, армию, все сдать на склад, а оттуда передать Украине. Собственно, последнюю рубаху с себя содрать, ради того чтобы передать Зеленскому и компании. Зачем это европейцам — откровенно непонятно, тем более украинцы явно больше говорят, чем делают. Обещают дойти до Москвы, Владивостока, захватить все на свете. А вместе с тем легендарный контрнаступ как стоял на одном месте, так и стоит уже почти месяц, что приводит к разочарованию как в западных соцсетях, так и в целом в западном обществе, а уже вслед за этим и разочарованию в политических элитах Европы. Там уже полное разочарование Украиной, им же американцы пообещали победу: только поддержите, давайте вместе дадим Киеву денег и оружия, сдвинем график долгов, и украинцы, расправив крылья, победят. А вышло так, что американцы заработали на европейских деньгах, облапошенные европейцы лишились всех вооружений, а украинцы как не могли ничего сделать, так ничего и не сделали.

«Без поддержки с воздуха любое танковое наступление превращается в танковое побоище. Мы со своей стороны позволяем подойти к линии огня, а дальше из всех имеющихся средств и вооружений их расстреливаем, в том числе из авиации» Фото: © Pavel Kashaev, Павел Кашаев / Global Look Press / www.globallookpress.com

— Почему, на ваш взгляд, контрнаступ не удался?

— Тут все на ладони, на самом деле ничего сложного. Как этот контрнаступ мог произойти? Мы видели такую историю, но она больше не военно-стратегическая, а эмоционально-информационная, нам показывали какие-то картинки с танками, «щирых» украинских воинов, которые готовились идти умирать. Очень много красивых нарисованных картинок в интернете, какие-то инфографики, ролики, в которых Украина всегда выигрывает, различная мультипликация. Всего этого было в изобилии, как говорится, украинский ЦИПсО рисует, а на деле, чтобы проводить наступление, вы должны были обеспечить группировку войск, которой предстоит наступать, полноценным набором вооружений. Если вам поставили тяжелые западные танки весом по 60 тонн, обвешанные дорогостоящим оборудованием, вооружением всяким, то вам нужно их прикрывать. А чем танки можно прикрывать? Чем вообще прикрывают танки? Либо системами ПВО, в том числе переносными, либо авиацией. Последней нет, есть только возможность запускать дальнобойные авиационные ракеты, не заходя в российскую зону ПВО, потому что наша ПВО сбивает украинскую авиацию, да и ракеты. Украинская авиация состоит из старых советских еще машин, а новые самолеты даже переданы не были, по ним и работать пока не приходилось. Без поддержки с воздуха любое танковое наступление превращается в танковое побоище. Мы со своей стороны позволяем подойти к линии огня, а дальше из всех имеющихся средств и вооружений их расстреливаем, в том числе из авиации. Значительная часть тяжелой техники противника в ходе этого наступления — а это и танки, и самоходные артиллерийские установки, и броневики различных классов — уничтожалась в значительной мере барражирующими боеприпасами: «Кубами», «Ланцетами», «Геранями», а также средствами авиационного поражения с помощью нашей боевой авиации.

Многие танки жгли даже из противотанковых управляемых ракет. Получается занятный парадокс: вроде бы они выходят на оперативный простор, но остаются никем не прикрытыми. Во что они превращаются в войне XXI века? Только в цели для наших вооружений — высокоточных, авиационных и переносных. Все это расстреливается. Да, конечно же, они тоже стреляют в нашу сторону, люди гибнут, очень страдает мирное население, но без полноценного снабжения группировки всеми видами необходимых вооружений эту военную кампанию выиграть нельзя, а украинцы верят в «чудо-оружие», в то, что немецкая пропаганда во Вторую мировую называла wunderwaffe. Это вера в то, что якобы новое оружие с повышенными характеристиками способно изменить ход всей кампании, а это не так. Условно говоря, им приволокли на позиции кучу ПТРК Javelin, и они уже на коне, победили. Или в то, что им привезли парочку HIMARS — и решились все вопросы. Такая же история с самолетами. Если Запад все-таки найдет в себе согласие и отправит киевскому режиму F-16, то их точно так же собьют, а украинское общество скажет: «Ну как же так? Должна же была решиться проблема!», — а она так не решается!

Чтобы проблем с планированием и проведением наступательных боевых действий не было, необходимо учиться в военных академиях, постоянно совершенствовать навыки руководящего состава. Этого на Украине в принципе нет. Например, Владимир Зеленский даже в армии не служил, 4 раза уклонялся от прохождения срочной службы! Ну как такой человек может быть Верховным главнокомандующим? Просто смешно. Так что все это больше информационные истории, а наступление — это и вовсе пропагандистская кампания. В ней погибнут несколько десятков тысяч украинцев, но для киевского режима и их кураторов это всего лишь виток большой развернутой кампании против России.

«Основная цель, которая проводится вдоль линии фронта, — это плановое уничтожение зарубежной военной техники, которая мешает российской группировке перейти в нормальное, здоровое наступление на врага» Фото: Алексей Коновалов/ТАСС

«Военная наука предполагает, что преодоление любых преград возможно»

— Сейчас идут разговоры о занятии плацдарма у Антоновского моста. Какова вероятность, что ВСУ пойдут через обмелевший Днепр?

— В этом никакой неожиданности нет, такая вероятность есть всегда, они могли попереть и через необмелевший Днепр. Вообще, если задуматься, то военная наука предполагает, что преодоление любых преград возможно. Для этого есть соответствующая военная техника инженерного характера. Лично я просто сомневаюсь, что при наличии тех средств воздушной разведки, вооружений, которые расположены вдоль линии Днепра по левому берегу, нашей линии обороны кто-то позволит противнику накопить значительное количество ресурсов на этом плацдарме и начать с него наступать. Полагаю, что идет такая же плановая работа по вовлечению противника в определенные зоны, после чего происходит уничтожение его техники. Основная цель, которая проводится вдоль линии фронта, — это плановое уничтожение зарубежной военной техники, которая мешает российской группировке перейти в нормальное, здоровое наступление на врага. Когда все основные вооружения будут уничтожены, а кроме боеприпасов Запад ничего поставить Украине в товарных масштабах не сможет, то мы увидим очень бодрое, оперативное, масштабное, стратегическое наступление. Я думаю, такая наступательная операция достаточно быстро расставит все точки над i.

Противник же, считаю, будет предпринимать какие-то попытки атаковать. Там тоже сидят люди, у которых есть боевой опыт, кто постарше с советским образованием, есть и западные кураторы со своими спутниками слежения, с данными своей разведки. На них работает вся электроника и инфраструктура НАТО, там есть где посшибаться лбами. Однако мы воюем на своей территории, знаем эти земли, мы тут воевали еще 80 лет тому назад, и я более чем уверен, что в ближайшее время весь этот контрнаступ зачахнет. Да, он будет продолжаться все лето, нас в покое не оставят, но уже ближе к августу станет понятно, что разочарование у них полное. Возможно, вообще схлопнется финансирование, ибо Запад скажет: «Какой смысл вливать очередные десятки миллиардов долларов в эту бездонную бочку?»

— На запорожском направлении у нас находится так называемая линия Суровикина, а по Днепру мы такой же плотности укрепления не делали. Это верно?

— По всей линии фронта у нас выстроена сносная линия обороны, и нет участков, где у нас отсутствуют оборонительные сооружения. Пространство контролируется нашей группировкой, все это создавалось много месяцев, все основные действия противника были спланированы, в том числе было смоделировано возможное уничтожение противником дамбы ГЭС (одной из причин ухода российской группировки с правой стороны Днепра стали удары ВСУ по дамбе Каховской ГЭС, в результате подрыва которой стало бы невозможным обеспечивать группировку войск боеприпасами, — прим. ред.). Все это моделировалось заранее, потому и относились оборонительные сооружения глубже в тыл. Я думаю, что информация о том, что по берегу Днепра у нас якобы оголенный тыл и держаться там не за что, не соответствует действительности.

«По мнению наших руководителей, рядовой состав «Вагнера», а также офицеры находятся в структуре, где есть вертикальное подчинение, а значит, они обязаны выполнять приказы, а не решать самостоятельно, что делать, а что — нет» Фото: © Karbinov Anatoly / news.ru via globallookpress.com / www.globallookpress.com

«Последствия мятежа Пригожина пока оценивать рано»

— Поговорим о мятеже Евгения Пригожина. Что это было? Каковы причины данного поступка?

— Пока еще оценки давать рано. Как минимум мы не видим последствий, не знаем фактических причин и условий на данный момент времени. Даже высшее военно-политическое руководство нашей страны пока называет это военным мятежом, но при этом говорит о том, что сама ЧВК не должна отвечать за всю случившуюся ситуацию. По мнению наших руководителей, рядовой состав «Вагнера», а также офицеры находятся в структуре, где есть вертикальное подчинение, а значит, они обязаны выполнять приказы, а не решать самостоятельно, что делать, а что — нет. Как следствие, я полагаю, наше военно-политическое руководство в ближайшее время даст более убедительный ответ на этот вопрос. На данном этапе понятно, что это был по форме военный мятеж, тут никаких вопросов нет и быть не может. Но что за этим стоит, есть ли рука Запада или зарубежное финансирование либо, может быть, какие-то условия были предложены неприемлемые — этой информации лично я не имею. Поэтому мне бы хотелось услышать более конкретную, точную позицию нашего военно-политического руководства.

— Войска Пригожина успешно заняли ряд военных объектов в Ростове-на-Дону, а передовые колонны дошли даже до Московской области. Почему так случилось и их не остановили?

— А команда останавливать их поступала? Скорее всего, как мы видим, никто и не ставил цели их останавливать любой ценой. Полагаю, что в процессе продвижения колонны Вагнера шли переговоры, было общее понимание того, что если ее не трогать, то она не будет применять свое вооружение. Было понятно, что в колонне группы Вагнера находились вооруженные люди и допустить боестолкновение в прямом контакте, стрелковом бою на трассе было просто нельзя. Я считаю, что все сделали правильно. Вместе с тем, пока стороны обменивались предложениями, колонна дошла до естественной преграды, которая проходит по Оке.

Обусловлено это тем, что все остальные реки, которые идут от Ростова до севера Тульской области, преодолеваются крайне просто, все они очень маленькие. Кроме Оки, естественных преград, препятствий для колонны просто не имелось. Все было сделано очень грамотно — им дали возможность выпустить пар, руководству этой операции, а после трезво объяснили, что их ждет, если они продолжат свое мероприятие. Полагаю, что та сторона все осознала и быстро согласилась на нормальные переговоры. Не стоило применять никакого оружия, и тут, я подчеркну, наши власти все сделали правильно. Вышли из конфликта с минимальным количеством последствий.

— Может ли у Пригожина после этого мятежа быть какое-то экономическое или политическое будущее внутри России?

— Все зависит от военно-политического руководства РФ. Если вы знаете, то у нас всегда есть шанс на исправление. Это говорит и пенитенциарная система России, например. Ну а если руководство нашей страны решит, что тот вклад, который Евгений Пригожин сделал в свое время для укрепления наших военных и политических позиций в мире, в том числе в странах Африки, на Ближнем Востоке, других местах, настолько серьезен и его возможный потенциал еще не исчерпан, то, может быть, его как-то и задействуют.

Однако не думаю, что его таланты теперь будут востребованы на территории России. Мы знаем, что Евгений Викторович очень успешно работал в стране, у него был большой бизнес, но, кроме того, он действовал и за пределами страны, на африканском континенте. Он может сосредоточиться на проектах за пределами России, но вряд ли он сможет реализоваться как серьезный предприниматель или политический деятель тут. Эту дорогу своим поступком, я думаю, он себе закрыл если не навсегда, то очень надолго.

— В западных СМИ пишут, что это «хитрый план» с целью переброски группы Вагнера в Беларусь, чтобы угрожать на киевском направлении. Так ли это?

— Насколько может быть верным западное мнение, сказать не могу, я ими не интересуюсь, мнениями с той стороны не занимаюсь. Однако мы видим факт того, что потенциал той военной машины, которая была создана под названием частной военной компании Вагнера, еще не исчерпан. Например, президент сказал, что эти бойцы заслужили, чтобы работать дальше на свою Родину. Им предложили работать в добровольческих подразделениях либо контрактниками от министерства обороны. По сути, как мне кажется, группа Вагнера сохранится, но не в таком статусе, который она имела до этого так называемого марша. Когда президент сказал, что на территории Беларуси они смогут найти себе пристанище, то, может быть, они юридически продолжат работу там. Это же коммерческая структура, которая при желании вполне может перейти под белорусскую юрисдикцию, продолжая работать в интересах наших государств и получать вооружение.

Потом посмотрим, пока сложно судить об этой ситуации. Однако полагаю, что опыт бойцов и командиров группы Вагнера пригодится либо нашей стране, либо нашим партнерам, а вот юридический статус оценивать очень сложно, поживем — увидим. Нить истории сплетается прямо на наших глазах, может так оказаться, что бойцы ЧВК Вагнера себя еще покажут. Пока мяч на стороне Кремля и министерства обороны России, все зависит от них, как вопрос будет урегулирован, куда эти кадры направят и какой им придадут статус. Это вопрос ближайшего времени.

— Как за этот год изменилась наша армия, прежде всего воюющие части?

— При слове «армия» всегда возникает достаточно сложный вопрос: что именно мы подразумеваем под ним? Имеем в виду только части, состоящие в министерстве обороны? Или еще войска Росгвардии? А может быть, ФСБ? Пограничников? МЧС? Или мы имеем в виду сразу все наши Вооруженные силы вместе?

Если говорить конкретно о тех, кто состоит на службе непосредственно в министерстве обороны, скажем так, о классическом понимании армии, то, безусловно, видим, как она получает ежедневный боевой опыт, который, конечно, ценнее любого учебного, любых маневров. Тут, безусловно, возможности, умения и таланты нашей армии растут прямо на наших глазах. Тот качественный скачок, который сделали Вооруженные силы за время специальной военной операции, за эти почти полтора года, крайне ощутимый и виден на всех уровнях — от рядового звена до высшего командования.

Касаемо остальных силовых ведомств главное, чего мы добились за это время, — нормальной, грамотной и успешной координации между данными структурами. Это очень сложный процесс, особенно когда речь идет о боевых действиях, потому что в одних окопах, на одной линии обороны могут оказаться представители разных силовых ведомств, у них будут разные обмундирование, обеспечение, соцпакеты, в конечном же итоге будет разным командование, разные линии связи друг с другом. Очень непросто все это синхронизировать, но то, что за это время министерство обороны научилось взаимодействовать со всеми силовыми ведомствами, которые работают в зоне СВО, — безусловный факт. Видны же результаты, которые показала наша группировка в июне этого года, когда противник кинул максимальные силы в район юго-востока нашей линии обороны, сконцентрировав максимальное количество техники для прорыва нашей обороны. Слаженность, синхронность, взаимоподдержка — это следствие координации всех военных усилий и в конечном счете успеха. Даже подсчитывая потери противника, особенно в отношении военной техники, слушая, как последние две-три недели стонут и плачут различные столтенберги, можно сказать, что мы были правы. Стратегия по формированию линии обороны, уничтожения техники и обескровливания украинской армии дала свои плоды.