«Мы поняли, что президент не знает о том, что у нас есть такие серьезные IT-компании!» — вспоминает, как создавалась ассоциация содействия цифровому развитию РТ, ее председатель Рифкат Минниханов. О том, какую лепту в цифровизацию призваны внести форум Kazan Digital Week 2022 и распределенный ситуационный центр РТ, которые он курирует, Минниханов рассказал в ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online».
Рифкат Минниханов: «Сегодня усиливают роль министерств в вопросах IT, но наша ассоциация считает, что должен управлять бизнес»
«Масштаб Kazan Digital Week будет не меньше, чем в прошлом году»
— Рифкат Нургалиевич, на сентябрь запланирован международный форум Kazan Digital Week – 2022, но имеет ли он смысл без западных участников? Кто заявился на участие?
— В любом случае это будет международный форум. Много участников заявились из стран ближнего зарубежья.
Мы и сами уже не раз участвовали в разных международных форумах, например, по ИТС (интеллектуальные транспортные системы) татарстанская делегация представляла Россию. В 2014 году заявлялись на проведение европейского конгресса в Казани, но из-за событий на Украине нам отказали. Позже было решено, что мы проведем Центрально-Восточный конгресс по ИТС в 2020-м, но из-за пандемии встал вопрос или переходить на онлайн-формат, или перенести мероприятие. Поскольку подготовку мы уже начали и были потрачены определенные средства, то предложили провести конгресс онлайн, но нам порекомендовали перенести мероприятие на 2022 год и провести его офлайн. Тогда мы и придумали свой форум — Kazan Digital Week. Первым направлением оставили ИТС и добавили еще пять. А европейских коллег пригласили участвовать хотя бы онлайн, но, как потом показала статистика, заявилось меньше 1 процента.
В 2021-м мы провели гибридный форум — онлайн и офлайн, но европейцев снова были единицы. Тогда мы от имени президента РТ написали письмо о том, что отказываемся от партнерства с западным форумом. Это к вопросу, как мы будем проводить форум без западных компаний.
— А каким странам мы наиболее интересны?
— Сегодня география Kazan Digital Week расширяется за счет государств, с которыми мы ранее активно не работали, среди них стоит выделить Турцию, страны Ближнего Востока, а также Азиатско-Тихоокеанского региона. Интерес стали проявлять коллеги из ближнего зарубежья. Два года у нас генеральным партнером была китайская компания Huawei, но в этом году ситуация поменялась и генеральным партнером стал «Таттелеком», точнее, «Летай».
«География Kazan Digital Week расширяется за счет стран, с которыми мы ранее активно не работали, среди них стоит выделить Турцию, страны Ближнего Востока, а также Азиатско-Тихоокеанского региона. Интерес стали проявлять коллеги из ближнего зарубежья»
— Сколько участников форума было в прошлом году и сколько предполагается в этом?
— В 2021-м за четыре дня в 150 секциях приняли участие более 9 тысяч делегатов из 51 страны мира, в том числе около 4 тысяч человек очно, выступил 661 спикер.
— Какие вопросы, задачи, проблемы планируется обсудить?
— На мероприятии пройдет 120 секций, круглых столов, панельных дискуссий, мастер-классов и других типов активностей по 10 основным направлениям.
Особенность этого форума в том, что в его рамках состоятся четыре крупные партнерские конференции: «Иванниковские чтения» Российской академии наук, «Цифровые технологии и право» Инновационного университета имени Тимирясова, профессиональная IT-конференция Up! Date 2022 компании «БАРС Груп», в проработке — конференция «Цифровое наследие».
Также совместно с компанией Innostage готовится «Киберполигон» — это виртуальная площадка, на которой команды защитников (предприятия и организации) будут отрабатывать кибератаки. Это вопросы государственной важности. Я напомню, что в мае этого года прошло заседание совета безопасности России на тему «О повышении устойчивости и безопасности функционирования информационной инфраструктуры государства». Так что информационной безопасности мы с каждым днем уделяем все больше внимания.
«Вопрос подготовки трудовых ресурсов стоит очень остро. В первую очередь эта проблема возникает на крупных промышленных предприятиях, причем нужны не просто кадры, а с определенными компетенциями»
Кроме того, наш форум усиливают соревнования в рамках DigitalSkills. Уже нельзя говорить «рабочие профессии», они больше инженерные. Человека, который работает на станке с ЧПУ, надо очень серьезно готовить. Скоро программирование будет как изучение языка в школе, и мы к этому идем. Что сегодня модно, завтра станет повседневностью. Сейчас вопрос подготовки трудовых ресурсов стоит очень остро, о чем и президент РТ говорит (осенью прошлого года этой теме было посвящено заседание совета безопасности РТ). В первую очередь эта проблема возникает на крупных промышленных предприятиях, причем нужны не просто кадры, а с определенными компетенциями.
Будет на нашем форуме и «КиберПарк», а это не только компьютерные игры, но и образовательная составляющая в формате конференции. В рамках форума пройдут в тестовом режиме и «Игры будущего», в которых примут участие порядка 100 человек. «Игры будущего» будут проводиться по 16 новым дисциплинам с использованием современных технологий, цифровой среды и физической активности: футбольное двоеборье (EA FIFA плюс мини-футбол), баскетбол (EA NBA плюс баскетбол 3×3), гонки дронов (симулятор DCL The Game плюс пилотирование дрона) и Beat Saber — VR –ритмичная игра.
Формат соревнований подразумевает использование последних разработок в области киберспорта, робототехники, дополненной и виртуальной реальности, информационных технологий и искусственного интеллекта.
Смысл соревнований — нужно не только компьютерными технологиями владеть, но и быть физически развитым. Человек за компьютером не должен становиться роботом, его нужно возвращать в реальный мир.
Так что в этом году масштаб форума будет не меньше, чем в прошлом, что говорит о наличии ресурсов специалистов в республике. Подготовить команды к соревнованиям — это тоже технологии, это непросто.
— Участники соревнований — это, наверное, молодежь?
— В основном да.
— Значит, не все айтишники уехали из республики, из страны?
— Я считаю так: даже если кто-то уехал, при первой возможности вернется. Сегодня государство предпринимает все для этого. И к статистке уехавших надо относиться критично. Во всяком случае у компаний – членов ассоциации такой проблемы с кадрами нет. Уезжали, как правило, те, кто уже давно работал в иностранных компаниях.
«Собрать все в один кулак, создать единую платформу, вокруг которой все должно крутиться»
— Кто оплачивает проведение форума? «Летай», раз он генеральный партнер?
— Не только. У нас есть и просто партнеры, и официальные партнеры. И пока еще имеется небольшая бюджетная составляющая, но наша задача — уйти от нее.
— И каков объем бюджета форума?
— Порядка 35 миллионов рублей. Генеральный партнер вносит 10 миллионов рублей, официальные партнеры — по 2,5–3 миллиона, партнеры — 1 миллион. Затраты-то серьезные — и на транспорт, и на аренду. Также источник денег — выставка, участие в которой платное.
— В чем главное назначение форума?
— Цифровизация — это сквозные технологии, которые должны быть применимы и в системе госуправления, и в промышленном производстве, и в медицине, и в сельском хозяйстве. Мы считаем, что должны быть какие-то опорные технологии, чтобы каждый для себя не изобретал велосипед. Но, к сожалению, до сих пор не все готовы играть по общим правилам. Сегодня усиливают роль министерств в вопросах IT, но наша ассоциация считает, что должен управлять бизнес. А у нас пока управляет система госуправления — министерства, в которых сложилась команда IT. Не было единой жесткой политики, и получилось лоскутное одеяло. И задача — собрать все в один кулак, создать единую платформу, вокруг которой все должно крутиться. Это непростая задача. Мы с подобным столкнулись при создании ситуационного центра. Информация есть, но где она, непонятно. Собрать все вместе и интегрировать очень сложно.
Сегодня ставится задача повышения роли министерств в этом вопросе, в первую очередь в госуправлении. В рамках ассоциации содействия цифровому развитию РТ нам пришлось больше работать с вузами, предприятиями, для того чтобы была интеграция. Секрета нет — все жили сами по себе: министерства, вузы, предприятия, институты развития. Не могу сказать, что ассоциация и минцифры все сразу изменили, но все-таки стараемся интеграцию организовать. Вот мы носимся с системами госуправления, а на самом-то деле наши болевые точки — это промышленные предприятия, крупные компании, которые зарабатывают деньги и платят налоги. Там серьезные информационные системы, высококвалифицированные разработчики. Надо «поженить» данные предприятия с вузами, с Академией наук! И одна из задач нашего форума — все это собрать воедино.
«Иннополис — центровой среди наших организаторов, за ним — бизнес. Со временем Иннополис обязательно станет основным организатором подобных мероприятий, тем более в свете последних событий: разработка нового отечественного программного продукта»
«Люди охотнее идут на звезд, а нам нужно, чтобы они шли на технологии»
— Это внутренняя задача, а какова внешняя?
— В нашем мероприятии примут участие и Российская академия наук, и «Лаборатория Касперского», и федеральный проект будет реализован — «Игры будущего». За два проведения наш форум стал узнаваемым. В этом году выставочных площадей у нас будет в 2 раза больше, чем в прошлом. Когда началась СВО, многие начали отказываться от участия, но сегодня площади продаются, что говорит о том, что люди заинтересованы в нашем форуме.
На любом серьезном технологическом мероприятии должна быть выставка, рядом должны быть ученые. Но сегодня мы являемся заложниками ситуации: если федеральный чиновник не поддержит мероприятие, то его статус понижается. А на самом деле главными действующими лицами на таких форумах должны быть крупные ученые. По IT мы к этому пришли: министров стало меньше, а ученых больше. На пленарном заседании будут озвучены основные тезисы по 10 направлениям. Считаю, лучшие наработки там продемонстрируют.
— А чьи наработки?
— И наши, и зарубежные, но в первую очередь татарстанские. Когда компания выставляет свою продукцию, у нее появляются заинтересованные лица. На сегодня уже 80 процентов площадей выставки раскуплено, и мы заранее просим у экспонентов описание их продукции, чтобы направить потенциальным потребителям — у нас для этого порядка 14–15 тысяч адресов. Посмотреть в одном месте столько технологий — это редко бывает. «Казань Экспо» — как крупное предприятие, которое должно генерировать рабочие места и зарабатывать. Если посетитель выставки найдет для себя какой-то интересный продукт, то на следующий год он обязательно приедет. Если ученый увидел заинтересованность в своих разработках и его статью опубликовали, то это тоже очень хорошо. В прошлом году мы за средства форума публиковали выступления на мероприятии в виде статей в журнале, но не увидели интереса почему-то. Отсутствие заинтересованности в научных разработках нас всегда удивляло, и мы не понимали, почему так. А все дело оказалось в отсутствии интеграции, все жили сами по себе. Вот сегодня эти связи мы начинаем выстраивать. И научные разработки станут не чисто теоретическими, а опирающимися на достигнутый практический результат. Но быстро такие процессы, к сожалению, не происходят.
«Мы являемся заложниками ситуации: если федеральный чиновник не поддержит мероприятие, то его статус понижается. А на самом деле главными действующими лицами на таких форумах должны быть крупные ученые» (на фото: Султан Жанказиев)
— Для раскрутки форума необходимо в спикеры приглашать звезд. Кто у вас будет из известных ученых и бизнесменов?
— Много именитых спикеров. Скажу по своему направлению — гуру по ИТС Султан Владимирович Жанказиев, а также представители «Лаборатории Касперского». Сбербанк пока думает, принимать участие или нет. Мы никого не заставляем, просто предоставляем площадку.
— Ваша задача — заманить звезду, чтобы на ее выступление люди ломились…
— Вот тоже дилемма: на Западе спикер имеет только одну преференцию — поменьше платит за участие, но зато он обязан предварительно опубликовать свою статью, которая должна пройти экспертизу. Если у нас будут выступать только те, кто опубликовал статью, форум не состоится. Поэтому слово мы предоставляем тем, кто хотя бы нормальные тезисы нам предоставил. А некоторые говорят, что мы должны деньги спикеру заплатить…
Среди спикеров ждут и представителей «Лаборатории Касперского»
— Правильно, потому что на этапе раскрутки форума он вам больше нужен, чем вы ему. Вот когда раскрутитесь, он вам начнет платить.
— Согласен. Если деньги будут, мы заплатим. Да, люди охотнее идут на звезд, а нам нужно, чтобы они шли на технологии. Для того чтобы люди приехали на выставку, не нужны суперспикеры. Выставка — это все равно локомотив любой конференции. Мы сегодня акцент делаем на масштабность: даем возможность выступить большому количеству своих ученых и других спикеров, чтобы они нарабатывали себе рейтинг. У нас есть технологические школы и прикладная наука, а пока не вникаешь в это дело, кажется, что ничего нет. Потому что они непубличны. Вот мы сегодня и стараемся, чтобы о них узнали.
— «Как вы оцениваете вклад в экономику РТ Университета Иннополис и ОЭЗ „Иннополис“»? (Борис). Наверное, логичнее было бы в Иннополисе провести такой форум, а не на «Казань Экспо»?
— В Иннополисе площади не позволяют организовать такой масштабный форум. А вообще, Иннополис — центровой среди наших организаторов, за ним — бизнес. Но система государственного управления пока присутствует везде. Со временем Иннополис обязательно станет основным организатором подобных мероприятий, тем более в свете последних событий: разработка нового отечественного программного продукта — это за ними. Главная их задача — переломить ситуацию, которая сложилась у нас в IT. Они сами проводят много мероприятий, причем очень серьезных, у них большой пул участников, поскольку со всей России у них обучаются. Со временем Иннополис обязательно станет коренником форума.
«Честно говоря, мы не думали, что президент РТ заинтересуется нашей ассоциацией. Крупные IT-компании сделали небольшие презентации о своих разработках»
«После встреч и презентаций появлялось много поручений президента»
— «Удалось ли ассоциации содействия цифровому развитию РТ объединить татарстанские компании для решения проблем в экономике? Какие вопросы были реально сняты за два года существования ассоциации?» (Андрей)
— Первая задача была — сохраниться татарстанским IT-компаниям на нашем рынке. Например, мы хотим, чтобы «БАРС Груп» стала крупнейшим игроком в Татарстане, но их доля не увеличивается.
Честно говоря, мы не думали, что президент РТ заинтересуется нашей ассоциацией. На первом заседании, куда мы пригласили и главу республики, все крупные IT-компании, в том числе «БАРС Груп», ICL, Ак Барс Банк, сделали небольшие презентации о своих разработках. И мы поняли, что президент не знает о том, что у нас есть такие серьезные IT-компании. Но они работают не на нашем рынке! Когда ассоциация начинала свою работу, «БАРС Груп» занимала только 6 процентов нашего рынка, ICL — 25. После этой встречи президент сказал: «Давайте ежемесячно встречаться». И встречи начались, хотя не всегда ежемесячно.
Что это дает? Во-первых, встреча с главой РТ придает импульс компании, которая выступила с той или иной темой. Во-вторых, сами организации, подготовившись к презентации, начинают смотреть на многие вопросы по-другому. «Таттелеком» первым делал презентацию, а Айрат Рафкатович Нурутдинов — самый продвинутый в IT-руководитель. И все поняли, что планка поднята высоко, презентацию надо готовить тщательно. А для этого нужна IT-команда в компании, а она есть не везде. Мы поняли, почему КАМАЗ и «Татнефть» держат свою команду айтишников. Первая же презентация дала толчок и понимание, что вопросами IT должно заниматься первое лицо компании или предприятия, если вы хотите получить результат. Затем были презентации Ак Барс Банка и «БАРС Груп». И нас в первую очередь интересовали вопросы интеграции их технологий и проектов с другими компаниями и госучреждениями. Презентовали свои наработки в области IT и Казань, Альметьевск, Елабуга. Столица РТ — самая продвинутая в решениях, которые касаются непосредственно населения. И, в-третьих, после встреч и презентаций появлялось много поручений президента, которые позволяли дальше развивать определенные направления.
«Таттелеком» первым делал презентацию, а Айрат Нурутдинов — самый продвинутый в IT-руководитель. Все поняли, что планка поднята высоко»
Одной из последних повесток заседания были «Передовые инженерные школы». После поручения президента в одной из заявочных кампаний проекта «Передовые инженерные школы России» из 30 заявок мы взяли четыре — Иннополис, КНИТУ-КХТИ, КФУ и ГБОУ ВО «Альметьевский государственный нефтяной институт» (АГНИ).
То же самое касается стартап-студий: на встрече с президентом выступили кандидаты на стартап-студии (КФУ и КХТИ) и их индустриальный партнер КАМАЗ со своими программами. А мы собрали всех руководителей промышленных предприятий послушать, не у всех ведь есть такие программы. Создается всего 15 стартап-студий на всю Россию, из которых по две в Москве и Петербурге, а остальные 11 — на все регионы. И говорят, что больше чем на одну не претендуйте… А мы две заявки на стартап-студии готовим и президенту об этом доложили.
— На создание стартап-студий федералы деньги выделяют?
— Да, есть федеральная составляющая и составляющая индустриального партнера, а если регион поддержит, то и региональная. На год федералы и индустриальный партнер выделяют по 100 миллионов рублей, причем партнер может быть не один. Стартап-студия — это фабрика стартапов, и за год она должна дать дорогу пяти стартапам. Если есть индустриальный партнер, то мы знаем, что данный стартап не умрет, но будет играть по правилам своего партнера.
У нас есть база для этого. Например, первый заявочный этап на студенческие стартапы был в апреле, второй — в мае. На первом этапе заявилось более 400 стартапов, на втором — 360. Если на первом этапе мы уступили Москве, то на втором были первыми, и в совокупности у нас стартапов больше всех.
«Сегодня мы пришли к тому, что уже в вузах многие дипломы делают в виде стартапа»
«Должны наступить времена нэпа»
— Если федералы не дадут нам создать две стартап-студии, то почему бы Татарстану самому не финансировать вторую вместе с индустриальным партнером?
— Условия программы прописаны так, что вы не можете стать «Передовой инженерной школой», если у вас нет индустриального партнера. Мы столкнулись с этим при оформлении заявки. КНИТУ-КАИ не смог заявиться в программу, потому что его «Ростех» не поддержал.
— Почему?
— «Ростех» никого не поддержал, кроме одного вуза — Российского технологического университета (МИРЭА).
И было предложено ввести понятие региональных инженерных школ. Так, например, с индустриальными партнерами можно «поженить» Энергетический институт, КГАСУ, КНИТУ-КАИ.
Что касается стартап-студий, если это дело пойдет, то, конечно, мы будем ставить вопрос перед президентом РТ о создании региональных стартап-студий. У нас вообще была идея создать сетевые стартап-студии по всей России, но для этого команда нужна. В любом случае эта тема будет развиваться. Например, у нас нет направления по малотоннажной химии. Да и вообще должны наступить времена нэпа. Если людям не дать свободу, если они не начнут в гараже делать автомобиль, то мы не победим.
— Кто стоит за стартап-студиями?
— Отбор университетских стартап-студий проводится в рамках реализации федерального проекта «Платформа университетского технологического предпринимательства». В учредителях обязательно должны быть вуз и индустриальный партнер, а также федеральный фонд инфраструктурных и образовательных программ. Мы еще рассматривали участие инвестиционно-венчурного фонда РТ.
— У каких вузов заявки готовы?
— КФУ и КНИТУ-КХТИ. Но заявится только КФУ.
— Вы верите, что подобное нужно для экономики, что это не баловство?
— Если в это верит КАМАЗ, то как я могу сказать, что это баловство? К сожалению, у нас вузы и особенно студенты не очень ориентированы на бизнес. Статистика примерно такая: у нас на бизнес ориентировано 3 процента студентов, за рубежом — 80. А сегодня мы пришли к тому, что уже в вузах многие дипломы делают в виде стартапа.
— А что для свободы нужно? Умерить пыл контролирующих органов, снизить налоги? Чиновники честно выполняют свою работу, но тем самым оказывают колоссальное давление на бизнес…
— Наше понимание такое: бизнес должен управлять процессами, а государство — правила определять, и все. Но у государства есть механизмы, с помощью которых оно может приструнить, остановить и так далее. Может быть, где-то это и нужно, иначе порядка и развития не будет.
«У нас есть наработки в вузах, институтах развития и на предприятиях. И, конечно, под эти наработки, на НИОКР планируется направлять и федеральные, и республиканские деньги, и внебюджет»
«Сегодня понятно, в какой ситуации мы находимся, и я не сказал бы, что все критично»
— Как вы оцениваете адаптацию российской и, в частности, татарстанской экономики к западным санкциям? Каковы ваша оценка происходящего и прогноз?
— Вот в подобном случае как раз бизнес должен править. Он оказался в таком положении, что если не будет шевелиться, то не выйдет из ситуации, хотя государство ему и помогает. Льготы, преференции — да, такими вещами государство должно заниматься, а вот найти выход из ситуации — это за бизнесом.
На нынешнем форуме вся работа будет построена на теме импортозамещения и импортоопережения с учетом обеспечения технологического суверенитета и суверенитета информационных ресурсов. Это и раньше было, но как-то особо не задумывались об этом. Сегодня самое сложное направление — микроэлектроника, что связано с Тайванем. Думаю, какое-то решение будет. Но если бизнесу, предпринимательству, предприятиям дадут больше свободы, то мы выйдем из сложной ситуации.
А государство должно помогать. Например, у нас есть региональный маркетинговый центр (РМЦ) Якова Вениаминовича Геллера. Сегодня ведь самое главное — понять, где у нас технологические цепочки разорваны. Где-то мы заместили западный импорт поставками из других стран, а что-то пока не нашли. И уже легче, когда ты знаешь, что нужно делать. И эти вопросы должны министерства координировать: может быть, у нас есть наработки в вузах, институтах развития, на самих заводах? Когда все это прозрачно и собрано на одной платформе, то воспользоваться могут многие.
Сегодня понятно, в каком положении мы находимся, и я не сказал бы, что все критично. Ситуацию мы выправим. Единственное, будет сложно со сбытом продукции, которую экспортировали на Запад, — нефтехимия и тому подобное. Но, думаю, это дело решаемое. Я знаю, что в данном направлении активно работают и минпромторг, и холдинги, и предприятия. В рамках программы технологического развития, которую мы сегодня формируем, тоже на это акцент делаем. Оказывается, у нас в республике есть 12 научных школ, две из них входят в топ-100 мира. Они могут решать технологические задачи.
— Но пока не видно, что это стало приоритетом. Такое ощущение, что в стране, республике — праздник жизни. Вместо того чтобы все средства направлять на технологическое перевооружение, производство, науку, у нас строят мечети, театры, музеи…
— В рамках разрабатываемой программы технологического развития наработки у нас есть. Ключевые технологические треки: первый — поддержание количества извлекаемых запасов при сохранении окружающей среды, второй — новые материалы и технологии нефтепереработки и нефтехимии, третий — машиностроение и новые типы технологических продуктов, четвертый — технология перехода на здоровьесохранение и здоровьестроение, пятый — интернационализация отраслей энергетики, повышение энергоресурсоэффективности и энергосбережения, шестой — технологический суверенитет и развитие агропромышленного комплекса, седьмой — формирование суверенитета данных, информационных и телекоммуникационных технологий, защита информации.
И во всех этих направлениях у нас есть наработки в вузах, институтах развития и на предприятиях. И, конечно, под эти наработки, на НИОКР планируется направлять и федеральные, и республиканские деньги, и внебюджет.
Но социальная тема всегда была в приоритете. А то, о чем вы говорите, наверное, или строительство было начато, или какая-то другая работа. Не просто так финансируется в такое время, министерство финансов приоритеты знает, президент в курсе.
— Министр промышленности и торговли РТ Коробченко должен представить список, где в промышленности полный швах, и туда срочно деньги направлять…
— Программно все делается.
«Татарстан является одним из четырех опорных регионов по разработке стратегии научно-технологического развития»
«Сегодня основная задача — «поженить» вузы и предприятия. Других ресурсов у нас нет»
— Недавно в Казани проходил форум и выставка «Авиакосмические технологии, современные материалы и оборудование – АКТО-2022». Это же ужас, в каком состоянии у нас авиастроение!
— Для строительства предприятия нужен проект. Пока все проекты поддерживаются федеральными деньгами. А станки и прочее — это больше федеральная составляющая.
— То есть это не наша зона ответственности, пусть федеральный центр делает?
— Мы уже несколько раз впереди паровоза бежали, а потом все выкидывали… Промышленное предприятие — это большие миллиарды, без отмашки федерального центра мы ничего не сделаем. Поручат республике завод построить — мы построим. Татарстан много чего хотел строить в свое время, но ведь не разрешали.
— Эти направления, о которых вы говорите, в рамках проекта стратегии научно-технологического развития РТ до 2030 года объемом 780 миллиардов рублей, который был презентован на KazanSummit 2022?
— Сумма уже меняется, потому что мы добавили еще один блок, о котором я и сказал. Мы раньше его не включали, потому что это больше с федеральными деньгами связано. Но сегодня технологическое развитие больше связано с вузами, поэтому мы и решили такие треки прописать. Например, есть хорошие наработки по сельскому хозяйству, а вуз федеральный, и республика вроде бы ни при чем, но мы надеемся, что и региональный бюджет поддержит, и инвесторы, и федералы. Также нефтехимия, композитные материалы. По медицине есть хорошие наработки в КФУ, они и патенты продают.
Как раз вот по этим трекам мы хотим выстраивать отношения вузы – предприятия – институты развития. И, самое главное, за все треки ответственны министерства. Они никогда в эти вопросы даже не вникали, а сегодня приглашают вузы и предприятия, формируют подпрограмму. То есть они изнутри задачу ставят. Например, опорные вузы нефтегазового инжиниринга — это КФУ, КНИТУ-КХТИ и АГНИ, и в этом вопросе они находятся под минпромторгом. По наработкам в сельском хозяйстве министерство сельского хозяйства курирует. Сегодня наша основная задача — «поженить» вузы и предприятия. Других ресурсов у нас нет.
— Осенью стратегия уже будет утверждена?
— Да, но все станет упираться в ресурсы, потому что бюджеты уже сформированы. А ресурсы требуются большие.
— В конце прошлого года проводили аудит высшей школы и науки Татарстана. Если потребовался аудит, то, значит, ситуация у нас непростая?
— Понимаете, сегодня важно техническое направление, а Академия наук РТ — гуманитарная. Конечно, без гуманитариев нельзя и патриотизм надо воспитывать. Вот айтишники из страны уезжают, значит, недорабатываем в этом вопросе. Когда мы готовили программу, встречались с руководителями промышленных предприятий, и они предложили включить гуманитарную часть, связанную с патриотизмом. Также изобретательство и рационализаторство по их просьбе включили в виде подпрограммы. Да, гуманитарии нужны, но мы сегодня акцент делаем на технологическое направление. Конечно, наша Академия наук во время аудита выглядела не очень хорошо. Что касается вузов, то особо критичных замечаний не было. Но недостатки есть у всех.
Мы в одной лодке и проекты ведем вместе с вузами. Если бы не поддержка республики, успехов у них было бы меньше и по инженерным школам, и по кампусам. Кстати, подано три заявки на строительство кампусов: КАИ, КХТИ и АГНИ. Если бы мы это дело не будоражили, наверное, не получилось бы включить в программу, потому что основная программа по кампусам была сформирована в прошлом году, и наших вузов там не было. А в 2022-м они в программе уже есть, хотя попасть в нее оказалось сложнее, потому что все подорожало.
— В какой пропорции будет финансирование по кампусам?
— Федеральный центр дает 60 процентов.
— «Сегодня остро стоит вопрос технических кадров. Но чтобы выпускники школ шли в технические вузы, любовь к точным наукам надо прививать в школе. Кто отслеживает данный вопрос? Одного минобрнауки мало! Правительство в целом должно быть этим озабочено, промышленники, согласны?» (Е. Маринин)
— Это наша боль. Но по статистике средний республиканский балл ЕГЭ по математике в 2022 году составил 64,06, что на 8 баллов выше общероссийского. Средний балл по физике — 59,3 (на 5 баллов выше общероссийского), по информатике — почти 67,9 (на 8 выше), по химии — 61,6 (на 7 выше), по биологии — 56,7 (на 6 выше). На самом деле баллы нормальные, но мало школьников, которые выбирают эти экзамены. Да, проблема существует. Какие-то движения есть, например, 1 сентября 2018 года стартовала программа «Инженерная Россия». Но я считаю, что если мы не станем поддерживать спецклассы физики и математики в школе и даже в вузе, то это направление дальше у нас развиваться не будет. Приоритет нужно отдавать инженерной части, и мы в научно-технологической программе стараемся это прописать. И в спецшколах необходимо создавать такие условия, чтобы все было супер. Татарстанские спецшколы на высоком уровне сегодня, и приоритет должен быть за ними.
«Ситуационный центр надо было создать в 2013 году, в 2017-м он должен был быть запущен в Татарстане как пилотный. Но, к сожалению, мы только в конце 2017-го начали этим заниматься. Основой основ распределенного центра является нормативная база, регламенты действий, и на их разработку ушло года два»
«Все упирается в корректность исходных данных»
— «Почему ситуационный центр РТ — распределенный? В каждом министерстве/ведомстве создали ситуационный центр, и что в итоге меняется? Это не будет как с антикоррупционной политикой? Повсеместно создали комиссии по противодействию коррупции, а коррупция процветает…» (Ленар Садыков)
— Ситуационный центр — это то подразделение, которое помогает процессам госуправления. Это единая система, но в ней есть элементы, интегрированные между собой, но в то же время территориально распределенные по различным субъектам. Когда мы говорим о распределенном ситуационном центре, подразумеваем, что это ситуационный центр и президента, и правительства, и министерств, и ведомств, и муниципальных образований. И ситуация сегодня такая, что без этого нельзя. Все центры разные, но все они предназначены для того, чтобы руководитель мог принять верное управленческое решение, а для этого нужна информация обо всех данных, которые есть в ситуационном центре. И обработка данных идет не вручную, для этого есть определенные модели.
Согласно указу президента РФ, ситуационный центр надо было создать в 2013 году, в 2017-м он должен был быть запущен в Татарстане как пилотный. Но, к сожалению, мы только в конце 2017-го начали этим заниматься. Основой основ распределенного центра является нормативная база, регламенты действий, и на их разработку ушло года два. Сегодня мы имеем этот инструмент. Больший акцент мы делали на открытый контур ситуационного центра, но еще есть силовые структуры, где существует закрытый контур. Если по внешнему контуру у нас есть понимание на сегодняшний день, много наработок, то по закрытому надо еще работать.
— Что дает ситуационный центр?
— Создание самой платформы, инструмента обработки моделей, что позволяет получить данные, необходимые для принятия решения руководителем. И для этого, конечно, нужны базы данных. Это тот камень преткновения, с которым все, наверное, сталкиваются. Инструменты есть, а где данные? А данные — они везде, их много, но какие-то из них некорректные, какие-то недоступны из-за того, что собственники разные. И в этом есть проблема. Но кто сегодня использует такой инструмент, уже получает результат.
Чтобы ярче показать действенность ситуационного центра, акцент был сделан на оценке деятельности высшего должностного лица. Указом президента РФ они определены — сначала их было 15, потом 20. Наша платформа сделана так, чтобы можно было быстро переориентироваться в расчетах.
Как известно, все показатели идут снизу вверх, и главным поставщиком этих данных являются муниципальные образования. Поэтому, естественно, там есть ситуационные центры. Елабуга у нас была пилотным регионом, и буквально за год, в течение которого там занимались с исходными показателями, и нашли болевые точки, где требуется доработка, город с 20-го места поднялся на 9-е по показателям социально-экономического развития. Вот что значит владеть информацией! Затем началась интеграция платформы во всех муниципальных образованиях. И те районы, которые начинают активно отслеживать свои исходные данные, сразу динамично улучшают общие показатели.
Но, чтобы получить 20 показателей оценки деятельности высшего должностного лица, нужно иметь более 6 тысяч исходных индикаторов. На первом этапе мы их сократили до 3,7 тысячи, а потом до 1,7 тысячи. Все они формируются в муниципальных образованиях, министерствах, и сегодня платформа позволяет определить, какой исходный индикатор влияет на эти 20 показателей оценки.
Наша платформа позволяет получать превентивные результаты. Например, что нужно сделать с исходными 1,7 тысячи данных, чтобы получить определенный показатель из этой двадцатки, и как изменение исходника повлияет на конечный показатель в двадцатке. Модель такая построена, но все упирается в корректность исходных данных.
«Сегодня уже многие процессы роботизированы, фермы полностью автоматизированы. И если ферма подключена к общей системе, то вмешательства человека нет. Конечно, я не могу сказать, что датчик есть на каждой корове и что передача данных обходится без участия человека. А это надо исключить»
«Вот когда мы поставим датчик на каждую корову, вопрос будет полностью решен»
— Что касается корректности данных: вы говорили, что без автоматизации цифровизация невозможна. А что, разве уже решили вопрос автоматизации?
— К сожалению, нет. Что касается цифровых датчиков, то вопрос решается: расход электроэнергии, воды, тепла, газа учитывается корректно. А я всегда говорю: вот когда мы поставим датчик на каждую корову, вопрос будет полностью решен.
Мы верим исходным данным, но пока еще, к сожалению, много ручного осталось. Когда на исходном рубеже окажется «цифра», без вмешательства человека данные пойдут в общую систему, тогда будут корректные показатели.
— Но какая-либо работа в этом направлении идет? Может быть, какая-то программа принята — со сроками и финансированием?
— Сегодня уже многие процессы роботизированы, фермы полностью автоматизированы. И если ферма подключена к общей системе, то вмешательства человека нет. Конечно, я не могу сказать, что датчик есть на каждой корове и что передача данных обходится без участия человека. А это надо исключить.
Приведу конкретный пример. Когда единую систему учета электроэнергии передали в руки «Татэнергосбыта», сразу проявилось, что на многих цепочках передачи данных стояли люди. Когда показатель доходил до тех, кто принимает решение по оплате, он отличался от первоначального. Получалось, что потребляют электроэнергии у нас больше, чем вырабатывает республика. И это увеличение потребления электроэнергии, которого на самом деле не было, ложилось дополнительным бременем на всех — на предприятия, на население, на бюджетные организации. Конечно, с централизованным учетом, с подачей информации самим датчиком лазейки для махинаций уменьшаются.
— По урожаю зерновых у нас всегда данные сомнения вызывают…
— Сегодня и комбайн автоматизирован, другое дело, попадают эти цифры в систему или нет. И раньше автомобили с зерном взвешивались, но данные записывал и передавал человек. А вообще эта информация с весов сразу должна идти в систему. Наверное, сейчас подобное есть не везде, но мы к этому идем. Мы все равно к этому придем и будем иметь достоверные данные. Вопрос данных был, есть и остается проблемой, которую в рамках ситуационного центра нужно решать.
Многие представляют, что ситуационный центр — это большая комната с обилием экранов, где сидят много людей, всматриваясь в них. Да, привезти гостей и удивить — это можно. А мы говорим, что экраны — это пустая трата денег, средства надо больше направлять на софт, оборудование рабочего места должностных лиц в рамках их доступа к данным этой системы. Все умещается в одном планшете, и нажатием кнопки можно получить требуемую информацию.
Когда в Санкт-Петербурге нам демонстрировали ситуационный центр, я задал вопрос: «Можете ли вы спрогнозировать ситуацию в регионе, если на 10 процентов уменьшится средняя зарплата на его территории?» Мне не смогли ответить. Я уж не говорю о таких вопросах: что произойдет в экономике, если остановится КАМАЗ? Вот когда система начнет отвечать на подобные вопросы, тогда это можно назвать ситуационным центром. А пока для этого нет достоверных исходных данных.
— И наша система на такие вопросы не отвечает?
— Отвечает в рамках тех данных, которые имеем. Пока мы имеем информацию только для оценки деятельности должностного лица. На остальное есть различные модели — модель капвложений и тому подобное, где система дает отклик.
— «Татарстан довольно глубоко интегрировался в западные технологии и бизнес и, выходит, оказался в проигрыше… Какие параметры закладываете в „задачку“, чтобы выйти из сегодняшней аховой ситуации в экономике?» (Дмитрий Анатольевич)
— Сегодня разорваны технологические цепочки, и в этой ситуации играют по другим правилам. И, как я уже сказал, у нас есть инструменты для данной ситуации, например региональный маркетинговый центр (РМЦ). Но такие инструменты должны быть интегрированы в платформу ситуационного центра. И сегодня процесс интеграции продолжается. Также можно сказать, что есть единая система управления транспортными средствами. Мы ее создали и сегодня интегрируем в платформу ситуационного центра.
Систем много, но, если это связано с данными, мы все подводим под ситуационный центр.
Платформа решения нестандартных задач — так мы ее называем. С ее помощью на основе имеющихся данных определенные решения мы можем выносить.
Один из функционалов платформы ситуационного центра — это анализ капитальных вложений. Несколько лет назад мы презентовали систему президенту и для наглядности проанализировали капвложения в строительство детских садов в районах. И система выдала результат: планируется строить там, где обеспеченность детсадами и так уже 110 процентов, а там, где обеспеченность всего 36 процентов, запланировано построить меньше. Не секрет же, что к президенту заходят главы и просят что-то, а когда он вооружен такой системой, просчетов в капвложениях уже не будет. Вот такой инструмент должен быть по всем показателям.
«Мы как раз думали о создании ситуационного центра и, когда ввели оценки высшего должностного лица, подумали: о, вот с этого и начнем! И мы эту систему придумали, создали и реализовали, научив людей ею пользоваться»
«В любом случае придем к тому, что исключим человека из передачи данных»
— Вы сказали, что есть 20 показателей оценки высшего должностного лица. А имеются «эталонные» показатели, с которыми можно сравнивать?
— Оценка всех субъектов делается ежегодно, и надо стремиться к показателям тех, кто первый.
— То есть президент России не дал какого-то ориентира, когда ввел эти оценки?
— Мы как раз думали о создании ситуационного центра и, когда ввели оценки высшего должностного лица, подумали: о, вот с этого и начнем! И мы эту систему придумали, создали и реализовали, научив людей ею пользоваться. Но есть проблема — текучка кадров: мы людей учим, а они уходят на другие должности. В процессе реализации нашей системы мы столкнулись с тем, что в муниципальных образованиях не было нужных исходных данных. Поэтому каждое министерство сделало декомпозицию по своим показателям, к которым район должен стремиться.
— Какую роль играет ЦЭСИ в этой системе?
— ЦЭСИ играет главную роль. Во-первых, они передали свои наработки под ситуационный центр, во-вторых, мы с ними все согласовываем. Лучше них в этом вопросе никто в республике не владеет информацией.
— Проблема нехватки и достоверности данных вообще решаема?
— Да. Мы начали с антологии базы данных, сегодня этим занимается минсвязи. Их база — система «Открытый Татарстан». Статистика — неумолимая вещь, она показывает, как в целом идет процесс, и, если кто-то «выскакивает» из нее, надо разбираться, почему это произошло. К примеру, если у всех показатели в пределах 8–10, а у кого-то — 15–20 при равных условиях, то понятно, что или их «нарисовали», или действительно там что-то супер. К сожалению, на сегодняшний день данные формируются по-разному, не везде они присутствуют в цифровом виде с самого начала. Это пока и технически невозможно. Но в любом случае придем к тому, что исключим человека из передачи данных.
— А что для этого сегодня предпринимается? Какие поставлены сроки для достижения цели? И как сроки соотносятся с западными санкциями? У нас же нет ни автоматики, ни электроники своей.
— Здесь и политические моменты есть. Несколько лет назад появился центр управления регионами. Не буду критиковать федералов, но ЦУР — это небольшая часть ситуационного центра. Но особенность в том, что под ситуационные центры федеральные деньги не давали, а под ЦУР давали людей и деньги. ЦУР — это часть ситуационного центра, а на практике они доминируют, потому что финансируются. ЦУР тоже решают определенную задачу, но, если у нас спрашивают, что такое ЦУР, мы отвечаем: «Это народный контроль в виде информационной системы». Например, кто-то пожаловался на то, что долго в очереди сидел в поликлинике, и данная информация через оператора уходит к главврачу для анализа и исправления ситуации. Я считаю, из этого процесса нужно полностью удалять человека. Может быть, на переходный период для работы с гражданами человек нужен, чтобы «передать сигнал» нерадивому чиновнику. Но в идеале система должна в автоматическом режиме прогнозировать источник жалоб и сама выносить решение: вот здесь ситуация критичная и что-то надо делать с руководителем учреждения. Но, повторюсь, у нас многие процессы еще не автоматизированы. Мы считаем, что все должно быть прозрачно, у нас для этого есть и видеокамеры, и системы мобильной связи, и мобильные приложения. Конечно, сразу главврача не заменишь, но если на него накапливается отрицательная информация, то, конечно, оргвыводы нужно делать. Я считаю, что система должна принимать решения и рекомендовать его должностному лицу.
Минниханов Рифкат Нургалиевич родился 1 июня 1955 года в селе Новый Арыш Рыбно-Слободского района Татарской АССР. Окончил Казанское высшее военное инженерное училище, квалификация — военный инженер-электрик (1977). Доктор технических наук (2000), профессор (2004), член-корреспондент Академии наук РТ (2016).
1977–1978 — старший оператор отдельного ракетного дивизиона гвардейской бригады.
1978–1982 — начальник стартового отделения стартовой батареи отдельного ракетного дивизиона гвардейской бригады.
1982–1984 — старший помощник начальника специального отделения Казанского высшего военного командно-инженерного училища им. Чистякова.
1984–1986 — старший помощник начальника учебного отдела Казанского высшего военного командно-инженерного училища им. Чистякова.
1986–1989 — адъюнкт очной адъюнктуры Казанского высшего военного командно-инженерного училища им. маршала Чистякова.
1989–1992 — преподаватель кафедры электроснабжения Казанского высшего военного командно-инженерного училища им. маршала Чистякова.
1992–1993 — заместитель начальника отдела ГАИ МВД Республики Татарстан.
1993–1997 — заместитель начальника управления ГАИ МВД Республики Татарстан.
1997–1999 — начальник управления ГАИ МВД Республики Татарстан.
1999–2011 — начальник управления ГИБДД МВД Республики Татарстан.
2011–2016 — начальник управления ГИБДД МВД по Республике Татарстан.
С 23 ноября 2016 года — директор государственного бюджетного учреждения «Безопасность дорожного движения».
С 2020-го — председатель совета ассоциации содействия цифровому развитию Татарстана.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 14
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.