Дмитрий Балмин: «В мое время на тренировках либо выживали, либо нет, а сейчас более ранимые ребята»

Дмитрий Балмин: «Мне нравилось играть защитником — отбирать шайбу, начинать атаки из своей зоны. Я домоседом был, защитником-разрушителем, который делал всю черную работу» Фото: пресс-служба «Ак Барса»

 «В мое время мы не знали, что такое «хотелки»

— Дмитрий Анатольевич, у вас богатая карьера — «золото», «серебро» и «бронза» чемпионатов России, 16 лет за «Ак Барс», игровой свитер под сводами «Татнефть Арены». С чего начался ваш путь в хоккее?

— Я родился в Казани и учился в 118-й школе, в Московском районе. Когда мне было 8 лет, увидел там объявление, что приглашаются мальчики для занятий хоккеем. Мы с другом сходили на первое занятие, а потом записались в секцию.

— Сейчас «Ак Барс» — это топ-клуб со своей базой, ареной и академией. Что из себя представлял «СК имени Урицкого» в 70-х?

— Можно провести параллель с нынешними муниципальными школами — «Волна» и «Смена». Были исключительно местные ребята. Нас спонсировал 16-й моторостроительный завод, и благодаря этому все было бесплатно. Форму и экипировку выдавали в школе. Да, форма была не первой свежести, скажем так, чуть потрепанная, но на это никто не обращал внимания. Я очень радовался, когда у меня появилась первая форма — майки, кеды, краги. Я сам ее заслужил!

— Почему вы решили стать защитником?

— Мою группу тренировал Владимир Зайцев, который на тренировках и определял нас по позициям. В наше время не было такого, что я хочу играть защитника или нападающего, — мы вообще не знали, что такое собственные «хотелки». Как Зайцев поставил на свои амплуа, так и играли: слово тренера — закон. Мне нравилось играть защитником — отбирать шайбу, начинать атаки из своей зоны. Я домоседом был, защитником-разрушителем, который делал всю черную работу.

— Самой яркой страницей для вас в «Ак Барсе» было, разумеется, чемпионство 1998 года — первое в клубной истории. Эта дата для «Ак Барса» — одна из самых памятных в истории, не так ли?

— Для меня — да. Для другого поколения, более старшего, наверное, и другие даты есть. Когда пришли Юрий Моисеев, Виктор Левицкий, да и в целом поменялось руководство клуба, то сменились и задачи у команды. Целью была победа в чемпионате России, к чему мы с 1995 года, когда Моисеев возглавил клуб, шли. Через три сезона мы это сделали. Для меня 1998 год стал точкой возвышения татарстанского хоккея.

«Сейчас в 28 лет хоккеистов еще считают молодыми, а раньше в этом возрасте они были уже возрастными. Кто-то заканчивал с хоккеем» Фото: пресс-служба «Ак Барса»

— Сегодня не все вспомнят, кто такой Юрий Моисеев…

— Для начала хотелось бы сказать, что каждый тренер, который был в моей карьере, во многом мне помог. Всеволод Елфимов, мой первый тренер Виктор Кузнецов… Сейчас в 28 лет хоккеистов еще считают молодыми, а раньше в этом возрасте они были уже возрастными. Кто-то заканчивал с хоккеем. И, когда я начал работать с Моисеевым, мне было 28 лет — этот период стал апогеем всей моей хоккейной жизни.

Не описать, как трепетно он работал с хоккеистами. Юрий Иванович сам был великим игроком, а впоследствии тренировал мастеров. У него был дух победителя, который он старался передать и нам. Переламывал в нас все неудачи, постоянно говорил, что мы можем выигрывать. Эта фраза уже была на автомате, настолько часто он ее повторял. Он являлся тонким психологом, который знал, когда и где надо надавить, а в какой промежуток времени — дать волю. Не зря мы сейчас часто его вспоминаем, когда обсуждаем разные темы из ветеранского прошлого. Знаю, что ребята, которые сегодня живут в Москве, часто посещают его могилу.

— Моисеев был жестким тренером или тонким психологом?

— Все познается в сравнении. Со временем понимаешь, что каждое его действие было необходимо. Все, что он говорил, делал с нами, — может, оно и к лучшему. У нас в составе было около 30 человек — если бы он дал волю паре-тройке, что бы тогда произошло? У каждого ведь свой характер. Возможно, Моисеев в чем-то был строг, но никаких обид на это не имелось. У всей команды существовали точки соприкосновения с тренером.

— В чем проявлялась его психология?

— Важно было разграничить рабочие моменты и бытовые. Работа есть работа — необходимо соответствовать своему уровню, и на тренировках Моисеев всегда этого требовал.  Что касается бытовых ситуаций, то Юрий Иванович понимал, что нет смысла вести себя жестко. Были и разговоры по душам, и человеческое понимание. Моисеев был требовательным тренером, но понимающим. 

— Стакан пива мог выпить с подопечными?

— Не знаю о таких случаях. Я не припомню, чтобы у нас кто-то нарушал дисциплину. Помню, что были правила — если в первый раз попадаешься, то минус 50 процентов от зарплаты. Если кто-то и приходил с душком, то Моисеев выгонял его через работу и пот. Да и надо ли было выпивать с игроками? Мне кажется, из этого ничего хорошего не выйдет.

«Настоящий вожак, который вел за собой команду. Справедливый и бесстрашный. Я выше говорил о сплоченности в команде, так вот, большая заслуга Якубова — в этом деле. Он ведь воспитанник казанского хоккея, хотел, чтобы мы все стали чемпионами именно в Казани» Фото: пресс-служба «Ак Барса»

«Якубов-капитан был примером для меня»

— За счет чего вам удалось выиграть чемпионат в 1998 году?

— Нас учили воспитывать в себе командный дух. Равиль Шавалеев, Сергей Закамский, Сергей Столбун, Ильдар Рахматуллин, Сергей Абрамов… У нас были молодые пацаны, лет 16–17, в том числе и я. Нас учили, как надо правильно вести себя в коллективе. Мы старались делать так, чтобы в раздевалке стоял чемпионский дух. И когда мы становились чемпионами, то в составе практически все были из Казани. Мы знали всех и понимали, на что можно рассчитывать. Сплоченный коллектив сильно помогал нам всем.

— Помните ключевой фактор победы?

— Возможно, где-то и повезло, но везет сильнейшим. Тактика была одна — все в атаке, все в обороне. У нас все звенья являлись равными, никто не выделялся и не отставал. Плюс два отличных вратаря — может быть, это тоже ключевая причина нашей победы.

— Капитаном той команды был Рафик Якубов. Можете вспомнить, каким он был лидером?

— Настоящий вожак, который вел за собой команду. Справедливый и бесстрашный. Я выше говорил о сплоченности в команде, так вот, большая заслуга Якубова — в этом деле. Он ведь воспитанник казанского хоккея, хотел, чтобы мы все стали чемпионами именно в Казани. Он прошел большой карьерный путь и в «Ак Барсе» был сформировавшимся игроком.

— Якубов был капитаном, который не боялся заступаться за команду?

— Да, так и было. Из-за этого мы Рафику и доверяли, потому что он на равных общался с тренерами и руководством. Раньше ведь не тренер выбирал капитана, а команда. И это многое означало.

— Вы стали капитаном после ухода Якубова. Но команду вы попросили не выбирать вас капитаном, потому что не были уверены в своей кандидатуре. Почему?

— У меня морального права не было становиться капитаном. Ушел из команды мой близкий друг, и я говорил ребятам, чтобы меня не выбирали. У меня была опустошенность после ухода Рафика, но все же капитаном выбрали меня. Я поблагодарил ребят за доверие и старался брать лучшее от Якубова-капитана. Мы с ним много времени проводили вместе, и он для меня был примером в этом плане.

— Не тяжело было руководить командой чемпионов?

— Появилась ответственность. У нас еще началась ротация состава в момент, когда я стал капитаном. Все с разными характерами, кому-то что-то не нравилось и бегут к начальству. Поэтому со всеми нужно разговаривать, ибо за все, что происходит в команде, ответственен капитан.

— Вы упоминали Виктора Левицкого, который работал сначала начальником команды, а в 2000 году стал генеральным менеджером клуба. Он сыграл большую роль в победе «Ак Барса» в 1998 году?

— Могу сказать лишь теплые слова о Викторе Борисовиче. Он приложил много сил, чтобы мы стали чемпионами. Он один из тех людей, кто создал мировоззрение, какой должна быть команда и что от нее нужно требовать. И, соответственно, какими должны быть спонсоры и игроки, чтобы выполнять поставленные задачи.

— Помните, как праздновали чемпионство?

— Не галдели особо, все было скромно. Собрались в ресторане, часов до 12 посидели и пошли с женами гулять. Не могу сказать, что хотелось гудеть до утра. Может, кто-то и гудел, но мы уже все были с семьями, не до тусовок.

«Я никогда не гнался за длинным рублем, и все было отлично в Казани. У меня здесь семья, друзья» Фото: пресс-служба «Ак Барса»

«Москва? Меня и на родине все устраивало»

— Уровень московских команд тогда был намного выше всех остальных?

— Казань, Челябинск или тот же Свердловск считались периферией. Москва, конечно, была хоккейным топом, куда все стремились попасть. В ЦСКА, «Спартак», «Динамо» или «Крылья Советов» — неважно. У нас был Серега Золотов, который и ездил в «Крылья» после окончания школы.

Не знаю, в связи с чем была огромная пропасть между Казанью и Москвой, но интервал действительно ощущался.

— В какой момент казанский хоккей начал как минимум не уступать московскому?

— Хороший вопрос. В определенный момент, даже не могу сказать точную дату, в Казани начали приглашать более опытных и сильных игроков, чем были в республике на тот момент. Приглашали за счет лучших условий и финансов, из-за этого конкуренция в чемпионате выравнивалась и превосходство одной стороны прекращалось. Те, кто раньше поглядывал на Москву, начали засматриваться на Казань. У нас город как раз начал развиваться в плане инфраструктуры, было намного комфортнее жить здесь, что и привлекало столичных хоккеистов. Народ уже толпами ехал не в Москву, а в Татарстан или, например, в Санкт-Петербург. И со временем уже Казань начала доминировать на льду.

— Вам не предлагали переехать в Москву?

— Один раз было такое предложение. Я играл за «СКА-Свердловск», был первый год на службе у меня, если не ошибаюсь. Подошел человек ко мне, представился скаутом московского «Динамо» и спросил о моем желании поиграть в этой команде. Я согласился, но на этом общение прекратилось. Больше никто не подходил и не звонил.

— Вы сами хотели поехать в столицу?

— Меня и на родине все устраивало. Скажем так, я никогда не гнался за длинным рублем, и все было отлично в Казани. У меня здесь семья, друзья. Да и не звал толком никто, а если бы позвали, то я 100 раз подумал бы над этим предложением. Мне кажется, я не прогадал, что провел всю карьеру на родине. Кто знает, как все завершилось бы, если бы поехал шабашить.

— Зарплаты для хоккеистов в то время были удовлетворительными? Или, наоборот, завышенными?

— Не мне судить, какие на то время были зарплаты. Я не мог ставить свой заработок выше, чем были зарплаты у работников завода. Завышенные зарплаты ведь начались с Казани, которая деньгами привлекала хоккеиста. Просто так столицу РТ бы не стали выбирать, когда был вариант с Москвой. И когда начали завлекать мастеров большими деньгами, то и своим воспитанникам поднимали зарплату. Мы все знали, кто сколько денег получал. В том же 1998 году, когда мы стали чемпионами, зарплаты у всех были одинаковыми. Мы не жаловались на полученные деньги — хватало и на жизнь, и на то, чтобы отложить. Считаю, мы хорошо зарабатывали.

Что касается нынешних времен, то я только рад, что сейчас хоккеисты столько зарабатывают. Они ведь не сами выпрашивают такие деньги — за них это делают агенты. Хоккеистам предлагают — они ведь не откажутся, правильно? Как нам говорили: «Вы профессиональные спортсмены, которые продают свое здоровье на работе».

«Елфимов (на фото слева) обучил меня на детском уровне, помог стать профессиональным хоккеистом» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Когда становишься тренером, нужно смотреть на хоккей другими глазами»

— Ваш последний сезон — время, когда наступил локаут в НХЛ и иностранные звезды приехали в «Ак Барс». Помните этот наплыв?

— Можно сказать, что собрали новую команду после их приезда. После этого, само собой, не нашлось места «старичкам», поэтому кого-то обменяли перед началом сезона, кого-то — по ходу. Я не стал бодаться и подошел к руководству с просьбой уйти в другой клуб. Зачем мне сидеть, если я еще могу играть? Мы руки пожали с руководителями, и я поехал в Нижнекамск, где провел еще три сезона.

— После трех лет в «Нефтехимике» вам уже было 38 лет. Понимали, что пора коньки на гвоздь?

— Да, именно так. Это было мое решение, потому что пошли разговоры о моем хоккейном будущем. Например, что, может быть, стоит провести еще один сезон, но я сказал, что хватит. Наступил момент, когда уже не хотелось обманывать хоккей. Банально не успевал за соперниками и понимал, что не нужно мучить себя.

— Сразу поняли, что хотите стать тренером?

— Да, мне это было интересно. Мне по окончании моего последнего сезона президент «Нефтехимика» Владимир Бусыгин предложил войти в тренерский штаб, и я был не против, если бы моя кандидатура устраивала главного тренера. Он оказался за, и я начал работу наставником, проработав еще пять лет в Нижнекамске.

— У вас было образование к окончанию карьеры? Мне рассказывали, что в 80–90-е хоккеистов заставляли учиться.

— Конечно. Еще будучи хоккеистом, я окончил ВШТ — Высшую школу тренеров, а также получал юридическое образование. О таком, что раньше заставляли учиться, не слышал. Наоборот, говорили, чтобы мы бросали учебу, если она мешала занятию хоккеем. Мы, хоккеисты, только со временем поняли, что образование необходимо. Не каждый останется в хоккее, и необходимо что-то делать.

— Вам тяжело было перестроиться с игрового мышления на тренерское?

— Как только ты становишься тренером, нужно смотреть на хоккей другими глазами. Необходимо анализировать и понимать его, а не просто выполнять установки наставника. Когда ты хоккеист, то общаешься со всеми на равных, словно вы братья. А для тренера важны дисциплина и субординация, должны быть рамки «игрок – тренер». Не все могут сразу перейти эту ступень. И что касается перехода от хоккеиста к наставнику, то эта ломка долго меня терзала. Мне было тяжело перестраиваться, потому что я все время проводил с хоккеистами, а не с коллегами по штабу. Постоянно что-то обсуждал с игроками, жил их жизнью.

— С какими еще трудностями столкнулись?

— Вначале не знал всех тонкостей работы тренером. Ошибок быть не должно, потому что я работал, а не стажировался. И было трудно учитывать все психологические факторы, контакты с игроками. Не знал, как лучше подходить к общению с ребятами, но, к счастью, сумел перестроиться.

— Вы в 2013 году стали исполняющим обязанности главного тренера. Совсем другая работа по сравнению с помощником?

— Конечно. Помощником ты не ощущаешь той ответственности, которая тебя преследует в роли главного тренера. Когда меня назначили и. о., то для меня это был шок. Не до конца понимал, что делать, и только со временем осознаешь, что работа главного тренера — это сумасшедшая ответственность. Мало спишь по ночам, думаешь, как сделать все лучше; просматриваешь постоянно матчи, и еще у меня не имелось опыта работы в таком статусе. Поэтому было тяжело. И вот все то время я работал в шоковом состоянии.

— Вы ставили кого-либо из тренеров себе в пример, когда начали работать им сами?

— Повторюсь, но это Моисеев, Елфимов. Моисеев вложил в меня свою душу, дал все, что можно было. Он мне как отец был, я с ним очень много времени проводил. Когда я сам стал тренером, понял, что за методы работы проповедовал Юрий Иванович. Елфимов обучил меня на детском уровне, помог стать профессиональным хоккеистом.

Также я работал с Владимиром Крикуновым, который преподал достаточно уроков. Был и Кари Хейкеля в «Нефтехимике». Пусть и немного мы с ним поработали, но некоторым тонкостям он меня обучил.

— Какой главный совет вам дали в тренерской работе?

— Их было три. Первое — мне сказали, что всегда нужно оставаться человеком. Второе — никогда не останавливаться и двигаться вперед. И третий — чтобы я принимал решение сам. Пусть оно будет неправильным, но зато — твоим и ты сам все поймешь, наработаешь опыт.

«В прошлом сезоне у нас в «Барсе» играл мальчишка 2004 года рождения — Никита Евсеев. Мы не смотрим в паспорт, когда выбираем людей на игру» Фото: пресс-служба «Ак Барса»

«Мы не смотрим в паспорт, когда выбираем людей на игру»

— В 2014 году вы вернулись в Казань, где начали работать в тренерском штабе «Ирбиса». Не считали понижением менять работу в КХЛ на МХЛ?

— Нет, я покинул Нижнекамск, и мне сразу поступило предложение поработать в родном клубе. Я не отказался и вошел в тренерский штаб Сергея Лопушанского, с которым мы работали два года. В 2016-м он уехал в Пензу на должность главного тренера в «Дизеле», а мне говорит: «Дим, принимай команду». И вот я год проработал, а после поднялся до «Барса», где работал с Айратом Кадейкиным, а после — с Сергеем Душкиным.

— Меняли свой тренерский стиль, понимая, что придется работать с детьми, а не со взрослыми хоккеистами?

— Не сказал бы, что детей было много. В основном 20-летние хоккеисты, которых уже трудно назвать детьми. Мне было интересно поработать в МХЛ, и, к счастью, ломать себя ради перехода в молодежную лигу не пришлось.

— Уровень местных хоккеистов сильно изменился за то время, что отсутствовали в системе «Ак Барса»?

— Время покажет — что сейчас об этом говорить? Молодежь такая, что она не может всегда показывать суперхоккей. Талант у них заметен, а вот как они им воспользуются — непонятно. Потому и создали «Барс», чтобы ребята в фарм-клубе проходили ступень между молодежным и взрослым хоккеем. Я видел пользу от выступления «Барса» в ВХЛ, потому что в высшей лиге ребята стали обжигаться, скажем так. Они там закалялись, и игра против опытных, взрослых мужиков шла им на пользу.

Не мне судить об уровне хоккеистов — стал он выше или ниже. Я думаю, раз пацаны начали регулярно выступать в первой команде у Квартальнова, то это что-то означает. Да, кто-то, может, и покинул нашу систему, но они играют в других командах КХЛ. Помню, были у нас Амир Мифтахов, Даниил Журавлев, которые сейчас играют на высоком уровне. В прошлом сезоне у нас в «Барсе» был мальчишка 2004 года рождения — Никита Евсеев. Мы не смотрим в паспорт, когда выбираем людей на матчи. Если играют и выполняют задания, то выходят на лед.

— Единственная цель «Барса» — воспитание молодежи? Или же перед клубом стоят турнирные задачи в ВХЛ?

— Воспитание и развитие игроков, которые пришли из «Ирбиса», — да. Но мы, тренеры, сами ставили для команды еще одну задачу — проходить как можно дальше в чемпионате и плей-офф. Если мы останемся за бортом плей-офф, то мальчишки не почувствуют весь этот порох. Потому мы хотели видеть от ребят максимум, а руководство уже желало развития хоккеистов.

— С приходом Квартальнова стало легче коммуницировать с первой командой?

— У тренеров первой команды всегда было пристальное внимание ко второй. Будь то Квартальнов или Зинэтула Билялетдинов. Просто у одного тренера имелась своя стратегия — кого он видел в своем составе, так и вел его весь сезон. А у Квартальнова была постоянная ротация. Он у нас интересовался, кто хорошо себя проявляет, и потом забирал их в первую команду. Если эти хоккеисты подходили ему, то он ставил их на игры.

— «Барс» по окончании сезона сменил тренерский штаб, и команду возглавил Артем Анисимов. Вам поступало предложение возглавить команду?

— Этот вопрос обсуждался со мной, но я по семейным обстоятельствам не смог и отказался от предложения.

— Нынешняя молодежь выдержала бы тренировки Моисеева?

— Интересный вопрос. Вы думаете, что у Юрия Ивановича такие тяжелые нагрузки были? У Крикунова не видели! Не знаю, выдержала бы молодежь… Надо попробовать. Баллоны им дать, нагрузить. Сейчас специфика тренировок другая: главное — не перегрузить хоккеистов. В мое время никого не спрашивали — либо ты выживаешь на тренировках, либо нет. А сейчас более ранимые ребята, которых порой нужно поберечь.