Городничий вприсядку: как Александр Славутский чечеткой совесть пробуждал

«Мой «Ревизор» — грустная комедия, ведь жизнь быстротечна и так хочется продлить миг невозможного счастья. Наш спектакль — это подарок публике ко Дню России» Фото: пресс-служба театра им. Качалова

Подарок к празднику

«Для меня драматургия всегда служит фундаментом спектакля, поэтому я не хотел делать из „Ревизора“ водевиль или капустник. Мне интересны красота страны и живые люди — их души, радости и горести. Мой „Ревизор“ — грустная комедия, ведь жизнь быстротечна и так хочется продлить миг невозможного счастья. Наш спектакль — это подарок публике ко Дню России», — рассказывал журналистам перед премьерой Александр Славутский.

Однако Россия, вопреки словам режиссера, в качаловском «Ревизоре» серая и невзрачная. Двухъярусная движущаяся конструкция из «старых» досок служит и домом Городничего, и богоугодным заведением, и запущенной улицей, и гостиничным номером, где остановился Хлестаков. Она же между явлениями как врата ада поглощает героев. Вращающийся механизм позволяет авторам расширить пространство и действие путем параллельной драматургии: на «свадебном» балу вальсируют пары, а за стеной строит планы семья Городничего.

В остальном же на сцене господствует лаконизм: гостиную Сквозник-Дмухановских обозначает пианино, комнату Антона Антоновича — стул, апартаменты ревизора — стол, бальную залу — люстры и гирлянды, а уездный город — мини-макет (сценограф — Александр Патраков). Тем ярче на минималистском фоне проступает трагедия героев, осознающих свой порок. Городничий и Ко не оправдывают его и иронизируют над собой в ожидании возмездия (судят персонажей совесть и рок). Именно поэтому расчетливый эгоист Хлестаков проводит их на раз-два.

Многие в бесконечной кутерьме жизни теряют себя. Земляника, Ляпкин-Тяпкин, Хлопов, Шпекин одеты в военку и ходят «по струнке» на манер призывников (конструктор костюмов — Екатерина Борисова) Фото: пресс-служба театра им. Качалова

«Страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба»

За разгульными трапезами, сплетнями и взятками горожане прячут страх, а когда он прорывается — пытаются замолить грехи. Городничий ставит свечи в церкви и не расстается с иконой. Его подопечные крестятся при любом удобном случае. Каждый, купаясь в пороке, помнит гоголевскую фразу «Страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба». А снежная вьюга — визуальный лейтмотив действия — не оставляет надежды на прощение.

Многие в бесконечной кутерьме жизни теряют себя. Земляника, Ляпкин-Тяпкин, Хлопов, Шпекин одеты в военку и ходят «по струнке» на манер призывников (конструктор костюмов — Екатерина Борисова). Последний с особой грустью вскрывает чужие письма в поисках эмоциональной подпитки. Анна Андреевна и Марья Антоновна щеголяют нарядами, но светят сердцами, охотясь за Хлестаковым. Городничий в ночном сумраке (художник по свету — Денис Солнцев) борется с демонами-крысами.

Динамику действию (увы, не в полной мере) обеспечивает телесное движение. И хотя режиссер подчеркнул, что не ставил водевиль, осколки жанра видны и слышны Фото: пресс-служба театра им. Качалова

Комики, трагики и плясуны

Динамику действию (увы, не в полной мере) обеспечивает телесное движение. И хотя режиссер подчеркнул, что не ставил водевиль, осколки жанра видны и слышны. Псевдоревизора герои развлекают чечеткой и хороводами. Хлопов (Марат Голубев), Ляпкин-Тяпкин (Александр Малинин) и Земляника (Илья Скрябин) отплясывают гопак. Городничий говорит пантомимой и ходит вприсядку, а Хлестаков в одежде танцует стрип-данс (хореограф — Сергей Сентябов). Благо двигаться всем удобно — лейтмотивом спектакля служит вальс Альфреда Шнитке, по-деревенски вульгарный и по-славутски щемящий, вынимающий душу и пробуждающий совесть (музыкальный руководитель — Елена Анисимова).

Безусловное достоинство премьеры — актерские перевоплощения из комиков в трагиков, необходимые для «Ревизора». В первом акте с этим первоклассно справился Илья Славутский. Его Городничий — мученик, мятущийся между жаждой и совестью. Во втором акте инициативу перехватил Владимир Леонтьев. В наивном Бобчинском-Добчинском он раскрыл подлинный драматизм, проявившийся в заботе о сыне. Ну а главным героем вечера стал Павел Лазарев, представивший Хлестакова истинно по-гоголевски — скользким, эгоистичным манипулятором.

Режиссерский ход оправдан предыдущим настроением, но стирает жанровую амбивалентность пьесы. Видимо, финал «Ревизора» — тот самый случай, когда молчание — золото Фото: пресс-служба театра им. Качалова

Молчание — золото

Однако уважение участников и авторов спектакля к первоисточнику порой выливается в неуместную архаику и штампы. Удивляют театральные паузы и песни по каждому случаю, в том числе хором (хормейстер — Леонид Тимашев). Из-за этого трехчасовое действие выглядит тягучим. Масштаб пьесы, о который часто спотыкаются режиссеры, ударил и по качаловскому спектаклю. Ряд лейттем грешит назойливостью. Например, «Ландыши, лютики» на текст Бальмонта, в которых Елена Ряшина (Анна Андреевна) и Алена Козлова (Марья Антоновна) к тому же безбожно фальшивят. Визуально утяжеляют восприятие круговые мизансцены в сцене взяток ревизору.

Финалу же не хватает образного рельефа. Вместо апофеозной немой сцены Городничий корит публику за смех в зале. Режиссерский ход оправдан предыдущим настроением, но стирает жанровую амбивалентность пьесы. Видимо, финал «Ревизора» — тот самый случай, когда молчание — золото.