«Живые на этом великосветском рауте лишь дети»: как открывали Нуриевский фестиваль – 2022

30 лет назад мечту самого театра осуществил Рудольф Нуриев. Маэстро продирижировал «Щелкунчиком» на казанском фестивале, а после кивком головы подарил форуму свое имя

Призыв к свободе

Рудольф Нуриев всю жизнь «пересматривал» балетную классику — превращал сказки в философские притчи, а условным па придавал живой, драматический нерв. Поэтому решение открыть юбилейный смотр хрестоматийной версией «Щелкунчика» Василия Вайнонена (слегка отредактированной шефом балетной труппы театра им. Джалиля Владимиром Яковлевым) удивляет. Однако призыв своего «глашатая» к свободе авторы все же учли. Спектакль обновила сценография Анатолия Нежного, побудившая иначе взглянуть на действительность и фантазию.

В спектакле Вайнонена мечта была иллюзорна. У Нежного – Яковлева иллюзия — это реальность с ее тяжелыми париками и чопорными реверансами. Отдалить от зрителя героев, отправив их в эпоху Директории, — свежее решение, но не выгодное для балета. Объемные пончо и многослойные юбки скрывают графичные вращения и выразительные позы — главные достоинства пластики Вайнонена. А массивный камин, тяжелые шторы, часы и макет замка в доме Штальбаумов сковывают движения кордебалета.

Нуриевский фестиваль как post festum, или Почему в Казани продолжают «пускать пыль в глаза»

Живые на этом великосветском рауте лишь дети, им доступен выход из картонной реальности. Вернуть детей в балет (в современных редакциях «Щелкунчика» их танцуют взрослые) — удачный и оправданный авторский ход. Он не только работает на идею спектакля, но и позволяет положительно оценить перспективы труппы. По технике учащиеся Казанского хореографического училища уже не уступают старшим коллегам, а Даниль Закиров (Франц), артист с большим обаянием и прыжком, обещает в будущем стать принцем.

Привлекательны и приспособлены для танца параллельные миры «Щелкунчика». Плоская волшебная ель в противовес объемной реальной не занимает пространство и выгодно подчеркивает рельеф силуэтов. Мышей в пушистых шароварах не отличишь от настоящих (у зрителей-детей они вызвали благоговейный страх). Но особенно впечатляет адажио Маши и Принца на пустой завьюженной сцене. Долгожданный простор позволяет насладиться геометрией вайноневского танца, а романтические тюника и колет  — оценить мастерство солистов.

Парад звезд

Ожидаемый восторг вызвал Семен Чудин, заменивший в спектакле травмированного местного фаворита Олега Ивенко. Статный премьер Большого театра — идеальный балетный принц, уже первым рафинированным арабеском заполнивший сцену. Его коллега, казанский бразилец Вагнер Карвальо, вышедший во второй день, был техничен и убедителен актерски, но уступил в фактуре. А вот его миниатюрная соотечественница Аманда Гомес, танцевавшая второй спектакль, — живое воплощение Маши-девочки, задуманной Петром Чайковским и Львом Ивановым. Ее трогательности и непосредственности, возможно, не хватило коллеге по труппе ТАГТОиБ им. Джалиля, приме театра Кристине Андреевой, выступавшей с Чудиным.

Нетривиально обыграл художник свадебный дивертисмент в Конфитюренбурге. Танцы в национальных костюмах отсылают к классическим балетным шедеврам (сделать сюиту «конспектом» Нуриевского фестиваля — еще одна успешная задумка авторов). «Шоколадная» пара в оборках (Лада Старкова и Александр Ахмедзянов) прибыла на торжество из «Дон Кихота». «Кофейная» солистка в шароварах (Олеся Пичугина) приплыла из «Баядерки». Выход «игрушечной» «чайной» пары (Дина Андронова и Фаяз Валиахметов) напоминает танец кукол в «Коппелии», а вальс цветов — гран-па фей в «Спящей красавице».

Упущенные возможности

Острый пластический узор солисты воспроизвели с непринужденным изяществом и завидной динамикой, что подтверждает возможности труппы. Техника позволяет артистам без труда исполнять балетную неоклассику, а эмоциональный запал и драйв — прикоснуться к наследию танца модерн. Тем более в коллективе есть подходящие по физике кадры. Высокая, тонкокостная Олеся Пичугина может органично выглядеть в балетах Баланчина, а гибкий Артем Белов (Дроссельмейер) — в балетах Килиана или Варнавы. То, что в репертуаре ТАГТОиБ до сих пор нет подобных спектаклей, — безусловное упущение и девальвация труппы.

Об упущениях жалеешь, и наблюдая за военной баталией. Схватка мышей с игрушками — единственная сцена, к которой Яковлев «приложил руку». Полукомичный танец-сражение обрел драматический нерв в духе лучших экспериментов Нуриева. Почему хореограф остановился на этом, остается загадкой. Как и то, почему в афише форума заявлен только один авторский балет («Золотая Орда» Резеды Ахияровой и Георгия Ковтуна). Профессионализм и талант худрука труппы явно позволяют рассчитывать на большее.

Возможность для креатива театру открывает оркестр под управлением Рената Салаватова. Переливы динамики и «включения» тембров обозначили образную полноту партитуры Чайковского, а виртуозное жонглирование темпами облегчило труд солистам. Такой коллектив — находка для хореографов, работающих с добротной новой музыкой. В ТАГТОиБ им. Джалиля ее хочется услышать.