Как Бабай стал Бабаем

Сразу оговоримся, что изложенная ниже версия не является канонической. Многие журналисты, активно работавшие и в последнее десятилетие XX века, относятся к ней скептически. Кто-то, например, говорит, что Бабая придумала Сакина Шаймиева, которая стала так называть своего супруга, первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева, в телевизионных интервью. Тем не менее версия Джаудата Аминова тоже имеет право на существование. Тем более что речь идет о настоящей звезде татарстанской журналистики 1990-х, собкоре «Радио России», который на всех главных пресс-конференциях того времени в Казани имел право на первый вопрос и, по словам очевидцев, часто превращал действо в настоящий мини-спектакль с собой в главной роли.

Джаудат Аминов: «Шаймиев — старший в доме, которого все уважают, и именно этой категории у нас в обществе и не хватает. Ведь  самое главное — это уважение людей друг к другу, в том числе, и уважения к старшему. Ну и вот, я предложил Бабай» Джаудат Аминов: «Шаймиев — старший в доме, которого все уважают, и именно этой категории у нас в обществе и не хватает. Ведь самое главное — это уважение людей друг к другу, в том числе к старшему. Ну и вот, я предложил: Бабай» Фото: https://shaimiev.tatarstan.ru

«Удивляюсь, как Минтимер Шаймиев столько лет мог меня терпеть»

— Джаудат, в журналистских кругах Казани поговаривают, что вы называете именно себя автором знаменитого прозвища Бабай, которое вот уже много лет ассоциируется с именинником этой недели Минтимером Шаймиевым.

— Да, это так.

Дело в том, что у любого серьезного лидера, помимо официального имени, всегда существует и какое-то прозвище, да и у нас вообще это очень принято в обществе. Ну и вот, в аппарате президента Татарстана его когда-то стали звать Хуҗа, то есть Хозяин. Мне это очень не понравилось, потому что Хуҗа — это категория феодального строя, а я к феодалам и их вассалам никакого отношения не имею. Поэтому пришлось поразмыслить и придумать иное. Ну и родилась идея называть Шаймиева Бабаем.

— Почему именно Бабай, то есть, говоря по-русски, Дед?

— Потому что он, по сути дела, был 30 лет назад уже дедушкой. Это во-первых. Во-вторых, потому что Шаймиев — старший в доме, которого все уважают, и именно этой категории у нас в обществе и не хватает. Ведь самое главное — это уважение людей друг к другу, в том к старшему. Ну и вот, я предложил:Бабай. А ведь у аппарата имелся еще один вариант: помимо Хуҗа, было предложение Әфәнде (Господин), но это тоже мне не понравилось.

— То есть в шаймиевском аппарате вам предложили поучаствовать в выборе прозвища для своего шефа?

— В аппарате, если конкретно — в пресс-службе президента, была такая некая Фирдауса. Ну там и стали его называть Бабаем, а перед этим — Хуҗа. Но я вам еще немножечко скажу: при всем моем характере, той крови, которая течет у меня в жилах, я вообще удивляюсь, как Минтимер Шаймиев столько лет мог меня терпеть. Потому что у меня с ним всегда были добрые, такие уважительные отношения, хотя я никогда под него не ложился. Это был мой принцип.

Кириенко, Хуснуллин, Кудрин и семья: кто приехал поздравить Минтимера Шаймиева

— А сам Минтимер Шарипович знал, что прозвище Бабай было запущено Джаудатом Аминовым?

— Не знаю, это меня меньше всего интересовало.

— И как новое прозвище ушло в народ?

— У нас же общество так устроено. Когда аппарат говорит «Бабай», начальник — тоже, то и все другие начинают так называть.

— Сам Шаймиев на это не обиделся?

— А что обижаться? Вообще нет причин, да и тогда их не было.

«У нас же общество так устроено, когда аппарат говорит Бабай, когда начальник говорит Бабай, то и все другие начинают называть Бабаем» «У нас же общество так устроено. Когда аппарат говорит «Бабай», начальник — тоже, то и все другие начинают так называть» Фото: Владимир Зотов

«Я оказался в приемной президентской резиденции в Казани. И тут, значит, мячик такой вваливается — это Халяф Низамов»

— Также один из коллег мне сказал, что вы претендуете на авторство слова «халяфат» — обозначения особого политического устройства Татарстана в 1990-е, эпоху всесильного руководителя шаймиевского аппарата Халяфа Низамова, которого за глаза называли железной рукой железного президента.

— Да, вы правы. 19 или 21 августа 1991 года, в разгар путча, по каким-то своим делам я оказался в приемной президентской резиденции в Казани, дожидаюсь там. И тут, значит, мячик такой вваливается — это Халяф Низамов. Он таким толстеньким был, спрашивает: «Зачем ты пришел?» — и так далее. В кабинет Шаймиева не могла без него пролететь ни одна муха, и он сам страшно этим гордился. Но и на многие другие вопросы тоже реагировал.

Я наверх посмотрел (это была еще резиденция до ремонта), а там огромная трещина в потолке. Спрашиваю у Халяфа: «Смотри, какая трещина, потолок-то прогнил, все это может рухнуть. Обвалится! Вы чего тут, а?» А он мне отвечает, мол, знаем, мы ее эту трещину замазываем и закрашиваем, замазываем и закрашиваем, а она снова трескается и трескается, прямо не знаем, что и делать. Я говорю: «А если обвалится? Все равно надо что-то предпринимать». Вот такой разговор был, вот такой у нас был «халяфат». А потом в 1998 году случился тот самый «бунт глав» и Низамов своей должности лишился.

— А ваш «халяфат» намекал Шаймиеву, что за него правят другие.

— Да, он ведь после этого от Халяфа и избавился. Это как раз один из способов подруливания ситуации. Кто был на панихиде по Елене Чернобровкиной 30 декабря прошлого года, наверное, обратил внимания на то, что я, когда выступал, сославшись на Федора Шаляпина, говорил, что люди гибнут за металл, а сатана там правит бал. Ну так ведь как в воду глядел: 2 января начались эти события в Казахстане. А вы что думаете, аналогичное события могут нас миновать? Это чудо должно произойти, чтобы в России подобные дела миновали, когда Путина не станет, к примеру, а все мы смертны.

Вообще, я приверженец влияния журналистики на жизнь, а когда журналистика не влияет ни на что, то я ею и не занимаюсь.

«Когда экипаж Ил-76 (на фото) с командой Владимира Шарпатова оказался в плену в Кандагаре, это же было мое предложение, там была целая акция, которая продолжалась целый год, по спасению этого экипажа» «Когда экипаж Ил-76 (на фото) с командой Владимира Шарпатова оказался в плену в Кандагаре, это же было моим предложением — там была целая акция, которая продолжалась целый год, по спасению экипажа» Фото: Aero Icarus from Zürich, wikimedia.org, CC BY-SA 2.0

«Когда-то я у Гайдара после его отставки спросил: «Егор Тимурович, а что дальше будет?»

— Когда вы в последний раз виделись с Минтимером Шаймиевым?

— Очень давно, наверное, лет 15 назад. Я же не нахожусь в активной журналистике много-много лет, а тех, кто сейчас там находится, искренне жалею.

— И почему  вы нас жалеете?

— Я ведь из категории шестидесятников, ну и так получилось, что работал на самом верху, то есть со всеми ними перезнакомился за это время, начиная с Ельцина, Горбачева, Гайдара, Чубайса и так далее. Я им цену знаю всем! В силу опять-таки своего образования или, не знаю, мозгов иногда даже удавалось кое-что подправлять в их линии поведения.

Например, когда экипаж Ил-76 с командой Владимира Шарпатова оказался в плену в Кандагаре, это же было моим предложением — там была целая акция, которая продолжалась целый год, по спасению (Аминов тогда летал в Афганистан вместе с помощником президента РТ Шаймиева по международным вопросам Тимуром Акуловым — прим. ред.). Кончилось в итоге тем, что они убежали, хотя готовы были за них заплатить деньги. Но это тоже целая акция для того, чтобы Борис Ельцин заплатил 3 миллиона долларов. Пришлось даже в Кандагаре организовывать два тура российских президентских выборов в 1996 году. 

Эту историю в своем «Живом журнале» описывает Ирек Муртазин, который в 1996 году возглавлял корреспондентский пункт ВГТРК в Казани, правда, решающую роль он приписывает себе. По словам Муртазина, о захваченном экипаже Ил-76, который находился в Кандагаре уже несколько месяцев, стали забывать на федеральном уровне и они стали думать с собкором ОРТ в Казани Эдуардом Хайруллиным, как еще обратить внимание на эту историю. И, рассказывает Муртазин, в командировке в Москве он столкнулся со звездой «Вестей» Светланой Сорокиной, которая и подсказала идею.

После этого он обсудил вопрос с Халяфом Низамовым, а тот позвонил председателю ЦИК Татарстана Марату Сираеву. В результате члены экипажа Ил-76, будучи в Кандагаре в плену у талибов (представители запрещенной в РФ экстремистской организации — прим. ред.), смогли проголосовать на выборах президента России, и сюжеты об этом показали на всех федеральных телеканалах.

Вы сами подумайте, в чьи дурные мозги могла прийти идея организовать выборы в Кандагаре! (Смеется.)

— Теперь в журналистике неинтересно?

— Так мне уже 74 года, я 1948 года рождения. Уже старенький, у меня только голос молодой. А молодых журналистов, оказавшихся в сегодняшней ситуации (а эта ситуация от них не зависит — просто быть страдательной стороной), искренне вам говорю: я вас очень и очень жалею!

В завершение еще скажу, что когда-то во времена Горбачева и в первые годы Ельцина интеллигенции удалось вынуть шею из петли, сойти с эшафота, но, что потом делать на этой свободе, никто не знал, в том числе и интеллигенция. Когда-то я у Гайдара после его отставки спросил: «Егор Тимурович, а что дальше будет?» Он мне ответил: «Будет тяжело». А как тяжело, что тяжело? Он: «А ведь не знаю». То есть по наитию шли, у нас на научном уровне никак не была проработана вот эта система переходного периода. Мы все сейчас продолжаем жить в переходном периоде от тоталитарной системы неизвестно к какой. Во-первых, и цели не назначены, куда идти. А во-вторых, мы не знаем, как идти, и никто не имеет об этом представления.