В упреках Галиуллиных есть польза, ибо они невольно обнажили глубинные пласты исламских реалий, которые гораздо интереснее выборов. Муфтии приходят и уходят, а намаз и Рамадан остаются в веках «В упреках Галиуллиных есть польза, ибо они невольно обнажили глубинные пласты исламских реалий, которые гораздо интереснее выборов. Муфтии приходят и уходят, а намаз и Рамадан остаются в веках» Фото: «БИЗНЕС Online»

Данная головоломка возникла не сегодня

Московские глобальные страсти оттенили всплеск предвыборной исламской активности в самом Татарстане. С учетом безальтернативности выборов муфтия она оказалась на этот раз весьма куцей. Единственный возмутитель спокойствия — Габдулла Галиуллин, в прошлом муфтий РТ, а ныне имам казанской мечети Печән базары, который на пару с однофамильцем Зуфаром Галиуллиным, в прошлом имамом мечети Кул-Шариф (на период строительства), а ныне муфтием Кировского региона, высказал претензии к богослужебному графику ДУМ РТ. По данному графику ежедневно совершается пятикратная молитва и определяется интервал для приема пищи постящихся в Рамадан. Его корректировка была произведена несколько лет назад. Поэтому запоздалый «наезд» на детище Камиля Самигуллина вряд ли обусловлен чем-то иным, нежели традиционным предвыборным обострением. Впрочем, активность по поводу выборов без выбора априори ничто не может изменить в электоральном плане. И все же в упреках Галиуллиных есть польза, ибо они невольно обнажили глубинные пласты исламских реалий, которые гораздо интереснее выборов. Муфтии приходят и уходят, а намаз и Рамадан остаются в веках.

Напомню предысторию вопроса. В 2014 году совет улемов  ДУМ РТ скорректировал богослужебное расписание, доставшееся нам от советского (читай: безграмотного в религиозных вопросах) прошлого. Главная реформа коснулась времени начала и окончания ночной молитвы. Причина, по которой ДУМ РТ пошло на этот шаг, кроется в астрономии. Все дело в том, что летом (в Татарстане с 5 мая по 8 августа) в северных регионах (точнее, тех, что находятся выше 48-й параллели), к которым относится и наша республика (Казань, например, располагается на широте 55°) ночь как таковая не наступает: вечерние сумерки плавно перетекают в рассвет. А именно наступление достаточной темноты (прекращение сумерек) является условием для проведения ночной молитвы, что и заставило улемов ДУМ РТ решать, как быть с этой головоломкой.

Данная головоломка возникла не сегодня. В истории она известна как проблема пятого намаза, которая в свое время вызывала жаркие споры среди мусульман России. Этой проблеме был посвящен даже целый ряд специальных произведений: «Трактат о закате» Габдрахмана Утыз-Имяни, «Трактат о разъяснении необходимости ночной молитвы в местности, где не наступают сумерки» Габденнасыра Курсави, знаменитый «Телескоп истины» Шихабутдина Марджани и написанное в ответ на него «Обличение „Телескопа истины“» Габдуллы ибн Музаффара ан-Насафи. О проблеме пятого намаза писал даже Кул Шариф в трактате «Победа казанского края», а еще раньше Ибн-Фадлан в своем легендарном «Путешествии на реку Итиль».

Другими словами, проблема ночного намаза стала визитной карточкой специфики бытования ислама на российских просторах. Это, так сказать, бренд «ислама на снегу». Поэтому заявления Галиуллина о том, что «в  ДУМ РТ опыт прежних поколений просто игнорируется», выглядит по меньшей мере странным. ДУМ РТ как раз таки опирается на опыт прежних поколений. Проблема нашего муфтията в другом — в том, что он не впускает в религиозную жизнь мусульман республики опыт новый, который бы соответствовал духу нашего времени.

Другими словами, проблема ночного намаза стала визитной карточкой специфики бытования ислама на российских просторах. Это так сказать бренд «ислама на снегу» «Другими словами, проблема ночного намаза стала визитной карточкой специфики бытования ислама на российских просторах. Это так сказать бренд «ислама на снегу» Фото: «БИЗНЕС Online»

Какие существуют подходы в решении проблемы пятого намаза?

Какие существуют подходы в решении проблемы пятого намаза? В исторической традиции татарской богословской мысли их было пять.

Первое решение, которому следовали древние булгары, описал Ибн-Фадлан. В своем трактате он указывал, что булгары совмещали пятую, ночную, молитву с молитвой четвертой, вечерней.

Вторую фетву издал среднеазиатский факих Сайфуссунна ал-Баккали, когда к нему с вопросом о ночной молитве обратились все те же булгары. «В нашей стране в самые короткие летние ночи вечернее зарево не исчезает, — сказали они ему, — в связи с этим время ночной молитвы не наступает, является ли ночная молитва для нас обязательной?» «Так как время ночной молитвы не наступает, то она для вас необязательна», — ответил ал-Баккали.

У этой истории было интересное продолжение. Фетва ал-Баккали дошла до великого бухарского ученого Шамсуль-аимма ал-Халвани. Он удивился подобной постановке вопроса и захотел объяснить ал-Баккали его «ошибку». С этой целью богослов отправил в Хорезм своего ученика, которому повелел задать ал-Баккали следующий вопрос: «Является ли неверным тот, кто отвергает хотя бы одну из пяти обязательных молитв?» Ученик задал вопрос в соборной мечети при большом стечении народа. Ал-Баккали понял, на что намекает молодой человек, и задал встречный вопрос: «Сколько обязательных составляющих (фард) в малом омовении?» Ученик ответил: «Четыре». Тогда ал-Баккали спросил: «Сколько обязательных составляющих в омовении человека, у которого отрублены обе руки выше локтей?» Ученик ответил: «В этом случае три». Ал-Баккали сказал: «То же самое и с ночной молитвой». Ученик передал эти слова имаму ал-Халвани, и тот был приятно удивлен подобным ответом.

Великий имам Кул Шариф также учил о необязательности пятой молитвы в летний период. Он писал: «Как отмечено в математических книгах, Булгарский вилайет из-за чересчур близости к Северному полюсу в конце мая и начале апреля не имеет времени одного намаза из пяти, то есть ночного намаза. Для этого народа ночной намаз необязателен». Мнения о необязательности ночной молитвы летом в наших широтах придерживался и крупнейший татарский богослов Габдрахим Утыз-Имяни. «В нашей местности, — писал он, — по причине того, что не наступают сумерки из-за коротких ночей, прочтение ночной молитвы является необязательным. Поэтому ее чтение [в нашем крае в данный период] является неправильным».

Иначе говоря, молитву оставляли не потому, что ее было сложно исполнять, а потому, что так требовала строгая логика самого шариата: раз не возникает условия для обязательности пятой молитвы, то объявлять намаз обязательным решительно недопустимо, ибо тот, кто в обход условий Бога провозглашает какую бы то ни было религиозную обязанность, посягает на прерогативу Самого Творца, что приравнивается к неверию. Как указывал Риза Фахретдин, данное мнение было весьма распространенным в Казанской, Уфимской и Самарской губерниях, где «многие имамы, во главе которых стоял Утыз-Имяни, не совершали этот вид молитвы».

Третье решение проблемы в XVIII веке предложил имам Агзам ибн Габдрахман ат-Тенеки. «Отказ от обязательной молитвы может привести к тому, — утверждал он, — что народ станет и к остальным молитвам относиться небрежно и обвинит ученых в том, что они из пяти обязательных молитв сделали четыре. Во избежание этого следует взамен ночной молитвы исполнять молитву, перед которой имам совершит намерение на исполнение молитв „конечной ночной и конечной витр“. Что же до молящихся, стоящих за имамом, то они должны совершить намерение, что выполняют ту молитву, которую выполняет имам».

Ат-Тенеки предложил и четвертое решение: «Время молитвы — это только внешний признак ее наступления, и он не может говорить о том, что молитва перестала быть обязательной. Для того чтобы нам выйти из разногласия ученых, эту молитву следует восполнять (каза)». Иначе говоря, ночная молитва должна быть исполнена не ночью, а в другое время.

О последней, пятой фетве писал Курсави, современник и оппонент Утыз-Имяни. Он указывал на необходимость «своевременного» совершения ночной молитвы, несмотря на то что вечернее зарево не исчезает. По этому поводу он писал: «Даже если закатится в небе солнце на два года и не осуществится ни один из необходимых признаков [наступления времени молитвы] — обязательны пять молитв по размеру дня и ночи». Свою фетву он аргументирует тем, что Пророк, определяя наступление ночной молитвы завершением вечернего зарева, имел в виду только время, которое должно пройти после начала вечерней молитвы. Марджани в данном вопросе поддержал мнение Курсави. К мнению Марджани присоединился и Галимджан Баруди.

Другой выдающийся татарский богослов Муса Бигиев также присоединился к данной фетве, сумев объяснить эту позицию немного проще. «Восход и закат — это не главное условие для совершения пятикратного намаза, — писал он. — В обязанность вменено пятикратное его совершение в течение 24 часов». В доказательство он приводит эсхатологическое предсказание Пророка о Даджжале, с приходом которого день превратится в год. «В тот день, который продлится как год, хватит ли нам пяти намазов?» — спросили сподвижники Пророка. «Нет! Вы будете ориентироваться по времени», — ответил им Пророк.

Итак, у проблемы ночного намаза есть пять решений: 1. не совершать пятую молитву вообще; 2. совершать ее вместе с предыдущей молитвой; 3. за неимением ночи пропускать ночную молитву, но восполнять в другое время; 4. совершать ее с особым намерением;  5. совершать по истечении условного срока. ДУМ РТ встало на последнюю позицию, т. е. оно отвергло Кула Шарифа в пользу Марджани.

Поэтому когда Галиуллин заявляет, что татарские богословы, в том числе Баруди и Фахретдин, «никогда не поднимали вопрос совершения намазов по астрономическим сумеркам», то он демонстрирует, мягко говоря, не совсем полное владение предметом. Наверное, по-человечески можно понять его желание ущипнуть перед выборами Камиля Самигуллина, ведь, как говорят в татарском народе, «ребенку, который не плачет, молока не дают», и все же, как мне представляется, не стоит смешивать предвыборные страсти с сугубо богословскими вопросами.

ДУМ РТ превратило сегодня татарских богословов в мертвые иконы

Вместе с тем критика подходов ДУМ РТ к вопросу намаза оправдана и необходима: не в том смысле, что наш муфтият допускает ошибки при расчете времени намазов (здесь-то как раз ошибок нет), а в том, что этот расчет производится по одной-единственной методе. А если говорить шире, то фундаментальная ошибка ДУМ РТ заключается в том, что оно сильно обедняет татарскую интеллектуально-богословскую традицию, сводя весь широчайший спектр выработанных ею решений и подходов к одному-единственному, который разделяет нынешний председатель ДУМ РТ.

Разве Кул Шариф и Утыз-Имяни — это не наша традиция? Так почему мы не слышим с минбаров мечетей их мнения о том, что летом необходимо оставлять пятый намаз, дабы невольно не впасть в куфр? Разве ат-Тенеки переживал за ислам меньше, чем Самигуллин? Так почему бы не озвучить его компромиссное решение о восполнении пятого намаза, которое предполагает, что мы за сутки молимся все 5 раз, но при этом не вступаем в противоречие с формальными требованиями шариата?

Не нам выносить вердикт великим. Бог Сам рассудит, кто из них оказался более прав. Скорее всего, все они стояли на истине, но выражали ее с разных сторон. Задача ДУМ РТ быть не судьей, не фильтром, отсекающим из нашего наследия то, что им кажется лишним и неудобным, а выступать рупором удивительного многообразия татарского богословия, ярмаркой, на которой демонстрируются все его достижения.

ДУМ РТ превратило сегодня татарских богословов в мертвые иконы. Да, оно прославляет их с высоких трибун, но реально пускает в жизнь лишь любимцев — тех, кто получил от муфтията цензурный пропуск. Остальные продолжают быть вне закона и томятся в зиндане забвения.

Кастрирование исламской мысли в конечном итоге убивает ее развитие, ибо мысль всегда питается соками многообразия подходов. Мысль же иссушенная, гербарий, теряет гибкость и становится слишком костной для неустанных зигзагов бурлящей жизни. Это, собственно, одна из причин, по которой многие татары выходят сегодня из религии толпами. Другими словами, ДУМ РТ  топором негласной цензуры рубит сук, на котором само же сидит.

Мусульмане должны прийти к консенсусу

Как говорится, критикуя, предлагай. Каким бы могло быть исчисление пятого намаза в Татарстане, если бы в нем продолжала пульсировать живая богословская мысль? Она могла бы взять на вооружение, например, подход, предложенный имамом Сергиева Посада Арсланом Садриевым. Он справедливо указывает, что привязка времен намаза к солнечному круговороту отражала распорядок жизни бедуинов VII века. Им предписывалось поминать Бога в течение всего дня: когда они вставали утром на рассвете, когда прекращали труд из-за палящего солнца, поднявшегося до зенита, когда возвращались к труду на фоне спавшей жары, т. е. солнца, склонившегося к горизонту, когда с заходом солнца завершали трудовой день и, наконец, когда отходили ко сну. Движение солнца было принято за ориентир постольку, поскольку режим трудового дня был по понятным причинам призван к нему.

Однако в современном мегаполисе у нас нет такой привязки, и следование за небесным светилом из естественного уклада жизни превращается в ничем не оправданный эдакий культ солнца. С этой точки зрения, график намазов должен следовать не за солнцем, а за распорядком дня самого человека: утренний намаз должен совершаться утром по пробуждении (вне зависимости от часа, когда это произошло), полуденный намаз — во время обеденного перерыва, предвечерний — с завершением рабочего дня, вечерний — по возвращении домой с работы, ночной — перед отходом ко сну. Таким образом, мы реализуем ту же логику, которой следовал Пророк и его сподвижники, но не издеваемся над народом гестаповским пробуждением в три часа ночи ради утренней молитвы. Кстати, его не устраивал и Пророк. В Мекке начало утреннего намаза в течение всего года колеблется в абсолютно приемлемом для нормальной жизни промежутке между 6 и 7 утра.

Возникает вопрос: а в какое время тогда молиться в мечетях, ведь у людей разные графики дня? Здесь мусульмане должны прийти к консенсусу, который был бы удобен всем или хотя бы большинству. Но если такой консенсус невозможен, то вполне допустимо опираться на сложившуюся традицию. Другими словами, при таком подходе в мечетях мы молимся по солнцу, а в частной жизни — по тому графику, которому подчинен наш личный трудовой день. Таким образом исключается сама возможность фитны, но при этом не создаются искусственные трудности для религиозной жизни мусульман.

В современном Татарстане такой подход реализовать пока не получится. Все дело в том, что ваххабиты, тузами ходившие по республике в 90-е и нулевые, сильно переформатировали исламское поле Татарстана. Они навязали нашему обществу присущий им ригоризм. Муфтий Татарстана ныне является заложником этого самого ригоризма. Он вынужден играть по его правилам, вольно или невольно идя у него на поводу. При этом Самигуллин многое сделал для того, чтобы изжить ваххабизм из духовной жизни ДУМ РТ. И все же, как ни прискорбно это признавать, призрак Абдульваххаба до сих пор витает над нами. Поэтому мне бы хотелось пожелать муфтию в новом сроке завершить начатое: истребить не только букву, но и сам дух ваххабизма и выпустить на свободу всех татарских богословов прошлого, томящихся ныне в заточении, вне зависимости от личных симпатий и антипатий.