Данила Козловский: «Я отношусь негативно к власти, которая полностью была построена на лжи»

Наш ответ HBO?

В минувшее воскресенье в Казани гостила звезда отечественного кино и питерского МДТ — Театра Европы Данила Козловский. Столица РТ оказалась в числе городов, где исполнитель главных ролей в «Викинге» и «Легенде №17» лично презентовал свой уже второй по счету режиссерский проект «Чернобыль», в 2018-м актер дебютировал как постановщик со спортивной драмой «Тренер» и, кстати, тоже представлял ее в Казани.

Премьера «Чернобыля» должна была состояться еще в октябре 2020 года, но ее перенесли на 2021-й, картина выйдет в прокат 15 апреля. После просмотра в кинотеатре IMAX торгового центра Kazan Mall многие зрители объяснялись в любви актеру и режиссеру, хотя у корреспондента «БИЗНЕС Online» возникло четкое впечатление, что этот фильм появился на свет лишь потому, что необходим был «наш ответ» известному сериалу HBO с аналогичным названием. Но если в американском фильме авторы попытались осветить все аспекты этой страшной трагедии, то «Чернобыль» Козловского оказался более камерной историей.

Главный герой — пожарный Алексей — сначала не хочет заниматься спасением станции, но затем узнает, что от взрыва пострадал его сын. Чтобы спасти ребенка и отправить его на лечение, он идет на подвиг…

Уже в первых же кадрах Припяти взрослых зрителей явно насторожит множество несообразностей. Например, полное отсутствие надписей на украинском языке, а ведь этот город ядерщиков располагался все-таки в Украинской ССР. Без названий магазинов, плакатов с коммунистическими лозунгами или хотя бы тележки с мороженым на украинском языке. Это все равно что снимать фильм о современной Казани, но нигде не оставить надписей на татарском языке. Возможно, речь идет об установке сверху в свете последних событий российско-украинских отношений. Во время пресс-конференции у Козловского поинтересовались, почему среди друзей его героя в фильме нет ни украинцев, ни белорусов. В ответ постановщик объяснился в том смысле, что русские для него все — и украинцы, и белорусы, и даже жители Казахстана. Вряд ли такие слова удовлетворят жителей этих стран, но, возможно, их мнение режиссера и не интересовало изначально.

После просмотра в кинотеатре IMAX торгового центра Kazan Mall многие зрители объяснялись в любви актеру и режиссеру

Широкоэкранный фильм снят крупными планами, и в какой-то момент в глазах просто начинает мелькать от разноцветных пятен, которыми режиссер попытался нарисовать оптимистичное прошлое Припяти до взрыва. Но крупные планы и яркие пятна подводят постановщика. Это некоторая «мультяшность», которая была вполне объяснима, например, в другом фильме о советском прошлом — «Обратная сторона Луны». Там подобное оттеняло фантастичность ситуации, в которую попадал главный герой. В «Чернобыле» такое не работает и только оставляет вопросы. Разноцветные автобусы, медленно едущие с эвакуированными из Припяти женщинами и детьми — о чем они должны говорить? Возможно, не выйди фильм «от HBO», на съемку «Чернобыля» Козловского осталось бы больше времени, а не всего 55 дней, в которые, по словам режиссера, он был снят.

Сам же актер и режиссер говорит, что его фильм ценен хотя бы тем, что дает зрителям возможность пережить сильные эмоции. Ведь сейчас, по его мнению, на большом экране не так много картин, где создатели предлагают испытать сильное чувство и сопереживать героям. В основном все больше связано с развлечением. «Мне кажется, мы сделали кино, где помимо масштаба и сложных постановочных сцен самое главное — это поразительная человеческая история, которой, мне кажется, очень не хватает сейчас. Именно такого фильма. Картина специально делалась для большого экрана, потому, конечно, ее важно смотреть именно в кинотеатре, где это все выглядит гораздо эмоциональнее и сильнее», — уверен Козловский.

По его же словам, изначально у режиссера не было идеи снимать фильм именно про Чернобыль. Он вообще планировал развивать другой сценарий. Но когда находился в Ирландии на съемках сериала «Викинги» (в его 6-м сезоне он сыграл Вещего Олега), ему пришел e-mail от продюсера Александра Роднянского с просьбой посмотреть текст, где описывалась одна из сцен фильма, где героиня Оксана Акиньшина ложится в постель к облученному и умирающему главному герою. На режиссера эта сцена произвела колоссальное эмоциональное впечатление, и он захотел посмотреть, что есть еще. И чем больше знакомился с материалами, встречался лично с ликвидаторами, тем глубже его затягивала тема…

Актер отказался отвечать на вопрос, что у него в данном фильме не получилось. Чтобы осознать это, по его словам, нужно время. Но зато Козловский отметил, что понял, какие темы он будет развивать дальше. Это, например, тема семьи.

«Потому что это нас всех, в общем, всегда касается. Понятие семьи довольно сложное, многосоставное. Со своими сложностями, своими трудностями и счастливыми моментами. И об этом мне хочется поразмышлять и подумать. У меня есть сценарий, который я пишу и к съемкам которого я, возможно, приступлю в следующем году», — считает режиссер.

А тема предкатастрофной Припяти ему нравится и по цветам, по стилю, ведь люди тогда старались выражать себя в том числе и через одежду: джинсы, цветные рубашки, кроссовки. Люди изворачивались как могли, чтобы добыть что-то яркое и интересное. А Припять в то время являлась одним из самых молодых городов СССР.

«Там средний возраст был 26 лет, и это был такой социализм в отдельно взятом городе. Молодой город, только что построена атомная станция, а атомная отрасль была как космонавты, и средняя зарплата парикмахерши составляла около 180–200 рублей при средней зарплате по Советскому Союзу в 120 рублей. Так что там имелись возможности и для такого вида одежды в том числе. Поэтому тот мир, который есть у нас в кино, мне близок и интересен», — отметил спикер.

«Одинокий человеческий голос»

Но без встреч с ликвидаторами создать этот фильм было бы невозможно. Во время подготовки к съемкам творческая группа встречалась с ликвидаторами, причем не только с пожарными. И с инженерами, и с физиками-ядерщиками, и с медсестрами, и с врачами, и с военными. И больше всего Козловского поразило то, что за всем этим стоял человек. При этом речь не только про тех, кто ответственен за аварию.

«Во всем есть человеческий фактор, личность человека. И в строительстве атомной станции, и в том, что произошло ночью 26 апреля 1986 года, и в первых часах после аварии, и в героизме, и в самопожертвовании. Эта катастрофа, на мой взгляд, очень личностная. Она имеет лицо. Там была масса историй. Но сейчас я вспоминаю рассказ нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, которая написала чудесную, пронзительную книгу, сборник рассказов „Чернобыльская молитва“. И там был один рассказ — „Одинокий человеческий голос“. Про жену пожарного, которая оставалась с ним до самого конца, когда человек уходил. Вплоть до самой смерти. Это невероятно пронзительно, очень больно, лично и очень сильно. Там, на самом деле, каждый день случались такие истории. Это очень личная, очень больная для нашей страны катастрофа. И для всего постсоветского пространства», — рассказал режиссер.

Зрители поинтересовались, не уйдет ли Козловский в режиссуру окончательно, будет ли он сниматься и дальше как актер. И услышали в ответ, что он очень любит свою профессию актера.

«Во всех фильмах, которые я сегодня режиссирую, я снимаюсь, потому что для меня это важно. Важно развиваться в данной профессии. И сейчас мы с режиссером Валерием Тодоровским начинаем новую большую работу, где я, слава богу, только артист. И я безумно этому рад. Валерий Тодоровский мне сказал: „Даня, я хочу, чтобы вы вспомнили, что такое прийти на площадку как артист. Хочу, чтобы вы это снова испытали“. Есть несколько сценариев, которые мне прислали, где я могу быть исключительно артистом. Мне это очень нравится, и я этого хочу. Просто я понимаю, что появилось еще одно поле деятельности — режиссура, продюсирование, куда я могу, когда у меня появится настроение и желание, заходить. А устану от этого — буду заниматься актерской деятельностью», — объяснил Козловский.

Зрители поинтересовались, не уйдет ли Козловский в режиссуру окончательно, будет ли он сниматься и дальше как актер. И услышали в ответ, что он очень любит свою профессию актера

По словам актера, возможность вести съемки фильма на Курской АЭС стала для них настоящим подарком.

«Как только мы увидели этот пятый недостроенный энергоблок, который был возведен по тому же архитектурному проекту, что и станция „Чернобыль“, у нас, конечно, не осталось никаких больше альтернатив, — рассказал Козловский. — Все понимали, что если у нас в кадре будет этот объект, тогда все сцены, связанные с атомной станцией, — я имею в виду эту большую, длинную сцену пожара, — тогда у нас есть она. Тогда мы сможем рассказать данный эпизод максимально достоверно. Но сам процесс был довольно непростым. И я очень благодарен „Росатому“, что они нам поверили, что мы не собираемся спекулировать на этой теме, что мы не планируем создавать какую-то странную поделку, и они нас пустили. Я думаю, что, если бы этого не было, кино бы не состоялось. Для меня стало очень важным максимально достоверно и пронзительно рассказать про эти первые часы после пожара, которые случились после катастрофы».

По словам Козловского, на съемочной площадке фактически не пришлось ничего достраивать: «Мы завезли игровой реквизит, транспорт. Нам помогли действующие пожарные в Курчатове, которые и играли пожарных, поэтому там все так профессионально делается. Потому что я понимал, что никакие актеры массовых сцен, никакие профессиональные актеры не смогут так мастерски разматывать пожарную магистраль, держать шланг, тушить, общаться друг с другом языками жестов. Это все должны делать профессиональные ребята, и они просто невероятно, самоотверженно это все выполняли. Потому что жара там, естественно, была под 40 градусов, снимали мы все это не один день. Бесконечная вода, то холод, то жар, грязь… Огромное спасибо ребятам-пожарным, без них мы не сняли бы эту сцену. И еще я дополню, что несколько сцен у нас было создано на действующем реакторе. Там же, на Курской АЭС. Мы одни из первых кинематографистов, которые смогли снять кино на таком действующем объекте».

При этом в ходе общения со зрителями актер еще раз подчеркнул, что, хотя в фильме и указано, что он вдохновлен реальными событиями на Чернобыльской АЭС, персонажи, их судьбы и характеры — вымышленные. «Есть реальное событие, которое произошло в 1986 году, и есть абсолютно вымышленная история. Мы не претендуем на документальную интонацию, — настаивал Козловский. — А что касается героев… Алексей, если мы говорим о главном герое, — он не совсем герой. Он изначально не очень-то и хотел им быть. Скорее, поневоле им стал. В этом-то и прелесть этого героя, что он не просто безответно и не задавая вопросов пошел туда. Он всячески этого сторонится. Не потому, что он трус, а потому, что он любит жизнь, он понимает опасность всего этого. Он не очень хочет „впрягаться“ за государство. Ему все это достаточно чуждо. И то, что с ним происходит личное, я имею в виду встречу с этой женщиной, его ребенка, события, которые происходят с его ребенком, не оставляют ему выбора… Станет ли эта картина воспитывать новых героев? Я, наверное, не смогу ответить… Я такую ответственность на себя брать не буду. А есть ли в нашей стране герои? Конечно, есть. За примерами далеко ходить не надо. Весь этот год и прошлый, все, что связано с пандемией, вся самоотверженность и все, что делают наши медики — врачи, санитары, волонтеры, — это абсолютное проявление героизма».

Ответ Козловского ожидаемо стал поводом для другого вопроса — не собирается ли он снимать фильм о пандемии? «У меня нет точного, сформулированного желания снимать большое кино на тему пандемии. Такой прямо четкой истории, которую я абсолютно точно хочу рассказать, у меня пока нет. Но все, что может происходить вокруг твоей жизни, завтра может оказаться уже на бумаге, а через несколько дней — запущено в производство. Это случается всегда очень спонтанно. В том и прелесть нашей профессии в том числе», — считает режиссер.

«Ни в одной подводной сцене нет компьютерной графики, там нет ни одной сцены, в которой участвуют дублеры. Это все мы, актеры, там плавали»

«У нас не было ни одного кадра, снятого на зеленом фоне»

На вопрос, использовались ли при съемках «Чернобыля» компьютерные спецэффекты, Козловский ответил отрицательно: «У нас не было ни одного кадра, снятого на зеленом фоне. Действительно, именно так создаются сложные сцены, где много компьютерной графики, где на зеленый фон накладывают другую реальность. Есть два типа режиссеров — люди, которые любят компьютерную графику и верят ей, и люди, которые не делают компьютерную графику и ей не верят. Я из второй категории. Я не люблю компьютерную графику, при том что понимаю, что это дает невероятные возможности и можно создавать целые миры. Просто это очень дорого и сложно. И я не верю компьютерной графике. У нас пока не так много профессионалов и специалистов, которые способны это делать безусловно точно. Они, к счастью, есть, но расписаны на многие годы вперед на другие проекты, потому, к сожалению, здесь не так все просто».

Особенно спикер остановился на подводных сценах, для которых специально были построены трехэтажные декорации, полностью затопленные водой. «Ни в одной подводной сцене нет компьютерной графики, там нет ни одной сцены, в которой участвуют дублеры. Это все мы, актеры, там плавали. И то же самое со сценами эвакуации и пожара и многими другими масштабными. Просто стараешься это воспроизводить максимально подробно. Да, это дорого, сложно, но на сегодняшний день я иду таким путем. Возможно, через какое-то время я уже стану больше доверять компьютерной графике, но пока продолжу снимать все в реальности», — говорит режиссер.

По словам Козловского именно эти, подводные сцены были для него самыми сложными. В первую очередь потому, что в фильме он являлся и актером, и режиссером. Ведь руководить оператором под водой и будучи в кадре крайне непросто. «Играешь, допустим, что тебе плохо, когда ты крутишь этот вентиль, и видишь, что оператор заходит не на ту траекторию, ты начинаешь ему ластами показывать: „Заходи туда!“ Потому что это сложно — вынырнуть, объяснить через переводчика, а оператор подводных съемок у нас был венгр, который плохо говорил по-английски. Все это занимало гигантское количество времени в конце концов, когда ты понимал, что он совсем, совсем не так делает, ты снова вылетал на поверхность и начинал там орать на смеси английского и русского мата, пытаясь объяснить, как и что надо. Тебе тут же подносили экран, ты вытаскивал загубник, смотрел на экран, как все было сыграно, дальше делал поправки, надевал загубник и уходил вниз. Наверное, это было не так просто и комфортно по сравнению с режиссерами, которые сидят в палатке и у которых есть возможность говорить не как человек-амфибия, а нормальным человеческим способом».

Вспомнил Козловский и еще один эпизод: «И был один момент с Авдеевым (Филипп Авдеев — актер „Гоголь-центра“ — прим. ред.), который играет Валерку. Эпизод, когда он умирал, — он настолько реалистично научился это делать, выплевывал загубник и без воздуха сползал по стенке, что дублей пять каскадеры, которые стояли по углам вне кадра, на случай если что-то станет происходить, должны были быстро подплыть, дать загубник и вытаскивали актера наверх. Так вот, начинает он первые дубли играть, выплевывает загубник, и они тут же подлетают, думают, что он реально умирает. А он начинает от них отбиваться, отворачиваться, пытается объяснить им жестами: „Я играю, отстаньте от меня!“ Второй дубль — они делают то же самое. И так, наверное, у нас было дублей пять, и в конце концов он просто не выдерживает, со злости вылетает на поверхность и говорит: „Я сейчас их всех убью! Я играю! Объясни им!“ И когда они все-таки позволили ему играть, они все равно находились в напряжении. Потому что непонятно было — играет он или умирает».

На пресс-конференции не обошлось и без обсуждения советской власти, во времена которой и происходили описываемые в фильме события. По словам Козловского, его отношение к ней описать очень сложно. Во всяком случае оно не очень комплиментарно: «Не хочу всех ставить под одну гребенку, но я убежден, что при любой власти есть люди, которым небезразличен собственный народ и которые в реалиях существующей системы пытаются что-то сделать, преодолеть всю убогость этой системы. Сделать что-то человеческое и правильное для людей. Но в целом, конечно, я отношусь негативно к власти, которая целиком и полностью была построена на лжи и нелюбви к своему народу».

К советскому же времени отношение у режиссера гораздо сложнее. «Как и в любое время, там есть как прекрасные эпизоды, так и какие-то трагические вещи. Это очень сложная тема, на которую, безусловно, интересно размышлять. В том числе и наш фильм — это тоже, наверное, попытка поразмыслить: что же такое советское время? Точно знаю, что я ребенок отчасти и советского времени. Понятно, что я родился в 1985 году и совсем скоро, через несколько лет, это государство перестало существовать. Но генетически, как память, которая есть во мне, она, безусловно, идет еще оттуда. И многие процессы, которые происходят со мной, в том числе и в голове, во многом связаны и с тем временем. Потому игнорировать это неправильно. Другое дело, что с подобным нужно работать», — сказал режиссер «Чернобыля».