«Муфтий и патриарх, увы, не планируют вместе пить чай в раю»

Рустам Батыр: «Энциклика — основной папский документ по тем или иным важнейшим социально-политическим, религиозным и нравственным вопросам. Это нечто вроде фетвы, только более фундаментальное по подходу и значению» Фото: «БИЗНЕС Online»

Необычность прошедшего мероприятия осознают и в Ватикане

Совершенно беспрецедентное событие для религиозной жизни России — и, видимо, всего мира — случилось на этой неделе в Москве. Общественности был представлен первый русскоязычный перевод энциклики главы Римско-католической церкви папы римского Франциска Fratelli tutti — «Все братья». И уникальность прошедшего мероприятия заключалась в том, что церковный документ был переведен и издан усилиями мусульман в лице Международного мусульманского форума и издательского дома «Медина», что как нельзя лучше отражает сам дух текста — идею братства и дружбы между людьми разных взглядов и традиций.

Энциклика — основной папский документ по тем или иным важнейшим социально-политическим, религиозным и нравственным вопросам. Это нечто вроде фетвы, только более фундаментальное по подходу и значению. Так, если ДУМ РТ издало за прошедший год 73 фетвы, то понтифик за 8 лет нахождения во главе католической церкви выпустил всего три энциклики. По объему «Все братья» — 200 страниц текста, оформленные в 287 пунктах и собранные в 8 глав. При этом обычно энциклики обращены к самим католикам. Однако Fratelli tutti адресована всем людям доброй воли, что тоже делает документ из ряда вон выходящим.

Необычность прошедшего мероприятия осознают и в Ватикане. «Я принял как прекрасный, радостный сюрприз новость о том, что энциклика „Все братья“ была переведена на русский язык и будет представлена в Москве, — отметил Франциск в специальном обращении. — Меня также обрадовало и поразило, что именно Международный мусульманский форум (Muslim International Forum) подготовил этот русский перевод. Я думаю, что размышления и диалог по данной энциклике могут помочь не только в Российской Федерации, где диалог между христианами и мусульманами призван расти, но и человеческому сообществу в целом. На самом деле, в глобализированном и взаимосвязанном мире, в котором мы живем, действие, проявляемое в одном уголке, вызывает отклики во всех остальных частях».

Согласитесь, нечасто в поле зрения главы Римско-католической церкви — руководителя самой крупной и, возможно, самой влиятельной религиозной структуры мира — попадают российские мусульмане.

Слова «Все братья», ставшие названием энциклики, принадлежат святому Франциску Ассизскому (1181–1226), который обратился к своим братьям и сестрам и предложил им образ жизни, отмеченный светом Евангелия Фото: Джотто ди Бондоне, wikimedia.org, Общественное достояние

Понтифик не ограничивается лишь декларированием красивых идей

Слова «Все братья», ставшие названием энциклики, принадлежат святому Франциску Ассизскому (1181–1226), который обратился к своим братьям и сестрам и предложил им образ жизни, отмеченный светом Евангелия. Энциклика как бы продолжает посыл его рассуждений и вместе с ним проповедует «любовь, преодолевающую географические ограничения и расстояния». Собственно, весь пафос текста сводится к этим двум словам, в которых выражена «суть той братской открытости, которая позволяет признавать, ценить и любить каждого человека независимо от того, откуда он родом, где проживает и находится ли он в физической доступности».

Нужно отметить, что понтифик не ограничивается лишь декларированием красивых идей. Он всеми силами стремится воплотить их в жизнь. Достаточно вспомнить, как несколько лет назад Франциск в Великий Четверг Страстной недели омыл и поцеловал ноги 12 верующим — 11 беженцам и одной итальянке в центре временного содержания лиц городка Кастельнуово-ди-Порто, расположенного близ итальянской столицы. Среди 12 верующих католиками были только пятеро. Остальные — представители других религий: трое мусульман, трое коптов и один индуист. Еще ранее в колонии для несовершеннолетних Casal del Marmo среди прочих малолетних преступников участницей обряда стала также мусульманка из Сербии.

Традиция омывания ног в Великий Четверг, отсылающая нас к Тайной Вечери, существует и в других христианских деноминациях. Даже в РПЦ она была недавно возрождена. Но если у православных священники моют ноги священникам, а в других конфессиях могут омыть ноги и прихожанам, но обязательно христианам, то понтифик впервые в мировой истории распространил этот обряд и на нехристиан.

Такого рода усилия понтифика направлены на формирование новой архитектоники сосуществования разных религиозных традиций и иномыслия. Глава католической церкви целенаправленно поднимает планку нравственного качества общественных отношений. Он задает им такую матрицу, где верующие улыбаются друг другу не стиснув зубы и не пряча камень за пазухой, а движимые искренней любовью и сердечной открытостью. Лидерам других религиозных деноминаций уже становится сложно жить, не оглядываясь на пример Франциска. На его фоне инерция многовекового антагонизма цивилизаций становится просто неприличной.

«Есть ли спасение вне моей конфессии?»

Историю католической церкви омрачают немало страшных эпизодов, хотя справедливости ради нужно заметить, что многие из них преувеличивались и злонамеренно раздувались в целях секуляристской пропаганды. Как бы там ни было, в современном мире именно католической церкви принадлежит лидирующая роль в укреплении идеалов духовного братства и взаимоуважения. И ее заслуга состоит в том, что бытовую веротерпимость она смогла поднять до доктринального уровня.

На уровне личных отношений все люди в той или иной степени склонны к веротерпимости или, если говорить шире, принятию инаковости другого. В самом деле, сложно считать своими экзистенциальными врагами тех, с кем мы выросли в одном дворе, с кем водим детей в один детский садик и с кем вместе бьемся над совместными проектами. Апофеозом этой бытовой веротерпимости являются межконфессиональные браки, когда представитель иной религиозной традиции и культуры вдруг становится самым близким и родным человеком на земле. Именно в непосредственном соприкосновении сердец и глаз рождается та великая Любовь, которая сокрушает все придуманные ксенофобские концепции.

Однако стоит нам подняться на ступеньку выше и оказаться в мире книжных доктрин, как эта сама любовь и элементарное уважение к другому становятся делом уже сложным, а порой, увы, и невозможным. Перед доктриной любой религии стоит вопрос: «Есть ли спасение вне моей конфессии?» И, как правило, ее теоретики отвечают в эксклюзивистском ключе, то есть отрицательно. В этом смысле богословие всегда отстает от реальных общественных практик общежития. И заслуга Франциска состоит в том, что он сокращает данный разрыв. По сути, он призывает нас сказать твердое да в ответ на вопрос о возможности спасения вне моей религии.

Мы в России любим гордиться своей бытовой веротерпимостью. О ней часто говорят с высоких трибун. Но если мы заглянем в любой воскресный мактаб при мечети, то с удивлением узнаем, что Библия, оказывается, искажена, а христианство — религия заблудших. Наши православные коллеги ответствуют такой проповеди не менее одиозными тезисами. Слава Богу, что есть светское государство, которое так или иначе подталкивает наших религиозных лидеров почаще встречаться за одним круглым столом и жать друг другу руки хотя бы на публике. Однако сами теоретики ислама и христианства не спешат бросаться друг к другу в объятия. Что-то мы до сих пор в теологических трудах не встречаем образа рая, в котором бы патриарх Кирилл и муфтий Равиль Гайнутдин были бы соседями по даче, а по выходным ходили вместе пить чай к апостолу Петру и пророку Мухаммаду, мир им обоим. Вы спросите: почему? Да потому, что на рай полномочия светских властей уже не распространяются. Образ рая — это и есть истинное лицо любой из конфессий.

Неправильно перекладывать всю ответственность на государевых мужей

Таким образом, духовному братству (и, конечно же, сестринству), возникающему в непосредственном в соприкосновении людей с другу другом, всегда противостоит доктрина, рождаемая в мире абстрактных, оторванных от реальной жизни людей. Печальная сторона этой правды состоит в том, что доктрина не зациклена на себе. Она стремится поглотить и подчинить себе низовой уровень. Так рождаются религиозные войны и разные виды дискриминации по конфессиональному признаку.

Кстати, именно по этой причине в свое время руководить печально известной Новокрещенской конторой прислали в Казанский край пришлого человека — Луку Конашевича. Христианин, выросший среди соседей-мусульман, вряд ли бы смог снести 418 мечетей края из 536 имеющихся и отлавливать на улицах с помощью солдат татарских детей, чтобы их насильно крестить и помещать «на воспитание» в Зилантов монастырь. Это посильно только тому, кто сформировался не на добрососедстве с иноверцами, а исключительно на отвлеченной доктрине. И именно по этой причине оккупационный режим Романовых, представленный в основном иностранцами, не давал народам России жить смешанно. Эта власть хорошо знала, как работает принцип «разделяй и властвуй»: в такой среде ксенофобские доктрины, усугубляющие раскол, живут и множатся особенно активно.

К сожалению, наши современные власти не всегда видят дистанцию между религиозными доктринами и реальными верующими из плоти и крови. Существует иллюзия, что раз отечественные мусульмане и христиане в целом живут в мире и согласии, то возрождение конфессиональных доктрин, с ними ассоциированных, поможет нашей стране укрепить традиции добрососедства. Это не так. На самом деле мы, сами того не осознавая, выпускаем тем самым джинна из бутылки, обвешанного поясом шахида из мин замедленного действия. Хотя до прорыва плотины еще далеко, первые трещинки на ней, увы, уже дают о себе знать.

Однако неправильно перекладывать всю ответственность на государевых мужей. Авгиевы конюшни собственных доктрин должны подчищать сами мусульмане и христиане. Никто за нас этого не сделает. Сейчас же все дело ограничивается лишь комплиментарными перекрестными отзывами наших духовных лидеров о православии и исламе (что, к слову, тоже немало!), но вглубь самой доктрины данный порыв пока не идет. А там продолжает жить и расти джинн-шахид, который не дает православным, скажем, отречься от наследия Луки Конашевича, как человека, надругавшегося над идеей Христовой любви, и науськивает в свою очередь мусульман вычеркивать православных из числа Людей Писания, оберегаемых законами ислама. Поэтому издание энциклики папы римского на русском языке — важнейшее событие для нашей страны. Это вакцина от дальнейшего расползания метастаз протухших доктрин. Убежден, что этим подлинно духовным и истинно гуманистическим текстом Франциск уже заслужил себе рай. Но сможет ли он там попить чаю вместе с патриархом и муфтием или те предпочтут в небесном вертограде продлить режим самоизоляции — большой вопрос.