Масштаб заражений в среде истеблишмента означает, что либо инфицированных гораздо больше, а мы просто этого не знаем, либо степень безответственности в соблюдении социальной дистанции у высших чиновников была зашкаливающей. Так считает глава фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов. В интервью «БИЗНЕС Online» политолог рассказал, почему власть не раздает «вертолетные деньги», а выделенные средства не дадут нужного эффекта и что стоит за «наездами» на Собянина.
Михаил Виноградов: «Самый оптимистичный и самый страшный сценарий заключается в том, что принципиально ничего не изменится»
«ВОЗВРАЩЕНИЕ В НОВУЮ СТАРУЮ РЕАЛЬНОСТЬ БУДЕТ И ДОВОЛЬНО СЕРЬЕЗНЫМ РАЗОЧАРОВАНИЕМ»
— Михаил Юрьевич, с начала года мы пережили несколько серьезных стрессов, к которым система оказалась не готова либо неудачно вносила свои предложения, как, например, обнуление сроков президента, предложенное Терешковой. Но все затмили коронавирус и самоизоляция, из которой мы вроде бы постепенно выходим. Как изменится наша жизнь после карантина? Что выйдет на первый план?
— Самый оптимистичный и самый страшный сценарий заключается в том, что принципиально ничего не изменится, если жизнь после коронавируса не приобретет новых красок разной степени света и темноты. С одной стороны, это, казалось бы, мечта вернуться в замечательное «довоенное» время, а с другой, накоплена усталость от самых разных реалий недавнего прошлого и у каждого есть что предъявить этой эпохе. Поэтому возвращение в новую старую реальность будет одновременно и довольно серьезным разочарованием. Например, когда спустя полгода после отставки Виктора Черномырдина в 1998 году, его снова выдвинули в премьер-министры, было ощущение, что вернулся Брежнев или Черненко. Настолько за это время поменялась скорость, а мы отвыкли от мало изменившегося стилистически Черномырдина.
Возможно, в самое ближайшее время не изменится почти ничего. А дальше можно моделировать каждую из развилок. Будет ли объединение вокруг власти и правительства, когда людям наконец стало ясно, зачем нужна политика и власть? Так происходит во многих европейских странах и отчасти в США, где растут рейтинги политиков. Или, наоборот, волна некой солидарности, взаимной эмпатии, которая существовала, уйдет, и людям будет стыдно, что они надеялись на правительство, а все получилось как-то криво? Будет ли волна солидаризации, когда все обнаружат, что атомизация исчерпала себя? Или, наоборот, нам настолько комфортно окажется в этом атомизировавшемся мире, что прошлые реалии не будут представлять большой ценности?
«Будут ли регионы, которые удержали ситуацию, когда другие не смогли, бенефициарами кризиса или этого не произойдет? Это интересно и для российских реалий, и для мировых»
Все эти развилки сегодня существуют, но было бы странно давать итоговые выводы. Возьмем, к примеру, вопрос территориальной идентичности. Неожиданно выросло значение территорий. Например, в США, где губернаторы — главные лоббисты-драйверы ограничительных мер, а президент Трамп журит их и говорит, чтобы они прислушивались к тем, кто врывается с оружием в парламент Мичигана с требованием снятия ограничений, ведь это тоже граждане. А, с другой стороны, муниципалитеты, мэры давят на губернаторов, пытаются отменить в судах их карантинные меры. Подобные сюжеты периодически звучат в американских политических сериалах, но в жизни такой остроты в последние годы не было. И вопрос, будут ли регионы, которые удержали ситуацию, когда другие не смогли, бенефициарами кризиса или этого не произойдет? Это интересно и для российских реалий, и для мировых, особенно сложносоставных территорий.
— То есть заявления о том, что мир уже не будет таким, как прежде, просто красивые слова?
— Есть разные модели. На любой тезис легко предъявить контртезис. Когда говорят, что рейтинги всех политиков растут в условиях кризиса, мы видим, что они как минимум не растут у Макрона и, возможно, Зеленского. То есть очевидных аксиом не возникает. Мир, меняясь, остается достаточно разнообразным и кривым. Не все везде одинаково.
«ПУТИН СТРЕМИЛСЯ НЕ ПОССОРИТЬСЯ НИ С ТЕМИ, КТО ОПАСАЕТСЯ ВИРУСА, НИ С COVID-ДИССИДЕНТАМИ»
— Оправдан ли был режим самоизоляции для всей страны? Ведь даже неспециалистам было очевидно, что в ситуация в регионах сильно отличалась. В конце марта – начале апреля во многих субъектах РФ еще и зараженных-то не было; а в целом примерно половина всех заболевших приходится на Москву, вторая половина — на остальные регионы.
— Вопрос об эффективности государственной политики по ограничению коронавируса не имеет однозначного ответа. Мы вполне можем допустить, что цифры инфекции по Беларуси вполне сопоставимы с цифрами по России или Норвегии. Это как государственная политика по защите от НЛО. Она вроде бы строится на общих механизмах, а реально прилетают в неожиданное место. Потому что есть специфика.
«Объяснений, почему не оказывается социальная помощь и не вводится режим чрезвычайной ситуации, власть даже лоялистам и самой себе не давала»
Сегодня довольно приличная статистика по целому ряду кластеров. Например, в российском Северо-Западе, в странах Балтии достаточно низкие цифры инфицированных. То есть вирус — это тоже сильный организм, живущий своей жизнью, логикой и лишь в незначительной степени соотносящийся с действиями властей. Тем более что возникают очаговые заражения, как в Вязьме, Брянской области, Сыктывкаре, когда в рамках одного здания, одной группы верующих происходит серьезная вспышка.
Я выделю два возможных объяснения, как все было и что делалось. Первое, рациональное, исходит из того, что была прагматическая готовность предотвратить избыточную загрузку больных в тяжелом и критическом состоянии в стационарах. В целом эта задача, наверное, решена. При всей разноречивости информации и статистики по той же смертности, о чем можно спорить, колоссальных скандалов по поводу того, что пациенты в тяжелом состоянии не были госпитализированы или вокруг них возникли какие-то эксцессы, не было. Это можно судить даже по косвенным признакам, хотя я не специалист по медицине. То есть задача решена, а дальше можно отпускать вожжи, ждать, пока выработается естественный иммунитет, переболеют 70 процентов, о чем говорит часть экспертов. Но главное, что удалось избежать шока первого месяца, от которого не получилось уйти у Италии, Испании, Франции.
Вторая точка зрения состоит в том, что единой позиции и субъектности не было. Тот же Владимир Путин стремился не поссориться ни с теми, кто опасается вируса, ни с COVID-диссидентами. Мы до сих пор получали очень разные сигналы: считает ли Путин вирус опасностью или он скрытый COVID-диссидент. В его выступлениях можно найти намеки и на то, и на другое. И, наверное, в условиях расслабленности и низкой динамики последних десятилетий, к серьезной динамике власть до конца оказалась не готова. Даже тот масштаб заражений, который есть в среде истеблишмента, означает, что либо инфицированных гораздо больше, а мы просто этого не видим и не знаем, либо степень безответственности в соблюдении социальной дистанции у высших чиновников была зашкаливающей.
— Поначалу так и было, когда Собянин жаловался на то, что вирус завозили в чемоданах из Куршевеля, а теперь уже и Песков заболел.
— Да, премьер, три министра, один или два заместителя администрации президента. Выходит, либо вирус не остановить, либо это признак весьма безответственного отношения к нему. Главная же претензия критиков российской власти и тех, кто стал критиками в последние недели, — это та самая социальная дистанция в отношениях власти и граждан, которую все чувствовали, и дефицит эмпатии.
«Людей решили пугать не угрозой вируса, а самым убедительным, что есть для российского обывателя, — некой экстремальностью и отмороженностью действий власти»
«ИЗБЫТОЧНОГО РАДИКАЛИЗМА В РЕАЛИЗАЦИИ ОГРАНИЧЕНИЙ МЫ НЕ ВИДЕЛИ»
— Многие эксперты говорят, что власти провалили экзамен по коронавирусу, что они откровенно метались, не зная, какую позицию занять. В итоге вышло «ни два, ни полтора», жесткий карантин не получился, а потом и вовсе был распущен явно раньше времени. Но и белорусского варианта не вышло, а удар по экономике нанесен страшнейший. Согласны ли вы с этим?
— На мой взгляд, реального провала карантина не было, потому что карантин заведомо был во многом имитационным. Людей решили пугать не угрозой вируса (потому что кто испуган, тот испуган, а диссидентов не переубедить), а самым убедительным, что есть для российского обывателя, — некой экстремальностью и отмороженностью действий власти, в которую поверят и лоялисты, и критики, и все остальные. И это отчасти удалось.
Больше всего в это поверили две категории. Первая — это жесткие лоялисты, которые воспринимают слова, жесты, окрики власти о том, что война, ни шагу назад, и так далее. Вторая — это COVID-диссиденты, резкие критики власти. Они верят в существование Большого Брата, что он в состоянии проверять достоверность всех ИНН, пропусков и так далее. И они так или иначе довольно серьезно ограничили степень передвижения. Плюс часть обывателей, которые не очень в это погружались, но резко сократили свое присутствие на улицах. Все сократили присутствие, но эти категории — особенно. Те, кто не был ни радикальными критиками власти, ни ее фанатами, завышающими ее возможности, нашли (особенно в Москве) массу вариантов, массу лайфхаков для того, чтобы по крайней мере бытовые привычки оставить примерно с прежним коэффициентом собственной социальной ответственности и не отказывать себе в том, что реально необходимо, будь то выход на природу или общение и помощь пожилым родственникам. В целом избыточного радикализма в реализации ограничений мы не видели. Были отдельные ролики с полицией, были истории с Максимом Леонидовым и Иисусом Воробьевым, но массового масштаба подобные эксцессы все же не принимали, иначе бы мы это почувствовали.Были крайне двусмысленные, неофициальные заявления чиновников, которые никак дальше не развивались и корректировались другими чиновниками. Например, в Москве заявляли, что общественное пространство — это или вообще вся атмосфера, или только магазины, общественный транспорт и так далее. Высокопоставленные московские чиновники давали противоположные версии. Были фейки о возможности распознавать лица людей в масках, определяя их по жестам, но кто в это поверит. В качестве подтверждения того, что московская власть давно подружилась с «Большим братом» и Big Data, приводились адресные рассылки МЧС. Но это один из самых смехотворных проектов последних лет, который вечно приходит не туда и не вовремя и вызывает иронию. Но рассылки пропагандировались как подтверждение того, что Большой Брат все видит. Поэтому в Москве удалось выдержать карантин скорее как способ морального давления, создающий массу очевидных неудобств, но все-таки неизбыточно администрируемый. А дальше либо мы считаем, что власть достигла пика и, увидев, что медицина выдерживает, пошла на послабление в том числе для того, чтобы не платить денег нуждающимся, либо это все-таки череда спонтанных, отчасти эмоциональных решений. Обе версии правдоподобны и имеют право на существование.
«РИСК ТОГО, ЧТО ВЫДЕЛЕННЫЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ НЕ ДАДУТ НИКАКОГО ЭФФЕКТА, ДОВОЛЬНО СЕРЬЕЗЕН»
— Однако экономический урон серьезный. Кто за это должен отвечать? Либералы, силовики или Путин?
— Рост диспропорций между ожиданиями получения социальной и экономической поддержки (все смотрели на Трампа, на Меркель) и реальными шагами, которые принимались, очевиден. Объяснений, почему не оказывается социальная помощь и не вводится режим чрезвычайной ситуации, власть даже лоялистам и самой себе не давала. Видимо, риск того, что выделенные значительные деньги не дадут никакого эффекта, потому что никто не понял схем, по которым они пошли, довольно серьезен. Мы видим, что даже страны с существенно более развитым качественным госаппаратом пошли по пути прямой поддержки, нежели по тропе выяснения кодов деятельности, по которым считают компанию пострадавшей или нет. В этом плане и намерения проводить проверки через год и так далее, которые были проанонсированы, не выглядят проявлением эмпатии. Они скорее продолжают линию социального дистанцирования. Это может быть связано с тем, что у российских властей растет экономический пессимизм и ощущение, что черный день (неважно, вирус или кризис в политике, экономике) еще впереди. А может, просто скепсис по поводу собственных возможностей целевым образом потратить любую крупную сумму. Эти объяснения возможны, они даже не взаимоисключающие, но, наверное, по факту разрыв между ожиданиями и принимаемыми шагами нарастал, и он не преодолен инициативами 11 мая.
«На примере пенсионной реформы власть подчеркнула большой зазор между привычной повесткой, в которой живут обычные люди, и повесткой с приоритетами, в которой обитают небожители»
— Так с кого надо спрашивать? Или все будет понятно в социологических рейтингах?
— Пока что не будет. Российская власть с доверием отнеслась к точке зрения, что вокруг нее объединились люди, как это было в 2008 году. Четкого подтверждения этому нет, где-то более заметны сторонники власти, где-то критики. Но мы помним, что разные кризисы приводили к разным эффектам: кризис 1998-го — к обвалу доверия власти, кризис 2008-го — к росту ожиданий и готовности прислониться к могучему плечу власти. Нестабильности в экономике середины десятых годов существенно на рейтинги власти не влияли. И сегодня четкого вектора в обществе не образовалось.
— Было заметно, что Путин старался уйти от ответственности: созывал совещания с экспертами «под камеру», делегировал полномочия губернаторам (без денег) и т. д. У него получилось «перевести стрелки»?
— Я думаю, что Путин существенным образом не менял свой стиль, как это было во время пенсионной реформы.
— Но там он в итоге взял на себя ответственность…
— Ну как сказать. Было, например, заявление в Калининграде о том, что он тоже против, после чего появился анекдот: «Слышали, что Путин выступил против пенсионной реформы? Да, но жалко, что Путин в Кремле ничего не решает». На примере пенсионной реформы власть подчеркнула большой зазор между привычной повесткой, в которой живут обычные люди, и повесткой с приоритетами, в которой обитают небожители. Те же мемы с Путиным отчасти позволяли увести огонь критики от содержания.
Сегодня интрига именно в том, изменилось ли восприятие общества. Да, в начале года неожиданностью стала готовность Путина вернуться во внутреннюю повестку, из которой он, казалось, ушел навсегда, запуск конституционной реформы и интенсивность выступлений президента, которая происходила сейчас. Во время прошлых кризисов выступления Путина имели больше психотерапевтический эффект, когда он говорил, мол, подождите, все наладится, нормализуется, не нервничайте. И вопреки ожиданиям элит и части общества это происходило. Чутье Путина не подводило. Это срабатывало в плюс. Сейчас уязвимость того, что он произносил по экономической поддержке и двусмысленности относительно нежелания объявлять непопулярные инициативы были больше замечены обществом. Возможно, потому, что аудитория выступлений президента была шире, чем в «мирное» аполитичное время.
«СОБЛЮДЕНИЕ ЗАЗОРА МЕЖДУ СОБСТВЕННОЙ И ОКРУЖАЮЩЕЙ ДИНАМИКОЙ ВСЕГДА БЫЛО ЧАСТЬЮ СТИЛЯ ПУТИНА»
— Защитники президента говорят, что его подставляли. Были такие попытки?
— В условиях, когда необходимо реализовывать решения, а ответственность, по сути, была перенесена в регионы, естественно, многие не спешили и не суетились. Федеральное правительство, кроме социального блока, особого рвения не проявляло и не проявляет. А были территории — и московский пример самый заметный, — где нагнеталась максимальная тревожность, а ситуация воспринималась как форс-мажорная. И логично, когда у тебя одни ожидания, а вышестоящие руководители настроены не так драматично, что ты становишься объектом критики и тебя начинают подозревать в узурпации всего и вся. Но наличие динамичных региональных элит позволило избежать ситуации, когда из-за зазора в реакции и вакуума власть не то чтобы валяется, но возникает ощущение ее парализованности. А дальше уже вопрос стилистики и эстетики. Конечно, действия московских властей увеличили поляризацию в городе по отношению к ним. Даже сторонники столичной мэрии искренне не могут понять, почему отменили пропуска по СМС-кодам, почему не было легальной возможности гулять с детьми за пределами детских площадок, зачем отменили каршеринг. Таких объяснений действительно нет. Поэтому слово «подставили» скорее аппаратное, а не политическое, оно из офисного мира.
А в данной ситуации большое количество людей ощущали себя именно политиками, управленцами, героями политических сериалов, которые сталкиваются один на один если не с руинами, то с деконструкцией прежней системы принятия и реализации решений. Но динамика, с которой телеграм-каналы говорили, что Собянин подставил президента и теперь его накажут, а через два дня Путин говорил, что Собянин делает все правильно, потом говорил что-то двусмысленное, потом снова его поддерживал, — это уже привычный режим. Который, как мне кажется, невозможно отслеживать даже самим героям критики.
«Казалось бы, логично придержать деньги сейчас и дать их перед голосованием по Конституции. Но, как я понимаю, такого расчета не было»
— И все-таки, откуда такая нерешительность Путина?
— Были ли в обществе ожидания большей динамики со стороны Путина, большего соответствия драматизму ситуации, чем это происходило? Да, безусловно. С другой стороны, Путин в последние годы жил в большей степени в международной повестке. Но и ранний Путин тоже не всегда мгновенно реагировал на остроту повестки, не торопился увольнять чиновников, когда их критиковали. Та же история с подлодкой «Курск» и другие события. Соблюдение зазора между собственной и окружающей динамикой всегда было частью стиля Путина. Может быть, в этом кризисе не так очевидна была нехватка общей субъектности власти, когда отдельное количество акторов не играют в одной команде. Но не потому, что они друг друга «съедают», а потому, что действуют по обстановке, реализуя подчас близкие к противоположным приоритеты. Возможно, подобное происходит и в мирной жизни не менее редко, просто мы не так остро это замечаем, как было видно почти любому обывателю в период нынешнего кризиса.
«У ГОСУДАРСТВА ВОЗНИК СКЕПТИЦИЗМ ОТНОСИТЕЛЬНО ТОГО, МОГУТ ЛИ ЕГО ДЕЙСТВИЯ ПРИВЕСТИ К УЛУЧШЕНИЮ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ»
— Озвученные меры помощи гражданам и бизнесу фактически еще не дошли до адресатов. И вообще, как говорят эксперты, они явно недостаточны, а ликвидных средств в ФНБ вполне хватает. Почему не распечатали кубышку? Может, власть хочет придержать сейчас деньги и осчастливить народ в период выборов или другого переходного момента. Мол, сейчас перетопчутся, а если помощь оказать сегодня, то к выборам о ней забудут.
— Казалось бы, логично придержать деньги сейчас и дать их перед голосованием по Конституции. Но, как я понимаю, такого расчета не было. Российская власть давно привыкла жить в условиях прогнозов экономистов, что все сыпется, что будет кризис, все катится в пропасть, и в какой-то момент она перестала прислушиваться к этим прогнозам. И жизнь не рухнула. Я думаю, у государства возник разумный скептицизм относительно того, могут ли его действия в принципе привести к улучшению экономической ситуации или экономика настолько развивается сама по себе, как и вирус, что всерьез особенных улучшений мы причинить и не можем. Я вполне допускаю, что сложилось такое почти либеральное прочтение роли государства в экономике, то есть неверие в серьезные кризисы, в эффективность собственных шагов, возможно, отношение к малому и среднему бизнесу скорее как к лавочникам и торговцам, которые в большей степени паразитируют на теле трудящихся, нежели создают национальный продукт. Все это дополняется скепсисом, что большие деньги в принципе можно потратить каким-то рациональным образом. Отсюда и появилась шутка про три модели — китайскую (жестокий карантин, потратить кучу денег), шведскую (не делать ничего) и русскую (объявить китайскую, реализовать шведскую, разницу освоить).
При том что в этом есть элемент преувеличения, каждый из нас найдет общие нотки с собственными ощущениями происходившего. Есть точка зрения Глеба Павловского, который говорит о том, что в представлении первых лиц России деньги — это власть, а властью делиться нельзя. Тревожно, что деньги выделены, немаленькая сумма, а на что они в итоге пойдут, не очень понятно и гораздо менее наглядно, чем у Меркель и Трампа.
«Да, кто-то из губернаторов почувствовал вкус оперативного управления, ощутив себя большим политиком»
— Еще есть мнение, что власть полагает, что ей эти деньги нужнее и она их потратит лучше. Якобы так считает и Путин, который уже примеряется на очередные два срока. А поступлений денег дальше не предвидится…
— Поступлений не предвиделось и в начале президентства Путина, но я не думаю, что масштаб планирования носит столь долгосрочный характер. А вот вера в эффективность государственных денег вызывает скептицизм. Сказалась и некоторая жадность. Потому что если сейчас объявить раздачу «вертолетных денег», все тут же скажут, какое это замечательное решение и как все правильно, не как у Навального, а ответственно, системно, без популизма. Это решение придется по душе и значительной части истеблишмента, немножко утомленного ощущением (реальным или ошибочным) имитации действий власти в экономике в последний месяц.
ГУБЕРНАТОРЫ ПОНИМАЮТ, ЧТО ГЛАВНОЕ, ЧЕГО ОТ НИХ ТРЕБОВАЛИ, — ЭТО БЫТЬ НЕЗАМЕТНЫМИ, НЕ РАССТРАИВАТЬ ФЕДЕРАЛЬНУЮ ВЛАСТЬ»
— После того, как Путин делегировал новые полномочия губернаторам, многие из которых не привыкли к самостоятельности, на совещаниях с президентом иногда возникало ощущение, что они в ужасе от свалившейся на них ответственности и не понимают, что надо делать. Возможно, поэтому некоторые поступали не совсем адекватно. Ваш фонд отслеживал то, как в регионах борются с коронавирусом, — были удачные ходы, неудачные, перегибы. Вас лично какая история удивила?
— Губернаторы получили уникальный опыт ответственности за серьезную ситуацию по совершенно новой для них теме. Оценивать эффективность сейчас сложно, потому что, во-первых, пандемия не закончилась, во-вторых, вирус не настолько подчиняется чиновникам и не всегда от них зависит очаговое заражение. Самый громкий пример, который на слуху, — с липецким губернатором Артамоновым, который наговорил, что надо использовать химикаты для разгона жителей. Но таких историй было относительно мало. Чиновники тоже оказались в самоизоляции, распустив нижестоящих по домам, а с вышестоящими опасаясь общаться, потому что не все благополучно с эпидемией и в высших эшелонах власти, и от одиночества начали произносить экзотические вещи. Но все-таки парада абсурдных инициатив не было. Были радикальные шаги вроде полной остановки общественного транспорта в Карелии, были антимосковские выступления в ряде регионов. Но для того, чтобы оценить их результативность с точки зрения распространения вируса и политический эффект для отношений с населением, наверное, нужно дать больше времени.
— Приведет ли опыт борьбы с коронавирусом к изменениям в госуправлении? Может, губернаторы теперь не будут каждый свой шаг сверять с администрацией президента? Или все останется как есть, а регионами, как и прежде, будет управлять Старая площадь?
— По возможности будет желание оставить все так, как было. Да, кто-то из губернаторов почувствовал вкус оперативного управления, ощутив себя большим политиком, в противовес тезису, что политик в стране один. Но все-таки большинство губернаторов выросло в такой среде, когда политической субъектности не хватало, и за один день она не обретется. Хотя, конечно, если уровень десубъектности федеральной власти продолжится, наверное, придется как-то выкручиваться. Но все-таки губернаторы понимают, что главное, чего от них требовали в последние годы, — это быть не самыми заметными. Не расстраивать федеральную власть плохими новостями из регионов, не напоминать о себе лишний раз и не отвлекать федеральных чиновников от великих геополитических проектов своими мелкими историями. Это было важной добродетелью и КPI, губернаторы об этом помнят и кто-то из них по-прежнему будет исходить из того, что лучше оставаться незаметными и не претендовать на субъектность, нежели демонстрировать серьезные притязания.
«Коронавирус скорее замедлил процесс ротаций, нежели его ускорил. Целый ряд губернаторов, замены которых ожидали, остались на своих местах, хотя срок полномочий у них кончается. И ситуация по ним подвисла»
«ВНУТРЕННИХ ФАКТОРОВ ВЫЗРЕВАНИЯ НОВОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ НЕТ»
— Можно ли предположить, что на опыте совещаний Путина в новом формате оформляются и обкатываются контуры будущего Госсовета, роль которого до сих пор не ясна?
— Слово «Госсовет» после обнуления почти забылось, вышло из употребления, и сейчас его почти никто особенно не вспоминает. Пока я не вижу выстраивания какой-то принципиально новой конструкции. Мне кажется, сейчас тестируется множество конструкций, но выработки общей схемы не происходит. Просто природа власти базируется в том числе на том, чтобы действовать не так, как ожидают люди, ругать не того, кого все ждут, и хвалить тоже кого-то неожиданного. Это часть магии власти через поощрение и наказание неожиданных персон, нежели готовность к принципиальной переконфигурации властной системы.
— Сейчас много говорят о том, что по итогам борьбы с коронавирусом ожидается ряд губернаторских отставок. Кому из региональных лидеров пора паковать чемоданы?
— Коронавирус скорее замедлил процесс ротаций, нежели его ускорил. Целый ряд губернаторов, замены которых ожидали, остались на своих местах, хотя срок полномочий у них кончается. И ситуация по ним подвисла, в том числе с неопределенностью единого дня голосования. В целом очевидных откровенных провалов, если не брать историю с липецким губернатором, которого взяла под защиту часть игроков, не возникало. Но стоит дождаться финала драмы. Другое дело, что федеральные чиновники больше коммуницируют с губернаторами, чаще их видят, больше их узнают и поэтому появляются новые симпатии и новые раздражители. Но, наверное, сейчас не лучшее время для масштабной ротации несмотря на то, что не все поколение губернаторов оказалось личностно политически готово к масштабу вызовов. Но ничего радикального они пока не провалили.
— А возможно ли появление губернаторов-тяжеловесов, которых по авторитету можно было бы сравнить с губернаторами 90-х? Кто из нынешних региональных начальников мог бы претендовать на такую роль?
— Несмотря на тот феномен вирусного суверенитета, о котором мы писали и говорили последний месяц, каких-то внутренних факторов вызревания новой федеративной революции в России нет. Все будет обусловлено степенью консолидации действий федеральной власти, насколько она будет готова оперативно реагировать на вызовы, интересоваться сутью того, что происходит в территориях и качественно манипулировать в том числе кадрами или у регионов останется ощущение того, что федералы не то чтобы разочаровались в регионах, но перестали плотно администрировать и им придется самим брать на себя решения и ответственность. Но в целом, несмотря на высокий уровень местной идентичности в ряде регионов, я бы не сказал, что сейчас сформированы предпосылки для серьезного всплеска федерализма. Губернаторы и большие чиновники понимают, что лишний раз демонстрировать свою командность и наращивать субъектность не всегда своевременно, что в политике нередко доминируют не лучшие и не худшие, а скорее середняки и быть первым учеником не всегда стоит.
«Особых преимуществ отмена выборов не принесет и повысит риски выдвижения ошибочных кандидатур, а нынешняя система позволяет более детально тестировать кандидатов, чем это было при прямом назначении»
«ПОПЫТКИ ПОДТОЛКНУТЬ ФЕДЕРАЛЬНУЮ ВЛАСТЬ К ТОМУ, ЧТОБЫ СКОНЦЕНТРИРОВАТЬ НАПРАВЛЕНИЕ АТАКИ НА ОППОЗИЦИОННЫХ ГУБЕРНАТОРОВ, ЕСТЬ»
— Вы говорите, что сегодня нет серьезных предпосылок для отставок, но некоторые эксперты уверены, что по крайней мере трое губернаторов от оппозиции входят в список на выбывание.
— С одной стороны, по ним идет информационная кампания. Возможно, она сопровождается и выносится на федеральный уровень какими-то сигналами, как это было с Никитой Белых, по которому президенту ни один раз клали на стол негативную информацию. С другой стороны, это довольно разные фигуры. Тот же Фургал достаточно сильный и успешный губернатор, популярный, справляющийся с такой сложной и большой территорией, как Хабаровский край. А Коновалов и Сипягин в большей степени ведут себя как люди случайные и неподготовленные. Попытки подтолкнуть федеральную власть к тому, чтобы сконцентрировать направление атаки на оппозиционных губернаторов, есть. Но сейчас для этого не время, хотя действия того же владимирского губернатора по избыточно жесткому регулированию карантина в регионе иногда выглядели не очень мотивированными. Если говорить о губернаторах ЛДПР, сейчас придется принимать решение по Смоленску, по кандидатуре Островского, у которого кончается срок полномочий. Его пока никто не увольняет, в отличие от губернаторов Камчатки или Калужской области. А пауза с коронавирусом может пойти ему и во вред, и на пользу. Островский — губернатор, который пришел по согласованию, поэтому уволить одного элдэпээровца, а еще и двух других, пришедших к власти самостоятельно, тем более было бы жестковато по отношению к ЛДПР. Возникает много сопутствующих вопросов, а сохранение ЛДПР в правящей коалиции является значимым моментов для федеральной власти.
— А выборы губернаторов действительно могут опять отменить?
— Такой слух запущен, пока не более того. Необходимости в этом нет. В рамках иррациональных действий власти всякое возможно, всякое бывает. Но в целом система научилась справляться с существующей схемой выборов губернаторов. Для нее не всегда понятно, для чего они в принципе нужны, но пока я бы не говорил о чем-то большем, чем тестирование подобного сценария. Особых преимуществ отмена выборов не принесет и повысит риски выдвижения ошибочных кандидатур, а нынешняя система позволяет хоть и не всегда качественно, но более детально тестировать кандидатов, чем это было при прямом назначении.
— Что тогда с единым днем голосования? Пройдет ли он в сентябре, будет ли перенесен на более поздний срок?
— Пока проведение ЕДГ под вопросом, но официального решения нет, и пока все готовятся.
— К тому же еще не известно, будет или нет вторая волна коронавируса.
— Да. Информация, которая приходит в том числе из азиатских стран по этому поводу, довольно разнообразная.
«КРАЙНЕ СЛОЖНО БУДЕТ ВЕРНУТЬ В ПОВЕСТКУ ЛЮБЫЕ ТЕМЫ, КРОМЕ ТЕМЫ ОБНУЛЕНИЯ»
— Почему президент резко объявил о завершении нерабочих дней, хотя ситуация с коронавирусом на тот момент не сильно изменилась?
— Я бы выделил несколько причин. Во-первых, Путин, как я уже говорил, лавировал между боящимися вируса и COVID-диссидентами. Это не первый случай, когда занимается более мягкая позиция, чем ожидалось. Тот же пропускной режим в Москве был введен дней на 10 позже, чем собирались это сделать, после того как Путин неожиданно смягчил риторику и не пошел на объявление дальнейшего ужесточения. В Москве были примеры, когда пропускной режим скорее тормозился федеральной властью. Момент второй — это усталость общества от такой формы ограничительных мер, запрос и фактическая ревизия, которая уже происходит, когда люди возвращаются на улицы, независимо от всего. А третий фактор — нежелание переходить к раздаче тех самых «вертолетных денег», что все более напрашивалось, особенно в случае беднейших слоев населения, оставшихся без денег, которые были очень важной электоральной опорой власти.
«Путин лавировал между боящимися вируса и COVID-диссидентами. Это не первый случай, когда занимается более мягкая позиция, чем ожидалось»
— Поправки в Конституцию давно ушли на периферию даже госпропаганды. Реклама на федеральных каналах не впечатляет, билборды на улицах, по вашему замечанию, тоже не добавляют сакральности голосованию. Как власть будет решать проблему по возвращению интереса к плебисциту? Вообще стоит ли такая задача?
— Такая задача стоит, она тоже не отменена и является важной с точки зрения представления власти о своей легитимности. Понятно, что это не очень логично укладывается в текущую повестку и не очень ложится в объективное снижение статуса любых законов и правовых норм на фоне внеправовых ограничительных мер последнего месяца-двух. Понятно, что крайне сложно будет вернуть в повестку любые вопросы, кроме темы обнуления. Эти вызовы присутствуют. В то же время пока сомнений в механизме организации голосования, контроля голосования и подсчета итогов голосования у федеральной власти нет.
— Сегодня называются разные сроки плебисцита — июнь, июль, сентябрь. Жириновский и вовсе предложил отменить голосование, так как поправки подписаны президентом. Насколько это перспективно? Когда может состояться голосование?
— Мы не знаем, являются ли слова Жириновского реальным призывом к тому, чтобы голосование по Конституции не проводить или, наоборот, возвращают тему в повестку по мере возможного снижения присутствия темы пандемии. Пока отмены команды по подготовке голосования в июне, крайний срок в июле, не поступало. Это не значит, что это невозможно. Но на сегодня настрой на голосование сохраняется. У власти достаточно много свободного маневра по датам, по форме проведения. Если ситуация будет менее благоприятной, можно будет все сдвинуть. Но у власти много возможностей и большой запас прочности. Но этими возможностями, в том числе в экономике, власть не очень активно и охотно пользуется.
«ЭЛИТЫ ГОТОВЯТСЯ КО ВСЕМ СЦЕНАРИЯМ: И К ТОМУ, ЧТО МОСКОВСКИЙ ПУТЬ ОКАЖЕТСЯ УДАЧНЫМ, И К ТОМУ, ЧТО ОН БУДЕТ ПРИЗНАН ПРОИГРЫШНЫМ»
— Вернемся к Собянину. За время карантина на него было много наездов в телеграм-каналах и даже в крупных СМИ. Алексей Венедиктов считает, что за этим стоит Володин и силовики во главе с Патрушевым. Мол, они решили воспользоваться тем, что мэром недовольны граждане и Кремль (так как он противопоставляется президенту и метит в премьеры), из-за чего его могут отправить в отставку, и нацелились на Москву. Что из этого соответствует действительности?
— Собянину дали большие возможности и полномочия. За этим следует большое количество противовесов, как созданных искусственно, так и проявляющихся со стороны тех, кто сам стремится ограничить влияние московского мэра. Это вполне естественная ситуация в закрытых политических системах, когда ты получаешь одновременно и рост статуса, и рост полупубличных оппонентов. Элиты готовятся ко всем сценариям: и к тому, что московский путь окажется максимально удачным, и к тому, что независимо от результатов он будет признан проигрышным, и к тому, что политическая реакция может быть асимметрична, как это когда-то происходило. Вполне естественно, что в условиях привычного бездействия или низкой динамики политиков высокая активность, которую демонстрируют московские власти, непривычна и вызывает к жизни если не коалиции, то информационные кампании, которые позволяют не забывать, кто здесь власть.
— Но грозит ли Собянину реальная отставка или, наоборот, его, как главу рабочей группы Госсовета, обкатывают под будущий трансфер?
— Пока говорить об отставке Собянина по аналогии с маршалом Жуковым после войны все же несколько странно. При дефиците фигур, готовых действовать оперативно и брать на себя ответственность, ценность Собянина очевидна. Для этого должны быть какие-то очень форс-мажорные истории, которых мы сегодня не видим, а система ограничителей, сдержек, противовесов и присутствие Собянина в ближайшем кадровом резерве никуда не уходит.
— Как писали в СМИ, в Москве миллиардный контракт на госпиталь в «Крокус-Центре» был получен без конкурса, а одно больничное место обошлось в 690 тысяч рублей. В нынешней ситуации это выглядит довольно цинично.
— Это всегда можно вспомнить. С другой стороны, на фоне истории с выходом России из соглашения ОПЕК + и издержек, которые за этим последовали, сохранения политической неприкосновенности инициатора выхода из этой сделки история с Собяниным, если принять на веру все обвинения, которые звучат в адрес московских властей, выглядит не так экстремально. Это фоновые толкания локтями, которые являются частью политического стиля 2010-х годов, и в этом мало что изменилось. Всегда можно закрыть глаза, опровергнуть или, наоборот, дать ход. Так устроена аппаратная жизнь.
«ПРОБЛЕМА НЕВЫПЛЕСНУТОЙ ЭМОЦИИ, В ТОМ ЧИСЛЕ ПРОТЕСТНОЙ, ЕСТЬ»
— Каков сегодня уровень протестных настроений, есть ли вероятность народных выступлений?
— Любые выступления всегда происходят вдруг. Им не нужно вызревания, часто эмоции оказываются быстровоспламеняющимися. На мой взгляд, итоговой эмоции у общества не возникло. Не победили ни COVID-диссиденты, ни те, кто призывал объединиться вокруг власти и держаться вместе. Ни одна из точек зрения не стала доминирующей. Общество к собственной политической активности не готово, хотя когда какие-то очаги возникают, например те же «яндекс-митинги», вызывают живой отклик у граждан. То есть проблема невыплеснутой эмоции, в том числе протестной, есть, она очевидна, а возможно, и недооценивается. Но говорить о существенном содержательном и организационном вызревании протестной активности, как в прошлом году и ранее, не приходится. Пока по-прежнему это скорее выплеск эмоций, нежели предъявление собственной стратегии и притязание на политическую субъектность.
«Попытка синтеза политических и шоу-бизнесовых технологий весьма любопытна. И Шнурову удавалось присутствовать в повестке до начала коронавируса»
— В ближайшее время будет активизироваться партийная жизнь, которая фактически замерла. Как старые партийные бренды будут восстанавливать свой просевший рейтинг? Не получится ли так, что им придется практически на равных конкурировать с новыми партиями?
— Интерес избирателей к партийным брендам на некоторые время, конечно, снизится. И это вызов для старых партий. С другой стороны, если брать новые и малые партии, то, кроме коалиции Партии Роста и Сергея Шнурова, в «довоенное» время других серьезных заявок по воздействию на повестку мы все-таки не видели.
— То есть вы оптимистично оцениваете перспективы Шнурова?
— Сочетание политического стиля присутствия в повестке и образа, который был у партии, и стиля шоумена Сергея Шнурова, находящего самые разные формы хайпового присутствия в повестке, за которым есть история успеха, интересно. Такая попытка синтеза политических и шоу-бизнесовых технологий весьма любопытна. И Шнурову удавалось присутствовать в повестке до начала коронавируса. Сейчас интенсивность немного снизилась, что логично, потому что запрос граждан на информацию о партиях все-таки снизился.
— Сегодня никто не сомневается, что Рустам Минниханов, у которого в нынешнем году истекают полномочия, сохранит свой пост. А как бы вы оценили усилия властей Татарстана по борьбе с короновирусом?
— Казань — город-миллионник и зона повышенного риска. Экстремальных историй там не произошло, хотя меры реализации карантина в Татарстане были довольно жесткие. Но сейчас важно, что республика не проигнорировала тему смягчения ограничений и усталость, которая накопилась в обществе. Насколько я видел по заголовкам, анонсированы смягчающие меры. Важно, что это не позиция стоять до конца любой ценой, а сочетание последовательности и гибкости.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 40
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.