«Верен присяге и Родине»: генерал Новиков, сын чистопольского крестьянина из «черной сотни»

Последний из командующих Севастопольского оборонительного района генерал-майор Петр Новиков покинул осажденный город последним. Будучи тяжело раненным, попал в плен Автор: неизвестен – ktelegraf.com.ru. Общественное достояние, commons.wikimedia.org

ОТ ПРЕДЛОЖЕНИЯ МАНШТЕЙНА НОВИКОВ СМОГ ОТКАЗАТЬСЯ

4 июля 1942 года Совинформбюро сообщило о сдаче Севастополя советскими войсками. Гитлеровская газета «Нойе Цайт», издававшаяся в Берлине, писала: «Повесть о том, как большевики защищали Севастополь, является одной из самых страшных для всех времен и всех народов. Нигде еще в этой войне — ни на западе, ни на востоке — мы не видели такой страшной картины полного опустошения». Английские издания отдавали должное мужеству и доблести наших воинов: «Второй раз в истории России Севастополь озаряется блеском мировой славы. Он оказался вполне достойным своей великой исторической традиции». Последний из командующих Севастопольского оборонительного района (СОР) генерал-майор Петр Новиков, как и положено, покинул осажденный город последним. Будучи тяжело раненным, попал в плен. Когда Новиков стал достаточно транспортабельным, его возили в Севастополь к генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну, автору плана «Гельб» — победоносного немецкого захвата Франции в 1940 году. В 1942-м Манштейн командовал немецкой 11-й армией, занявшей Крым. Германский военачальник поинтересовался, как себя чувствует пленный советский генерал, как его содержат и почему он не в форме. Потом приказал одеть Новикова, как и положено, по форме, расхваливал доблесть и геройство советских солдат, предлагал службу и карьеру в вермахте. Тот ответил: «Я солдат и останусь верным присяге и Родине до конца. А за похвалу спасибо…» Почти через два года в концлагере немцы забьют его до смерти, когда больной туберкулезом, обессилевший в каменоломнях генерал попытается заступиться за товарища.

Об этом корреспонденту «БИЗНЕС Online» рассказал Владимир Ерхов, казанский режиссер-документалист, исследователь-поисковик, автор сценария фильма о генерале Новикове. Но даже после героической гибели судьба Петра Георгиевича была ужасной: его реабилитировали только в 1960-м. Мама Новикова все эти годы считалась матерью предателя и не получала пенсию. Односельчане с ней общались настороженно. Она умерла, так и не узнав, где и как погиб ее сын. Собранные документы, свидетельства очевидцев, уникальные факты биографии Новикова оставались «невостребованными» в недрах архивов в течение десятилетий…

ПАПА — В «ЧЕРНУЮ СОТНЮ», СЫН — В КРАСНУЮ АРМИЮ

Петр Георгиевич Новиков, один из самых молодых генералов Красной армии (звание было присвоено ему в 34 года), родился 18 декабря 1906 года в деревне Верхняя Кондрата (Югары Кондрата) Чистопольского уезда Казанской губернии, в 50 км к югу от Чистополя. С давних пор в деревне бок о бок жили два народа — крещеные православные татары (кряшены) и чуваши. Петр Георгиевич был из семьи татарских крестьян — хлебопашцев. Папа его происходил из так называемых государственных крестьян, а потому придерживался определенных политических взглядов и, как сообщают некоторые из источников, даже записался в «черную сотню». «Георгий Новиков вместе со своими братьями Алексеем и Андреем был участником черносотенного движения в рамках отдела Царско-народного мусульманского общества, который был открыт 8 мая 1909 года в деревне Нижняя Татарская Майна Билярской волости Чистопольского уезда Казанской губернии», — уточняет сайт tatfrontu республиканского виртуального музея Великой Отечественной войны.

«Да, это так, — подтверждает Ерхов, — но дальнейшие поиски показали, что к еврейским погромам, прочему антисемитизму и реакции он никакого отношения не имел, просто в те годы это было таким своеобразным проявлением патриотизма». Если разобраться, то и по сути, и по названию черносотенное движение восходит корнями к нижегородским «черным (низовым) сотням» Козьмы Минина, которые вывели Россию из состояния Смутного времени и погнали польско-литовских супостатов из Москвы и вообще с земель российских. Движение к началу ХХ века составляли разнородные социальные элементы из помещиков, буржуазии, духовенства, казаков, полицейских чинов, пролетариев, а также крестьян, которые выступали за сохранение незыблемости самодержавия на основании формулы «православие, самодержавие, народность». Другое дело, что последней воспользовались политики-ретрограды, спекулирующие на невежестве и тяжелом социальном положении народа, в своем стремлении всеми правдами и неправдами удержать рушащийся царизм.

Но сын Георгия, Петр, будущий генерал РККА, несмотря на 16-летний возраст проявил бо́льшую политическую дальнозоркость, верно сориентировался в ситуации и после окончания сельской школы, а затем и Казанской 2-й мужской гимназии (начального училища) 12 сентября 1923 года добровольно вступил в Красную армию. «До 2 ноября 1925-го он курсант, а затем командир пехотного отделения Объединенной Татаро-Башкирской школы имени ТатЦИКа здесь же, в Казани, — продолжает Ерхов. — С 18 октября 1926 года — командир взвода 8-го стрелкового полка. С 11 декабря 1931-го — командир роты того же полка. С 15 октября 1932-го — командир роты и политрук. В дополнение к этим сухим строкам стоит упомянуть, что Петр Георгиевич воевал в Испании, участвовал в советско-финской войне и вводе советских войск в Бессарабию. До начала Великой Отечественной войны был награжден орденами Ленина, Красного Знамени и медалью „За отвагу“».

В августе 1938 года, в разгар репрессий против кадровых офицеров РККА, капитану Новикову было присвоено внеочередное звание полковника. Практика таких карьерных взлетов в те страшные времена довольно-таки распространенная. Но, в отличие от других выдвиженцев, заменивших тысячи арестованных, расстрелянных, отправленных в сталинские лагеря советских командиров, полковник Новиков свое внезапное повышение оправдал с лихвой. В предвоенные годы он служил командиром 241-го стрелкового полка, хорошо подготовил его к предстоящим сражениям Великой Отечественной.

«ОН УМЕЛ ДУМАТЬ ЗА ПРОТИВНИКА»

С началом войны полк Новикова после тяжелых приграничных боев на территории Юго-Западной Украины действовал в составе Отдельной Приморской армии. Она с 5 августа по 16 октября 1941 года обороняла Одессу от частей 4-й румынской армии. 18 августа в Западном секторе обороны Одессы части одной только 95-й стрелковой дивизии стойко держали фронт против пяти неприятельских дивизий. Это героическое противостояние стало своего рода символом Одесской обороны. Один из трех полков дивизии возглавлял молодой, но уже опытный командир, для которого эта Большая война была уже третьей по счету.

В своем фильме Ерхов приводит воспоминания о Новикове бывшего начальника штаба Отдельной Приморской армии, будущего маршала Советского Союза Николая Крылова: «От первой же встречи с ним в начале Одесской обороны у меня осталось впечатление, что на этого спокойного и немногословного полковника всегда можно положиться, не подведет. И в подобном никогда не пришлось усомниться. Хотя в трудные дни Одесской обороны людей в данном полку порой оставалось меньше, чем в каком-либо другом, в штабе армии всегда были уверены: 241-й выстоит… Новиков умел думать за противника, угадывать и упреждать его действия. Наша оборона на правом фланге крепла. После ноября она на много месяцев стала здесь совершенно непреодолимой для врага».

И сам полковник Новиков, и начальник штаба полка майор Амбиос Кургинян то и дело участвовали в боях на передовой. Водили людей в контратаки, заменяя убитых солдат и офицеров, сами становились к пулеметам и орудиям. Они рисковали своими жизнями в интересах дела практически каждый день. 3 сентября майор Кургинян был тяжело ранен. В тяжелый для полка момент сел в машину с зенитными пулеметами, вывел ее к переднему краю и огнем счетверенных «максимов» заставил залечь атакующего противника. И это лишь один из десятков боевых эпизодов…»

ДРУГУ НОВИКОВА СДАЛСЯ ФЕЛЬДМАРШАЛ ПАУЛЮС

В конце сентября 1941 года стала вполне реальной угроза потери Крыма, поэтому командование решило перебросить на полуостров Отдельную Приморскую армию из Одессы. Полковник Новиков покинул ее уже командиром 2-й кавалерийской дивизии. 12 октября 1941-го постановлением правительства СССР ему было присвоено генеральское звание. Это известие дошло до адресата лишь через полтора месяца в осажденный врагами Севастополь.

Из воспоминаний коменданта 2-го сектора обороны Севастополя генерала Ивана Ласкина (того самого, лично которому позднее, в Сталинграде, сдастся в плен фельдмаршал Фридрих Паулюс): «Новиков был очень близким моим другом. В первые месяцы обороны Севастополя наши дивизии сражались по соседству. Мы оба руководили секторами, поэтому мне часто приходилось встречаться с Петром Георгиевичем, согласовывать наши действия. Генерал Новиков был среднего роста, или чуть ниже, с приятным русским лицом, худощавый, стройный, резкий в движениях, энергичный. Это был глубоко военный человек. Многие бойцы и командиры сражались под его командованием до последнего. Не раз генерал сам водил их в контратаки. И за личную храбрость его любили…»

На фоне личной храбрости большинства командиров и массового героизма солдат поведение высшего командного состава (когда бездарность, некомпетентность, а когда трусость и даже предательство) в Великую Отечественную войну сегодня выглядит настоящим преступлением. В этом отношении Крыму особенно не повезло. Сначала «отличился» маршал Советского Союза Григорий Кулик. Вот документ, комментарии к которому, как говорится, излишни (орфография и пунктуация документа сохранены):

«ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР

2 марта 1942 года

Сов. секретно

Кулик Г. И., бывший Маршал, Герой Советского Союза и заместитель наркома обороны, будучи в ноябре 1941 года уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования по Керченскому направлению, вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район», самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга без предупреждения Ставки, отдал 12 ноября 1941 года преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь 15 ноября 1941 года.

Кулик, по прибытии 12 ноября 1941 года в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск.

Такое поведение Кулика не случайно, так как аналогичное его пораженческое поведение имело место также при самовольной сдаче в ноябре 1941 года города Ростова, без санкции Ставки и вопреки приказу Ставки.

Кроме того, как установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и заместителя наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава Кулик Г. И., допустив в ноябре 1941 года самовольную сдачу противнику городов Керчи и Ростова, нарушил военную присягу, забыл свой воинский долг и нанес серьезный ущерб делу обороны страны. Дальнейшие боевые события на Южном и Крымском фронтах, когда в результате умелых и решительных действий наших войск Ростов и Керчь вскоре же были отбиты у противника, со всей очевидностью доказали, что имелась полная возможность отстоять эти города и не сдавать их врагу. Преступление Кулика заключается в том, что он никак не использовал имеющихся возможностей по защите Керчи и Ростова, не организовал их оборону и вел себя как трус, перепуганный немцами, как пораженец, потерявший перспективу и не верящий в нашу победу над немецкими захватчиками.

За все эти преступные действия Государственный Комитет Обороны отдал Кулика Г. И. под суд.

Специальное присутствие Верховного Суда СССР установило виновность Кулика Г. И. в. предъявленных ему обвинениях. На суде Кулик Г. И. признал себя виновным.

Верховный Суд 16 февраля 1942 года приговорил лишить Кулика Г. И. званий Маршала и Героя Советского Союза, а также лишить его орденов Союза ССР и медали «XX лет РККА».

ЛИДЕРЫ НОМИНАЦИИ «САМЫЕ ХУДШИЕ ГЕНЕРАЛЫ СССР»

В феврале, марте и апреле 1942 года как советские, так и немецкие части пытались переломить ситуацию на Керченском полуострове в свою пользу, но дальше размытой формулировки «бои местного значения» дело не пошло. Время коренного перелома наступило в мае.

К этому моменту Крымским фронтом командовали генерал-лейтенант Дмитрий Козлов и представитель Ставки, печально известный начальник ГлавПУРа и заместитель наркома обороны Лев Мехлис. Примечательно, что в рейтинге интернет-портала «Истории и мифы» в номинации «Самые худшие генералы СССР времен Великой Отечественной войны» Мехлис занял «призовое» третье место. На первом — уже упомянутый выше бывший маршал Кулик.

Итак, Мехлис Лев Захарович. Будучи высокопоставленным политическим комиссаром, ответственным за соблюдение надлежащей коммунистической идеологии, он получал приказы непосредственно от Иосифа Сталина. Был отправлен на осажденный Крымский фронт для обеспечения дисциплины и борьбы с пораженчеством. Махровый карьерист, причастный к репрессиям, своего рода «государево око» на южном театре боевых действий, которого армейские офицеры и политработники боялись как огня, Мехлис запросто мог подвести неугодного ему человека любого ранга под расстрел или трибунал. Разведка не раз доносила командованию Крымским фронтом о готовящемся наступлении противника. И Мехлис, и генерал Козлов относились к этим сведениям недоверчиво, заявляя, что в начале мая фронт перейдет в наступление и Крым будет освобожден. Лев Захарович приступил к активной деятельности, а именно: немедленно начал отменять приказы командующего фронтом, увольнять или арестовывать сотни солдат за предполагаемые нарушения, то есть упорно и последовательно подрывал способность фронта организовать убедительную оборону. И этот хаос обернулся катастрофой.

8 мая 1942 года части немецкой 11-й армии нанесли удар по войскам Крымского фронта и прорвали его оборону. 170 тыс. советских солдат и гражданских лиц были убиты или взяты в плен, а также захвачены тысячи танков и артиллерийских орудий. Генерал Козлов и его штаб быстро начали терять управление войсками. Виновные в крымской катастрофе оказались понижены в званиях, лишились расположения верховного главнокомандующего Сталина, но никакими карами уже нельзя было вернуть загубленные жизни и спасти Севастополь. Теперь никто уже не мог помешать Манштейну провести решающий штурм города. Войска 11-й немецкой армии начали операцию «Штерфанг» («Лов осетра»).

ОПЕРАЦИЯ «САМОЭВАКУАЦИЯ»

«День за днем противник сжимал кольцо осады, — продолжает повествование Ерхов. — Массированные обстрелы и бомбардировки Севастополя превращали его в сплошные руины. Господствующая в воздухе авиация немцев держала под контролем все морские пути, яростно бомбила советские транспорты с боеприпасами и пополнением. Каждые сутки тех боев были отмечены сотнями подвигов, примерами воинской доблести, самопожертвования. На рассвете 29 июня гитлеровцы попытались высадить морской десант в тылах первого сектора обороны генерал-майора Новикова. Прицельным огнем береговой батареи 9 вражеских шхун оказались потоплены, а остальные ушли обратно.

Но в тот же день, 29 июня 1942 года, пока солдаты и их непосредственные командиры отбивали атаки немцев на подступах к Севастополю, верхушка Севастопольского оборонительного района (СОР) планировала операцию по обеспечению… своего бегства!

Утром 30 июня 1942 года командующий Северо-Кавказским фронтом маршал Семен Буденный получил донесение командующего СОР вице-адмирала Филиппа Октябрьского. Текст его гласил: «Оставшиеся войска сильно устали… хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками, учитывая резкое снижение нашей огневой мощи; надо считать, в таком положении мы продержимся максимум два-три дня»».

«История обороны Севастополя 1942 года являет собою вопиющий пример того, как трусливое командование может собственной трусостью, как ураганным пожаром, в течение нескольких часов превратить сильнейшую армию в скопище паникующих толп, — высказывается по данному поводу политик и публицист Юрий Мухин. — Октябрьский сам выпросил себе у Москвы разрешение удрать, а чтобы подобное не выглядело уж очень позорно, прикрыл это как бы заботой о неких очень ценных руководящих работниках…» Примечательно, что позже, в сталинградской истории, Гитлер отказал Паулюсу в подобной просьбе. Между прочим, немецкий фельдмаршал, командующий своей окруженной и гибнущей 6-й армией, завершил свое обращение к фюреру словами: «Обо мне, конечно, речи быть не может». Манштейн так прокомментировал радиограмму Паулюса: «В той обстановке, в которой находилась 6-я армия, по понятиям немецкой солдатской этики… офицеры должны были уступить первую очередь солдатам, за которых они несли ответственность».

А в нашей Ставке, получив это донесение и просьбу Октябрьского разрешить вывезти 200–300 человек руководящего состава, их утвердили и приказали приступить к реализации, что и было сделано.

ГЛАВНОЕ ДЛЯ ФЛОТОВОДЦА-ДЕЗЕРТИРА — ВОВРЕМЯ СМЫТЬСЯ

В ночь на 1 июля 1942 года высшее командование СОР смылось — кто на самолетах, кто на подлодках. Предусмотрены запасные варианты «отхода»: если не удастся улететь, то можно и морем. Полководцы боялись, что их пристрелят за дезертирство собственные войска. По воспоминаниям маршала Кузнецова, чтобы от них отбиваться, была сформирована спецгруппа из автоматчиков и парашютистов под командованием старшего лейтенанта Квариани, перед которой «поставлена задача по обеспечению и сопровождению командиров и ответственных лиц с посадочными талонами». Подводная лодка Щ-209 приняла на борт Военный Совет Приморской армии со штабом армии. Возглавлял «отход» сам командующий Приморской армией генерал-майор Иван Петров. С ним были все его заместители, а также другие офицеры штаба армии, штабов соединений, командиры соединений и комиссары — всего 63 человека. Причем Петров получил приказ Буденного и Кузнецова остаться и возглавить оборону Севастополя. Генерал выполнял его в течение пяти часов, пока ждал, когда его сын-адъютант соберет вещи и тоже прибудет к папе на лодку. На этом «семейную» оборону Севастополя Петровы завершили. Правда, не без приключений. Некто Семечкин, начальник отдела укомплектования Приморской армии, рассказал: «Мы направлялись на подводную лодку. Я шел впереди Петрова. В это время кто-то из толпы стал ругательски кричать: „Вы такие-разэдакие, нас бросаете, а сами бежите“. И тут дал очередь из автомата по командующему генералу Петрову. Так как я находился впереди него, то очередь попала в меня. Я упал…»

Операцию «самоэвакуации» самолетом более удачно осуществил начальник СОР адмирал Филипп Октябрьский. В качестве военной хитрости он применил маскировку. Считается, что Александр Керенский в октябре 1917-го бежал из Зимнего дворца в женской одежде, но Октябрьский до этого не дошел. «В целях маскировки, — писал сам адмирал после войны, — работники особого отдела накинули на меня гражданский плащ». И все же эта маскировка не давала полной гарантии пробиться с боем через своих, потому для флотоводца на всякий случай зарезервировали и подводную лодку.

Как пишет Кузнецов, в Москве ошарашились, но сделать уже ничего не могли: «Соглашаясь с эвакуацией Военного совета флота из Севастополя, я рассчитывал на то, что в городе останется генерал-майор И. Е. Петров, заместитель командующего флотом, который будет руководить обороной до последнего момента, но 1 июля в телеграмме в адрес Сталина, мой и Буденного уже из Новороссийска Военный совет флота донес: «Старшим начальником в Севастополе оставлен комдив-109 генерал-майор П.Г. Новиков…» Это было для меня полной неожиданностью и поставило в трудное положение перед Ставкой.

«Вы говорили, что там останется генерал-майор Петров?» — нахмурился Сталин…»

ОТЛИЧНИКИ В ШКОЛЕ МЕРЗАВЦЕВ

Логично возникает вопрос: почему же Сталин допустил эдакое позорное бегство? Отчего не расстрелял, а впоследствии даже доверял этим трусам командование, награждал их, присваивал им воинские звания? Мухин выдвигает по этому поводу свою версию: «Любой руководитель, в том числе и Сталин, внешне имея, казалось бы, неограниченный выбор кандидатур для назначения на должности, на самом деле трудится с теми, кого ему пришлет отдел кадров. Часто бывает так, что знаешь, что работник — дерьмо, а работать с ним надо, поскольку никого другого просто не видишь. Именно «не видишь», поскольку на самом деле достойные люди есть, их много, но для того, чтобы узнать их, нужно лично увидеть их в деле, а это чаще всего невозможно. Ну а те, кого предлагают кадровики, могут быть далеко не лучше прежних.

Так вот и с Петровым. Трус, а как военный специалист неплох. Комиссара к нему, неусыпный контроль, внятная угроза расстрела в случае повторения малодушия — и вперед! На безрыбье и рак рыба.

Октябрьского после его бегства из Севастополя выкинули на Амурскую военную флотилию, но лучшего командующего флотом не нашли и в марте 1944 года Филиппа Сергеевича вернули на Черноморский флот, снова не получив от него никакого толка — он так ни разу лично и не вывел флот в море. Петрову давали армию, фронт, снимали, а новых Рокоссовских не находили. И снова ставили Ивана Ефимовича на фронт».

«ПЕРЕПОРУЧИЛ УМЕРЕТЬ ЗА РОДИНУ И ЗА ТОГО ЕЩЕ ПАРНЯ»

Итак, удирая на Кавказ, севастопольские полководцы умереть за Родину поручили Петрову. Но, как видим, он, не будь дурак, тут же вместо себя перепоручил умереть за Отечество Новикову! Что и было сделано… По убытии генерал Петров вручил генералу Новикову приказ о назначении последнего командующим войсками и поставил задачу удерживать плацдарм с причалами в течение двух суток, взорвать 35-ю батарею, после чего уходить на одном из кораблей, а если не будет такой возможности, то пробиваться в горы к партизанам. 

«Боевой приказ (орфография и пунктуация первоисточника сохранены). 30/УI-42 г. Штаб Приморской армии. 21.30.

1. Противник, используя огромнее преимущество в авиации и танках, прорвался к Севастополю с востока и с севера. Дальнейшая организованная оборона исключена.

2. Армия продолжает выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент — хутор Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой. Оборона указанного рубежа возлагается на группу генерал-майора П. Г. Новикова.

3. Группа генерал-майора П. Г. Новикова в составе: 109-й, 388-й стрелковых дивизий, 142-й стрелковой бригады, курсов младших лейтенантов армии, учебного батальона 191-го стрелкового полка, зенитно-пулеметного батальона. Артгруппа в составе 47-го ап, 955-го ап и 880-го зап.

Задача — упорно оборонять рубеж: хутор Фирсова — хут. Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой.

КП — 35 батарея БО.

Командующий Приморской армией генерал-майор Петров

Член военного совета дивизионный комиссар Чухнов

Начальник штаба армии генерал-майор Крылов». 

Особо «мудрой» выглядит часть приказа Петрова насчет «пробиваться в горы к партизанам». Поскольку горы и партизаны были в глубоком тылу наступающих немцев, то исполнителям данного распоряжения осталось всего ничего — разбить 11-ю армию Манштейна. Так почему же автор приказа сам не остался его выполнять?

На рассвете 1 июля 1942 года все оставшиеся группы бойцов и офицеров продолжали борьбу под командованием генерал-майора Новикова. На мысе Херсонес с 3-го до 9-го, а кое-где и до 12 июля шли бои. Прибрежная кромка покрывалась телами погибших и раненых. Множество трупов плавало в прибрежной полосе. Когда не удался организованный прорыв в горы через линию фронта, раненый Петр Георгиевич приказал взорвать 35-ю береговую батарею и покинул ее на катере с бортовым номером 112. Ерхов приводит воспоминания очевидцев: «По пути в Новороссийск катер был обнаружен и атакован четырьмя катерами противника. После часового неравного боя немцы просто в упор, с короткой дистанции расстреливали судно. Моторы вышли из строя. Вся прислуга у пушек и пулеметов была перебита. Катер стал тонуть и прекратил сопротивление. Около 6 утра появился немецкий самолет Ю-88 и начал обстреливать судно и оставшихся в живых на нем. В это время несколько человек вылезли из кубрика и бросились за борт. Позже подошел немецкий катер С-72, на который были сняты все оставшиеся живые. Из 74 человек и более 20 человек команды в живых осталось 16 человек. Все оказались ранены, за исключением одного красноармейца».

Так закончилась оборона города, которая продолжалась 250 дней и стала символом массового мужества и героизма советских воинов. По данным портала «История.РФ», безвозвратные потери войск СОР с 30 октября 1941-го по 4 июля 1942-го составили более 156 тыс. человек (убитыми, пленными и пропавшими без вести). Оборона имела и важное стратегическое значение, поскольку сковала крупные силы противника. Немцы в ходе осады и штурма Севастополя также понесли очень большие потери — до 300 тыс. убитыми и ранеными. В ознаменование героической обороны главной базы Черноморского флота 22 декабря 1942 года была учреждена медаль «За оборону Севастополя». 8 мая 1965-го город был награжден орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда».

ВО ГЛАВЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ ВМЕСТЕ С КАРБЫШЕВЫМ

А в июле 1942-го пленных сняли с катера С-72 и в грузовой машине привезли в госпиталь. На другой день генерала Новикова перевели в симферопольскую тюрьму и поместили в отдельный домик. Через месяц его доставили к Манштейну, а после того, как Петр Георгиевич смог отказаться от его предложения, пленник очутился в концлагере Хаммельсбург. Сайт tatfrontu утверждает, что в этом лагере для пленных офицеров он находился до начала 1943 года, где активно участвовал в движении сопротивления и руководил им вместе со знаменитым Дмитрием Карбышевым (который, кстати сказать, как и Новиков, тоже был не только генералом, но и кряшеном).

По сведениям писателя и публициста Олега Каминского, 12 февраля 1943 года после доноса предателя Петр Георгиевич был передан гестапо, 23 февраля его как одного из руководителей подполья перевели в концентрационный лагерь Флоссенбург. Сайт tatfrontu сообщает, что это был один из самых таинственных фашистских концлагерей, расположенный в округе Нейштадт (Верхняя Бавария), в котором осуществлялся отбор заключенных с целью проведения специальных медицинских экспериментов.

Сайт «Проза.Ру» сообщает, что Новиков имел лагерный номер 3111. Погиб 6 ноября 1943 года (по другим данным, в конце января — начале февраля 1944-го). Обстоятельства его смерти точно не выяснены. По некоторым данным, при попытке защитить одного из пленных, истязаемых охраной, он сам был избит палками (вариант — камнями). Результатом побоев стало кровоизлияние в мозг, в результате чего Новиков скончался. По другим источникам, от удара надсмотрщика в грудь он упал, ударился головой о чугунную печку в бараке и на следующий день, не приходя в сознание, умер. В любом случае гибель последнего командующего обороной Севастополя была сколь страшна, мучительна, столь и жизнь его достойна называться настоящим подвигом.

В 1970-е годы руководство Татарской республики приложило немало усилий, чтобы генерал-майору Новикову было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Но поддержку у центральной власти эта инициатива, увы, до сих пор не нашла…