Эль Мюрид: «Не Иран цель Америки, а Китай!»

Эль Мюрид: «Стреляет ведь не оружие, стреляют люди. Поэтому, чье именно оружие, никакой роли не играет, играет роль, кто и как им пользуется» Фото предоставлено Анатолием Несмияном

«В ТАКОЙ СИТУАЦИИ ВОЕННОГО НАПРЯЖЕНИЯ ВРЕМЕНИ ОПОЗНАВАТЬ САМОЛЕТ ПРАКТИЧЕСКИ НЕ БЫЛО»

— Анатолий Евгеньевич, начнем с главной новости последних дней — сбитого, как теперь выяснилось окончательно, иранскими ПВО украинского Boeing. Что произошло?

— Иранские ПВО в тот момент уже начали действовать по законам военного времени и приняли его за американскую крылатую ракету, которая летит в качестве ответа на иранский удар по их базам. А аэропорт Тегерана продолжал жить обычной мирной жизнью. Плюс этот несчастный самолет задержался с вылетом на час, и поэтому иранские зенитчики, очевидно, имея на руках расписание гражданских самолетов, не могли предполагать выбившийся из графика борт. В такой ситуации военного напряжения времени опознавать его практически не было. Ну и у кого-то, очевидно, нервы не выдержали, и он взял и сбил потенциальную угрозу. Это обычный бардак чисто управленческий. Плюс паника, нервы, истерика, все это наложилось, и вот так случилось. Трагическая совершенно случайность, она не должна была быть, но случилась.

— Для многих неожиданно Иран признал свою вину. Что теперь будет и что было бы, если бы он этого не сделал?

— Иран повел себя вполне цивилизованно в этом вопросе. Теперь встанет вопрос о компенсации авиакомпании и пассажирам. Если бы Иран не признал вины, пытался бы скрыть улики и стал бы отказываться от очевидного, то через какое-то время содеянное было бы квалифицировано как военное преступление и санкции были бы наложены очень жесткие.

— То есть теперь никаких санкций за этот трагический случай в отношении Ирана не будет, правильно понимаю?

— Так как Иран пошел по цивилизованному пути, то, естественно, ничего не будет. В свое время Украина сбила российский самолет с израильтянами на борту, после чего вроде бы выплатили компенсацию. Американцы тоже по ошибке сбили иранский самолет и через какое-то время признали это. Тоже выплатили компенсацию. Бывают такие ситуации.

— Это будет иметь какие-то серьезные последствия для ситуации в регионе в целом?

— Нет, не будет. Наоборот, ситуация резко успокаивается, потому что всем становится понятно, что за этим не стоит чей-то злой умысел или провокация. Теперь разбирательство будет в отношении совершенно конкретных должностных лиц, без какой бы то ни было политической подоплеки.

— Сейчас отдельные лица на Украине пытаются и Россию каким-то образом подтянуть: дескать, оружие было российским и мы были в контакте с иранскими военными. Турчинов, в частности, об этом говорит.

— Это все, конечно, глупости. Миллионы людей бегают с российскими «Калашниковыми». Украинская армия тоже вооружена советским оружием, как и российская армия, и другие страны, куда мы это оружие продаем. Стреляет ведь не оружие, стреляют люди. Поэтому, чье именно оружие, никакой роли не играет, играет роль, кто и как им пользуется. В данном случае пользовались иранцы, все вопросы к ним.

«Сулеймани — это человек достаточно специфический. На нем были завязаны очень многие процессы не только внутри Ирана» Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«ДЛЯ АМЕРИКАНЦЕВ ВАЖНО БЫЛО ПРЕДОТВРАТИТЬ ДАЖЕ ГИПОТЕТИЧЕСКУЮ УГРОЗУ ЗАХВАТА ПОСОЛЬСТВА»

— Началось все с убийства высокопоставленного иранского генерала. Касем Сулеймани прибыл в Ирак по приглашению премьер-министра этой страны. Следовательно, принимающая сторона гарантировала его безопасность. Номинально американские войска являются союзниками иракского правительства, помогают в борьбе с халифатчиками. Следовательно, правительство Ирака не могло гарантировать безопасность Сулеймани, не проконсультировавшись с американцами. И такие консультации прошли, об этом сообщил сам премьер Ирака. То есть американцы не просто знали, что генерал прибудет в Ирак: они, можно сказать, санкционировали этот визит. Поскольку тот бывал в Ираке и раньше, и это не особенно напрягало Вашингтон, то вряд ли генерал мог ждать подвоха. Очевидно, во многом поэтому американцам удалось так легко попасть именно в его машину — они точно знали, когда и где он будет, и, вероятно, были ознакомлены с полным протоколом визита. Как данный акт можно расценить с точки зрения международного права и общепринятых негласных норм?

— Я думаю, что навряд ли иракское правительство согласовывало этот визит с американцами, потому что как раз Америка, если я правильно помню, вообще запретила поездки Сулеймани за пределы Ирана, поскольку он находился в американском розыске. Это первое. Второе. Сулеймани прибыл в Багдад из Дамаска, где он встречался с Асадом, и, по той информации, которая есть на данный момент, он сел в обычный рейсовый самолет, причем сел в последний момент и в списке пассажиров его не было. Из этого можно сделать вывод, что поездка была достаточно секретной. Скорее всего, американцы получили данные о его перемещении от агентуры. Где была или находится эта агентура, в окружении Сулеймани или в Ираке, — это уже другой вопрос.

Что касается американо-иранского кризиса, то тут нужно понять, что вся ситуация развивалась стремительно и по нарастающей. Вначале иракская «Хезболла» атаковала американскую базу, обстреляла ее, убив одного и ранив, если я не ошибаюсь, четырех американских военнослужащих. Американцы ответили, обстреляв некую инфраструктуру иракской «Хезболлы». После этого «Хезболла» при поддержке проиранских формирований из группировки «Аль-Хашд аш-Шааби» окружили американское посольство и попытались его захватить. Попытка была достаточно серьезная, поскольку американцам пришлось спешно перебрасывать в Ирак дополнительно 750 человек. На фоне всего этого в Ирак неожиданно прилетает Сулеймани. Вполне возможно, что Трамп либо получил информацию, либо был вынужден считать, что будет предпринята еще более серьезная и решительная попытка захвата американского посольства, координировать которую и прилетел иранский генерал. У Америки есть уже два прецедента, когда в Тегеране сразу после исламской революции 1979 года было захвачено американское посольство, в котором больше года держали заложников, и второй случай с убийством посла США — это эпизод в Ливии в 2012 году. Оба эти случая были достаточно тяжело восприняты, и каждый из них в конечном итоге привел к серьезным последствиям. После тегеранского захвата посольства Джимми Картер отказался идти на второй президентский срок. А после ливийского убийства посла Обама был вынужден аккуратно снять с поста госсекретаря мадам Клинтон. После выборов она не была назначена госсекретарем. Ей вменили в вину именно посольский инцидент.                

Сейчас у Трампа очень серьезные проблемы с выборами, и, скорее всего, он оценивал риск захвата посольства именно в контексте своих выборов. Вполне возможно, что он подозревал своих политических противников — демократов — в том, что они состыковались с иранцами и совместно решили провести такую провокацию. А Сулеймани — это человек достаточно специфический. На нем были завязаны очень многие процессы не только внутри Ирана. Он, в частности был одним из тех, кто стоял за ядерной сделкой Ирана и Обамы. Поэтому неформальные связи у него с представителями американских демократов должны были существовать. В этой ситуации Трамп принял достаточно реактивное, но в то же самое время вполне рациональное решение ликвидировать корень всех проблем в лице Сулеймани. Он опасался, что генерал будет координировать захват посольства, и, естественно, в этой ситуации он принял такое решение.

— Но ведь американцы могли тихо устранить Сулеймани, агентурным способом. Зачем они сделали это публично, не посоветовавшись ни с кем из своих союзников и подставив иракское руководство?

— Я думаю, что здесь определяющим фактором был очень большой дефицит времени. Все началось с середины декабря, и дальше события развивались стремительно и плохо прогнозируемо. Американцы, конечно, что-то просчитывали, какие-то варианты, но в итоге, очевидно, выбрали наиболее эффективный, именно с точки зрения достижения результата. Для них важно было предотвратить даже гипотетическую угрозу захвата посольства. Скорее всего, они решили, что другого способа нет.   

«Трамп, конечно, не политик, а бизнесмен, но он, очевидно, четко представляет себе ту грань, которую он не должен перейти» Фото: kremlin.ru

— Некоторые аналитики считают, что Трамп таким образом хотел надавить на Иран и склонить его к выгодной для США большой сделке. С Северной Кореей подобный сценарий не прошел: денуклеаризации полуострова нет, Корея не разоружилась, и американские санкции в отношении нее продолжают действовать. Иран это все видит. Но после обмена ударами обе стороны вдруг выразили готовность к переговорам. Может ли получиться так, что убийство Сулеймани и последующие события станут поворотной точкой, после которой ситуация повернется в сторону разрядки? Иран пойдет на сделку с США?

— Если говорить совсем откровенно, то и Корея, и Иран для США — это такой побочный эффект их глобальной политики. Нельзя воспринимать это все прямо в лоб. У Соединенных Штатов есть действительно серьезная проблема — это Китай. Причем эта проблема на долгую перспективу, и в ней эта проблема будет только расти. Трамп ведет с Китаем торговую войну, поскольку торговый дефицит в их отношениях у США просто огромный, измеряется сотнями миллиардов долларов в пользу Китая. Поэтому Трамп хочет заключить с КНР фундаментальное соглашение, по которому Китай будет закупать у США больше товаров и тем самым свести этот торговый дефицит к минимуму. Поэтому давление на Северную Корею, которая является союзницей Китая, и события вокруг Ирана, который также является союзником Китая, — все это формы давления прежде всего именно на Китай. Для переговоров с Китаем у Трампа действительно мало аргументов, не хватает переговорных позиций. Поэтому он достаточно последовательно поджимает Китай со стороны его союзников. Все остальное — тактика. Она, конечно, очень громко звучит, большинство рассматривает эту ситуацию в лоб, с точки зрения борьбы Соединенных Штатов с Ираном, на самом же деле это совершенно не сопоставимые величины. Поэтому такое лобовое представление об этом конфликте, на мой взгляд, неверное.

Иран все равно будет вынужден пойти на переговоры, потому что, какая бы риторика у него ни была, какие бы действия он ни предпринимал, там отдают себе отчет в том, что он совершенно не сопоставим ни по военной, ни тем более по экономической мощи с Соединенными Штатами и прямого противостояния он не выдержит ни при каких обстоятельствах. США, в свою очередь, тоже совершенно не нужен прямой конфликт с Ираном, потому что не Иран является целью Америки, а Китай. Китайцы, наоборот, были бы, наверное, очень рады, если бы американцы завязли где-нибудь, в той же Северной Корее или Иране. Трамп, конечно, не политик, а бизнесмен, но он, очевидно, четко представляет себе ту грань, которую он не должен перейти. То есть он, конечно, должен давить на Китай через его союзников, но ни в коем случае не должен завязнуть в этом давлении и ослабить свои глобальные переговорные позиции именно с Китаем. Картина выглядит примерно так.

— Что Трамп может предложить ИРИ?

— Что касается сделки, то в ее основе может быть ограничение Ирана в поставках нефти именно в сторону Китая. От Ирана будут требовать, чтобы он перенаправил свои нефтяные потоки куда-нибудь в другое место. Для Ирана это будет очень непросто, потому, что есть только два глобальных рынка сбыта нефти — это Европа и Китай. При этом американцы сами хотят захватить европейский рынок своими углеводородами. У них очень сложная задача, как решить эту проблему. Они ограничивают Иран в поставках углеводородов и в Китай и в Европу, а это достижимо только посредством эмбарго, которое наложили на Иран. При этом, какой бы ни была будущая сделка США с Ираном, ключевой вопрос в ней — чтобы нефть не шла в Китай.

— Лично Трамп от всего этого пятидневного противостояния выиграл или проиграл во внутриполитической борьбе?

— Как минимум не проиграл. Он не дал себя спровоцировать на прямой военный конфликт с Ираном. Мы, конечно, можем злорадствовать над ним, но в плане политического результата для Трампа было бы гораздо хуже, если бы он ввязался в войну, начал бы реальный обмен ракетными ударами или, того хуже, перебросил туда наземные войска. Политика — это же искусство компромиссов. Он вынужден балансировать. Я в данном случае не выступаю за него или против него, я пытаюсь оценивать его действия исключительно с рациональной точки зрения — и с этого ракурса он, наверное, сделал максимум из того, что было возможно.

«НИ ИРАН, НИ США ПО РАЗНЫМ ПРИЧИНАМ В ПРЯМОМ ВОЕННОМ СТОЛКНОВЕНИИ НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ» 

— Ряд экспертов, в том числе американских, пишут, что персы хитры и коварны: они умеют подавать месть не просто в холодном, но и в сушеном виде, и только недальновидные люди думают, что это на этом все закончится. Вы согласны с такой оценкой?

— Категорически не согласен. Уж кто умеет подавать месть холодной и кто умеет рассчитывать на долгую перспективу — это как раз англосаксонская школа управления. Они действительно на управленческом уровне обладают технологиями, позволяющими решать задачи на очень длительной исторической перспективе. У них, конечно, очень специфическая система управления, построенная на таком коридорном принципе. Они создают определенные границы, внутри которых можно делать все что угодно, но при этом они всегда планируют на длительную перспективу. В этом смысле Иран с ними даже близко не стоял. А то, что персы коварны, так они там, на Востоке, все коварны. И персы, и арабы, менталитет такой специфический. Я не думаю, что в игре вдолгую они смогут переиграть американцев и европейцев.

Америка сейчас, конечно, очень сильно просела в управленческом смысле. Администрация Трампа — это вообще какие-то сплошные руины. У него госдепартамента как такового, в общем-то, нет, там все развалено. У него очень тяжелая ситуация — в буквальном смысле конфликт — с ЦРУ, поскольку оно находится под очень большим влиянием его политических противников — демократов. И, кстати говоря, наверное, именно поэтому Сулеймани ликвидировали военные, а не ЦРУ, хотя операции такого рода, как правило, проводит именно ЦРУ. При этом, несмотря на всю тяжесть управленческого кризиса в Соединенных Штатах, они в этом смысле выглядят на порядки выше, чем любые арабы или иранцы.

— Между тем представитель шиитского ополчения заявил, что да, Иран отомстил, но вместе с Сулеймани погиб замглавы шиитского ополчения Абу Махди аль-Мухандис, и мы еще своего слова в этом деле не сказали — мы над этим думаем, и следующий ход будет за нами. Если они попытаются что-то предпринять в адрес американцев, это может спровоцировать серьезное обострения ситуации с Ираном?

— После этого заявления 9 января пришло сообщение, что какая-то очередная ракета прилетела в район американской базы в Ираке. Вполне возможно, что это было дело рук этих шиитских ополченцев. Но у Ирана и у шиитов в целом уже нет фигуры, равной Сулеймани, и поэтому Соединенные Штаты ответа, скорее всего не дадут. Еще раз повторюсь — ни Иран, ни США по разным причинам в прямом военном столкновении не заинтересованы. Иран, я думаю, совершенно четко понимает, что у него нет никаких шансов, а американцам совершенно не нужно втягиваться в военное столкновение подобного рода, потому что это создаст им сложности во взаимоотношениях с Китаем. Они должны ходить по грани, скажем так, и я не думаю, что они готовы ее переходить. Если уж совсем что-то радикально непредсказуемое произойдет, тогда может быть. Но в таком более или менее рациональном поле что-то похожее на войну, как мы ее себе представляем, между Ираном и США в обозримом будущем, скорее всего, не случится. Какие-то мелкие пакости в отношении друг друга не исключаются, но не более.

— Вы уже сказали о том, что Сулеймани был очень влиятельной фигурой. Его смерть что-то глобально поменяет в тамошних раскладах? Незаменим ли он, ведь на генерала было завязано управление не только армейскими подразделениями, но и боевиками чуть ли не всех шиитских группировок?

— Кардинально, скорее всего, ничего не поменяется, потому что все противоречия, так или иначе, остаются. Но тот факт, что на него были завязаны очень многие процессы, в основе которых лежали личностные отношения, скажется на данных процессах негативно, потому что это все придется восстанавливать и в личностном плане перезапускать заново. Ну вот он, скажем, курировал контрабандные поставки нефти в Китай и возврат денег в Иран за эту проданную нефть. Он полностью отвечал за три войны, которые ведет сейчас Иран: в Сирии, Ираке и Йемене. И так далее. Он достаточно много на себя завязал, и это не очень хорошо, потому что с гибелью такого человека рвутся многие связи и их потом нужно долго и трудно восстанавливать. Все проблемы и противоречия, в которых принимает участие Иран, остаются. Он вынужден и будет продолжать делать то, что делал Сулеймани, но забот сейчас у него заметно прибавится. Смерть генерала отбросила его по целому ряду направлений, возможно, на несколько лет назад. Поэтому, пока они восстановят все, что было завязано на Сулеймани, пройдет достаточно много времени, что для Трампа является серьезным плюсом, поскольку через 9 месяцев выборы. Для него этот период будет более спокойным.

— Опять же ряд комментаторов считают, что убийство Сулеймани придаст новый импульс шиитскому радикализму по всему Ближнему Востоку. Либо шиитские группировки, которые он курировал, теперь разбегутся в разные стороны и, подчиняясь только своим полевым командирам, начать творить что кому вздумается. Это так?

— Нет, я так не думаю. Вспомним убийство Аль-Багдади, которое не сильно повлияло на суннитский радикализм. Он остается на том же самом уровне. Лидерство, конечно, очень важно, но не думаю, что смерть Сулеймани радикально повлияет на ситуацию. Все эти шиитские группировки, фактически террористические, завязаны на финансировании из Ирана, и если это финансирование не прекратится, то никаких причин для того, чтобы они разбегались, в общем-то, нет.

«Нетаньяху сейчас пребывает в качестве исполняющего обязанности премьера. Поэтому Израиль сейчас очень сильно демотивирован» Фото: kremlin.ru

«ВСЕ ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮТ ИСТИННУЮ ПОДОПЛЕКУ ПРОИСХОДЯЩЕГО»  

— Теперь о союзниках США. Израиль традиционно готов был поддержать любую атаку на Иран и иногда подталкивал Штаты к такому шагу, а тут вдруг демонстративно отстранился. Почему?

— Во-первых, в Израиле имеет место свой собственный кризис. Там никак не могут выбрать нормальное правительство. По-моему, с прошлого мая у них никак не получается. Прошло уже двое выборов, в итоге так ничем позитивным и не закончившихся. Будут третьи выборы. У них очень сложная ситуация. Нетаньяху сейчас пребывает в качестве исполняющего обязанности премьера. Поэтому Израиль сейчас очень сильно демотивирован. Никто не хочет брать на себя ответственность, когда в стране такая большая неопределенность в вопросах власти.

Во-вторых, израильтяне прекрасно понимают, что Иран не является сегодня целью Соединенных Штатов и американцы не намерены воевать с ним. Ну и какой смысл израильтянам в такой ситуации призывать к тому, чего не будет? Поэтому они ведут себя сдержанно. Их интересует именно текущая обстановка, чтобы у Ирана там в голове что-нибудь не щелкнуло и он не начал бомбить и обстреливать Израиль. Все остальное их, конечно, касается, но я думаю, что текущие расклады они понимают хорошо. 

— Иракский парламент тем временем требует ухода американских войск. Как вы считаете, американцы все-таки уйдут из страны, или в ближайшей перспективе этого не случится?

— Я думаю, что нет. Во-первых, парламент ведь не требует ухода из Ирака. Он потребовал, чтобы иракский премьер-министр сделал все возможное, чтобы иностранные войска покинули страну. Но проблема заключается в том, что в декабре прошлого года нынешний премьер-министр Ирака ушел в отставку на фоне огромных народных социальных и политических протестов, которые сейчас происходят в стране. Он в данный момент является лишь исполняющим обязанности, и вполне возможно, что в самое ближайшее время его не будет. Поэтому он не сможет качественно выполнить поручение своего парламента. 

Во-вторых, иракское правительство почти недееспособно. Оно приняло решение переподчинить эти шиитские террористические группировки «Бадр», «Хашд аш-Шааби» министерству обороны, и так до сих пор не справилось с этой задачей. А если они не могут справиться со своими собственными террористами, то как они могут справиться с регулярными иностранными войсками, которые находятся на их территории? У них просто нет для этого инструментов. 

— На следующий день после иранского удара по американским базам вся возглавляемая США коалиция стала покидать Ирак. НАТО не выразило США безоговорочной поддержки, а Макрон в телефонном разговоре с Путиным выразил обеспокоенность ситуацией.  Фундамент западного единства плывет или это все частности?

— Нет. Это ровно та же самая история, что и с Израилем. Все прекрасно понимают истинную подоплеку происходящего. И в этом деле европейцы ни при чем. Поэтому они пытаются всячески дистанцироваться от этой борьбы, они к ней никакого отношения не имеют. Если будет другая ситуация, будет конфликт, который затронет уже европейцев, то понятно, что они и солидарность выскажут, и готовность к единству проявят, и так далее. Они ведь свои войска в Ирак послали тоже не просто так. Это действительно их касалось, так как события в Сирии и Ираке связаны с идущей газовой войной за европейский газовый рынок. Нынешняя же ситуация это целиком и полностью противоборство Соединенных Штатов и Китая, поэтому европейцы всячески демонстрируют свои позицию: типа, разбирайтесь сами.

— И как выглядят долгосрочные перспективы развития ситуации в регионе?

— Все эти процессы имеют место во многом потому, что территориальный раздел Ближнего Востока, который произошел по итогам Второй мировой войны, конечно, очень несправедливый и не отвечает истинному положению дел. Сейчас идет перебалансировка, в том числе и территориальная. Ирак находится на грани распада на три территории: суннитскую, шиитскую и курдскую. Сирия также на грани распада на две, три, а может, даже больше территорий. Как только уйдут иностранные интервенты — американцы с коалицией, иранцы, турки, российские войска, — вполне возможно, что эти процессы там опять продолжатся. Сирия тоже будет разваливаться на северную часть, прибрежную, курдскую, шиитскую и так далее. Вначале эти страны будут распадаться, потом они начнут пересобираться, и это будет очень долгая история. Та же самая история в Йемене. Это страна, в которой традиционно север воюет с югом, и это не нынешняя история, это все тянется на протяжении веков. Опять же, у Йемена есть претензии к Саудовской Аравии, которая вначале взяла в аренду, а затем аннексировала часть территории Северного Йемена, где сейчас и происходят бои. В общем, там есть очень серьезные проблемы территориальные, а поскольку Ближний Восток в среднем находится на очень низком уровне развития, то территориальный вопрос для них является ключевым. Страна, которая находится на более высоком уровне развития, заинтересована в большей степени не в контроле над территорией, а в контроле над коммуникациями. Но Ближний Восток — это такой архаичный регион, и для них вопрос контроля именно земли очень важен, поэтому там и идут эти сложные и к тому же длительные перебалансировочные процессы. Я думаю, что все это там будет происходить, может быть, даже не одно десятилетие. Какая-то острая фаза, скорее всего, близка к завершению, и дальше будет такая вялотекущая стадия, когда какие-то достигнутые результаты будут потихонечку закрепляться.

«ДЛЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ ИРАН ЯВЛЯЕТСЯ СТРАТЕГИЧЕСКИМ КОНКУРЕНТОМ И ПРОТИВНИКОМ»

— По поводу убийства Сулеймани сегодня часто высказывается и такая претензия. Почему столько шума было вокруг убийства якобы российскими агентами спецслужб (что, в общем, не является доказанным фактом) чечено-грузинского террориста Хангошвили, Германия даже выслала наших дипломатов, а в отношении США ничего подобного никто не предпринимает?

— Нет, здесь аналогии совершенно не уместны. Во-первых, фигуры убитых несопоставимы по своему весу и значению. Во-вторых, Россия и Соединенные Штаты тоже разные по весу международные субъекты. Не будем излишне пацифичны: каждое государство имеет право на свою защиту от террористов, пусть даже находящихся на территории другой страны. Но раз мы слабые и не можем сделать так, как американцы — прямо, нагло, и в лоб, — то мы должны были ликвидировать его тайно, но проявив при этом хоть какой-то элементарный профессионализм. Сделать так, чтобы наших следов там не было в принципе. Судя по всему, с профессионализмом, причем везде и на всех уровнях, у нас уже стало очень плохо. Все эти истории со Скрипалями, Хангошвили и прочими делами свидетельствуют о том, что наши спецслужбы в профессиональном плане глубоко просели и практически не способны на проведение качественных спецопераций за рубежом. И в этом смысле европейцы вполне резонно возмущаются, дескать, ребята, ну раз вы не можете, так не беритесь и не лезьте с этим делом в другие страны. Я думаю, здесь реакция только в этом смысле. Если все было сделано аккуратно, без шума и пыли, как говорится, а что бы они сделали? Посудачили бы и закончили

— Если говорить об интересах России, что изменилось, что мы выиграли или проиграли от ситуации вокруг Ирана сейчас и в будущем?

— Давайте будем говорить прямо. Для современной России, у которой нет ничего, кроме нефти и газа, и которая в крайней степени зависит от экспорта углеводородов, Иран является стратегическим конкурентом и противником хотя бы потому, что он обладает одними из самых крупных в мире запасов газа и нефти. Любые попытки Ирана проникнуть со своими углеводородами на европейский рынок наносят вред «Газпрому» и нашим олигархам, которые на сегодняшний день пока что доминируют на этом рынке. Поэтому нынешний российский режим заинтересован в Иране как в поставщике живой силы для проведения тех или иных операций, в той же Сирии (основная масса наземных войск — это же всякие террористы, которых курирует Иран, а наших наземных войск там очень мало, и больше мы просто физически не можем туда послать), но совершенно не заинтересован в усилении Ирана. И в этом смысле мы скорее за американцев, которые не дают иранской нефти и иранскому газу попасть на европейский рынок. Поэтому у России по отношению к Ирану такая двойственная политика.

К нынешнему же конфликту между Ираном и Соединенными Штатами мы не имеем ни малейшего отношения. У нас нет инструментов, чтобы туда вмешаться, у нас нет никаких возможностей повлиять на его ход как сейчас, так и в дальнейшем. Мы не выигрываем и не проигрываем от него. Единственная проблема заключалась в том, что если бы одна из сторон, что называется, «пережала» и началась бы ракетная перестрелка, то американцы бы наносили удары в том числе и из акватории Средиземного моря, и наша база в Хмеймиме оказалась бы как раз на траектории полета этих ракет. В этом случае не было бы никаких гарантий того, что что-то не упадет или не прилетит в наше расположение. Опять же, иранские ракеты, судя по тому обстрелу американских баз, который был произведен, не очень высокого качества. Из 15 запущенных иранцами ракет до цели долетели, по-моему, 11, а четыре упали по дороге. Вот в этом смысле в случае перерастания конфликта в активно-горячую стадию мы могли бы оказаться, что называется, на линии огня и попасть под его последствия.

Путин приезжал открывать «Турецкий поток», и, видимо, на фоне этого надо было продемонстрировать, с одной стороны, некие миротворческие усилия челночной дипломатии между Асадом и Эрдоганом, а с другой, свою военную мощь Фото: kremlin.ru

— Россия уже заявила, что не откажется от ядерной сделки с Ираном, как и от сотрудничества с ним, несмотря на любые угрозы и санкции. Это что означает?

— Да ничего. Мы просто оставляем все как есть. Именно потому, что мы во всей этой ситуации ни при чем, наши отношения и с США ,и с Ираном остаются на прежнем уровне.    

— Зачем же Путин во время этих событий неожиданно для всех полетел к Асаду, а потом появился на военно-морских и военно-воздушных учениях с демонстрацией новейших ракет в Черном море? 

— Что происходит в головах наших руководителей, ведомо только им. Путин приезжал открывать «Турецкий поток», и, видимо, на фоне этого надо было продемонстрировать, с одной стороны, некие миротворческие усилия челночной дипломатии между Асадом и Эрдоганом, а с другой, свою военную мощь. Это единственное более-менее разумное объяснение.