Члены ВООПиК РТ требуют защитить непримечательное деревянное здание на улице 1 Мая, 16 — офицерский дом 1808 года, принадлежащий Пороховому заводу

«Казанский порох — это большая история»

Не успели остыть страсти вокруг снесенной бани в поселке Дербышки, как в Казани разгорается новый скандал на почве сохранения очередного культурного достояния. Под вопросом оказалось будущее так называемого дома офицеров — деревянного здания на улице 1 Мая, 16. Накануне заместитель председателя всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) РТ Фарида Забирова обратилась с письмом к председателю комитета по охране объектов культурного наследия Ивану Гущину с просьбой включить дом в список выявленных объектов культурного наследия. «ТРО ВООПИиК выражает озабоченность в связи с отсутствием ответа на обращение нашей организацией от 12 июля 2019 года с просьбой включить объект, обладающий признаками объекта культурного наследия „Жилой дом (офицерский), 1808 год“, в список выявленных объектов культурного наследия РТ», — говорится в тексте письма. Забирова также подчеркнула, что материалы «были рассмотрены на заседании научно-методического совета по культурному наследию при комитете РТ по охране объектов культурного наследия», однако приказа получено не было, «устные запросы ТРО ВООПИиК остаются без ответа». Письмо было опубликовано в официальном аккаунте в «Фейсбуке» ТРО ВООПИиК, после чего его репостнула на своей страничке координатор центра прикладной урбанистики Мария Леонтьева.

Олеся Балтусова: «А среда охраняется не так жестко, и все мы видим, как ее сносят без особо серьезных последствий и штрафов»Фото: prav.tatarstan.ru

Аргументы за включение жилого дома «Офицерский» в число памятников корреспонденту «БИЗНЕС Online» изложила помощник президента РТ Олеся Балтусова. По ее словам, дом имеет ценность в силу возраста и месторасположения и, «несомненно, обладает исторической и культурной ценностью». «Ее [ценность] усиливает тот факт, что деревянных домов в Казани осталось меньше сотни, поэтому, говоря о сохранении деревянного зодчества на государственном уровне, причем так громко, как сейчас это везде звучит, мы должны не забыть этот маленький домик с большой историей», — сообщила Балтусова. Она напомнила, что историческая среда в Казани в двухтысячные годы пострадала: программа ликвидации ветхого жилья уничтожила 2,5 тыс. домов, из них 50 были памятниками архитектуры: не стало дома Сергеева на Тельмана, дома Алкина на Федосеевской и др.

«За 8 лет моей работы мы благодаря поддержке президента РТ сохраняли оставшееся и сохранили вместе с инвесторами сотни домов — и памятников, и средовых объектов. Этот дом мы готовили к включению [в список выявленных объектов РТ], как и другие деревянные, например, дом Печникова на Ульянова, 16 стал выявленным. Да и другие жилые дома, подопечные движению казанского „Том Сойер Феста“, и не только они, конечно, заслуживают статуса. Когда все готово (и справку собрали, и экспертизу начали), останавливать процесс означает приговорить этот дом», — считает помощник президента РТ. 

По ее словам, закон №73-ФЗ накладывает не только ограничения на выявленный объект культурного наследия, но и ответственность. «А среда охраняется не так жестко, и все мы видим, как ее сносят без особо серьезных последствий и штрафов», — добавила собеседник издания.

Несмотря на аварийный статус, в доме сейчас живет Валерий Грязнов, сын экс-директора завода

На напоминание корреспондента «БИЗНЕС Online» о том, что этот дом признан аварийным, Балтусова ответила: «Это вопрос интересный». Несмотря на аварийный статус, в здании сейчас живет Валерий Грязнов, сын экс-директора завода. «Документы [на здание] еще 90-х годов, и по-хорошему нужно новое обследование. Все жители переехали в те годы, а Валерий Анатольевич [Грязнов] живет и не уезжает, охраняя дом. Стройка рядом очень агрессивная, и забор впритык стоит... ситуация угрожающая», — говорит Олеся Александровна. Ближайшее заседание суда намечено на 8 ноября.

«ТРОВООПИиК с самого начала в процессе выступает третьей стороной, так как дом имеет статус обладающего признаками [исторической и культурной ценности] и подлежит охране, хотя бы общественной», — добавляет Балтусова. Сейчас здание находится в федеральной собственности, принадлежит Пороховому заводу. «Вчера на совещании с директором Казанского порохового завода Александром Лившицем мы пришли к договоренности, что надо создавать музей пороха в данном доме и делать это на основе имеющегося давно музея», — поясняет она. Музей сейчас расположен на первом этаже пятиэтажки неподалеку. Завод в связи с приближающимся 235-летием планирует перенести культурное учреждение в здание на улице 1 Мая, 16. 

«Дом стоит на туристическом маршруте из Казани в Раифу и может быть очень интересен туристам. Казанский порох — это большая история. Кроме того, есть возможность включить дом в программу деревянного зодчества минкульта РФ, о чем мы заявляли недавно на совете в минкульте РФ. Но для этого лучше иметь статус объекта культурного наследия и проект. Научный совет в комитете по охране ОКН собирался и проголосовал за включение [объекта] большинством голосов 12 сентября 2019 года. Приказа о выявлении нет до сих пор. А если бы был, мы бы пошли этим путем и сохранили дом, давая ему новую жизнь», — подытожила Балтусова.

Комитет РТ по охране объектов культурного наследия сообщает, что здание уже находится под государственной охраной, поскольку еще в 2017 году дом был включен в число исторически ценных градоформирующих объектов

«данные материалы признаны недостаточными для определения историко-культурной ценности» 

Ответ на обращение республиканского отделения ВООПИиК распространила пресс-служба комитета РТ по охране объектов культурного наследия. В ведомстве подчеркивают, что здание уже находится под государственной охраной, поскольку еще в 2017 году дом был включен в число исторически ценных градоформирующих объектов и поэтому представляет собой предмет охраны исторического поселения города Казани. Тем, кто проигнорирует этот статус, грозит уголовная и административная ответственность (ст. 7.14.1 КОаП РФ, ст. 243 УК РФ). К примеру, ст. 7.14.1 КоАП РФ («Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия») обещает максимальное наказание в виде штрафа на граждан до 200 тыс. рублей, на должностных лиц — до 400 тыс. рублей, юридических — до 5 млн рублей. На сохранение дома нацелено и руководство Порохового завода, которое сейчас владеет и зданием, и землей под ним.

В пресс-службе комитета подчеркнули, что ведомство инициировало рассмотрение материалов, поступивших от ТРО ВООПиК, на заседании научно-методического совета, в ходе которого «мнения участников заседания разделились». «По результатам дискуссии данные материалы признаны недостаточными для определения историко-культурной ценности, — констатировали в комитете. — В связи с этим были направлены дополнительные запросы в государственные архивы (Государственный архив Республики Татарстан, ФКУ „Российский государственный исторический архив“)». Подробности указаны в протоколе заседания научно-методического совета, который размещен на официальном сайте комитета.

Внешне этот зеленый дом производит двойственное впечатление. С одной стороны, видно, что объект уже приговорен к выселению, а с другой — он пока еще крепок. Два крыла одноэтажного здания соединяются длинной открытой верандой, выходящей на когда-то уютный внутренний дворик

«Касательно приспособления здания, в настоящее время комитетом совместно с министерством строительства, архитектуры и жилищно-коммунального хозяйства РТ прорабатывается вопрос возможности размещения в жилом доме музея Порохового завода, — добавили в ведомстве. — Отмечаем, что работа, направленная на включение того или иного здания в список объектов культурного наследия, осуществляется комитетом на постоянной основе и регулируется федеральным и республиканским законодательством. Так, в первую очередь для постановки на государственную охрану здания необходимо проведение натурных обследований, историко-архивных, библиографических и иных исследований, а также изучение и анализ полученных документов и сведений с точки зрения истории, архитектуры, градостроительства».

Рядом идет строительство жилых домов

«ГАРАНТИРУЙТЕ МНЕ, ЧТО ВСЕ ЭТО БЕЗ ОБМАНА… ТОГДА Я ПЕРЕЕДУ»

Офицерский дом Казанского порохового завода сейчас окружен забором. Как отмечает побывавший сегодня на месте корреспондент «БИЗНЕС Online», если с фасадной части забор кирпичный, то позади дом подпирает забор из профнастила, отделяющий строение постройки 1808 года от нового возводящегося здания. Попасть в бывший офицерский дом непросто: для этого нужно сначала зайти на стройку, а потом пройти через несколько мостков, перекинутых через разрытые канавы. Внешне это зеленое здание производит двойственное впечатление. С одной стороны, видно, что дом уже приговорен к выселению, а с другой — он пока еще крепок. Два крыла одноэтажного строения соединяются длинной открытой верандой, выходящей на когда-то уютный внутренний дворик. 

Сегодняшний жилец дома Валерий Грязнов, сын бывшего директора завода Анатолия Грязнова, работавшего на этом предприятии с 1955 по 1967 годы: сначала главным инженером, а потом директором. По словам Валерия, сейчас пенсионера, а в прошлом сотрудника НИИ порохового завода и преподавателя английского языка, дом, где он живет, самый старый из деревянных зданий Казани. «Он был построен в 1808 году как дом для офицеров, которые работали на Пороховом заводе, — утверждает Грязных. — А в годы войны здесь, на территории предприятия, жили директор, главный инженер и парторг Порохового. Фактически они 24 часа в сутки, 7 дней в неделю находились на работе. Мы в этом доме живем с 1951 года».

После смерти отца Валерий продолжал жить здесь со своей семьей и с семьей брата, но в 2004 году начался процесс выселения

После смерти отца Валерий продолжал жить здесь со своей семьей и с семьей брата, но в 2004 году начался процесс выселения: сначала им с братом предложили двумя семьями переехать в одну квартиру, однако оба отказались. Грязнов рассказывает, что в 2004-м Кировский районный суд под давлением райисполкома принял решение выселить строптивых жильцов, но в 2006 году это решение было обжаловано, семью бывшего директора оставили в покое. В 2016-м начался новый этап, связанный с выселением. Особенно, по словам нашего собеседника, на этом настаивал в то время директор Халил Гиниятов. Грязнов вспоминает даже, как предотвратил попытку поджога здания. В 2017 году устраивавшее обе стороны решение было вроде бы найдено — семье Грязнова предложили переселиться в купленную для них трехкомнатную квартиру. Но от переезда Валерия отговорили юристы: как оказалось, ему предлагалось вселиться в квартиру на правах аренды. «Я сказал: „Гарантируйте мне, что все это без обмана, что все это возможно приватизировать, и тогда я перееду“», — рассказывает Валерий. Но гарантий ему не дали — и от переезда жилец отказался.

Ситуация несколько разрешилась с приходом нового директора — Александра Лившица. Ему, кажется, удалось убедить Валерия Грязнова в том, что в истории с новой квартирой не будет никаких подводных камней. На 8 ноября в Кировском районном суде Казани назначено заседание, на котором, как ожидается, будет подписано мировое соглашение. Сам Валерий надеется, что там представителями завода ему будут даны все необходимые гарантии о возможной приватизации нового жилья.

Возраст дома (дата его постройки, по данным некоторых СМИ, датируется 1808 годом) пока находится под вопросом

«единственный жилец сейчас переселяется, может быть, еще неделя понадобится»

Свой взгляд на дом в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» изложил и Лившиц. «Насколько я понимаю, у ВООПИК задача признать этот дом объектом культурного наследия. Признают — хорошо, нет — ничего страшного. В любом случае здание останется заводским — это же федеральная собственность под нашим управлением. Единственное, если признают ОКН, на нас это наложит бремя реставрации, соответствующего содержания и так далее», — заметил собеседник издания. Он в курсе, что единственный жилец дома сейчас переселяется. Относительно музея Лившиц высказывается осторожно: «Пока будущее данного дома непонятно. У нас была мысль создать там музей. Если кто-то поможет деньгами — будем думать об этом. Но окончательного решения нет — в процессе обсуждения».

Архитектор-реставратор Ирина Аксенова рассказала корреспонденту «БИЗНЕС Online», что здание на улице 1 Мая, 16 выглядит очень типично для своего времени. «Это деревянный сруб, облицованный досками, — отметила Аксенова. — Исходя из внешнего архитектурного облика, я не вижу здесь классицизма. Это типичное здание, у него характерные интерьеры, двери, потолочные тяги и прочие элементы. Очень свойственно для XIX и начала XX века, обычное здание для того времени».

Впрочем, возраст дома (дата его постройки, по данным некоторых СМИ, датируется 1808 годом) пока находится под вопросом. «Ни для кого не секрет, что дерево недолговечно, — заметила архитектор. — Чтобы оно прожило долго, за ним надо ухаживать. Но даже при повышенном внимании обшивка может прожить в среднем 50 лет, после чего требуется ремонт. Сам сруб также подвергается разрушению, начинается оно с нижних венцов, которые близки к земле. Когда наступает критический срок, эти части здания меняют, само оно может простоять дольше. Для того чтобы уточнить точный возраст дома, надо обратиться к архивам. Если там информации о нем недостаточно, это повод задуматься. Необходимо документальное подтверждение, насколько мне известно, сейчас формально аргументов включить дом в реестр выявленных объектов культурного наследия нет».

Аксенова рекомендует повнимательнее присмотреться к этому зданию, а пока собираются доказательства его ценности, следует провести противоаварийные работы. «Чтобы дом продолжил жить, надо хотя бы отремонтировать кровлю, чтобы вода не попадала в здание, — подчеркнула собеседница издания. — Может быть, у него и есть достойная история. Скорее всего, в этом доме жили благородные люди. Но для того, чтобы официально его поставили на учет, нужны документы, подтверждающие безусловность исторической ценности. Просто пересказанная их уст в уста история может быть по-разному истрактована».

В заключение Аксенова добавила, что у Казанского порохового завода своя богатая история. «СМИ сообщали, что предприятие будет переезжать на другое место, поэтому следовало бы в комплексе заняться изучением и исследованием того богатого комплекса зданий, который останется, важно, чтобы он не канул в Лету», — заметила она.

В доме планируют создать музей пороха

«Стоял-стоял дом, никого не волновал, и вдруг, когда начинается отселение, сразу встает вопрос»

По просьбе «БИЗНЕС Online» эксперты высказались о том, достаточно ли оснований для того, чтобы признать офицерский дом памятником архитектуры.

Степан Новиков — реставратор, преподаватель КГАСУ:

— Думаю, что стоит сохранить данное здание, потому что это действительно уникальный дом с точки зрения сохранности элементов. Остались двери, потолочные тяги, оконные рамы, на которых имеется своя фурнитура, наружная деревянная обшивка на кованых гвоздях. Сохранность дома хорошая, просто внешне он такой «непримечабельный» — время над ним поработало.

О том, какое назначение могло бы быть у объекта после реставрации, Пороховой завод должен подумать. Вроде они там хотят сделать музей. То есть это может быть такой представительский дом Порохового завода, который будет рассказывать об истории предприятия, там они могут какие-то встречи проводить. Активная общественная функция может быть у здания.

Перед реставрацией нужно исследовать деревянные конструкции дома. Скорее всего, там все достаточно неплохо. Строение обшито. Возможно, придется только заменить нижние «винты», то есть провести реставрацию сруба — на домкратах дом приподнимают и нижние «винты» сруба заменяют. Это щадящий метод, потому что сама конструкция сруба при этом не нарушается. И то не факт, что это потребуется, потому что у здания достаточно высокий каменный цоколь, оно всегда было приподнято над землей.

Во внешней обшивке ту, что совсем плохая, нужно будет заменить, но определенный процент аутентичной обшивки должен остаться. Пример успешной реставрации подробных объектов — дом Дружининой: его полностью перебрали и собрали заново, заменили сгнившие и горелые бревна, он не сдан еще, но внешне его вполне можно уже оценить.

Игорь Нестеренко — член научно-методического совета при комитете РТ по охране объектов культурного наследия:

— Недавно состоялось заседание научно-методического совета [при комитете РТ по охране объектов культурного наследия], вопрос стоял о включении здания на улице 1 Мая, 16, обладающего признаками объекта культурного наследия, в список выявленных объектов. Мнения разделились: одни рекомендовали включение дома в этот список, вторые (три или четыре эксперта) сказали, что нужно доработать материалы, то есть не возражали против внесения, но при условии доработки сведений. Если уж вы выносите данный вопрос на обсуждение, то будьте добры предоставить все материалы. Тем более что, когда говорят, что уже занимаются проектом восстановления дома (по крайней мере, Фарида Забирова об этом сказала), при этом не имея достаточного количества исследований, тоже получается какой-то нонсенс. Раз вы занимались зданием, значит, вы заходили на объект, смотрели его, но нам сообщили лишь то, что в архиве данных нет.

Каким критериям удовлетворяет строение для включения его в список ценных объектов? Во-первых, датировка. Пока будем говорить, что это XIX век. Заявлялось, что данный объект начала XIX века, но подобное нужно уточнять. Ранее у дома было ансамблевое значение, так как здание было частью застройки. Я на данном объекте был года два назад — и, насколько помню, историческая застройка [вокруг него] уже не сохранилась.

С точки зрения архитектуры, может быть, это здание ценности не представляет, но с точки зрения истории развития города, Пороховой слободы, разумеется, оно несет в себе какую-то [ценность]. На объекте имеются сохранившиеся декоративные элементы убранства интерьера, но часто бывает, что здание не обладает архитектурной ценностью, но оно имеет мемориальную значимость, его включают в список памятников. А в здании на 1 Мая жили директора Порохового завода, поэтому на объект можно смотреть с точки зрения мемориальной ценности.

На заседании научно-методического совета остро прозвучала тема того, почему вопрос отселения и борьбы собственника [за это здание] связаны с проблематикой постановки на охрану. Данная тема всегда меня волнует. Стоял-стоял дом, никого он не волновал, никто его не включал, никаких предложений не было, и вдруг, когда начинается отселение, сразу встает этот вопрос. Перед нами он так и ставился: вот надо это здание сохранить из-за того, что кого-то там выселяют. Но мы же не знаем, чего требуют собственники, может быть, какое-то жилье предоставить. И в этой игре, честно говоря, не хочется участвовать. У нас про охрану памятников часто вспоминают тогда, когда надо решить проблему, в том числе имущественную.