Эль Мюрид: «Все постсоветские страны находятся на разных стадиях этих процессов. Украина и Грузия продвинулись по этому пути дальше, чем мы. России еще многое предстоит повторить из того, что уже пройдено на Украине и в Грузии» Эль Мюрид: «Все постсоветские страны находятся на разных стадиях этих процессов. Украина и Грузия продвинулись по этому пути дальше, чем мы. России еще многое предстоит повторить из того, что там уже пройдено» Фото предоставлено Анатолием Несмияном

«МЫ БУДЕМ ПРОХОДИТЬ ТО, ЧТО УЖЕ ПРОШЛИ УКРАИНЦЫ И ГРУЗИНЫ»

— Почему на постсоветском пространстве никак не уходят в прошлое цветные революции? Недавно попытка совершить очередную провалилась в Грузии, на Украине последствия майдана стали центральной темой только что прошедших выборов в Верховную раду…

— Потому что, к сожалению, народ далеко не готов к тому, чтобы разделить ответственность за свою судьбу с властями, а власти совершенно не готовы к тому, чтобы дать народу право что-нибудь решать. В процессе всех этих пертурбаций люди, с одной стороны, учатся управлять своей собственной судьбой и государством, а с другой, они постепенно преодолевают сопротивление власти, которая не спешит предоставлять им такое право. По понятным причинам это все достаточно сложные и долгие процессы. Все постсоветские страны находятся на разных стадиях этих процессов. Украина и Грузия продвинулись по этому пути дальше, чем мы. России еще многое предстоит повторить из того, что уже пройдено на Украине и в Грузии.

— Неужто и у нас впереди цветная революция?

— У нас это все будет выглядеть совершенно иначе просто потому, что мы в принципе другой социальный субъект, по-другому устроены, другие масштабы страны, степень развития у нас очень сильно отличается. В России очень неравномерное развитие по всей территории. Есть регионы, где все очень даже неплохо. Кстати, Татарстан — один из них. И, напротив, есть регионы с очень депрессивными признаками и с очень высокой степенью деградации. Несмотря на все эти и другие специфические особенности, мы будем в целом проходить то, что прошли украинцы и грузины. Пусть по-своему, но люди должны учиться брать власть в свои руки. До тех пор, пока мы будем передоверять свое будущее кому-то, ровно до этих же самых пор мы будем испытывать очень серьезные проблемы.

— Революция — это смена власти, причем не в формате операции «преемник» или какого-то варианта продления полномочий действующего лидера. Как и когда такая радикальная смена власти, по-вашему, может произойти в России?

— В России на данный момент есть только две организованные силы — это организованная преступность и региональные элиты. Других организованных сил на сегодня нет в принципе. Поэтому либо региональные элиты возьмут верх и будут регулировать процесс переформатирования страны, тогда мы, может быть, пойдем по пути федерализации, либо оргпреступность будет рулить этим процессом, тогда мы пойдем по пути распада страны, причем очень быстрого и конфликтного распада. Мы уже подошли к той стадии, когда необходимо принимать решение о переформатировании системы управления. Я думаю, что уже этой осенью начнутся события, которые нас очень быстро будут сдвигать в сторону принятия этих решений. Все эти разговоры про либералов, патриотов, левых, правых — это все на сегодняшний день полная чушь, потому что организационные структуры сформированы только двумя субъектами: либо региональные элиты, либо оргпреступность. Кто в этой ситуационной борьбе возьмет верх, тот и будет определять дальнейшую политику. Скорее всего, никто не возьмет верх, и поэтому мы пойдем по более сложному пути, — где-то победит оргпреступность, где-то победят региональные элиты.

— А силовиков вы из своих построений исключаете?

— Силовики никогда не были, не являются, и никогда не будут субъектами политического процесса. Они всегда представляют собой силовое крыло тех или иных властных группировок. Да, они обладают ресурсами, возможностями, компетенциями, но они никогда не были и не будут субъектами именно политического процесса. Их будут использовать как силовую составляющую для решения тех или иных задач и вопросов, но они именно подручные, и в этом надо отдавать себе трезвый и полный отчет. Они именно объект управления, и не более того.

«НЕЛЬЗЯ ТАКИМ ЧУДОВИЩНЫМ СПОСОБОМ РАСПРЕДЕЛЯТЬ РЕСУРСЫ»

— Сейчас много говорится о так называемом левом повороте в российской политике. Возможен ли он, на ваш взгляд?

— Это необязательно должен быть именно левый поворот. Изменять ситуацию, когда одни получают 2 миллиона в час, а другие 11 тысяч в месяц, можно как в рамках социалистического, так и в рамках капиталистического способа производства. К этому вопросу просто нужно подходить рационально. Нельзя таким чудовищным способом перераспределять ресурсы. Я прекрасно понимаю социальный запрос населения, и левая риторика в ответ на него вполне предсказуемо будет присутствовать, будут активно вестись разговоры о социальной справедливости. Но на самом деле ничего сложного в том, чтобы уже сейчас начать по-новому перераспределять даже имеющиеся достаточно скудные доходы, нет. Чудовищное социальное неравенство просто стагнирует страну. Лишает людей всякого стимула трудиться, повышать производительность труда, да и вообще жить. Это абсолютно ненормальная ситуация для любой системы, — социалистической, капиталистической, плановой, рыночной, какой угодно. Необходимо как можно быстрее уйти от этого феодального порядка, когда крайне незначительная кучка людей просто присваивает совершенно наглым образом практически все национальное богатство. Как только от этой ситуации мы уйдем, мы вдруг обнаружим, что жить стало намного лучше, потому, что появятся свободные ресурсы, которые можно будет пустить на создание каких-то общественных фондов, из которых будут финансироваться та же ЖКХ, здравоохранение, образование, транспорт, связь и так далее. Люди, может быть, будут получать такую же не очень высокую зарплату, но тарифно-ценовая нагрузка будет существенно уменьшена, а социальная поддержка и льготы существенно увеличены. Деньги на все это достаточно легко найти, просто прекратив существующее перераспределение в интересах очень узкой группы людей, которые по стечению обстоятельств сплошь и рядом являются друзьями, знакомыми, однокашниками и соратниками Владимира Путина. Это абсолютно ненормальная ситуация. Поэтому тот, кто положит конец этому безобразию, сделает для страны просто огромный положительный шаг.

— А есть люди, способные это сделать?

— Я думаю, да. И в том же Татарстане. Я же там жил в 2005 и 2007 годах, и я помню, как Минтимер Шаймиев насмерть бился, чтобы не пустить в республику «москвичей», и делал, в общем-то, правильно, потому что Татарстан во многом остался таким островком Советского Союза, и при всех негативных моментах, которые там существовали, национальная элита, и олигархия какие-то берега чуяла, и значительные средства все-таки оставались в общественных фондах. За счет этого Татарстан пережил 90-е годы относительно лучше, чем вся остальная страна. Я как раз в Набережных Челнах жил — помню, как произошел пожар на КАМАЗе и как город просто вымер в тот момент. Если бы жили не в Татарстане, то я думаю, что город бы просто умер окончательно. А так мы худо-бедно как-то выжили. В первую очередь потому, что Шаймиев проводил вменяемую политику.

Поэтому я думаю, что только региональные элиты способны на проведение вменяемой политики, если они перестанут сбрасывать в федеральный бюджет совершенно безумные деньги на какие-то непонятные, а порой просто дикие проекты и начинания. В этом случае в региональных бюджетах будет оставаться гораздо больше средств, которые можно будет направить на инвестиции — и промышленные, и в человеческий капитал, и на социальную сферу.

Владимир Зеленский совершенно очевидно пришел к власти на волне отрицания тех «достижений», которые принес с собой майдан 2013–2014 годов «Владимир Зеленский совершенно очевидно пришел к власти на волне отрицания тех «достижений», которые принес с собой майдан 2013–2014 годов» Фото: ©Стрингер, РИА «Новости»

«И Украина будет распадаться, и Россия будет проходить через эти процессы»

— Поговорим об Украине. После всех майданов и цветных революций за эйфорией наступает разочарование. К примеру, уверенная победа партии Владимира Зеленского на выборах в Верховную раду — свидетельство глубокого разочарования украинцев в политике лидеров майдана. Но уже и самого Зеленского яростно критикуют в украинских соцсетях…

— Действительно, Владимир Зеленский совершенно очевидно пришел к власти на волне отрицания тех «достижений», которые принес с собой майдан 2013–2014 годов. Основная масса украинцев, безусловно, устала от этих «достижений», от войны, от взрывного роста совершенно пещерного национализма, и поэтому основная масса населения проголосовала не столько за Зеленского как политическую фигуру, сколько против всего того, что принесли с собой 2014–2018 годы. Поэтому Зеленский — это кандидат скорее не «за», а «против». Это первое.

Второе. Перед президентом Украины сейчас стоит очень сложная задача — демонтировать те «достижения», которые пришли и были насаждены в стране последним майданом и которые наносят Украине очень серьезный вред. В этой связи Зеленский скорее будет проводить не конструктивную политику, а деструктивную в хорошем смысле слова — заниматься демонтажом того негатива, который накопился. Без этого демонтажа он просто не сможет заниматься конструктивной деятельностью, потому, что те очень серьезные перекосы, которые произошли за последние пять лет, настоятельно требуют серьезной корректировки, а может, даже ликвидации. Естественно, часть людей, которая выступала за майдан и продолжает выступать за его идеалы, недовольна Зеленским. Эта часть населения Украины, как водится, очень агрессивная, очень шумная. Именно их критические высказывания в адрес Зеленского вы и замечаете в соцсетях. Поэтому давайте немножко подождем. Владимир Путин почти 20 лет у власти, и у нас к нему вопросов и претензий гораздо больше, чем у украинцев к Зеленскому. Только теперь, когда с помощью большинства в Раде Зеленский сформирует свое правительство, можно будет судить о его реальных политических шагах. 

— Афганский математик Мохаммад Сидик Афган, ранее предсказавший прекращение существования Советского Союза и теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, сделал прогноз о распаде Украины. Вы считаете это действительно возможным?

— Это абсолютно реально, потому что тот процесс распада, который был запущен развалом СССР, не прошел до конца и значительные противоречия между регионами остались. Они остались и в России, и в Грузии, и на Украине, да практически по всем странам СНГ. Поэтому брожение и распад будет продолжаться. И Украина будет распадаться, и Россия пройдет через эти процессы. Если это будет происходить более-менее в проектном варианте, то и у нас, и у украинцев, и у грузин, есть шанс пройти этот путь через федерализацию, минуя жесткий вариант распада. Это путь очень серьезного ограничения прав центральной власти и передачи больших прав регионам. В России масса очень разно развитых регионов, поэтому мы будем сложно проходить этап федерализации или распада, если все пойдет по жесткому сценарию. Это объективные вещи, которые в 90-е и нулевые годы были просто заторможены, но сейчас они снова всплывают, потому что время империй, время унитарных государств в XXI веке закончилось. Все страны так или иначе идут по пути диверсификации своего управления, по пути дробления, по пути создания сетевых структур управления. Унитарные, вертикально-ориентированные социальные субъекты, конечно, обречены, во всяком случае на нынешнем этапе. Поэтому и Украина, и Грузия, и Россия, и даже Казахстан (хотя там сложнее, поскольку он гораздо более феодальный), все будут проходить очень серьезный этап переформирования своих государственных и территориальных структур.

«Когда уйдет Путин, новому руководству России будет поставлено условие о пересмотре решений по Крыму»

— Насколько успешна сегодня российская политика в отношении Украины? Что ждет, к примеру, «Северный поток – 2» — достроим и запустим или американцы и их европейские ставленники вместе с Украиной завалят-таки проект?

— Будут достроены и «Северный поток – 2» и «Турецкий поток», правда, не так, как предполагалось, а в ограниченном масштабе. «Северный» будет построен в объеме двух ниток, но поскольку его включили в Европейский протокол, то «Газпром» может использовать только половину «Северного потока – 2», не 110 кубометров газа в год, а всего лишь 55. В «Турецком потоке» будет работать всего лишь одна транзитная труба объемом прокачки 15 миллиардов кубометров в год, и не более того. В этой ситуации, так или иначе, маршрут через Украину останется актуальным, и сейчас все основные баталии идут вокруг договора о транзите через эту страну. По цене, по объемам и так далее в этом году это все еще предстоит выяснить. С учетом того, что «Северный поток – 2» уже точно не будет готов к Новому году, да и с «Турецким потоком» есть очень большие вопросы, как минимум в 2020 году объемы транзита газа через Украину сохранятся практически в тех же пределах, что и сейчас.

— Украинское издание «Главред» в негативном ключе освещает итоги недавние переговоров Зеленского с президентом Франции Эммануэлем Макроном. По мнению «Главреда», Запад якобы пошел на поводу Кремля (здесь и возвращение российской делегации в ПАСЕ) и готов идти на примирение с ним даже при сохранении украинского кризиса в неизменном виде. Вы согласны с такой оценкой?

— В таких ситуация нужно всегда смотреть, кому принадлежит то или иное украинское СМИ. Те силы, которые получили определенные выгоды от майдана, конечно, настроены категорически против Зеленского. Поэтому они рассматривают любые шаги самого Зеленского, любые шаги Запада в отношении Украины исключительно с точки зрения своих майданных интересов. А с учетом того, что сейчас их позиции очень резко пошатнулись, то, конечно, они оценивают деятельность нового президента Украины крайне негативно, а к любым телодвижениям Запада относятся очень ревниво и суперкритично. «Такие плохие западные партнеры, что они идут на поводу у Кремля, а Зеленский этому не сопротивляется», — вот такие в данном случае вбрасываются оценки в информационное пространство.

— Ну а реальная основа под рассуждениями о потеплении отношений Европы и России есть?

— Никаких перемен нет, и не будет. Европа ждет, когда Россия под тем или иным предлогом, под тем или иным соусом начнет отказываться от Донбасса и Крыма. Все западное сообщество рассматривает действия России в Донбассе и ситуацию с Крымом как подрыв послевоенного устройства мира. Одно дело, когда страна делится, по признанному сценарию, как Чехословакия, или непризнанному, как Косово, и совсем другое дело, когда какую-то часть страны поглощает или присоединяет другое государство. Аннексии в современных условиях абсолютно противопоказаны, и их никто никогда не признает. В этом смысле европейцы будут проводить свою политику до конца. Они будут давить и ждать, пока мы в том или ином виде начнем отказываться от своих решений по Крыму.

— Вы считаете, что Европа может дождаться такого резкого разворота в российской политике?

— Думаю, может. Когда уйдет Путин, новому руководству России будет поставлено условие о пересмотре решений по Крыму. Их же можно пересмотреть по-разному. Нам могут позволить сохранить лицо, в конце концов, лишь бы какие-то принципы были восстановлены. Запад вполне может пойти на то, чтобы признать Крым независимым от Украины. Ведь изначально референдум был проведен за независимость Крыма, и уже независимый Крым присоединялся потом к России. И ситуацию вполне могут отыграть наполовину обратно.

— То есть как северный Кипр — будет отдельное полупризнанное мировым сообществом государство?

— Да. Для европейцев, американцев важно одно — чтобы Крым формально не принадлежал России, а статус у него может быть любым. Все прекрасно понимают, что Крым в Украину возвращаться не хочет и не будет. Но нас будут давить. С Путиным, конечно, на этот счет никто разговаривать уже не станет, но после него вопрос принадлежности Крыма вновь приобретет актуальность, и Запад попробует поднять тему отказа России от решений 2014 года. Сейчас этот вопрос пока отложен, но не снят с повестки.

«Для европейцев, американцев важно одно — чтобы Крым формально не принадлежал России, а статус у него может быть любым» «Для европейцев, американцев важно одно — чтобы Крым формально не принадлежал России, а статус у него может быть любым» Фото: kremlin.ru

«по факту получается, что нашими союзниками являются самые омерзительные режимы»

— Почему, какая бы буча в соседних странах ни случилась, виноватой во всем стараются выставить Россию?

— Давайте сразу определимся и договоримся: на постсоветском пространстве нет ни одного государственного образования, которое было бы субъектно, за исключением РФ. Поэтому все они вынуждены и обязаны ориентироваться на какой-то из центров силы. Таких центров силы сегодня четыре: Соединенные Штаты, Евросоюз, Китай и Россия. Наша страна в этом списке имеет определенные преимущества, поскольку русский язык — во всяком случае пока — является объединяющим для всех постсоветских государств. Есть связи — и экономические, и личные. Но проблема в том, что Россия с 1991 года в отношении всех постсоветских государств проводит политику «старшего брата», навязывая им какие-то свои решения, в то же время, не неся перед ними никакой ответственности. Естественно, Россия, как привлекательный центр силы, для этих новых государств интереса не представляет. Многие вещи, которые были доверены России, скажем так, не получились, и это доверие не оправдалось. Например, разрешение внутреннего конфликта между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией было доверено России, которая в данном случае выступала в качестве посредника и миротворца, но война 2008 года Россию из таковых вычеркнула. Мало того, мы ко всему прочему умудрились создать тупик, признав независимость Южной Осетии и Абхазии, что, в общем-то, делать было нельзя ни при каком развитии событий. Если мы исходили из того, что это внутригрузинский конфликт, то его нужно было зафиксировать снова на том же месте и в жесткой форме потребовать, чтобы Грузия, Абхазия и Южная Осетия продолжили свои консультации, активизировали их и приходили к какому-то совместному решению. Сейчас это уже невозможно сделать.

С Украиной та же самая история. Между Украиной и Россией теперь есть проблема Крыма, есть абсолютно тупиковая проблема Минских соглашений, которые в принципе нереализуемы. Поэтому совершенно ясно, что загнанные в тупик искусственно созданными проблемами двусторонних отношений Украина, Грузия, да и другие страны постсоветского пространства, вынуждены искать другие центры силы и ориентироваться на них. На Соединенные Штаты и Европу прежде всего. Я бы во всем этом винил в большей степени не их, а скорее нас, потому, что это мы проводим такую политику, которая неинтересна и непривлекательна для стремительно дрейфующих от нас постсоветских государств. Если мы считаем, что это наша зона ответственности, то должны нести эту ответственность, работать на позитив их развития, предвосхищать там события, действовать на опережение, предупреждать кризисы и так далее, а не усугублять все это. Мы должны четко сформулировать свою позицию, какие-то шаги, которые были бы интересны для всего этого пространства. Если мы всего этого не делаем, то говорить о том, что это наша зона ответственности, безосновательно. Нам, конечно, очень удобно говорить, что грузины нас ненавидят, потому что какие-то американцы сделали им цветную революцию, но таким образом мы даем понять, что в своей зоне ответственности мы ничего не контролируем и ни за что не отвечаем. Кому мы тогда будем интересны? Все цветные революции в нашей зоне ответственности — это вопрос к российскому МИДу, к внешней разведке, Россотрудничеству и президенту, который проводит внешнюю политику. То есть наша вина здесь тоже присутствует.

— Во время прямой линии Путин сделал громкое и, как считает ТАСС, одно из самых главных своих внешнеполитических заявлений, сказав: «Мы не торгуем ни союзниками, ни принципами». А кто наши союзники и что это за принципы, которыми мы не торгуем?

— Откровенно говоря, я тоже до конца не знаю, кто это и что, потому что Путин все время всех называет партнерами, друзьями, а определения «союзник» в отношении кого бы то ни было от него практически не слышно. Поэтому данный вопрос, наверное, следует адресовать лично президенту России. Пока же по факту получается, что нашими союзниками являются самые омерзительные режимы, которые существуют на земном шаре. Это и наркорежим в Венесуэле, которую только за последнее время покинули более 2 миллионов жителей, и исламистский режим в Иране, и раздираемая гражданской войной Сирия, и ряд других столь же одиозных государственных образований. Поэтому круг наших союзников, мягко говоря, не внушает большого оптимизма, и вопрос к Путину, безусловно, остается.

Вопрос по принципам тоже не совсем понятен, потому, что любая внешняя политика — это всегда продвижение внутренних интересов, а не наоборот. Российская внешняя политика на данный момент, к сожалению, вынуждена исходить из того, что внутренне наша страна деградирует. Мы опускаемся все ниже и ниже в экономическом смысле, мы очень серьезно деиндустриализованы, совершенно непонятно истинное состояние и положение, в котором находится отечественная промышленность, поскольку единственное, что еще хоть как-то развивается, — это нефтегазовый сектор, который в основном ориентирован на экспорт. Именно сейчас один из крупнейших мировых автопроизводителей, Ford, распродает свои российские заводы и уходит с нашего рынка, поскольку его не устраивают условия работы здесь. Ну и так далее. Поэтому вообще непонятно, какие именно интересы продвигает российская внешняя политика, — судя по всему только «Газпрома», «Роснефти» и нескольких близких к властным верхам полуфабрикатно-сырьевых олигархов. Исходя из этого и союзники у нас из числа тех, кто находится на примерно таком же уровне понимания, на таком же уровне развития, как и современная Россия.

— А Беларусь, Казахстан, Армения, о которых мы говорим, что мы исторически призваны быть вместе, — как с ними?

— К сожалению, это в большей степени красивые фразы. Беларусь мы рассматриваем крайне утилитарно. У нас перманентно-сложные отношения с руководством этой республики, изобилующие постоянно возникающими кризисными ситуациями, поэтому совершенно непонятно, по каким критериям считать Минск союзником. Скорее только потому, что Лукашенко сам нуждается в нашей помощи, и не более того. С Арменией та же самая история. У нее жесткий конфликт с Азербайджаном, поддерживаемым Турцией, Армении требуется противовес, поэтому она общается с нами. Но за пределами карабахского конфликта у нас широких отношений с Арменией почти нет.

Будем говорить откровенно: у России нет четко сформулированных национальных интересов и интересов, которые мы можем экспортировать, поэтому нам нечего предложить окружающему миру, в связи с чем у нас сложные отношения с потенциальными союзниками. Их у нас почти нет.

«ракета, поразившая BOEING над Донбассом, принадлежала вооруженным силам Украины»

— Между тем отношения России с Западом обостряются. Следственная группа в Нидерландах объявила имена подозреваемых в уничтожении лайнера рейса МН17 над Донбассом. Это группа из трех россиян и одного украинца во главе со Стрелковым-Гиркиным. Насколько объективно, с вашей точки зрения, прошло расследование и чего ожидать от суда в будущем марте?

— По поводу сбитого Boeing там все достаточно прозрачно — это откровенная попытка, как говорится, натянуть сову на глобус. Я не вижу ни одного убедительного аргумента, чтобы обвинить ополчение Донбасса в этой катастрофе. Единственное фактически установленное обстоятельство было озвучено министерством обороны России на основании номера ракеты, которая сбила этот самолет и которая была найдена, если не ошибаюсь, в мае 2018 года на месте крушения. По номеру этой ракеты было установлено, что она принадлежит украинской армии, что часть, в которую была отгружена эта ракета, дислоцируется на западе Украины. Ополчение в принципе не могло получить эту ракету. Высказывается предположение, что эта ракета была захвачена в Грузии во время конфликта, что она оказалась в Донецке еще до конфликта, поскольку там располагалась какая-то ремонтная часть ВСУ. Но Украина так и не предоставила каких-либо документов, доказывающих, что эта ракета на момент крушения Boeing не принадлежала ВСУ. Поэтому мы исходим из того, что ракета, поразившая самолет, на 17 июля 2014 года принадлежала вооруженным силам Украины, соответственно, только они могли сбить этот самолет, и больше никто. Все остальные попытки использовать соцсети, какие-то фотографии перемещения «Бука», который действительно был у ополчения, — все это не может перевесить в плане аргументированного доказательства вины Украины.

Шумиха вокруг этого, которая понимается сейчас, — это козырь, который постараются использовать для переговоров по Донбассу. Короче говоря, этим решением суда на Западе будут торговать в диалоге с Россией, только и всего.

— После дела Скрипалей по всей Европе и США выслали, по-моему, 200 наших дипломатов, сократили количество консульских объектов. В связи с судом по делу рейса МН17 каким может оказаться дипломатическое давление Запада на Россию?

— Вообще дело идет к тому, что США предпримут максимум усилий с целью реформировать ООН. Дональд Трамп еще во время своей предвыборной кампании говорил, что совет безопасности, в котором право вето имеют такие страны, как Россия, устарел и должен быть реформирован. Американцы откровенно хотят всю эту конструкцию разрушить. И если они каким-то образом смогут нас из СБ удалить и провести реформу ООН, то в рамках этой кампании намерения признать нас в качестве страны – пособника и спонсора терроризма укладываются в аргументацию. Поэтому, я думаю, замысел туда и направлен.

«Намерения Трампа очевидны и понятны — это ликвидация прежнего формата ядерной сделки, и новые приговоры с Ираном с тем, чтобы заключить новую сделку, в том числе и по ядерной тематике» «Намерения Трампа очевидны и понятны — это ликвидация прежнего формата ядерной сделки и новые переговоры с Ираном с тем, чтобы заключить новую сделку, в том числе и по ядерной тематике» Фото: kremlin.ru

«ВОЗМОЖНО, ЧТО КАКАЯ-ТО ВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ против Ирана ВСе-ТАКИ СОСТОИТСЯ»

— В непростую ситуацию попал такой российский союзник, как Иран. После задержания иранцами британского танкера ситуация в регионе обострилась до предела. Решатся ли США, Британия и Израиль все-таки ударить по Ирану?

— Намерения Трампа здесь очевидны и понятны — это ликвидация прежнего формата ядерной сделки и новые переговоры с Ираном с тем, чтобы заключить новую сделку, в том числе и по ядерной тематике. Но главное в том, чтобы Иран дал гарантии и эти гарантии были как-то подтверждены, что его экспансионистская политика, которую проводит Корпус стражей исламской революции, была прекращена — и в Сирии, и в Йемене, и в Ираке. Я думаю, что целью новой сделки является принуждение Ирана к уходу из Сирии, Йемена, Ирака и других стран, где КСИР пытается продвигать свои интересы. Надо понимать, что Корпус стражей исламской революции — это вещь в себе, та структура, которая во многом определяет политику сегодняшнего Ирана, во многом подменяет иранскую политику своей собственной, поэтому в общих интересах вынудить КСИР начать заниматься своей собственной страной, а не лезть в чужие государства. В этом плане Трампа можно только поддержать. Но в рамках принуждения к переговорам и пересмотру иранской ближневосточной политики вполне возможно, что какая-то военная операция против Ирана все-таки состоится. Никакой войны в привычном понимании, конечно же, не будет, потому что американцам нет смысла проводить наземную операцию, у них нет никаких задач на территории Ирана. Но атаковать его объекты на побережье, выбить всю береговую оборону, обрушить какие-то его инфраструктурные объекты, уничтожить системы ПВО, военно-морские базы, в первую очередь КСИР, — это, наверное, американцы могут сделать. И будем откровенны: никаких шансов у Ирана как-то достойно противостоять, а тем более выиграть у США, в такой локальной войне нет, и даже не предполагается. Иранцы все-таки слабы по сравнению с американской военной мощью, которая в случае военных действий, конечно, будет усилена военной поддержкой и Великобритании, и Саудовской Аравии, и Объединенных Арабских Эмиратов, и Израиля, и так далее. Но повторю: сейчас главная задача Трампа не война, а принуждение Ирана к переговорам.

— Года два назад было похожее обострение, и тогда командующий КСИР заявил: «Если американцы ударят, то мы затопим посреди Ормузского пролива какой-то большой корабль и перекроем главный морской коридор по транспортировке нефти». Это просто риторика или иранцы действительно на это способны?

— Корпус стражей исламской революции, откровенно говоря, мало чем отличается от террористической группировки. Американцы, в общем-то, справедливо недавно причислили КСИР к разряду террористических организаций. Это политическая полиция, которая подмяла под себя всю политику Ирана, и в этом смысле КСИР представляет большую опасность для всего региона. То, что в Сирии и Йемене продолжается гражданская война, во многом заслуга именно КСИР. Что касается заявлений перекрыть Ормузский пролив, то да, к этому нужно относиться серьезно, иранцы действительно способны запустить террористическую войну.  Но будем откровенны: Иран такую войну не выиграет. Они могут создать достаточно серьезные проблемы в течение 5, может, даже 10 лет, но в конечном итоге они эту войну тоже проиграют.

— А если они действительно что-то большое затопят в проливе? Как это отразится на рынке нефти, на России, в первую очередь?

— Всплеск цен на нефть, конечно, какой-то будет, поскольку через Персидский залив действительно проходят большие объемы транспортировки нефти Ближнего Востока, но помимо этого пути есть и другие маршруты. Та же Саудовская Аравия обладает альтернативным маршрутом — она может прокачивать нефть по трубопроводу через пустыню. Как раз этот трубопровод сейчас атакуют проиранские хуситы в Йемене. Но абсолютно катастрофического сценария, на что надеются в Тегеране, все-таки не будет. Ко всему прочему Иран очень сильно рискует, если он попытается прервать мировую торговлю. В этом случае его будут бомбить совершенно беспощадно, и ни о каком локальном конфликте и локальном поражении в нем речи уже не будет, будет делаться все для полного поражения Ирана. Поэтому угрозы Тегеран обязан выдвигать, но будет ли он их реализовывать, это очень большой вопрос.

— Какова динамика происходящих на Ближнем Востоке процессов? В первую очередь в Сирии.

— Сирия уже поделена на три основные зоны оккупации: это российско-иранская, турецкая и зона оккупации международной коалиции во главе с США. По существу эти зоны сформированы, и вооруженные столкновения идут только на периферии этих зон. В целом же там существует равновесие, и для того, чтобы это равновесие сдвинуть в чью-то пользу, нужно туда вбросить очень серьезный ресурс, чего никто не хочет делать. Россия не может этого сделать, потому что мы и так на пределе своих военных возможностей. Иран не может увеличить численность своих наемных формирований, которые он собрал со всего Ближнего Востока, поскольку у него также нет ресурсов для этого. Турция достаточно ограниченные цели преследует в этой войне, она лишь пытается контролировать буферные зоны вдоль своей границы. Американцы поделили Сирию так, как удобно им — по руслу реки Евфрат, и дальше они не заинтересованы в своем продвижении. Поэтому то равновесие, которое сложилось, в общем-то, всех устраивает. У кого-то нет возможности его сдвинуть, а кто-то в этом не заинтересован. Что касается столкновений, то они могут продолжаться все время, но это периферийные, локальные стычки и операции, никакого серьезного значения они иметь не будут. Ситуация абсолютно тупиковая.