Рифат Фаттахов: «В 2004 году татарская эстрада стояла на пороге катастрофы»

Рифат Фаттахов: «Что такое песня? Это составляющая духовной культуры, духовного здоровья населения» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЫ НЕОДНОКРАТНО ПОДНИМАЛИ ВОПРОС О ВОЗРОЖДЕНИИ ХУДСОВЕТОВ ПРИ ТЕЛЕВИДЕНИИ, РАДИО»

— Рифат Ахметович, в этом году вы заявились на праймериз «Единой России». По версии нашей газеты, Госсовет РТ нового созыва может оказаться более ориентированным на национальные вопросы. Отсюда и ваше участие в праймериз, а также Ркаила Зайдуллы, Рамиля Тухватуллина, Табриса Яруллина. Вы тоже всерьез хотите стать татарстанским депутатом?

— Последние десятилетия я постоянно сталкиваюсь со многими проблемами, скажем, в области нашего национально-культурного развития. Накоплен и достаточный опыт. По многим проблемам даже знаю и пути их решения, но не хватает возможностей, статуса, полномочий. А праймериз «Единой России» — прекрасная школа политического и психологического закаливания, действенная возможность выразить и донести наболевшее до широкой общественности. Скажем, во время дебатов «Единой России» мы поднимаем очень острые проблемы национальной культуры и национального образования.

А что касается депутатства, то за последние годы у меня выработался один «выстраданный» принцип: если ты видишь проблемы, если что-то не нравится — критикуй, критикуешь — предлагай, предлагаешь — делай!

— О каких проблемах национальной культуры и образования прежде всего идет речь?

— Проблем предостаточно. Это и вопросы сохранения и развития татарского языка; и подготовка национальных кадров; и судьбы школ в малонаселенных пунктах; и доступность культурных ценностей для сельских жителей; и необходимость скорейшего создания как национального университета, так и музыкального театра. Но корень всех проблем, на мой взгляд, кроется в несовершенстве системы ЕГЭ. Пока мы не добьемся возможности сдачи ЕГЭ на национальных языках, все наши старания по их сохранению и развитию не дадут должного эффекта.

— Это компетенция федерального уровня.

— Но у нашего республиканского парламента есть право законодательной инициативы. В этом плане, конечно, очень и очень многое делается, но ни в коем случае нельзя останавливаться, а самый цивилизованный путь борьбы — через парламент.

— А как-нибудь можно подействовать на уровень нашей эстрады, на состояние национального шоу-бизнеса через парламент?

— Не только можно, но и нужно. Либо правовое регулирование в области шоу-бизнеса, в области гастрольно-концертной деятельности практически отсутствует, так как нет необходимой законодательной базы. Не отрегулированы взаимоотношения субъектов шоу-бизнеса, в том числе, скажем, продюсера и исполнителя…

К примеру, институт продюсирования  у нас находится в состоянии становления. Процесс идет достаточно сложно. Это связано и с нашим национальным менталитетом. Татары ведь очень осторожный (не хочу сказать, что консервативный) народ, все новое воспринимают сначала в штыки. «Татар тотып карамыйча ышанмый!» То же и с продюсированием. Лет 10 тому назад, когда мы с Филюсом Кагировым начали работать, слово «продюсер» использовалось как ругательное. Один крупный чиновник  в области культуры мне сказал буквально следующее: «Татарской эстраде продюсеры не нужны. Это чуждое для нас явление!» А совсем недавно мне дали на ознакомление один документ, разработанный в недрах того же министерства культуры РТ, — проект концепции развития музыкального искусства  в Татарстане. Так вот там черным по белому написано: «Одной из стратегических задач является развитие системы музыкального продюсирования». Так что ничего не стоит на месте, все развивается, законы диалектики еще никто не отменял.

Мы неоднократно поднимали вопрос о возрождении худсоветов при телевидении, радио. Хотя они и действуют, но их решения не носят такого жесткого характера. Считаю, что необходимо усилить если не государственный, то хотя бы общественный контроль над этой сферой деятельности.

— Кто-то скажет о цензуре…

— Да, когда мы говорим о необходимости контроля над эстрадой, то вспоминаем недобрый опыт советского времени. У нас в душе сидит еще это советское. Да, в советские годы была очень жесткая цензура, но потом все пустили на самотек. Хотя если посмотреть фонотеку нашего радио, которая формировалась в советские годы, то это золотой фонд, хотя плачут, что там была цензура. Да, была, тем не менее возьмите записи того же Рашита Вагапова, Ильгама Шакирова, Хайдара Бигичева — это же классика, жемчужина нашей национальной культуры.

«НАЦИОНАЛЬНАЯ ЭСТРАДА, НАШИ ПЕСНИ — ДЛЯ НАС ЭТО НЕ ПРОСТО РАЗВЛЕЧЕНИЕ»

— Но можно ли сейчас человеку, тем более обладающему финансовыми возможностями, запретить показать себя на той же национальной эстраде?

— Здесь должно быть четкое разделение профессионального искусства и самодеятельности. Национальная эстрада, наши песни — для нас это не просто развлечение. Даже в Америке вопросы эстрады ставят в один ряд с вопросами национальной безопасности, потому что это формирование идеологии, массового сознания. Для татар все это принимает особое значение, потому что в национальном сознании нашего народа песня играла и сегодня играет очень важную роль. Это один из нациеобразующих факторов. Не зря же говорят, что татар сохранило два фактора — это религия и моң. Сегодня же, когда очень много проблем с сохранением татарского языка, значимость татарской песенной культуры вновь возрастает.

— И какие законодательные акты можно в связи с этим принять? Контроль гастрольной деятельности — это тоже скорее прерогатива федеральных структур.

— Да, требуется принятие решений на уровне федеральных законов. Что такое песня? Это составляющая духовной культуры, духовного здоровья населения. Сегодня данная область совершенно не контролируется, не проводится сертификация, нет никакого лицензирования. А вот возьмем физическое здоровье  населения — там все очень жестко. Лекарство просто так не выпускают, продукты в магазин просто так не идут — все идет под жестким контролем, а у духовной продукции никакого контроля нет.

Конечно, мне трудно назвать сейчас точный рецепт разрешения всех проблем, но все-таки надо очень тонко и осторожно подумать относительно лицензирования концертной деятельности. Подобное, конечно, приказом министерства культуры РТ не сделаешь и законом Татарстана не осуществишь, но Госсовет РТ может выступить с законодательной инициативой. В некоторых республиках, например в Башкортостане, в прошлом году были попытки урегулирования гастрольной деятельности, хотя, по моей информации, эти процессы идут очень сложно.

— Что именно было в Башкортостане?

— Там была попытка вернуться к системе маршрутных удостоверений. Раньше, в советские годы, существовала такая система. Скажем, прежде чем зайти в тот или иной район, ты был обязан на уровне регионального органа культуры получить маршрутное удостоверение. В Нижегородской области, например, идешь в отдел концертов, подаешь заявление, там сотрудница сидит, открывает огромный плакат, график и смотрит. Ты ей говоришь, что хочешь дать концерт в Краснооктябрьском районе, а она: «Нет, нельзя, потому что там в это время гастролирует Арзамасский русдрамтеатр». Ну какое отношение имеет Арзамасский русский драматический театр к нашему татарскому концерту? Нет, говорят, зритель один и тот же, то есть все регулировали.

А сейчас у нас полный бардак в этом плане, получается, что не только в одних городах, но и в одних райцентрах и селах одновременно проходит несколько татарских концертов.

— Сейчас и в Москве может в один день проходить несколько больших татарских эстрадных концертов.

— Таких примеров много, в прошлом году в Москве был концерт Гузель Уразовой и концерт памяти Альфии Авзаловой в один день. Так вот в Башкортостане пытались прикрепить к получению маршрутных удостоверений пакет документов, где есть такое понятие, как экспертное заключение. Знаю, что подобные предложения вызовут неоднозначную реакцию наших дорогих читателей, тем не менее данная область сегодня идет по принципу самотека, а это неправильно. Видимо, необходимо искать разумный баланс интересов.

«В этом году было 157 заявок, в прошлом — 122, и это притом, что у нас очень жесткие требования» Фото: «БИЗНЕС Online»

«БУКВАЛЬНО НЕДАВНО НАМИ ЗАИНТЕРЕСОВАЛСЯ ФЕСТИВАЛЬ «БЕЛЬКАНТО» В ИТАЛИИ»

— Вагаповскому фестивалю исполнилось 15 лет. Знаете, куда двигаться дальше, может, тоже надо провести концерт в концертном зале «Карнеги-холл»?

— Насчет центра «Карнеги-холл» не знаю, но буквально недавно нами заинтересовался фестиваль «Бельканто» в Италии: им очень интересен наш проект с точки зрения обменных концертов. Сейчас ведем определенную работу, возможно, осенью в Казани сделаем совместный концерт татарских и итальянских певцов.

15 лет, с одной стороны, небольшой возраст, но с другой — в наше динамично развивающееся время, я думаю, это солидный срок, время взросления. Наверное, как явление фестиваль уже состоялся, у нас есть свое место.

Мне кажется, что Вагаповский фестиваль появился в нужное время в нужном месте. Вспомните состояние татарской эстрады в 2004 году. Сцену и экраны заполонила низкопробная попса, нормой стала считаться фонограмма, классическое наследие начало затаптываться… То есть татарская эстрада стояла на пороге катастрофы. И вот на этом фоне Вагаповский фестиваль, который как свое знамя поднял имена великих певцов, включал в программы самые лучшие произведения национальных классиков и народного фольклора, сделал ставку исключительно на профессиональных исполнителей, категорически запретил использование фонограммы, был воспринят как «луч солнца в темном царстве». Национальная общественность возложила на нас очень большие надежды.

Конечно же, наша огромная удача в том, что нас поддержало высшее руководство Татарстана, за что мы безмерно благодарны. Минтимер Шарипович одобрил наш фестиваль с первых же дней. Сегодня, Аллага шөкер, Рустам Нургалиевич относится к нашему проекту с большим уважением, оказывает нам всестороннюю поддержку. А Фарида Хайрулловича мы считаем своим духовным наставником, 21 апреля 2004 года именно он открыл наш первый концерт в театре имени Тинчурина. Теперь это уже история… В последнее время и с министерством культуры РТ выходим на уровень эффективного сотрудничества.

— Как вы формулируете цель, задачи, миссию фестиваля?

— Задач, целей очень много. Хотя мы как нация переживаем непростой период, но когда я подвожу итоги конкурса молодых исполнителей, то прихожу к мнению, что не все еще потеряно. Мы раз в два года проводим этот конкурс — и количество желающих принять участие в нем растет. Например, в этом году было 157 заявок, в прошлом — 122, и это притом, что у нас очень жесткие требования. Это профессиональный конкурс, допускаются только студенты, учащиеся, получающие музыкальное образование, у нас очень жесткий репертуар — фольклор, произведения наших классиков.

157 парней и девушек готовы принять участие в таком конкурсе — подобное говорит о том, что основа нашей национальной вокальной культуры, которая является фундаментом для сохранения культуры, в целом все-таки жива и развивается. Родники еще не высохли до конца.

— Раньше эти родники часто подпитывались татарами, живущими за пределами РТ, а сейчас этого, кажется, нет. Основная талантливая молодежь из Татарстана или Башкортостана…

— Это на самом деле так и связано с тем же вопросом национального образования: сейчас татарских школ за пределами нашей республики очень мало, что является общей тенденцией. Тем не менее, если смотреть на историю нашей культуры, особенно литературы, 90 процентов великих деятелей родились за пределами Татарстана, начиная с того же Галимджана Ибрагимова, Хади Такташа, Мусы Джалиля, Кави Наджми, Аделя Кутуя и так далее.

Но, замечу, все-таки таланты появляются волнообразно. Вспомните расцвет татарской литературы в 20–30-е годы прошлого века или прорыв татарского театра благодаря «щепкинцам» — Ринату Тазетдинову, Равилю Шарафиеву, Азгару Шакирову, Гульсум Исангуловой, Назибе Ихсановой… Очень важно уловить этот момент и не упустить его.

«ЭТО УЖЕ 100 РАЗ ДОКАЗАНО — ЭСТРАДА МЕШАЕТ АКАДЕМВОКАЛУ»

— Как раз по поводу талантов... После ухода Ильгама Шакирова есть полное ощущение, что заменить его на олимпе татарской музыкальной культуры решительно некому.

— Да, татарская культура осиротела, Ильгам-абый в последние годы очень сильно болел, но тот факт, что он был жив, и для нашего фестиваля являлся большой поддержкой.

Вагаповский фестиваль в текущем году впервые прошел без Ильгама Шакирова, к сожалению. Но в 2018-м, хотя он и болел, мы ездили к нему домой, чтобы получить благословение. Ильгам-абый послушал Гульсирень Абдуллину, Азата Абитова, Раниса Габбазова. Они спели по куплету — и Ильгам-абый поднял большой палец руки. Потом спросил, сколько их, узнав, что трое, ответил: «Очень мало». Что он этим хотел сказать? Возможно, что новых талантов очень мало или что нужно больше поддерживать молодых. После смерти великих их слова ведь приобретают особый смысл.

— И как же нам не упустить новую волну в татарской музыкальной культуре, если таковая появится?

— Я боюсь, что мы упустили очень яркую волну наших вокалистов несколько лет назад: Филюс Кагиров, Илюса Хузина, Айгуль Хайри, Артур Исламов…

— Что значит «упустили»? Все они вполне востребованы…

— Мы не смогли им дать возможность для полной самореализации. Они были готовой труппой для музыкального театра, сегодня вроде все устроены, да, но не совсем. Вроде бы сейчас судьба музыкального театра решается…

— Положительно?

— По данному вопросу я был у президента Татарстана Рустама Нургалиевича Минниханова в 2011 году, передал ему письмо с обоснованием необходимости открытия музыкального театра, получена его четкая резолюция: «Министерству культуры внести предложения по созданию музыкального театра». То есть фактически это политическое решение президента, но, к сожалению, проект так и не был реализован. Не думаю, что произошел саботаж, может, у некоторых чиновников не хватило смелости взяться за создание музыкального театра — это же очень большая ответственность. Конечно, создание музыкального театра продолжает оставаться актуальнейшей проблемой, но когда будет следующая волна талантов?

А пока так получается, что многие наши талантливые ребята в области академического вокала губят себя через эстраду. Это уже 100 раз доказано — эстрада мешает академвокалу, а академвокал, наоборот, укрепляет голос эстрадного певца.

— И все-таки (вы человек информированный) какое будет решение по татарскому музыкальному театру, действительно ли для этого задействуют Тинчуринский?

— Видимо, стопроцентного решения пока нет, но вариант с Тинчуринским, думаю, не самый актуальный. Нельзя угнаться за двумя зайцами одновременно, ведь этим мы можем убить идею музыкального театра и Тинчуринский — театр со своей историей, традициями, труппой.

— Но ведь говорят, что невозможно просто так, с нуля создать музыкальный театр…

— Почему с нуля?! С нуля, может быть, в материально-техническом плане, но у нас есть самое главное — артисты, труппа. Если бы сказали, что у нас не имеется ни одного артиста, который бы мог петь со сцены музыкального театра, — это была бы трагедия. Кроме того, у нас есть великолепный репертуар — наше великое наследие: тот же Сайдашев, Жиганов, Музафаров, сейчас появился суперталантливый Эльмир Низамов. Самое главное — есть творческая основа.

— Вас привлекают к этому проекту, интересуются вашим мнением?

— Мне этот проект был интересен 5–6 лет назад, я писал письма президенту, обивал пороги минкультуры, но ведь каждый человек меняется. Сказать, что мне абсолютно неинтересна тема национального музыкального театра, не могу, но особого рвения к этому проекту уже нет. Но, замечу, Татарстан — продвинутая республика, я думаю, что материально-технические вопросы решаемы и они не самые главные.

«Хайдар Бигичев сыграл выдающуюся роль в развитии театра» Фото: Владимир Зотов

«ПОЧЕМУ БИГИЧЕВ БЫЛ НЕДООЦЕНЕН ПРИ ЖИЗНИ? ОН ЧЕЛОВЕК СО СВОИМИ ПРИНЦИПАМИ»

— Будет ли фонд имени Вагапова участвовать в торжествах, посвященных 70-летию со дня рождения Хайдара Бигичева? Кстати, концерт его памяти в оперном театре организует сам театр имени Джалиля?

— Я считаю, что это не только право, но и обязанность оперного театра, думаю, что он хорошо все организует. Сделать плохо у него нет права, поскольку Хайдар Бигичев сыграл выдающуюся роль в развитии театра. Мы же планируем ряд мероприятий на его родине.

— Не кажется ли вам, что Бигичев недооценен как при жизни, так и после смерти?

— Хайдар Бигичев при жизни держался как-то особняком. На фоне бесчисленной серости он был (и остается!) самой настоящей глыбой, исполином. Говорят, незаменимых людей не бывает, но после смерти Бигичева наш оперный театр ни разу не ставил оперу «Отелло»... Почему? Да потому, что после Бигичева никто не может спеть партию Отелло — наисложнейшую во всем мировом оперном репертуаре. Сегодня некоторые говорят, что у Бигичева был сложный характер, да и внешне он был грубоват. Возможно. Но думаю, что внешняя недоступность для него была просто маской, защитной реакцией от окружающего мира, а в глубине души он был очень тонким и ранимым человеком. Почему Бигичев был недооценен при жизни? Он человек со своими принципами, своим взглядом, своим характером — просто не смог вписаться в эту систему лжи и несправедливости. Возможно, такая же судьба ждала его и после смерти.

— Если мы вспомнили Бигичева, то должны сказать и о современной татарской опере. Премьера «Сююмбике» Резеды Ахияровой — это событие?

— Конечно, Резеда Ахиярова — это уникальнейшее явление в нашей культуре. Она великий композитор. Но, что касается «Сююмбике», у меня неоднозначное отношение к данному произведению.

— В музыкальном плане? Или у вас вопросы к содержанию либретто, поскольку Ренат Харис скорее изобразил судьбу женщины, чем судьбу большого государственного деятеля?

— То, что пишет Ренат Харис, возможно, больше приближается к исторической правде, но народ живет легендами. Сююмбике же не прыгнула с башни, но людям хочется, чтобы спрыгнула. Опера все-таки художественное произведение, мы ведь не говорим о создании документального исследования.

Что касается музыки, то ценность той или иной оперы определяется и тем, какие там есть яркие арии, которые потом становятся самостоятельными произведениями, как ария Тукая из «Любви поэта» той же Ахияровой или ария Джалиля из оперы Жиганова. Мне кажется, что в опере «Сююмбике» таких хитовых арий нет.

«СЕГОДНЯ ВО МНОГИХ ШКОЛАХ, ОСОБЕННО В СЕЛЬСКИХ, ПРЕДМЕТ «МУЗЫКА» ДАЮТ В НАГРУЗКУ»

— На праймериз «Единой России» какие еще вопросы, связанные с культурой, наиболее актуальны?

—  На праймериз обсуждается, например, возможность выравнивания условий  предоставления культурных благ для сельских и городских жителей. В этом плане немало претензий и к нашему оперному театру. Конечно, никто не против гастролей в Голландии, надо выходить в мировое пространство, но ведь есть понятие «жители нашей республики». Почему нельзя делать в городах и селах Татарстана концерты классической музыки с участием наших выдающихся оперных певцов?! Или же есть форма концертного исполнения оперных постановок.

А что касается театра имени Джалиля, то иногда мы забываем, что это государственный театр. Есть ведь, наверное, такое понятие, как госзаказ?!

— Имеется такой аргумент: а будет ли востребовано академическое искусство в сельской местности?

— У нас одна из самых главных проблем (я этот вопрос поднимал на встрече с Рустамом Нургалиевичем Миннихановым 26 апреля) наряду с уроками татарского языка в школе — преподавание музыки. Часто жалуемся, что у нашего зрителя нет должного эстетического вкуса. А кто его должен воспитывать? Учитель музыки. Это ведь не только преподаватель определенного школьного предмета, но и фактически музыкально-художественный руководитель, духовный лидер учебного заведения. Для татарской школы подобное тем более имеет огромное значение, а сегодня во многих школах, особенно в сельских, предмет «Музыка» дают в нагрузку, преподает его учитель физкультуры или труда.

В казанских школах вопрос более-менее решается, потому что там работают выпускники музфака пединститута, когда-то существовавшего, но они уже люди предпенсионного возраста, а легендарный музфак закрылся вместе с пединститутом. Рустам Нургалиевич данным вопросом проникся, как мне кажется, он к нему неоднократно возвращался во время встречи и сразу же дал поручение министерству образования и науки. Возможно, на уровне педагогических училищ мы сможем вопрос подготовки этих кадров решить.

Создание национального университета — актуальный вопрос, который можно решить на республиканском уровне. В Эстонии прямо заявляют, что эстонскую нацию, интеллигенцию сохранил Тартуский национальный университет. Я считаю, что закрытие Татарского гуманитарно-педагогического университета было стратегической ошибкой. Как сегодня пойдет развитие данного сегмента, сказать сложно, но вопрос открытия национального университета очень остро стоит, мы к нему скоро обязательно придем.

«Ильгам-абый с первых дней поддержал наш фестиваль, с удовольствием принимал участие в наших концертах, до последнего был председателем жюри конкурса молодых исполнителей» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПОЧЕМУ У ВЕЛИКОГО НАРОДА ДОЛЖЕН БЫТЬ ТОЛЬКО ОДИН НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ»

— Кто сыграл наиболее значимую роль в судьбе Вагаповского фестиваля?

— Ильгам Шакиров и Филюс Кагиров. Можно сказать, что они сохранили Вагаповский фестиваль.

Если бы не было Ильгама Шакирова, возможно, я и не пришел бы к теме Рашита Вагапова. Ильгам-абый с первых дней поддержал наш фестиваль, с удовольствием принимал участие в наших концертах, до последнего был председателем жюри конкурса молодых исполнителей.

Более того, в 2008 году мы переживали сложные времена, Вагаповский был на грани закрытия. Я почти со слезами на глазах пошел советоваться к Ильгаму-абыю, рассказал, как некоторые ведут мышиную возню вокруг нашего фестиваля… Ильгам-абый молча послушал и говорит: «Остается единственный путь  — обратиться к Шаймиеву». Я говорю: «А разве Шаймиев меня послушает?» Ильгам-абый отвечает: «Тебя... не знаю, а меня, думаю, послушает. Давайте что-нибудь придумаем…» И мы специально для Ильгама Шакирова придумали должность «президент Вагаповского фестиваля». Действительно, Ильгам-абый обратился  к Шаймиеву — и он нас поддержал.

— А как относился Ильгам Шакиров к личности и творчеству Рашита Вагапова?

— С большим уважением и трепетом. Считал его своим учителем, предшественником. Всегда говорил: «Рашит Вагапов указал путь тем, кто пришел в песенное искусство после него». Кстати, и вопрос установки в Казани памятника Рашиту Вагапову первым официально поднял именно Ильгам Шакиров.

Он искренне недоумевал, обижался, когда некоторые провокаторы пытались противопоставить его Вагапову.

— И такое есть?

— Ну как же без этого? Разве татары могут без этого?! Кстати, мы, татары, часто бьем себя в грудь, мол, мы великий народ. А почему у великого народа должен быть только один национальный герой, только один великий певец, только один великий писатель или только один великий композитор?

— Как прошел в этом году фестиваль «Дуслык күпере»? Какие планы на будущее?

— «Дуслык күпере» в текущем году прошел в 14 регионах компактного проживания татар и башкир, в прошлом году было 11 регионов. Мы все с радостью наблюдаем, как в последнее время взаимоотношения Татарстана и Башкортстана выходят на совершенно новый уровень. В этой связи востребованность фестиваля татаро-башкирской эстрады «Дуслык күпере» возрастает.

— Есть трудности в организации «Дуслык күпере»?

— Хотя наш фестиваль несет чисто культурный характер, но вопрос взаимоотношений двух братских народов — татар и башкир — обойти, конечно, мы не можем, а это очень сложная и очень деликатная тема. Приходится вести очень тонкую работу, иногда идти по острию ножа.

— И много у вас недоброжелателей?

— Все закономерно. В этой жизни за все надо платить, а за успех и удачи — по двойному тарифу. Чем больше ты добиваешься успехов, тем больше идет сопротивление, давление на тебя. Чем больше работаешь, тем больше попыток не заметить тебя.

Буквально накануне одна телекомпания отказала мне в участии в передаче, посвященном как раз… 15-летию Вагаповского фестиваля. Говорят, что меня в последнее время слишком много, что я только месяц тому назад выступал по поводу фестиваля «Дуслык күпере». То есть наказывают за то, что я много работаю.