Ключевым событием нынешнего Festtage стала премьера спектакля «Обручение в монастыре» Дмитрия Чернякова Фото: ©Ruth und Martin Walz - Staatsoper Berlin

КТО ЗДЕСЬ ВЛАСТЬ

Основанный в 1996 году главным дирижером Staatsoper Даниэлем Баренбоймом Festtage играет в культурной жизни столицы Германии важнейшую роль: на этот фестиваль приходится кульминация берлинского музыкального сезона. Драматургия и структура статусного форума, проводящегося в дни пасхальных каникул, остается неизменной уже много лет. В центре афиши Festtage — два больших оперных спектакля: премьера нового названия плюс возобновление одной из постановок Staatsoper прошлых лет, обрамленные серией концертных выступлений на сцене филармонии. Согласно давней традиции, местные резиденты — легендарный Берлинский филармонический оркестр — на Пасху гастролируют в Баден-Бадене, так что в их отсутствие оркестр Staatsoper занимает сразу две ключевые культурные площадки немецкой столицы, заодно давая ясно понять, кто является главным музыкантом Берлина: если бы в современной Германии сохранился старинный титул генералмузикдиректора, «музыкального руководителя города», Баренбойм носил бы его по праву.

Оперная программа Festtage 2019 оказалась сильнейшей за последние годы — ее можно сравнить разве что с памятным фестивалем четырехлетней давности, на котором «Тангейзер» Саши Вальц соседствовал с «Парсифалем» Дмитрия Чернякова. Афиша форума полностью отражает художественные пристрастия Баренбойма, справедливо считающегося едва ли не главным сегодня в мире специалистом по интерпретации музыки Рихарда Вагнера. В этом году на бульваре Унтер-ден-Линден были впервые показаны «Нюрнбергские мейстерзингеры» — полный аллюзий на новейшую историю Германии спектакль Андреа Мозес, выпущенный в 2015 году в Шиллер-театре, где Staatsoper ютилась во время капитального ремонта своей исторической сцены. Единственная вагнеровская опера, имеющая отношение к комическому жанру, рифмовалась в программе с премьерой «Обручения в монастыре» Сергея Прокофьева — 6-й по счету совместной работой Чернякова и Баренбойма с тех пор, как в 2005-м российский режиссер дебютировал в Берлине с «Борисом Годуновым» Модеста Мусоргского.

Фото: ©Ruth und Martin Walz - Staatsoper Berlin

ОСТОРОЖНО: ОПЕРА

Для постсоветской оперной сцены «Обручение в монастыре» — название знаковое. Ставили эту написанную по мотивам комедии Ричарда Шеридана оперу-буфф редко, но метко: в 1996 году в спектакле Владислава Пази в Мариинском театре блистала юная Анна Нетребко, четырьмя сезонами позднее в Москве была выпущена постановка Александра Тителя, по сей день остающаяся визитной карточкой столичного музтеатра. На Западе «Обручение» шло куда реже: в 2006-м Владимир Юровский дирижировал им на Глайндборнском фестивале, примерно в те же годы нынешний музрук Большого театра Туган Сохиев ставил оперу в Тулузе. Симптоматично, что в истории от этих спектаклей остались лишь имена дирижеров: если европейские постановки «Обручения в монастыре» и становились событием, то исключительно музыкальным — вписать партитуру в актуальный театральный контекст до сих пор не получалось еще ни у кого. Интерес к берлинской премьере подогревался и тем обстоятельством, что для 48-летнего Чернякова «Обручение в монастыре» должно было стать дебютом в комическом жанре, который режиссер до сих пор старательно обходил стороной.

Как и следовало ожидать, подлинник Прокофьева подвергнулся в Берлине радикальной жанровой метаморфозе — разумеется, никакой бутафорской Севильи на сцене нет и в помине. Действие спектакля разворачивается в просторном стерильном павильоне, уставленном точно такими же креслами, что и зрительный зал Staatsoper: герои берлинского «Обручения в монастыре» — пациенты «Общества помощи зависимым от оперы», проходящие игровую терапию под руководством опытного коуча (актерский шедевр выписанного из Большого Максима Пастера). Для каждого из них Черняков с юмором и любовью придумал подробнейшую внесценическую биографию: дон Хером (выдающаяся роль баритона Стефана Рюгамера) превратился, например, в микробиолога, последние 30 лет проводившего каждый вечер в театре, а Фердинанд (неузнаваемый Андрей Жилиховский — частый гость «Казанской осени» Александра Сладковского и ГСО РТ) — в портье, убежденного в том, что он обладает превосходным баритоном, и вечно досаждающего окружающим своим пением. На этом в пересказе коллизий спектакля имеет смысл остановиться, чтобы не портить удовольствие потенциальным зрителям: последний из трех премьерных показов «Обручения в монастыре» транслировался телеканалом Mezzo, и его пиратскую запись (которая вскоре, вероятно, вполне официально выйдет на DVD) уже сейчас можно без труда найти во всемирной паутине.

Говорливых первых рецензентов премьеры стоило бы предать суду Линча: в случае новой постановки Чернякова любые спойлеры столь же излишни как, например, перед просмотром хорошего детектива, а в оперном театре такое бывает, согласитесь, крайне редко. С каждым новым эпизодом спектакля саспенс только усиливается: для большинства его фигурантов пропасть между эмоциональным накалом, который они испытывают в опере, и невозможностью (или неготовностью) пережить его за пределами театрального зала так и остается непреодолимой. Впрочем, под занавес режиссер все-таки совершает головокружительный кульбит — и интеллектуальная драма берлинского «Обручения в монастыре» неожиданно (пускай и в полном соответствии с драматургией партитуры) взрывается чистой театральностью. Этот эффектный coup de théâtre примиряет самых разных зрителей: и тех, для кого актуальная режиссура как кость поперек горла, и тех, кто восхищенно наблюдал за виртуозно проведенной операцией по превращению прокофьевской комедии положений в захватывающий психологический триллер.


ДЕВУШКА С ХАРАКТЕРОМ

После парижской «Снегурочки» Аиде Гарифуллиной вроде бы не нужно было привыкать к тому, что Черняков предлагает оперным певцам роли, разработанные столь подробно, как будто они предназначены драматическим актерам. Но в «Обручении в монастыре» певице пришлось столкнуться с новым вызовом — берлинский спектакль стал, пожалуй, самой трудной в театральном плане ее работой. В «Снегурочке», как ни крути, рисунок роли в целом следовал контуру, намеченному Николаем Римским-Корсаковым. В «Обручении» же Гарифуллиной предлагается существовать в непростой системе взаимных притяжений и отталкиваний между ее ролью в спектакле Чернякова и центральной женской партией оперы Прокофьева, которую режиссура словно бы заключает в метатеатральные кавычки. О бэкграунде ее Луизы зритель узнает из комментирующих действие титров в самом начале спектакля: «Пережила сильнейшую подростковую влюбленность в Йонаса Кауфмана. После того как идол не ответил ей взаимностью, решила освободиться от своей страсти». Но это лишь точка отсчета в построении объемного образа, сочиненного Черняковым: эффектная молодая женщина, вроде бы тщательно скрывающая свою сексуальность (очки на пол-лица, черная юбка в пол), но одновременно подчеркивающая ее каждым движением, якобы существующая наособицу, однако на самом деле страстно желающая внимания и, в конце концов, способная не только участвовать в общей интриге, но и закручивать свою собственную.

В «Обручении в монастыре» перед Гарифуллиной изначально стояла амбициозная задача: ей нужно было преодолеть стереотип интерпретации партии Луизы, заложенный в 1996 году в спектакле Мариинского театра Нетребко. Если бы певица работала над партией не с Черняковым, эта цель так, вероятно, и осталась бы неосуществленной, — в роли кокетливой непокорной дочери, не желавшей жениться по расчету и ускользавшей из отчего дома в объятия возлюбленного, Нетребко не было равных. Но вместо узнаваемо-привычного, жанрово-однозначного амплуа Черняков предложил Гарифуллиной куда более сложный и прихотливый образ, не только заставивший вновь говорить об актерском таланте татарского сопрано, но и позволивший ей представить прокофьевский материал совершенно новыми интонационными гранями, в которых психологической многомерности оказалось куда больше, чем жанровой заостренности. После премьеры берлинской постановки стало понятно, почему российский оперный режиссер номер один доверяет Гарифуллиной роль за ролью: певица обладает важнейшим для театрального искусства качеством — она командный игрок, способный самозабвенно работать на общее дело. В «Обручении в монастыре», опере по преимуществу ансамблевой, этот навык пришелся особенно кстати.


ДУЭЛЬ С ПОСЛЕДСТВИЯМИ

Изначально предполагалось, что две знаковые исполнительницы партии Луизы встретятся в программе Festtage не только заочно: Нетребко должна была выступить с двумя концертами под управлением Баренбойма. Но судьба решила в очередной раз причудливо перетасовать свою колоду, подогрев и без того лихую фестивальную интригу: в самый разгар форума стало известно, что die schöne Anna подхватила ларингит и предпочла отменить оба выступления. Найти адекватную замену в столь короткие сроки, да еще в самом разгаре сезона казалось задачей невыполнимой, но звезда была совсем рядом. Баренбойм предложил Гарифуллиной рискнуть, та согласилась и между показами «Обручения в монастыре» дважды вышла на сцену филармонии c программой из оперных арий Джузеппе Верди. И берлинская публика, и строгая немецкая критика приняли ее на ура — пресса не скупилась на восторженные эпитеты, а газета Tagesspiegel даже задалась сакраментальным вопросом: возможно, Нетребко имеет смысл отменять свои выступления почаще? Так или иначе, но благодаря стечению обстоятельств и смелости певицы Festtage 2019 фактически стал бенефисом Гарифуллиной — и значение этого события для ее дальнейшей карьеры, что называется, трудно переоценить.

Что же до «Обручения в монастыре», то на сцену Staatsoper спектакль вернется уже в следующем сезоне — с 21 декабря по 4 января он будет сыгран пять раз подряд. Правда, без участия Гарифуллиной — при возобновлении постановки ее заменит словацкое сопрано Славка Замечникова. Поклонникам певицы остается ждать выхода «Обручения» на DVD и следить за тем, как работа над этим спектаклем отзовется в ближайших ангажементах татарской дивы, всерьез, кажется, нацелившейся на поиск новых сценических и вокальных амплуа. Сезон 2019/2020 она откроет в родной для себя венской Staatsoper выступлением в «Богеме» Франко Дзеффирелли, но не в привычной уже партии взбалмошной Мюзетты, а дебютируя в лирико-драматической роли Мими. В Вену Гарифуллина вернется весной 2020-го, чтобы впервые спеть Виолетту Валери в «Травиате» под управлением Пласидо Доминго. Как бы театрально и музыкально ни были далеки эти роли от «Обручения в монастыре», эхо берлинской постановки будет слышаться в них наверняка: такие серьезные роли, как в новом спектакле Чернякова, не проходят для артистов незаметно.