Эдуард Безуглов / фото: пресс-служба Поволжской академии

Эдуард Безуглов Эдуард Безуглов Фото: пресс-служба Поволжской академии

«ЧЕРЧЕСОВУ ДАДУТ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ, СКОЛЬКО ОН ПОСЧИТАЕТ НУЖНЫМ»

— Эдуард, в сборной вы работаете уже с третьим главным тренером: были Капелло, Слуцкий, теперь Черчесов. В зависимости от тренера методы вашей работы как-то меняются?

— Да, потому что все тренеры разные люди. Но главные критерии остаются, поэтому проблем не возникает. Работе надо отдаваться 24 часа в сутки на 110 процентов. Как только выполняются оба эти условия, никаких проблем вообще не возникает. У врачей сборной со всеми тренерами профессиональные и уважительные отношения. И опять-таки все трое — это тренеры очень высокого уровня. Поэтому мы как раз реально на одном языке говорим. И все три тренера, что очень немаловажно, всегда говорят, что врачу они безоговорочно доверяют. Это приятно, но и ко многому обязывает. Поэтому надо постоянно данную планку держать.

Уровень квалификации врача заключается не только в том, чтобы кого-то быстро вылечить и восстановить, но и в том, чтобы решить очень много вопросов парамедицинских, начиная с того, как правильно ставить акценты в интервью, дать какую-то информацию, провести работу с врачами клуба, общаться с футболистами. Тренеры тоже это знают, ценят и так далее.

— Хорошая форма сборной на чемпионате мира — это в первую очередь следствие чего было? Долгой подготовки?

— Если сбор короткий с двумя играми, то при Станиславе Саламовиче у нас вторая игра всегда лучше, чем первая,по большинству ключевых игровых показателей. Чем дольше время подготовки, тем лучше сборная себя чувствует. Это было и на Кубке конфедераций, и на чемпионате мира. Причем всегда существовали объективные тесты. На чемпионате мира от игры к игре мы видели, что форма ребят становится все лучше. И это полностью заслуга тренеров и самих футболистов. Врачи могут только помочь в реализации тренерского плана.

В программе подготовки к чемпионату мира тренерами все было расписано буквально поминутно. Они знали, что будут делать врачи. Например, утром после тяжелых игр или подготовки тренеры готовят тренировку только после получения результатов анализов и данных двигательной активности от тренеров по физической подготовке.

Станислав Черчесов Станислав Черчесов Фото: «БИЗНЕС Online»

— После матча с Бельгией на последних сборах Черчесов сказал, что ему нужен месяц на подготовку, чтобы сборная играла хорошо. Но ведь сейчас ему его никто не даст.

— Почему? Мы и к чемпионату Европы в 2016 году готовились столько, сколько просил тренерский штаб сборной. И к чемпионату мира в 2014 году. Вот чемпионат России закончится, условно, 20 мая. С Сан-Марино и Кипром мы играем 8 и 11 июня. Соберемся мы 30-го числа, за 9 дней до игры. В российской премьер-лиге все прекрасно понимают, что мы делаем одно дело. Выступление сборной важно для всего российского футбола. И клубы это понимают.

Думаю, никаких проблем не окажется. Будет времени столько, сколько посчитает нужным главный тренер. Я очень оптимистично настроен по чемпионату Европы следующего года, куда мы, я уверен, попадем и там хорошо выступим. Тем более матчи чемпионата будут почти домашними. Две игры точно в Санкт-Петербурге. Для нас это тоже будет домашний чемпионат, а стены в России помогают фантастически хорошо, в чем мы все убедились прошлым летом.

— То есть те заявление по месяцу подготовки — это не самообман?

— Абсолютно нет, потому что есть четкая программа. Причем мы должны понимать, что ребята многие начинают готовиться к этим сборам раньше. Есть группа футболистов, которые приезжают на весенние сборы и уже знают требования, им легче. Они знают, чего ожидать, и какой-то элемент самоподготовки, конечно, существует. У нас давно нет проблемы лишнего веса. У нас нет проблем с режимом, питанием, применением спортивного питания и средств восстановления. Все вопросы уже давно решены. Только работай — и всё.

«НЕ КУРЯТ НЕ ПОТОМУ, ЧТО ЗАПРЕЩАЕМ…»

— Вы все время оцениваете состояние игроков сборной или только по факту их прибытия?

— Мы все время находимся в контакте с ребятами и врачами команд. С некоторыми специалистами у нас отличный контакт. С кем-то похуже. Но это небольшая проблема. Я считаю, что это как раз вообще не проблема. Мы знаем о состоянии здоровья всех игроков сборной, и, соответственно, о них знает главный тренер. Так что врачи работают, не только когда в сборной встречаются с футболистами.

— Перерыв на матчи сборных порой очень больная тема для клубов. Часто игроки приезжают в сборные и травмируются. Для «Рубина» больная тема — это Руслан Камболов. На последних сборах выпал Далер Кузяев. Почему так выходит?

— Травмироваться можно и в матче чемпионата своей страны — никто же из тренеров сборных не называет в связи с этим игры в чемпионатах больной темой. Далер повредил наружный мениск в матче против сборной Бельгии, сразу был заменен, и в тот же день поставлен предварительный диагноз, который чуть позже подтвердился. До того момента в клубе он играл без всяких проблем, а травма, из-за которой он пропустил первые матчи в сезоне, была связана с травмой ребер — и это тоже часть игры в футбол. В один день с Кузяевым травмировался Криштиану Роналду — повредил мышцу задней поверхности бедра. Это жизнь.

Руслан Камболов Руслан Камболов Фото: «БИЗНЕС Online»

По Камболову. Я Руслана очень хорошо и давно знаю. Мы с ним еще в «Локомотиве» вместе работали. В сборной, когда он к нам приезжает, с ним никаких проблем не бывает. У него были травмы. Но, мне кажется, они связаны с тем, что он в хорошем смысле боец, который никогда не уберет ноги, не уступит в единоборстве. Вот этот контактный футбол требует очень много сил, и он более травматичный. Такой же в свое время был Дмитрий Торбинский, который сопернику никогда в жизни не уступит. При этом гигантом Диму точно назвать нельзя. И я не стал бы говорить, что Руслан подвержен травмам. Когда мы с ним работали в «Локомотиве», никаких у него проблем не было. В «Нефтехимике» я о всех его травмах знал, мы были всегда на связи. Тоже не могу сказать, что у него там что-то было из ряда вон выходящее. У него повреждения ровно такие же, как и у любого футболиста.

— То есть травмы нельзя предвидеть?

— Есть статистика. Почти у 100 человек, которые призывались в сборную с 2012 года, было более 40 операций на суставах. Из этих операций почти половина на мениске. И только в единичных случаях травмы, приводящие к операциям, случались, когда ребята были в расположении сборной. Вот и считайте. Предвидеть травмы коленных суставов невозможно. Можно контролировать функциональное состояние и правильно дозировать нагрузку в микроцикле — это снижает уровень мышечных травм. К сожалению, травмы — это непременный атрибут спорта.

— Юрий Жирков пропустил полгода из-за травмы, полученной на чемпионате мира. Сейчас он играет и опять лучший левый защитник в России. Насколько еще хватит его здоровья?  

— Вы ключевое слово сказали — лучший левый защитник сейчас. В сборную должны вызываться лучшие по позиции. Сборная — это лучшие футболисты в России. У нас их не так много. Тренер не имеет выбора по 7 человек на позицию. Юрий сейчас в хорошей форме, всегда готов помочь сборной. Так почему тренер, который прекрасно знает спортсмена, не должен его вызывать?

Насколько Юру хватит? Знаете, он играл против Египта. Весь мир говорил, что у Салаха травма плеча. Все переживали, будет он играть или нет. Как раз в матче с Египтом Жирков его опекал, а вот сам он вышел с достаточно серьезным воспалением сухожилия мышц голени. И против Салаха сыграл здорово, хотя его травма была гораздо более влияющей на игру, чем травма Мохаммеда. Насколько Жиркова еще хватит — я не знаю. У Юры за всю карьеру не было ни одной операции, его организм прекрасно восстанавливается после нагрузок. Это роднит спортсмена с Сергеем Игнашевичем, который играл почти до 40 лет.

Если у Жиркова не будет каких-либо серьезных контактных травм, от которых никто не застрахован, то я уверен, что он может играть года два на самом высоком уровне. Единственное, что он уже человек возрастной, играет на позиции энергозатратной и с ним надо заниматься индивидуально. Думаю, в «Зените» это прекрасно все понимают и никаких проблем не должно быть.

Юрий Жирков Юрий Жирков Фото: «БИЗНЕС Online»

— В целом травматичность игроков — это следствие чего в первую очередь? Режим, предрасположенность?

— Здесь комплекс факторов: генетика, адекватный тренировочный процесс, грамотное восстановление. Причем это прежде всего питание и срочное восстановление после матчей. Генетика, профессионализм, тренировочный процесс — я бы так назвал. Профессионализм уже включает в себя питание, восстановление и так далее. Но на первом месте, конечно, генетика.

— Очевидно, что алкоголь очень сильно влияет на травматичность. А как насчет курения? Валерий Карпин рассказывал, что и сам курил, и разрешает своим игрокам, если это не влияет на показатели.

— Конечно, влияет. Тут и думать нечего. Про то, что табак — это известный канцероген, говорить не будем. Это аксиома. Спорить глупо. Курение вызывает спазм сосудов. Грубо говоря, сигарета — час спазма сосудов. Пачку выкурил — сосуды сутки в спазме. Соответственно, любой спазм сосудов вызывает нарушение, условно, микроциркуляции. Что тут думать? Футболисты, спортсмены высокого уровня не должны курить. Тут думать нечего. Говорить другое, мне кажется, не стоит.

— Сейчас никто из игроков сборной не курит?

— 100 процентов. Опять-таки не потому, что запрещаем. Кто хочет — будет курить. Но я бы знал точно. Просто не знаю, зачем приезжать в сборную и курить там. Если тебе прям невмоготу курить — ну кури. Но… в последнее время в клубах, сборной, среди персонала и вообще в окружении людей, которые курят, все меньше и меньше. Мне кажется, это просто уже немодно. Как вариант снятия стресса? Есть огромное количество других способов. Я вот в медицинском штабе сборной веду борьбу с этим. У меня один из врачей сборной курит. Думаю, скоро и он перестанет.

«АВТОРИТЕТ РОССИЙСКИХ СПОРТИВНЫХ ВРАЧЕЙ В МИРЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ СПОРТСМЕНОВ»  

— Большое количество времени на лекциях вы посвятили освещению травм «крестов», мениска. Это самая сложная проблема?

— Самыми частыми в футболе являются повреждения мышечной ткани. Следом как раз и идут травмы капсульно-связочного аппарата суставов нижних конечностей. Это и мениски, и крестообразные, и боковые связки. Но в удельном весе мышечных травм больше. Каждый год любая элитная команда, состоящая из 25 человек, имеет в среднем 10–12 таких травм, после которых люди пропускают неделю и дольше.

Травм крестообразных связок, слава богу, поменьше. На всю лигу российскую, на 16 команд, за два года было 25 таких травм — один из самых высоких показателей среди ведущих европейских чемпионатов. Кстати, операций на менисках в последние годы стало выполняться гораздо меньше. Связано это c тем, что многие повреждения менисков в командах начали лечить консервативно, без операций.

— Насколько спортивная медицина развита сейчас в регионах и влияет на общее развитие спорта?

— Вообще, в нашей стране спорт высших достижений развит точно лучше, чем спортивная медицина. Основной задачей всех неравнодушных людей должно быть возрождение тех традиций советской спортивной медицины, которая славилась на весь мир. И за счет общих усилий в ближайшие несколько лет надо совершить рывок и соответствовать уровню наших лучших спортсменов, потому что он в мире признан и очень высок. Уровень наших спортивных врачей… В мире точно наш авторитет меньше, чем спортсменов. Хотелось, чтобы в равновесии находились параметры.

Фото: пресс-служба Поволжской академии спорта

— Почему вообще приходится возрождать советскую медицину, раз все было? Многие западные врачи, физиотерапевты переняли передовой советский опыт, а мы забыли?

— В 90-е у нас произошла по большому счету революция, а любая революция — это время, когда рушится все. В тот момент много людей уехали. И многие разработки были или переданы в другие страны, или заморожены. Поэтому ничего удивительного здесь как раз нет. Другой вопрос — почему мы сейчас отстаем? Есть же и финансирование, и нет железного занавеса, весь мир открыт. А отстаем прилично. Вот это другой вопрос. И в научной деятельности, и в публикационной активности, и в каких-то уж не революционных даже, а передовых исследованиях.

Пока у нас этого нет, если говорить про спортивную медицину. А тем, что у нас база была советская, конечно, надо пользоваться. Мне кажется, брать нужно гораздо активнее. Здесь может быть и недоработка врачей, которые работают в ведущих командах, в том числе и сборной. Может быть, мы недостаточно взаимодействуем с научными институтами, которые имеют данные наработки. Надеюсь, в ближайшее время тоже будем это исправлять.

— При обучении и повышении квалификации на что нужно в первую очередь акцентировать внимание врачам?

— Каждый специалист имеет свои сильные и слабые стороны, какие-то сферы научных интересов. Кто-то может заниматься больше реабилитацией, кто-то —спортивным питанием и фармакологической поддержкой тренировочного процесса. Кто-то может больше увлекаться консервативным лечением травм опорно-двигательного аппарата. Но опять-таки сейчас я бы рекомендовал учить английский язык и стараться пользоваться в своей работе актуальными зарубежными наработками, параллельно предлагая что-то свое.

Потому что на самом деле мировая спортивная наука находится далеко от нас. Чем быстрее мы ликвидируем этот пробел, тем быстрее уровень общего образования и квалификации у нас повысится. Нельзя оставаться вне мирового контекста. Пока мы вне его. Люди, которые попадают в данный контекст, за собой тянут всех остальных. Поэтому, мне кажется, какие-то первые шаги уже есть. Сейчас в Лондоне будет проходить крупная конференция Isokinetic. Там уже представят около 10 российских сообщений. Раньше вообще ни одного не было.  

«МОЖНО СДЕЛАТЬ ПРЕКРАСНУЮ МЕДСЛУЖБУ И В ЧЕЛНАХ — ГДЕ УГОДНО»

— В интервью «Российской газете» вы говорили, что сейчас многие еще с осторожностью принимают новые технологии в спортивной медицине. Можно спрогнозировать, когда спортивная медицина начнет дружить с технологиями лучше?  

— Думаю, здесь даже больше вопрос не чисто технологический, а коммуникационный. В спорте высших достижения любая технология должна быть частью тренировочного процесса, а не так, что есть технология, тренировочный процесс и они друг другу навстречу не идут. Люди, обладающие технологиями, должны сами стараться внедрять их в спорт, но не наоборот, как бы ни казалось парадоксальным. Хотя вроде спортсменам же это надо. К сожалению, такой стереотип сложился и у них в голове, тоже ментальность такая, что есть накатанная дорога и по ней движение идет по рельсам, вперед. Вправо, влево обычно смотрят, когда что-то совсем припечет.

Вот когда врачи и ученые, которые владеют этими технологиями, поймут, что в их интересах внедрять какую-то технологию в тренировочный процесс спортсменов высоко уровня, то тогда будет должная коммуникация и синхронное движение вперед с хорошей обратной связью. И, поверьте, если спортсмены увидят, что технологии, которые есть в центре, реально могут им помочь, то тут очереди будут стоять. Пока такой коммуникации нет, как и доказанной на хорошем научном уровне эффективности и, самое главное, хотя бы сильного желания от одной из сторон, ничего не будет. Ждать обоюдного желания не приходится. Кто-то должен делать шаг навстречу.

— Насколько сильно новые технологии улучшают процесс той же реабилитации?

— В XXI веке эти технологии, мне кажется, по ряду повреждений могут в два раза и более ускорить, например, лечение мышечных травм. Если сравнивать даже с тем, что было 20–30 лет назад. В реабилитации же после операций ключевым фактором являются даже не столько технологии, сколько современный подход, который всегда индивидуален и учитывает специфику вида спорта. Очень важный аспект — внедрение программ профилактики травматизма, что статистически значимо позволяет уменьшать количество повреждений в самых разных группах спортсменов.

— Можно ли сказать, что в последние годы в российском спорте куда активнее взялись за развитие медицины? Почему только сейчас?

— Сложно говорить, почему именно сейчас. Вроде крупные турниры у нас прошли уже. Логичнее было бы перед Олимпиадой, чемпионатом мира по футболу. Спортивная медицина уже несколько лет активно развивается как в крупных центрах, так и в ряде видов спорта. Не хватает полноценной современной научной базы. Вот здесь отставание сохраняется, хотя появляются и точки роста в этом направлении, например в Сеченовском университете в Москве, многое делает и ФМБА (федеральное медико-биологическое агентство — прим. ред.) России.

Казань стремится к званию спортивной столицы России. Здесь много хороших профессиональных клубов, спортсменов высокого уровня. Но, мне кажется, будущее за регионами, где вкладывают деньги как раз в развитие медицинских и спортивных технологий и их внедрение в массовый детский и юношеский спорт. Потому что элитный спорт — это десятые доли процента от общего числа занимающихся. А вот внедрение технологий в массовый спорт способствует и общему оздоровлению, и повышению КПД работы тренеров, и как итог увеличению числа конкурентоспособных спортсменов.

Государство за счет технологий увидит оздоровительный эффект, а тренеры получат спортсменов высокого уровня, которые будут меньше травмироваться, лучше переносить нагрузку, быстрее восстанавливаться. Технологии в спорте нужны для чего? Чтобы люди могли показывать свой максимум. И показывать его безопасно. Всё! Ничего другого придумывать невозможно. Если данные технологии будут простыми в использовании и станут внедряться в массовый спорт, тогда этот симбиоз и позволит сказать, что государство все правильно делает.

Фото: «БИЗНЕС Online»

— Насколько сейчас высок уровень медицины в российском футболе?

— В футболе российская премьер-лига прямо сейчас проводит конкурс на лучшую медслужбу. Вот как раз по его итогам какое-то представление об уровне и можно будет получить. Но не думаю, что показатели окажутся фантастически хорошими. Причем никакой зависимости нет от города. Вы же прекрасно понимаете, что на медицину тратятся доли процентов в масштабах бюджетов клубов. Поэтому там, где есть сподвижники, энтузиасты своего дела, врачи, которые хотят не просто отбывать номер, а развиваться, развивать все вокруг себя, и будет хороший результат. Где таких нет (поверьте, это и в Москве), если вам ничего не надо и вы удовлетворены тем, что у вас есть, ничего не будет меняться.

Можно сделать прекрасную медслужбу, отлично работать и в Казани. Можно сделать в Москве, Уренгое, Челнах — где угодно. Поверьте, все зависит от человека. Если вы посмотрите, куда ездят наши спортсмены лечиться, то это не крупные мегаполисы и клиники. Стопы ездят в Турку (Финляндия), Аликанте (Испания). Вот скажу я, что из Москвы поехал лечиться в Челны. Ну что вы мне ответите: «С ума, что ли, сошел?» И вы, наверное, правильно скажете: «В какие Челны, если ты в Москве живешь?» А там абсолютно никаких нет в этом преград. Вот в чем фокуc. Ездят лечиться туда, где это делают хорошо, а лечить хорошо можно и в маленьких городках.  

— А в целом внедрение технологий в медицину можно назвать реакцией на общий ускоряющийся темп в игровых видах спорта?

— Вы правы. Интенсификация тренировочного процесса и игр происходит постоянно. Сейчас требования к физической готовности, конечно, гораздо выше, чем в 80-х годах. Сравните рекорды сейчас и 20–30 лет назад. Они теперь совсем другие. Отбор изначально иной. С чем это связано?

Вероятно, акселерация в спорте — мировой тренд. Опять-таки и технологии. Большая доступность спорта, как ни крути. Большее количество людей могут заниматься таким спортом, каким хотят. Сейчас в той же Казани наверняка есть возможность заниматься любым видом спорта по большому счету. И меняющиеся технологии как раз, с одной стороны, обуславливают возросшую интенсивность, а с другой — должны обеспечивать хорошую переносимость. Думаю, технологии справляются. Сейчас нет такого: «Этого вот не хватает. Было бы вот это, было бы вот так». Нет. Сейчас технологии в принципе позволяют все делать на самом высоком уровне. На любом уровне интенсивности. Хотя самым главным все равно остается грамотное планирование тренировочного процесса, то есть мастерство тренера.