«Язык сегодня – это цивилизационная мировоззренческая экспансия. Или пан, или пропал»

Сегодня в центре внимания методолога и эксперта по экономике и инвестициям Игоря Козырева (справа) и его соавтора Владимира Езерского (слева) тема «Язык и образование»

Язык есть дом Бытия
М.Хайдеггер

ЯЗЫК И ОБРАЗОВАНИЕ

Языковая проблема распадается на две исходные — сохранение знания языка татарами и его (не)обязательное изучение не татарами. Мы не будем сейчас вклиниваться в дискуссию, насколько и зачем его нужно изучать другим национальностям республики (государственное делопроизводство, один из официальных языков республики, возможность понимать тюркские народы на их языке («Понимать на их языке» означает, что «понимать» и «знать язык» — разные вещи и понимать народ можно и не зная языка, через переводчика или благодаря тому, что носитель тюркского языка знает твой язык или английский. Кроме того, есть переводная литература и IT-переводчики. Поэтому «знание языка» тут может быть аргументировано желанием или необходимостью знать его углубленно для специального (профессионального, не бытового) общения — прим. авт.)  и т. д.). Обратим лишь внимание на другие моменты, которые смягчат ситуацию и/или расширят подходы к ней. Создадут для Татарстана развилки выбора — по какому пути далее пойти?

Они будут связаны с позиционированием Татарстана в мире и с новым образованием, т. к. знание языка — это часть образования.

МОМЕНТ ПЕРВЫЙ (ЭЛИТНОСТЬ ЯЗЫКА)

Язык, очевидно, живет и развивается при трех условиях: если он опирается на национальность, которая умеет себя интегрировать в мир, не растворяясь (и это проблема нации, а не языка); если на нем создаются новые смыслы и категории общецивилизационного значения (это проблема арьергардного захвата цивилизационных высот, приоритета); если на этом языке осуществляется самое передовое образование в мире. Или кратко как формула:

субъектность нации — цивилизационные приоритеты нации — эксклюзивное образование

Следствием этих условий являются два стратегических вывода-задачи:

1. Проблему спасения и развития татарского языка надо замыкать на цивилизационный уровень и выводить за пределы Татарстана максимально вовне как цивилизационную экспансию. Язык сегодня — это цивилизационная мировоззренческая экспансия. Или пан, или пропал.

2. Образование — корень всему. Оно должно стать (а) элитным, уникальным и (б) для новой элиты, т. е. массовым. Элитное образование делает язык-носитель также элитным.

По сути, решение этих задач направлено на создание двух институциональных драйверов — субъектную цивилизационную уникальность, инвестированную в общее мировое Будущее, и новое образование (забегая вперед — человеческое, сингулярное).

При этом образование в Татарстане, чтобы оставаться передовым и не перехваченным конкурентами-странами, должно отвечать двум критическим условиям — быть в этом качестве в республике массовым (тотальное элитное образование) и быть встроенным в национальное, доведенное до абстрактного, универсального. Тогда и условие, что это все преподается и доступно только через национальный язык, будет принято всеми автоматически. Сам по себе язык массовый внешний интерес вызвать не может. Это всегда — зачем-то.

Поясним сказанное.

Об элитности. Каждая эпоха формирует свою элиту. Есть понимание, что в постиндустриальную эпоху новой элитой будет экспертократия — носители знаний, смыслов вкупе со способностью их объединять в экспертные сети в режиме adhoc (по поводу). Ключевым становится не владение технологиями (капиталом), а умение их создавать, причем в режиме самоорганизации (через сети, пиринг, криптовалюты и т. д.). Важно, что численность такой элиты будет миллионы человек. «Формирование новой более многочисленной элиты, для которых обучение и участие в новаторской и креативной деятельности станет основным приоритетом, может стать современной национальной идеей России, которой так не хватает».

Поэтому новое образование будет элитарным, во-первых, по признаку нового элитарного класса и, во-вторых, по признаку нового содержания — сингулярного. Нужно говорить о переходе к всеобщему сингулярному образованию как содержанию. И оно будет сингулярным, если (а) будет полным, двухчастным и (б) по-своему подготовит (обучит) к человеческой сингулярности в пику растущей IT-сингулярности роботов и искусственного интеллекта.

Мы в других разделах статьи еще вернемся к теме сингулярного образования, но сейчас отфиксируем главное. Понимая элитарные вызовы и связывая их с перспективами языка, Татарстан должен совместить новое «татарстанское образование» (мировой бренд, элитность) с образованием на татарском языке (национальное). Паровоз — образование, вагон — язык.

Другим паровозом будет цивилизационный уровень контента нации. Тут как бы так: чем лучше актив, тем больше вероятность того, что он будет и валютой одновременно (сам себя продаст). Чем выше контент, тем больше валютой (ценностью) является его язык. Причем «выше» сразу в двух отношениях — глубиной проникновения в Истину и степенью восхождения вверх, к всеобщему, к абстракциям, к Единому, к РАЗу (и тогда весь контент — с-Разу, сказка — с кАЗа, нечто доведенное до азбучных истин). Мы ниже в разделах статьи коснемся и этой темы тоже.

Итожим. Без цивилизационного перепозиционирования Татарстана с переходом к новому, сингулярному образованию вытянуть проблему языка окажется в перспективе маловероятным.

МОМЕНТ ВТОРОЙ (ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ)

Кратко его суть: цивилизационный контент, заложенный в язык, делает язык международной валютой. И т. к. сегодня любая валюта сама стала товаром (есть биржи валют и их цены/курсы), то язык тоже можно и нужно капитализировать. Во всяком случае, Татарстану стоит посмотреть на проблему языка и с этой стороны тоже. Хотя бы потому, что стоимость — универсальный феномен и движитель, который следует тоже задействовать.

Каким образом? Создать ситуацию, когда (а) за знание языка и раскрытие мировоззрения, стоящего за ним, люди готовы будут платить и когда (б) масштаб желающих велик.

Подробнее об этом.

Угроза исчезновения языка означает, что он становится мертвым или уже стал таковым. Он не развивается и сохраняет в себе лишь прошлое. А все новое в него заходит через чужие языки. Для татарского — через русский и английский. Следовательно, татарский язык не обеспечивает своего развития. Поэтому вопрос сохранения языка упирается в критический вопрос — возможно или нет развитие татарского языка? Если да, то за счет чего? Кто и как это должен обеспечить? Может ли это стать политикой Татарстана и как она должна выглядеть?

Развитие языка и его проникновение в другие языки (которые заимствуют его терминологию) осуществляется только при одном условии — цивилизационном. Если нация способна опережать остальных в отдельных областях знаний, в мировоззренческой картине мира (философии), в областях развития человека, умеет ставить общецивилизационные проблемы (держать повестку дня) и давать под них новую терминологию. Словом, быть пионером. «Кто первым встал, того и тапочки». «Кто первым увидел и обозначил, у того и преимущество в языке». Так, весь XX век прошел под знаменем англо-саксонской терминологии, потому что они были законодателями интеллектуальной моды (еще чуть-чуть добавили французы).

Поэтому если Татарстан способен создать и поднять волну нового концептуального контента, то у него будет материал и право давать всему свои имена, свою терминологию. Это вполне будет соответствует механизму Творения, когда Адам давал созданному Богом имена на 6-й день творения. «И как назовёт человек всякое живое существо (нэфеш хайа — „живая душа“), так и имя его». Но т. к. человек — со-Творец, то в случае с языком он сам сначала творит (концептуальную проблематику) и потом дает имена. Поэтому главная задача Татарстана в наступившую эпоху знаний — это СОЗДАВАТЬ НОВЫЕ СМЫСЛЫ и обозначать их национальной терминологией, которая потом станет международной. Поставить на поток механизм со-Творения — творения словом. Сложившаяся терминология — это когнитивный механизм творения, творчества, развития, развиваемая часть языка. Сначала новая мысль — затем язык вслед ней.

Если язык в исторические времена вбирал в себя, в основном, бытовое и религиозное, то теперь должен вбирать интеллектуальное и концептуальное.

Сюда же примыкает проблема различения слова как символа (выделяет качества) и слова как знака (выделяет согласие, консенсус). Сейчас все ментально оперируют словами как знаками, забыв их символьную функцию. Но Татарстану необходимо вернуться именно к полной символьно-знаковой паре в новом языке. Только тогда когнитивная нагрузка в словообразовании будет полной и наполненной, что, собственно, и будет вызывать потребность заимствовать татарскую терминологию в другие языки.

Чтобы это случилось, Татарстан должен обозначить для себя новые интеллектуальные и концептуальные рубежи и захватывать в них передовые (пионерные) позиции. Вытягивать на себя международные конференции, симпозиумы и засвечивать на них свою новую терминологию, фиксируя ее потом в материалах конференций и научных публикациях. Правительство республики, АН РТ должны в этой части стать промоутерами и маркетологами такого захвата — всячески обеспечивать этому политическую, организационную, имиджевую и финансовую поддержку. Причем в финансовую должны входить и гранты для зарубежной публики, стажирующейся в Татарстане по нужной тематике. А одним из условий грантов должно быть: при изобретении новой терминологии она должна даваться на татарском языке. В этом случае грант еще будет означать государственную инвестицию в развитие языка (в привязке к открытиям, инновациям).

Поэтому частью стратегии развития татарского народа, сохранения языка должна стать стратегия концептуального захвата проблематики цивилизационного развития человечества. Постановка задачи должна быть именно такой. Вспомним Древнюю Грецию, Афины, численность населения которых не превышала численности современного спального района в мегаполисе (не более 200 тыс. чел.). Но сколько всего они смогли дать миру! Значит, дело не в количестве, а в качестве — как минимум, в умении ставить прорывные вопросы.

Допускаем, что все выше сказанное воспринимается как сказка и уж точно не про Татарстан, а цивилизационные прорывы не про него. Отчасти с этим согласимся: в Татарстане пока ещё  нет сформировавшейся элиты, которая бы была моральным авторитетом (в основном это ещё экс — партийные деятели, «прихватизаторы» общественного достояния в лихие 90-е, молодые «принцы» из влиятельных семей, относящихся к первым двум категориям) и могла бы ставить цивилизационные задачи. Потолок многих нынешних элитариев  — капитализация активов и покупка развлечений (футболистов, хоккеистов). Но если к задаче выживания татарской нации относиться серьезно, то решение у нее может быть только одно — цивилизационное, притягивающее других, а не отталкивающее. Создающее новые смысловые нагрузки в языке. И чтобы сформировать пул перспективных концептуальных задач, не обязательно вариться в собственном соку — надо стать модератором задельных интеллектуальных поисков, стать для них «воронкой».

Одним из таких интеллектуальных блоков может быть все то, что связано с номадическим типом мышления и освоением через это континуальных технологий целостности. Сегодня это одно из узких мест современного мировоззрения, о чем было сказано на юбилейном докладе Римскому Клубу (2017 г.). Нужен первый шаг и далее лавину можно начать формировать — запустить цепные процессы. И все это — особый род научного менеджмента, который республика должна освоить. В некоторой степени повторить опыт центров RAND и DARPA США, но на свой манер.

В портфеле татарстанской, а ля RAND могут быть такие концепты: человек, человечество, человеческая сингулярность, ноосфера, коллективный разум, благо, новое/иное образование и т. д. По-хорошему, я бы рекомендовал совместно с владельцами некоторых научных сайтов провести совместную ревизию таких тем и работ и увидеть их матричное пересечение, чтобы этой сеткой далее накрывать внешний мир. Например, сайт Академии Тринитаризма (В.Татур), блог-сайт Осьминог (остановлен со смертью издателя) и др.

МОМЕНТ ТРЕТИЙ (МЕЖДУНАРОДНЫЙ)

Сохранение языков малых народов под напором международных и государственных межнациональных и их гармонизация с большими языками — это общемировая проблема цивилизационного значения. Поэтому у Татарстана есть выбор — решать это проблему самостоятельно, варясь в собственном соку, или решать совместно, став международным, интеллектуальным и организационным центром ее решения. Нужно стыковаться с ООН, ЮНЕСКО и прочими структурами, становясь одним из держателей и организаторов этой темы. Нужно понимать, какие мейнстримы развития современности непреодолимы (реку не повернуть вспять) и тогда какие угрозы и возможности они создают.

Среди «не повернуть реку вспять» важны две тенденции — растущий отрыв в цивилизационной нагрузке между большими и малыми языками и революционные изменения от информационных технологий. Последние в скором времени вполне могут привести к ситуации, когда знание иностранных языков будет не нужным. О чем говорит, например, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов: «Мы можем увидеть умирание необходимости освоения иностранного языка вообще», т. к. будут развиты синхронные автоматические переводчики. Это потребует ревизии причин необходимости знать чужие языки и быть полилингвистичным. То, что было самоочевидным, теперь таковым не станет — понимать информацию (зафиксированные знания, живой разговор), иметь доступ к эксклюзивным знаниям/мудрости, чувствовать чужие ментальные особенности и т. д. Теперь знания и любая информация, печатная или устная, все более и более могут отделяться от родного языка — он уже не будет формой их удержания. И это — новая реальность.

Уже нужно говорить об экологии не только по отношению к природе, биосфере, но и по отношению к лингвосфере, языковой. Решать: как должны соотноситься между собой все более открытые и доступные национальные знания и распадающийся мир языков? Вполне возможно, что лингосфера в условиях синхронного перевода опять выведет к попытке построения Новой Вавилонской Башни, если будут найдены иные моральные основания для взаимодействия народов. И вполне возможно, что мировая повестка дня тут должна складывать именно вокруг иных оснований (на что, кстати, претендует Китай в проекте Нового Шелкового Пути). Не останавливаться лишь на проблеме «удержания языков» — нужно понимать, почему большие языки (их носители) должны поддерживать языки малые?  Сейчас поиск замкнут на растяжку «большие языки — малые языки». Тогда как верным будет замкнуть ее на третье — на модель гармонии языков, реинкарнацию Вавилонской Башни при выученных моральных уроках.

Поэтому тема «кода татарской нации» в проблеме языка разворачивается по-особому. Что в интеллектуальном и коммуникативном плане может прибавить знание татарского языка другим национальностям? Что будет питать потребность в его изучении, а не в получении синхронного перевода от IT-девайса? Очевидно, что ответ на эти вопросы распадается на составляющие, которые должны быть интересны человеку, изучающему чужой язык: «личность человека, выраженная через его национальное — незримое присутствие нации через этого человека — национальная ойкумена как отличительная цивилизационная среда, доступная через прямое знание языка — принятие за своего/национальный фильтр или фильтр ойкумены».

В будущем, когда точка капитализации будет переходить с компании на отдельного человека, как экономическую единицу развития, все это выйдет на первый план. К обладанию профессиональными компетенциями добавится и такая компетенция, которая сейчас пущена на самотек и пассивно отдана культуре — компетенция «национальной самоидентификации». Как части множественной самоидентификации личности, к чему мир ускоренно движется. К вопросу «кто ты?» теперь добавляются вопросы «чем культурным владеешь?» и «что ты?» (что в твоей основе есть?).

Но кроме угроз языку надо уметь видеть и новые возможности — они существуют всегда, т. к. мир развивается. Поэтому следует обратить на них внимание и международные усилия, коль старые подходы ничто не гарантируют. Формула должна быть такой:

Сохранение татарского языка = F(совместные международные усилия; новые возможности)

Отметим далее только две новые возможности, связанные с новым образование на стыке информационных и когнитивных технологий.

МОМЕНТ ЧЕТВЕРТЫЙ (ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНИЧЕСКИЙ)

Современные технологии кардинально меняют среду и способы обучения, создавая для них виртуальные и дополненные миры, новых участников и партнеров (аватары, боты, искусственный интеллект). Сегодня в Татарстане языковая среда обучения — это книга и дидактическое общение с учителем в классе. Позавчерашний день (примерно XIYвек).

Татарстан может ждать, когда новые информационные технологии в централизованном порядке будут спущены из Москвы и быть в этом смысле ведомым. Скорее всего, это будет нечто, подготовленное ВШЭ и Всемирным Банком — в логике Карты образовательных процессов России, Доклада Global Education Futures «Образование для сложного общества» (Москва, 2018) и программ Цифровой Экономики России.

Но может и не ждать, а стать здесь пионером — в стране и мире. Исходя из следующих соображений: стратегия развития татарского народа должна иметь не только эволюционные, но и революционные моменты; один из революционных — в образовании; сейчас учебный мир — это контент, но следующий шаг состоит в преобразовании учебной среды в самостоятельный и активный мир вокруг контента, со свойствами интерактивного субъекта, позволяющего ученику перевоплощаться, играть различные роли и иметь социальные статусы в виртуальном мире в альтернативу школьным оценкам (например, как это происходит в коллективной мировой игре «World of Thanks»). И тогда Татарстан должен, используя свою грантовую систему, бюджет российских программ цифровизации, выступить заказчиком на разработку новых учебных сред/миров. Привлекать для этого компании, вроде «Мобилфона», связанных с дополненной реальностью, и использовать Иннополис. И так как стратегия — это не декларация, но конкретный плановый документ, то желательно, чтобы революционность переоформления IT-среды образования была задана через KPI.

Тогда язык будет встроен в сценарии учебных миров. Согласитесь, это нечто другое, чем просто учебник и начетничество по нему. Учебник и дидактика вокруг него — это часто насилие и нулевое знания языка на выходе.

Еще раз акцентируем — «учебных миров», а не просто интерактивных программ на экране компьютера, а ля учебник. Концепция новой образовательной сферы «учебный мир» должна стать предпосылочным элементом для стратегии развития татарского народа, Татарстана. Переход от учебника (и его версии в IT-симуляциях) к «учебному миру», новой «образовательной экосреде» — это революционность в образовании.

МОМЕНТ ПЯТЫЙ (КОГНИТИВНЫЙ)

Революционность в образовании состоит и в другом. Все обычно сосредоточены на инструментальных возможностях в образовании, переходе к индивидуальным образовательным траекториям, открытом доступе к учебным материалам и т. д. Но все это — внешнее по отношению к ученику. Остается вне фокуса внимания еще один аспект — собственно работа мышления. Иные когнитивные практики работы с памятью и систематизацией знаний, с мотивацией через творчество и выходом на целостную картину мира, с магией как особым результатом и атмосферой обучения. Сегодня ученика натаскивают на знания, но не учат работать с собой, с особенностями и возможностями мышления, сознанием и подсознанием. В результате мы имеем одно образование — вокруг предметных знаний, но не имеем другого образования — о человеке и навыках творчества в получении знаний.

Но в идеале школьное и высшее образование должно стать сингулярным, а именно — полным и двухчастным (вокруг предметов и вокруг человека), сингулярным внутри себя и обслуживающим (обучающим) задачи человеческой сингулярности. Расшифруем:

— полнота означает обучение на основе единства «тела-души-духа-разума ((под)сознания)» ученика. Или, в другой интерпретации, в единстве «Дух/Воля, Душа/Любовь/Эмпатия/Образы, Разум/Внимание, Тело/Ощущение/Интуиция»;

— двухчастность — получение опыта в самоустроении и максимизации своего потенциала к обучению (человекостроение) и изучение предметов (физика, математика и др., как сейчас);

— сингулярность внутри обучения — переход на практики взрывного роста эффективности собственного обучения и готовности к нему, полиязычность, в результате переход к множественному обучению (по языкам, предметам, специальностям, каналам, учебным заведениям, языкам и странам), работа с возможным и «невозможным», (за)предельным и прорывным, собственными поисковыми ошибками и гипотезами, сочетание системного и целостного подходов, оперирование множественной логикой, в т. ч. включенного (а не исключенного) третьего, работа с концептами (А.Теслинов. Концептуальное проектирование сложных решений — «Автор», 2009 — прим. авт.), выход на целостное мировоззрение (но в множественных картинах мира), игровые подходы, как результат — мотивация собой и способность к проектному поведению. Обязательное качество и эффект такого обучения — повышенные скорость, плотность и легкость множественного обучения;

— сингулярность внутри обучения — потоковые или средовые подходы, где: иностранный язык осваивается в потоке общения; слова — в потоке образов, символов и знаков; информация — в потоке ощущений, чувств;

— обслуживание человеческой сингулярности — привитие навыков (опыта) в каждой из 4-х составляющих человеческой сингулярности (субъектной, когнитивной, коммуникационной, организационной). Человеческая сингулярность — одна из противоположностей в ключевом противоречии в Инфосфере как этапе развития человечества. Другая противоположность — IT-сингулярность искусственного интеллекта и роботов. Это противоречие (драйвер развития) может быть снято лишь при условии появления человеческой сингулярности (ее пока нет) и переходом в Ноосферу с ее более развитым следующим противоречием — между сознанием людей и сознанием Ноосферы.

Каждый из пунктов можно дополнить. Но продолжим.

Такое сингулярное образование выстраивается совершенно на иной педагогике. Ее можно определить, как «обучение из себя» и «средовое/потоковое обучение». Обучение из себя означает, что освоение любого предмета, контента начинается только на основе особых состояний/ощущений и предельно эффективных техник усвоения информации, исходя из этих ощущений и ранее полученных дистинкций. В результате оказываются задействованными особые творческие состояния людей, создаваемые инструментально и через это доступные каждому ученику. Поэтому возможно их массовое тиражирование. И только потом уже над этими творческими состояниями надстраиваются таланты и собственно творчество как изменение мира.

В качестве примеров можно привести несколько практик: психонетика — активного сознания О.Бахтиярова на основе 0-состояний человека (разсубъектчивание, распредметчивание); «дофаминного окна» и 3D состояний «тела-разума» на основе дистинкций в «АльфаГравити» В.Езерского; педагогика «нулевых состояний» и осознанных сновидений А.Вознюка и др.

В результате уже из школы человек будет выходить со следующей линейкой знаний и навыков: «о человеке — о себе лично — предметные знания/навыки — картина мира». И это будет соответствовать переходу к «ученико-центрированному образованию», обозначенному в докладе Global Education Futures (2018 г.), но только с шагом дальше — центрирование проваливается до «исхожу из себя».

Если сегодня школа и вузы сфокусированы на формальном знании отдельных предметов (без целостной картины мира), то новая фокусировка — на человекостроении (или человекоустроении) и на творчестве (творении) процесса обучения. Сначала человек и творение обучения — потом и только потом знания.

Важно: камнем, запускающим лавину (сама лавина — это человек, в себя вбирающий), является иная работа с памятью. Не будет этого — не будет революционного обучения. Работа с памятью должна выстраиваться вокруг двух задач/практик — быстрого и долгого запоминания и оптимального сочетания «помню/забыл».

Так, необходим переход от формулы «1=100%» к формуле «1=20%». Если сейчас на объем учебного материала затрачивается плановое время, равное 100%, то завтра на это должно быть достаточно затратить 20% или меньше. Для этого необходимо перейти к скоростным и легким (ненасильственным) практикам восприятия и запоминания информации, ее систематизации и воспроизводства. Они известны давно. Например, в Москве есть компания (не буду называть ее название, чтобы избежать рекламы), которая на этом специализируется и с ней сотрудничают аналитики, эксперты, спецслужбы, Совет Федерации РФ и другие. У нее есть постановочные блоки для всех возрастов, начиная с дошкольного.

И тогда революционность будет состоять в том, что переход на ускоренные методы обучения/усвоения знаний должны совершить ТОТАЛЬНО все школы и вузы Татарстана. Это должен быть принципиальным решением. KPI стратегии тут должен отражать сроки и долю школ/вузов, перешедших на новое обучение.

Тогда 80% освободившегося времени будут означать следующее:

— кардинальную перемену в организации обучения, в роли учителей (они станут знаниевыми и личностными коучерами). Появятся проектные (творческие) и синхронизирующие функции в школах и вузах. Фиксация знаний будет смещаться в сторону экстерна;

— позволит усложнить и распараллелить образование, перейти к мульти-образованию в одной или нескольких школах/вузах, причем, в разных странах и на разных языках; расширить опытную и проектную части образования для получения дистинкций, а не мертвых знаний; выйти на индивидуальные траектории обучения и содержание образования;

— перейти к положительному опыту использования проектного подхода, который был исходно заложен в Тольяттинской академии управления (ТАУ). Сейчас, если судить по сайту, сами проекты помельчали, но при отцах-основателях ТАУ модель и проекты были интересными, сложными и под заказы ТАУ как генподрядчику.

Сочетание «помню/забыл» при работе с памятью основано на новом понимании нейробиологами цели памяти. «Цель памяти  — не передавать информацию с высокой точностью во времени, а направлять разумное принятие мозгом правильных решений. При такой цели, ключевой функцией памяти становится вовсе не точность и длительность сохранения воспоминаний, а преднамеренное забвение — забывание информации, необходимое для ее генерализации. Главная проблема здесь в том, что чрезмерно точная память мешает использовать воспоминания для обобщения их в новых ситуациях. Если воспоминания слишком точны и перегружены, их трудно использовать, чтобы делать прогнозы на будущие ситуации».

Все это выводит на вечную максиму: «крайности сходятся», «важен маятник, а не зависание в крайней точке». Как бы это сейчас странным ни звучало, но школа/вуз должны учить, как правильно забывать информацию, сворачивать ее и разворачивать, выявлять закономерности и обобщения на будущее, и т. д. Тем самым раскрепощая механизм творчества и переход к целостному мировоззрению. Согласитесь, это в корне отличается от современного натаскивания на вопросы ЕГЭ (не будем обсуждать качество самих вопросов) как пика успеха и оценки школы.

ВЫВОДЫ ПО 1-2 ЧАСТЯМ

Драйверами и гарантами сохранения и развития татарского языка в глобальном и меняющемся мире являются выход Татарстана на собственные концепты цивилизационного уровня (развитие языка) и новое, сингулярное образование с его формулой «1=20%». Создание под это соответствующих экосистем и формирование специальной внешней и внутренней политики. Татарстан на этом пути должен взять на себя и инициативные функции в России и мире.

История не должна оставаться музейным экспонатом, но должна быть применена к задачам и практикам сегодняшнего дня. Чтобы можно было сказать, что «история — это актив, который „выстрелил“ сегодня». В этой части роль Института истории им. Марджани должна возрасти существенно. Нужно восстановить все свои цивилизационные начала в полном объеме и истинности.

По совокупности это должно дать возможность капитализировать саму проблематику, переведя ее из угрозы в капитал. В конечном итоге, язык — тоже капитал. И если вспомнить, что капитал — это, в первую очередь, отношения (экономические и социальные), а они строятся на смыслах, то чем выше смыслы-концепты, то тем выше капитальная защита языка и его инвестиционный потенциал (доступное всем через него).

 Продолжение следует.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции