Уже 10-й по счету фестиваль молодой театральной режиссуры «Ремесло» завершился в Казани. Одним из строгих рецензентов спектаклей феста стал известный театральный критик из Санкт-Петербурга Андрей Пронин. Несмотря на то что «Ремесло» не подразумевает призов лучшим из лучших, автор «БИЗНЕС Online» «раздает» собственные награды, а также указывает, какие из трех постановок Туфана Имамутдинова и Ильгиза Зайниева ему показались самыми удачными.
«И это жизнь?»
«ОТ ОДНОЙ ТОЛЬКО ПОДВИЖНОЙ ГРАФИКИ МИЗАНСЦЕН ТУТ ПРИЯТНО УВЛАЖНЯЕТСЯ ГЛАЗ ЦЕНИТЕЛЯ ТЕАТРА»
Собственно, порядковый номер фестиваля молодой театральной режиссуры «Ремесло», завершившегося в Казани, уже был гарантией его успешности. Проверено опытом: театральная молодежь откликается, когда возникает заинтересованность в ее опытах. В Татарстане опусам молодых посвящают уже 10-й смотр — а 10-й блин редко выходит комом.
У «Ремесла» нет призовых наград, главное тут — не победа, а участие. Однако, если бы награды присуждались, вероятно, победил бы спектакль Камаловского театра «А это жизнь?» по прозе Гаяза Исхаки. Номинация на «Золотую маску» этой работе досталась по заслугам. Молодой (а если судить по внешности — так и вовсе юный) Айдар Заббаров, ученик Фарида Бикчантаева, а затем Сергея Женовача, ловко управляется и с инсценировкой прозы, и с многолюдным актерским коллективом, играющим спектакль грациозно и слаженно, словно это балет. От одной только подвижной графики мизансцен тут приятно увлажняется глаз ценителя театра. Говорят, что Заббаров работал этюдным методом, требуя от артистов проявлять свое отношение к материалу, самостоятельно находить решения тех или иных сцен. Глядя на результат, поверить в это трудно: так крепко слеплен и стилистически выверен спектакль. Однако россыпь острых фарсовых номеров, не дающих заскучать даже самому сонному зрителю, свидетельствует: этюды удались. Женушка, дающая поручения мужу непрерывной и бесконечной скороговоркой, робкий мальчик в исполнении рослого и мускулистого Алмаза Бурганова, утварь для чаепития, выбрасываемая женой немилому мужу из кулисы с остервенением бомбардировщицы, — все эти смешные мелочи радуют публику, не разрушая высокой меланхолии спектакля.
У Искандера Хайруллина тут крупная актерская удача, нерядовая роль.По-чаплински нелепый, неловкий Халим топчется среди людского муравейника, огромной и непривычной ему — селянину — Казани, опасливо отшатывается от шальных соучеников по медресе. В начале спектакля актер много старше своего персонажа, и это создает дополнительный остраняющий эффект, разом печальный и комический. Перед нами проносятся, словно быстро ускользающие сновидения, сексуальные вожделения героя (когда в начале второго действия незадачливый Халим наконец теряет девственность, зал радостно аплодирует), его идейное взросление и одержимость прогрессом, карьерные неурядицы и финальное крушение больших надежд, разбившихся о быт. Вмиг постаревший, с трясущейся рукой, грузный и злой Халим отправит в нокаут друга юности, зовущего бросить постылую семью и влиться в ряды «джадистов-новометодников», и останется с нелюбимой женой, друзьями тестя и единственной радостью — 10 сытными беляшами в день. Хайруллин с редкой убедительностью играет и трепет юности, и отчаянное стремление противостоять рутине (как он рубит указкой по столу, отстаивая свое призвание учителя!), и финальное горькое поражение.
Исхаки в спектакле Камаловского театра похож на Чехова: вспоминаются и Ионыч, и герой рассказа «Крыжовник», и Иванов. Настоящей кульминации спектакль достигает в финале первого акта, когда Халим произносит трагикомический монолог об отсталости татарского общества начала XX века. «Вот у русских, — завидует Халим, — женщинам давно разрешено выступать в цирке, а у нас по-прежнему нельзя». Спектакль Заббарова — о горьком цирке бытия, абсурде пролетевшей, бессмысленной жизни. Диагональ телеграфных столбов, пересекающих сцену, — от столба, подключенного к электричеству, до деревяшки, так и не снабженной проводами, — метафора то ли неминуемости прогресса, то ли его бессилия улучшить человеческие судьбы.
«Анна Каренина»
«ХОТЯ ЦЕНА НА БИЛЕТЫ НЕ ОСОБЕННО ДЕМОКРАТИЧНАЯ, НО, ПРИЗНАТЬСЯ, МАСШТАБ ЗРЕЛИЩА ПОРАЖАЕТ»
«Анна Каренина» фонда «Живой город» в постановке Дианы Сафаровой — еще один фаворит нынешнего «Ремесла». Сделанный в традициях знаменитого лондонского театра Punchdrunk, иммерсивный спектакль преобразил здание бывшего загса на улице Мусы Джалиля в пространство романа Льва Толстого. Тут найдется и вокзал, где начинается и заканчивается действие книги, покои Карениной, кабинет ее мужа, детская Сережи, квартира Вронского, дом Левина (и даже его баня). Действие разворачивается сразу в нескольких комнатах, зритель волен выбирать, что смотреть, и складывать свой собственный сюжет спектакля. На удивление постановка вышла деликатной к первоисточнику. Сафарова не только подробно воспроизвела большинство сюжетных линий, в том числе те, которые отродясь не попадали в инсценировки. Она не растеряла интеллектуального багажа романа, убедительно наметив и мировоззренческий тупик Карениной, и приятную сердцу графа Толстого духовную эволюцию Левина (выбор Булата Минкина на эту роль стоит признать снайперским).
Все это не отменяет аттракциона. Когда еще вы окажетесь невидимым свидетелем ссоры Карениной и Вронского? А мне повезло. Народ пошел на лестницу смотреть награждение Каренина государем, и я наблюдал важную сцену в одиночестве. Есть в спектакле зоны тягучего аутентичного бытоподобия, есть психологическая — по Станиславскому — театральная игра, есть острые условные решения — вроде коллективного танца на лестнице, обозначающего роковой для семьи Карениных бал. Особую ажитацию у публики вызывает хореографически безупречная сцена первой ночи Вронского и Карениной, перерастающая в массовую вакханалию — столь же впечатляющую, сколь и целомудренную в плане выразительных средств. Довольный зритель получает все, о чем он мечтал: костюмы, эффекты (даже паровоз!), близость и сопричастность с героями, наконец, ту самую классику, прочитать которую недосуг, а ознакомиться с ней в театре — милое дело. Этой «Карениной» нет цены как новому типу театрального мейнстрима. Хотя цена на билеты не особенно демократичная, но, признаться, масштаб зрелища поражает. Оно того стоит.
«Буранный полустанок»
«КУДА-ТО В НИКУДА УХНУТ БЮДЖЕТНЫЕ НАКОПЛЕНИЯ, НО ВЫ ДЕРЖИТЕСЬ»
К несомненным удачам фестиваля стоит отнести и спектакль Ильгиза Зайниева «Горе-богатырь Косометович», поставленный в Набережночелнинском театре кукол. Зайниев нашел для спектакля редкий материал — пьесу Екатерины II (когда-то о стремлении воплотить ее на сцене обмолвился Марк Захаров, но дальше дело не пошло). В спектакле Зайниева нет ни намека на архаичную тяжеловесность. Исполняемый за большим столом, за которым помещаются и кукловоды, и зрители, «Косометович» именно играется — спектакль похож на лукавую игру, он постоянно подмигивает зрителю, обезоруживая его иронией и обаянием. Тут немало сатирических подтекстов: мелькнут грозные и смешливые «искандеры», прозвучит патриотическая песня «Русское поле», куда-то в никуда ухнут бюджетные накопления, но вы держитесь. Закончится спектакль сценой пресс-конференции, на которой актеры, отложив кукол, по официальным папочкам пропоют официальную ложь о подвигах Косометовича. Впрочем, режиссер Зайниев, кажется, понимает, сколь бессильна сегодня самая смелая сатира. В этой постановке есть маленький вставной спектакль. Планшетная кукла Екатерины II смотрит на маленькую ширму, где тростевые куклы разыгрывают политическую трагедию «Антигона». Императрица только позевывает, нимало не пугаясь смелых филиппик античной героини.
«Буранный полустанок» Зайниева в театре им. Галиаскара Камала показался не столь удачным. Роман Айтматова, многократно пережеванный театрами разных городов и народов, сегодня порядком устарел. Мозаичность его сюжета режиссер преодолеть не смог, действие скачет из эпохи в эпоху, однако топчется на месте. Явно избыточное внимание уделено верблюду главного героя Едигея: ответственная роль животного поручена заслуженному артисту. Решения, традиционные до оскомины, соседствуют с внезапным сюром: умершего Казангапа в спектакле почему-то изображает большой прозрачный шар, который долго и торжественно катят хоронить.
Зато легок и логичен детский спектакль «В поисках чуда», поставленный Зайниевым в русском ТЮЗе совместно с Луизой Чемерчевой. Тут хороши и прелестные куклы, и обаятельные актеры, и любовно выстроенная предметная среда, дружелюбная к маленьким театралам. Вполне достойно выглядел и беби-спектакль Алмаза Садриева «Ожившие узоры», приехавший из Мензелинска. Режиссер изобретательно чередовал приемы, добившись от малышей пристального внимания.
«Бал.Бесы»
«ПРИЗ ЗА ЛУЧШУЮ ЖЕНСКУЮ РОЛЬ УХОДИТ В АЛЬМЕТЬЕВСК — ЧУДЕСНОЙ НАИЛЕ НАЗИПОВОЙ»
По-новому стал работать в русском ТЮЗе Туфан Имамутдинов. И «Выстрел» по Пушкину, и гоголевский «Нос» — аскетичные литературоцентричные спектакли, бережно играющие с текстами классиков. Особенно удался «Выстрел», торжественный, загадочный, элегантный, хорошо обжитый актерами. В новое репертуарное направление встраивается и премьерный спектакль «Бал.Бесы», хотя зрителям либеральных взглядов я бы рекомендовал идти сюда с осторожностью. Консервативная риторика Достоевского спрессована с такой плотностью, а враги России так многочисленны и зловещи, что будто на сцене включили телевизор.
Не очень порадовал на сей раз театр «Мастеровые» из Набережных Челнов. Главный режиссер Денис Хуснияров, славящийся как раз талантом к грамотному разбору самых сложных пьес, оставил в «Старшем сыне» по Вампилову зияющие смысловые дыры. Мотивации героев потерялись в тумане, почему действие происходит в песочнице — тоже не объяснили, зато дали возможность показать хорошую физическую форму Алексею Ухову, исполнителю второстепенной роли хулигана Сильвы. Герой оттеснил на периферию и главных героев, и ключевые коллизии пьесы.
Зато русский режиссер Егор Чернышев в Буинском театре поставил «Папоротник» по рассказам современного татарского писателя Ркаиля Зайдуллы на загляденье увлекательно, тонко и динамично. Предлагаемые обстоятельства рассказов (будь то переправа в лесу, сельский клуб или армянский двор) воплощались на сцене минимальными изобретательными средствами, а отличные буинские артисты до неузнаваемости перевоплощались, меняя персонажей. Сыграть разный возраст, характер, социальный статус, перейти из комического гротеска в лирический серьез — все им оказалось подвластно.
В спектакле Альметьевского национального театра «Заблудшие души» конфигурация была зеркальной. Молодой татарский режиссер Ильшат Мухутдинов из Уфы поставил русскую пьесу Марии Огневой «Костик». Мрачный спектакль о смерти и утрате — еще один смелый репертуарный шаг коллектива, не стесняющегося экспериментировать. Кстати, я в начале статьи собирался раздавать призы, но как-то позабыл о своем намерении. Исправляюсь: приз за лучшую женскую роль уходит в Альметьевск — чудесной Наиле Назиповой.
Что же до ремесла — с ним у молодых татарских режиссеров все в порядке. Пожалуй, пора переименовывать фестиваль в «Талант».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 7
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.