«Суд длился три дня, и все эти дни на трибунах стадиона присутствовали 5 тысяч человек»Фото: Артем Кузнецов

ПРИГОВОРЕН К ВЫСШЕЙ МЕРЕ

«Телефоны в дежурной части райотдела звонили утром и днем, ночью и вечером, без перерыва. Каждые сутки регистрировалось до 60 преступлений – только преступлений, по которым возбуждались уголовные дела! Что касается рядовых происшествий, их было сотни. Шел апрель 1989 года. Население города к тому времени перевалило за полмиллиона, население Автозаводского района приближалось к 400 тысячам. Статус самого крупного в стране отдела милиции не давал сотрудникам Автозаводского ничего, кроме дополнительной головной боли, потому что держать в узде преступность на такой огромной территории имеющимися силами было нереально. Раскрываемость упала до 24%, хотя милиционеры по-прежнему работали сутками.

Причина этого была также в том, что за каких-нибудь пять лет кардинально изменилась жизнь всей страны и ее малой части – города Набережные Челны. Полным ходом шла горбачевская перестройка, и процесс демократизации общества уже приобретал черты анархии. Власти все больше выпускали ситуацию из рук, потому что прежние законы не работали в новых условиях. И единственной серьезной силой, которая могла – нет, не наступать на преступность, но хотя бы сдерживать ее натиск, была милиция.

…В то утро 11 апреля в списке сообщений по 02, переданных Хамадишину, одно было особенно тревожным: пропала 18-летняя девушка. Накануне в пять часов вечера она ушла из дому и не вернулась. Родители утверждают, что заночевать у подруги, не позвонив им, дочь не могла: Елена абсолютно домашняя девочка, она никогда не возвращалась домой позже 9 часов вечера. В заявлении отца – приметы девушки: «Рост 165 см, светлые кудрявые волосы, глаза голубые, в ушах сережки. На руках самодельный маникюр. Одета была в плащ бледно-голубого цвета, юбка коричневая новая, сапоги серого цвета, небольшой размер».

Держа в руках листок заявления, Хамадишин на минуту задумался. Кто их знает, этих подростков – может, все-таки у подруги? «Самодельный маникюр… Сережки…» Рука уже тянулась к телефонной трубке:

– Алло, Смирнов! Дом 45/07 – это твоя территория. Отправляй людей на поиски!

Через полчаса опера ГОМ-1 распределив между собой участки, начали прочесывать территорию. Грибов, Кузькин и Трунов начали с дома 45/07, в котором жила семья Парфеновых, и окрестных домов. Они обследовали все подвалы, чердаки, подъезды, поговорили с дворниками, сантехниками. Сикорский в это время прочесывал лесопосадку за 44-м комплексом, Филатов, Масгутов, Романов и Егоров – подвалы и чердаки домов в соседних комплексах, а затем уже и расположенных дальше по Ленинскому проспекту. Двое сотрудников были направлены в Нижнекамск, где Елена Парфенова училась на цветовода-декоратора, но в училище знали только то, что с января она находилась в Набережных Челнах на преддипломной практике.

Одним из самых громких уголовных процессов в истории Татарстана стал суд над насильником Васякиным в 1989 году: тогда горожане собрали 4 тысячи подписей за открытое разбирательствоФото: «БИЗНЕС Online»

Холодный мокрый апрельский вечер не принес никаких известий, и к следующему утру о девушке по-прежнему ничего не было известно. Сотрудники ГОМ-1 продолжали методично обследовать чердаки и подвалы домов, пустыри, лесопарк. Отрабатывались связи Елены.

А в 16 часов в дежурной части раздался очередной телефонный звонок. Мужчина, назвавшийся бригадиром строительной бригады, сообщил, что на стройплощадке за домом 17/01 найден труп девушки.

Стройка эта находилась в самом центре города, рядом со зданием администрации – еще новым, сданным в эксплуатацию всего два года назад. Ничто, кроме этого здания с красным флагом на крыше, не напоминало городской центр. Пустырей и строек вокруг было предостаточно. Справа от администрации возводилась длинная девятиэтажка 17/01, параллельно ей тянулись ряды гаражей, неподалеку горожане использовали незанятые территории под погреба. Здесь громоздились штабели железобетонных плит и какие-то бетонные коробки, полые изнутри. В узкой щели между ними и лежало тело девушки.

Его обнаружили мальчишки. Четверо школьников решили развести на пустыре костер и испечь картошку. Шлепая по грязи, друзья насобирали валявшихся вокруг деревяшек, развели огонь. Один из них отправился домой за картошкой. Чтобы не пачкать ботинки, поднялся на мост, строящийся за домом 17/01. Оттуда парнишка и разглядел внизу между бетонными коробками, как ему вначале показалось, выброшенную кем-то одежду. Присмотревшись, заметил сжатый кулак, а затем и лицо человека. На его крик подоспели товарищи. Увидев страшную находку, они побежали в строительную бытовку и попросили рабочих вызвать милицию.

Осмотр места происшествия начался уже через 20 минут после сообщения в дежурную часть. Чтобы не затаптывать следы на пропитанной моросящим дождем земле, прокурор Хуснутдинов, судмедэксперт Вахрушев, эксперт-криминалист Абдуллин и начальник отделения уголовного розыска Хамадишин прошли по бетонным кубам. Дауфит Закирович посмотрел: у лежавшей внизу девушки были светлые короткие волосы, на ее тело был наброшен светло-голубой плащ.

Да, это была Елена Парфенова. Ее лицо было в ссадинах и синяках, юбка разорвана, шею сдавливал крепко завязанный на узел бюстгальтер. По-видимому, девушку затащили в это безлюдное место, изнасиловали и задушили. Два часа оперативники и эксперт сантиметр за сантиметром осматривали бетонные коробки, ползали по грязи, пытаясь восстановить картину произошедшей трагедии. Понятно, что ни следов пальцев рук, ни отпечатков подошв обуви здесь найти не удалось. Кто мог быть убийцей? Случайный прохожий? Давний знакомый? Как оказалась девушка на пустыре? Возможно, она шла в сторону своего дома от проспекта Мира, выбрав самый прямой, хотя и небезопасный, путь. В таком случае откуда она возвращалась, с кем встречалась и где?

Ничто, кроме этого здания с красным флагом на крыше, не напоминало городской центр Ничто, кроме этого здания с красным флагом на крыше, не напоминало городской центр Фото: «БИЗНЕС Online»

Дать ответы на эти вопросы должны были оперативно-разыскные мероприятия, перечень которых в тот же день изложил в своем предписании начальнику УВД Шипилову прокурорский следователь Ильдус Галимов:

«…необходимо:

- установить личность потерпевшей, круг ее знакомых, друзей, родственников, опросить их;

- установить очевидцев преступления, опросить их;

- установить местонахождение потерпевшей перед смертью, после чего необходимо допросить лиц, видевших ее последними.

Принимая во внимание большой объем работы, прошу вас поручить оперативным работникам ОУР УВД и Автозаводского РОВД Морозову, Фомину, Евлееву, Курчуеву, Тушнякову допросить свидетелей (перечень)».

Круг знакомых погибшей был неширок. Ни к кому из подруг в тот вечер Лена не заходила. Парня у нее не было. Педагоги и сокурсники в Нижнекамском училище не видели ее с января – с тех пор, как девушка уехала в Челны на практику. Двое соседей по подъезду видели, как 10 апреля в пять часов вечера Елена быстрым шагом направлялась к автобусной остановке. Куда она торопилась, они, естественно, не знали.

Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что смерть девушки наступила «от механической асфиксии вследствие удавления петлей органов шеи, о чем свидетельствует наличие горизонтально идущей, замкнутой, прижизненного характера борозды, кровоизлияние в подлежащие мягкие ткани шеи, полнокровие внутренних органов и другие признаки». На теле жертвы имелись многочисленные ушибы, ссадины и кровоподтеки. Кроме того, экспертиза выявила анатомическое нарушение целостности девственной плевы. Это свидетельствовало о том, что девушка была изнасилована. В крови жертвы было обнаружено незначительное количество алкоголя. Время смерти экспертиза определила примерно 21 час 10 апреля.

Отрабатывая версию о том, что Елена возвращалась через пустырь домой, оперативники пытались выяснить, где она могла провести в тот вечер четыре часа. Они обошли все кафе и рестораны, расположенные в районе пересечения проспектов Мира и 50-летия СССР, опросили всех завсегдатаев и работников этих заведений. И нашли то, что искали.

В ресторане «Дом татарской кухни» официантка Люба, посмотрев на фотографию Елены, сразу вспомнила, что она вчера вечером сидела с мужчиной вон за тем столиком. «Я их обслуживала. Девочка-то совсем юная, и видно, что первый раз в ресторане, скромная такая, ничего почти не пила и не ела. А этот мужик лет уже примерно 36, в синих джинсах и голубой рубашке, нагловатый такой. Заказал шампанское и водку, ел-пил, говорил без умолку, а его спутница тихо рядом сидела. Мне еще наша посетительница Оля… Ну ее милиция хорошо знает, эту Олю, сказала, мол, глянь, этот козел опять девочку снял!»

Мужчина, назвавшийся бригадиром строительной бригады, сообщил, что на стройплощадке за домом 17/01 найден труп девушки Мужчина, назвавшийся бригадиром строительной бригады, сообщил, что на стройплощадке за домом 17/01 найден труп девушки Фото: Владимир Зотов

Нашли «ночную бабочку» по имени Оля, которая действительно видела спутника погибшей Елены не первый раз. С ее помощью до глубокой ночи составляли фоторобот. Дело это считается сложным даже сейчас, когда имеются специализированные компьютерные программы. А в те времена словесный портрет составлялся вручную, и часто сотрудники милиции прибегали к помощи профессиональных художников. В соавторстве со свидетелями они нередко создавали портрет, вполне походивший на его прототип.

Наутро 13 апреля сыщики уже были в бригаде озеленителей, в которой проходила практику Елена Парфенова. Озеленители работали на территории Спецавтотранспортного предприятия КАМАЗа. Шокированные известием о гибели девушки, женщины изо всех сил старались помочь следствию, вспоминая незначительные и не относящиеся к делу подробности. Но наконец нашлась свидетель, давшая, несомненно, важную информацию. Она видела, как вчера утром к Парфеновой подошел мужчина лет, как ей показалось, 30–36, одетый в рабочую спецовку, и завел с ней разговор. После этого Лена сказала женщине, что этот незнакомец предлагал ей вечером куда-нибудь сходить, послушать музыку, но она отказалась. Однако после обеда настойчивый кавалер вновь крутился вокруг девушки. Чем закончился их разговор, женщина не знала. По ее описанию, мужчина вполне мог быть ресторанным спутником Елены. В тот же день оперуполномоченные Константин Денисов и Дамир Гарипов задержали работника Спецавтотранспортного предприятия Михаила Васякина, который был допрошен как свидетель по делу об убийстве Елены Парфеновой.

Он не отрицал, что 10 апреля познакомился с девушкой и назначил ей свидание около кинотеатра «Батыр». По его словам, Елена пришла, однако смотреть кино не захотела, и тогда они отправились в ресторан. Оттуда вышли в девятом часу и расстались на автобусной остановке.

К этим показаниям оперативники отнеслись с большим недоверием. Причиной тому была, во-первых, биография Васякина. Он уже дважды был судим, причем пять лет назад – за изнасилование несовершеннолетней. Тогда суд определил ему наказание 8 лет лишения свободы, однако через четыре года он был условно-досрочно освобожден. Вернулся в Набережные Челны, устроился на работу, женился. Однако же его походы в ресторан с разными девушками заставляли сомневаться во внешней добропорядочности преступника-рецидивиста. Во-вторых, официантка Люба по фотографии Васякина опознала в нем спутника той самой девушки. А главное – на джинсах, рубашке и даже плавках Васякина были обнаружены следы крови.

В тот же день на втором допросе он попытался объяснить этот факт тем, что якобы, расставшись с Еленой, поехал в другой ресторан, где подрался с двумя парнями. Проверить этот факт было несложно. Как и предполагалось, никакой драки в ресторане «Челны» 10 апреля не было. Зато жена Васякина рассказала, что вечером 11 апреля она заметила на джинсовых брюках мужа кровь и сказала ему об этом. На ее вопрос, откуда могли взяться пятна, Михаил ответил, что он убил человека.

Экспертиза подтвердила, что смерть девушки наступила «от механической асфиксии вследствие удавления петлей органов шеи, о чем свидетельствует наличие горизонтально идущей, замкнутой, прижизненного характера борозды...»Фото: «БИЗНЕС Online»

К вечеру на руках следователя и оперативников уже были результаты судебно-медицинской и судебно-биологической экспертиз. Их выводы являлись прямыми доказательствами виновности Васякина. Так, было установлено, что на его одежде и на одежде потерпевшей обнаружена кровь, принадлежащая последней. Кроме того, на джинсовых брюках и плавках Васякина был обнаружен влагалищный эпителий, принадлежавший Парфеновой.

Из свидетеля он стал подозреваемым. 14 апреля было возбуждено уголовное дело № 20984 по обвинению Васякина Михаила Ивановича в совершении преступлений, предусмотренных статьями 102 п. «г» и п. «е», 117 ч. 4 Уголовного кодекса РСФСР. Подозреваемый был взят под стражу. Ему предъявили железные улики, но подозреваемый продолжал все отрицать. Терять ему было нечего, и только молчание давало рецидивисту призрачный шанс на то, чтобы избежать «вышки». Это понимали и сыщики. Поэтому они работали с Васякиным, через каждые два часа сменяя друг друга. Арестованный «поплыл» лишь к исходу третьих суток. Он подробно рассказал, как развивались события того трагического вечера.

В ресторане он, в отличие от своей спутницы, налегал на спиртное. Девушка же чувствовала себя не в своей тарелке и наконец сказала, что к 9 ей надо быть дома. Выйдя на улицу, он не повел Лену к автобусной остановке, а предложил пойти к ее дому пешком, напрямую через пустырь. Между гаражами и бетонными коробками было протоптано немало тропинок, значительно сокращавших людям путь, но в тот холодный, мокрый апрельский вечер здесь никого не было видно. Безлюдная обстановка вкупе с выпитой водкой распалила мужчину. Он все настойчивее обнимал спутницу, а робкая Лена, которой ни разу еще не приходилось бывать в подобной ситуации, не решалась резко осадить спутника. Наконец он, перейдя все границы дозволенного, завлек ее в одну из бетонных коробок и, крепко держа девушку одной рукой, другой стал расстегивать джинсы. Тут уже Елена стала изо всех сил сопротивляться, но это лишь ускорило превращение ухажера в палача. Когда сопротивление девушки было сломлено, она сказала роковую фразу:

– Если отец узнает, он меня убьет!

Позже на допросе Васякин сказал, что в тот момент в его голове словно что-то замкнуло: он понял, что вновь пойдет на зону и представил, что его, насильника, там ждет. Тогда, сорвав с девушки бюстгальтер, он накинул его ей на шею, завязал узлом и, растягивая концы, стал душить… Когда все было кончено, убийца оттащил тело подальше от тропинки и спрятал его между бетонными блоками.

На следующее утро на работе Васякин увидел на территории предприятия незнакомого мужчину в черной куртке. Казалось бы, мало ли кто и зачем может здесь ходить? Однако обостренным чутьем зверя, предвидевшего охоту на него, убийца почувствовал: это неспроста. Издалека он наблюдал, как мужчина что-то выспрашивает у озеленителей, и по его спине прокатывал холодок: вероятно, это отец ищет Лену! А после обеда к нему подошли двое в штатском. Опытным взглядом он сразу определил, что это менты, и удивился: быстро же закончилась охота!

В ходе допроса он собственноручно начертил схему места преступления, обозначив на ней, как были расположены бетонные блоки, с какой стороны они зашли на стройку, где он спрятал тело. На следующий день был проведен следственный эксперимент. В присутствии следователя, оперуполномоченных, понятых подозреваемый уже на месте совершения преступления показывал и рассказывал об убийстве во всех деталях. Он знал мельчайшие подробности: где и как лежало тело, на сколько узлов был завязан на шее девушки бюстгальтер… Ход следственного эксперимента, полностью подтвердившего вину подозреваемого, был записан на видеокамеру.

Позже на допросе Васякин сказал, что в тот момент в его голове словно что-то замкнуло: он понял, что вновь пойдет на зону и представил, что его, насильника, там ждетФото: «БИЗНЕС Online»

Дальше у милиции и прокуратуры началась обычная работа по уголовному делу № 20984: допросы свидетелей, закрепление доказательств, направление подозреваемого на судебно-психиатрическую экспертизу, оперативное сопровождение расследования… 21 апреля Васякину было предъявлено обвинение в изнасиловании и умышленном убийстве гражданки Парфеновой Елены Васильевны. Срок его содержания под стражей, а также срок предварительного расследования был продлен до 12 июля 1989 года. 17 июля заместитель прокурора республики, старший советник юстиции М.В. Ахметшин утвердил обвинительное заключение. Уголовное дело можно было передавать в суд.

Тем временем в городе накалялись страсти. Зверское убийство девушки приобрело широкую огласку и всколыхнуло чувства тысяч челнинцев. Страх матерей за своих детей, бессилие перед накатывавшим валом преступности, неверие в то, что злодей получит адекватное наказание – все это вылилось в волну гнева и возмущения. Общественность стала требовать открытого показательного судебного процесса над убийцей и применения к нему высшей меры наказания. Пожалуй, впервые преступление, совершенное в городе, вызвало столь мощный общественный резонанс.

5 мая отец Елены Парфеновой направил письмо-заявление генеральному прокурору СССР А. Я. Сухареву: «В связи с умышленным изнасилованием, зверским убийством 18-летней Парфеновой Е. В. мы все, жители города Набережные Челны, просим Вас рассмотреть наше письмо-заявление самым внимательным образом и дать разрешение на открытый судебный процесс над палачом-извергом Васильевым, чтобы судил его суд вместе с народом и вынес ему приговор такой, какой он сделал с нашим ребенком. Смерть палачу-извергу! В противном случае копия подписей всего города будет направлена в ЦК КПСС Горбачеву».

26 июня жители города принесли в прокуратуру Автозаводского района списки горожан, изъявивших желание участвовать в открытом судебном процессе «по вынесению смертной казни извергу-палачу». На 82 страницах стояло четыре тысячи подписей. Списки предварялись следующим заявлением:

«В связи со зверским убийством в нашем городе 18-летней Парфеновой просим вас судить звероподобного человека только открытым судом. Также просим вас вызвать на судебное заседание телевидение и пригласить представителей передачи «Человек и закон». В противном случае будет организован митинг перед УВД».

В газете «Рабочий КАМАЗа» было опубликовано письмо работниц одного из предприятий акционерного общества:

«…Слухи о зверском убийстве девушки успели облететь город. Содрогнулись отцы, окаменели от такой жестокости матери. Каждая представила на месте Лены своего ребенка. Нет нужды доказывать и объяснять, сколько сердечного тепла, времени и любви вкладываем мы, женщины, в своих детей. И кто же дал право этому извергу убить чужого ребенка, надругаться над самым дорогим для нас существом? Прошло много дней, но не угасает возмущение общественности. Мы, матери, против того, чтобы этот зверь, носящий человеческое имя, остался жить на свете. Ему не место среди людей, мы требуем для него высшей меры наказания. Таких не исправить, только убирать их из нашего общества, иначе будут еще невинные жертвы. Слишком много убийств и насилия вспыхнуло в последнее время. Преступники уверены в своей безнаказанности. Только страх смертной казни может остановить этот поток. И не надо обвинять нас, матерей, в жестокости. Это не жестокость, а непримиримость с бедой, которая грозит нашим детям, пока по земле ходят такие Васякины».

Совет ветеранов войны и труда 27-го комплекса провел собрание, на котором выдвинул своего общественного обвинителя. В протоколе собрания говорилось:

«Учитывая тяжесть совершенного умышленного преступления, совет ветеранов считает преступника социально опасным и присоединяет свой голос к мнению общественности города о вынесении убийце высшей меры наказания без права кассационного обжалования».

Общественных обвинителей выдвинули также трудовые коллективы КАМАЗа и других предприятий города. Однако дело было назначено к слушанию на 15–18 августа 1989 года в помещении Автозаводского районного суда. Узнав об этом, отец убитой девушки выполнил свое обещание и написал ходатайство с требованием открытого судебного заседания в Кремль генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву. Копии были направлены генеральному прокурору СССР, председателю Верховного суда ТАССР, а также секретарю горкома КПСС А. И. Логутову. Логутов, видя сложившуюся в городе ситуацию, вышел с письмом к председателю Верховного суда Татарии Г. М. Баранову:

«В горком поступают письма граждан, в которых высказываются справедливые требования по активизации профилактической работы и борьбы с преступностью. Расследуемое дело приобрело для жителей города общественно значимый характер. На основании изложенного, принимая во внимание актуальность дела, горком КПСС просит в случае поступления дела в Верховный суд ТАССР организовать открытый выездной процесс по данному делу в г. Набережные Челны».

Процесс продолжался. Его кульминационной точкой стала речь государственного обвинителя – старшего помощника прокурора Автозаводского района, ветерана Великой Отечественной войны Е.Т. НовиковаФото: «БИЗНЕС Online»

Лишь после этого требование челнинцев было удовлетворено. Но почему с таким трудом пробивался вариант открытого судебного заседания? Это объясняет в ответном письме А. И. Логутову председатель Верховного суда республики Г. М. Баранов:

«В соответствии с Законом (ст. 18 УПК РСФСР) дела о половых преступлениях, поскольку это связано с оглашением интимных сторон жизни, рассматриваются в закрытом судебном заседании. Поэтому судебная коллегия приняла обоснованное решение – провести по делу закрытое заседание. Приговор же будет оглашен публично».

Однако под давлением общественности Верховный суд нарушил установленное правило, назначив открытое судебное заседание. Но где его проводить? Вначале рассматривался вариант проведения суда в самом большом кинотеатре города «Россия», но было ясно, что зал на тысячу мест не вместит всех желающих. И тогда было решено проводить суд на стадионе «Гренада». Председателем выездной судейской коллегии был назначен Ильгиз Идрисович Гилазов, ныне являющийся председателем Верховного суда Республики Татарстан.

Партийные органы, суд, прокуратура, милиция – все понимали, что в течение предстоящих трех дней на стадионе могут произойти нежелательные инциденты. Ведь горожане не скрывали своих настроений: они открыто заявляли, что не верят в вынесение справедливого приговора и грозили устроить над убийцей самосуд. Поэтому на стадион были стянуты все силы милиции, здесь работали оперативные сотрудники КГБ, были предусмотрены меры безопасности для всех участников процесса. На поле стадиона стояли несколько пожарных машин на случай, если придется останавливать толпу.

Суд длился три дня, и все эти дни на трибунах стадиона присутствовали 5 тыс. человек. За ходом судебного процесса внимательно следили не только партийно-советские органы города, но также руководство прокуратуры и МВД республики. В эти дни в Верховный суд продолжали поступать письма от горожан:

«Мы, слушатели процесса по обвинению в убийстве Парфеновой Елены, требуем вынесения приговора – расстрел по высшей мере наказания».

Тем временем процесс продолжался. Его кульминационной точкой стала речь государственного обвинителя – старшего помощника прокурора Автозаводского района, ветерана Великой Отечественной войны Е. Т. Новикова. Он говорил почти час, и все это время многотысячная аудитория слушала, затаив дыхание, внимая каждому слову. По своему построению, системе аргументации, эмоциональному накалу эта речь могла бы стать образцом в судебной практике. Обвинитель сказал:

«В силу своей должностной обязанности и гражданского долга я приступаю к тяжелой миссии поддержания государственного обвинения… Я вижу свою задачу не только в поддержании обвинения от имени государства, но и в защите чести и достоинства молодой девушки, ставшей жертвой насилия и убийства.

Товарищи судьи!

Жизнь является самым ценным, неотъемлемым благом личности. Лишение человека жизни – действие необратимое. Именно поэтому уголовное законодательство относит преступления против жизни к числу самых опасных посягательств на интересы личности».

Далее, еще раз зафиксировав внимание судейской коллегии на основных фактах, содержащихся в обвинительном заключении, Новиков перешел к анализу хода судебного заседания, в котором подсудимый, отказавшись от своих прежних показаний, свою вину не признал и утверждал, что девушку изнасиловали и убили двое незнакомых мужчин, предварительно оглушив его ударом по голове. Шаг за шагом, аргумент за аргументом государственный обвинитель разбивал доводы Васякина, доказывая их несостоятельность:

«Обвинение считает, что вина подсудимого доказана в полном объеме, так как, кроме его признания и подробного рассказа о механизме убийства, есть доказательства вещественные, которые ни запугать, ни подкупить невозможно, это молчаливые справедливые свидетели».

Последняя часть обвинительной речи была посвящена характеристике личности подсудимого:

«Родился он 15 августа 1955 года и по роковому совпадению 15 августа 1989 года третий раз оказался на скамье подсудимых. Он получил среднее образование, работает автослесарем на КАМАЗе, женат, имеет троих детей в возрасте 14, 9 лет и 6 месяцев. В феврале 1983 года был осужден к одному году исправительных работ с вычетом 20 процентов зарплаты в пользу государства за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Поясню, что пьяный водитель подвергается уголовному наказанию только в том случае, если он не менее двух раз в течение года уже привлекался к административной ответственности за такое нарушение. Это говорит о том, что Васякин подвержен алкогольной зависимости и не считается с общепринятыми правилами поведения. В июне 1984 года Васякин был вторично осужден за изнасилование несовершеннолетней.

Далее должен отметить такие качества личности подсудимого, как лживость и изворотливость. Он лжет жене, лжет на следствии, умеет приспособиться к любым изменениям в судебной ситуации. В его поведении также наблюдаются агрессия и садизм, которые, по свидетельству его жены, проявляются в состоянии алкогольного опьянения. Судебно-прокурорская практика нашего города свидетельствует, что 99 процентов всех тяжких преступлений против личности, в том числе убийство, совершается на почве пьянства. Данное уголовное дело является тому примером.

В то же время у Васякина есть и положительные качества: он грамотен на производстве, отмечен как ударник труда. Находясь в местах лишения свободы, окончил профессионально-техническое училище по трем специальностям. Имеет неплохие музыкальные данные. Он мог бы стать нормальным членом общества, но злая воля направила его в другую сторону. Как известно, человек раскрывает свои истинные качества не в повседневной жизни, а в экстремальной ситуации. И вот мы видим, как подсудимый себя в такой ситуации повел. Вот его истинное лицо.

С учетом изложенного прошу судейскую коллегию определить подсудимому исключительную меру наказания – смертную казнь. Только такой приговор будет справедливым и гуманным по отношению к нашему обществу».

Когда прозвучали последние слова, стадион взорвался криками. Так 5-тысячная аудитория этого необычного зала суда выражала одобрение речи государственного обвинителя, выплескивала накопившееся в последние дни напряжение и готовую в любую минуту вылиться агрессию. Коллегии Верховного суда республики никогда еще не приходилось работать в такой обстановке. Как известно, в открытых судебных заседаниях, проходящих в обычных залах суда, никому не позволено бесконтрольно выражать свои эмоции, подавать реплики. Здесь же удержать такой порядок было невозможно, и судьям, со всех сторон окруженным бурлящей толпой, необходимо было сохранять спокойствие, объективность, твердость своей позиции и ясность мысли. Не случайно этот процесс вошел в историю судебной практики Республики Татарстан как один из самых уникальных и сложных, а фотография судейской коллегии на спортивном поле хранится в музейном уголке Верховного суда РТ.

… Наступил третий день – день вынесения приговора. От оперативных служб, работавших на трибунах, стала поступать информация, что среди присутствующих на трибунах людей пошли разговоры: независимо от вынесенного приговора, надо отбить подсудимого у конвоя и устроить самосуд. Эту информацию нельзя было проигнорировать! В накалившейся обстановке было важно после вынесения приговора максимально быстро вывезти осужденного из «зеленого зала суда», то есть с футбольного поля стадиона. Милиции пришлось пойти на хитрость. Были приготовлены два автозака и две машины «УАЗ». Все автомобили были поставлены в непосредственной близости от судейской коллегии, подсудимого и конвоя. Причем машины расположили так, чтобы со стороны трибун нельзя было сразу заметить, в которую из них посадят подсудимого.

И вот судья оглашает приговор:

«…Признать Васякина М. И. виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 117 ч. 4, 102 п. Е УК РСФСР, и назначить наказание по ст. 117 ч. 4 в виде 15 лет лишения свободы, по ст. 102 п. Е в виде смертной казни – расстрел. На основании ст. 40 УК РСФСР наказание по их совокупности путем поглощения менее строгого более строгим определить в виде смертной казни – расстрел.

На основании статьи 24-1 ч. 1 УК РСФСР признать Васякина особо опасным рецидивистом. Меру пресечения не менять – содержание под стражей».

После этого под рев трибун конвой тут же увел осужденного к машинам и посадил его в один из уазиков. В тот же момент автозаки выехали со стадиона и поехали в разные стороны. Также разъехались и уазики. Не только зрители, но и судьи не поняли, на какой машине увезли осужденного.

Толпа еще некоторое время пошумела и стала расходиться. Не сразу встали со своих мест и судьи, еще не осознавшие, что этот напряженный трехдневный процесс наконец-то завершился. В этот момент через поле стадиона к судейским столам решительно зашагала какая-то старушка. Воспользовавшись общим замешательством, она подошла к Гилазову и спросила:

– Сынок, а стрелять-то его прямо сейчас будут?!

СЕКРЕТНО

Председателю Верховного суда РСФСР тов. Лебедеву В. М. – от председателя Верховного суда ТАССР Баранова Г. М.

Сообщаю, что приговор ТАССР от 18 августа 1989 г., которым Васякин М. И. 1955 г. р. осужден по статьям 117 ч. 4 и 102 п. «е» УК РСФСР к смертной казни, приведен в исполнение 29 ноября 1990 года».