Некруглую дату — 8 лет руководства Государственным симфоническим оркестром Татарстана — скоро будет отмечать его художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский

«ВОСЬМЕРКА, ЕСЛИ ЕЕ ПОВЕРНУТЬ В ГОРИЗОНТАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, – ЭТО ЗНАК БЕСКОНЕЧНОСТИ»

Никто не знал, что получится из моей казанской истории, когда она только начиналась. И вот уже ни много ни мало скоро будет 8 лет моему сотрудничеству с Государственным симфоническим оркестром Татарстана. 8 лет!.. Кстати, восьмерка, если ее повернуть в горизонтальное положение, – это знак бесконечности. Сколько стран мы объехали уже, в скольких залах, в скольких российских регионах мы играли! Говоря «мы», я имею в виду себя и оркестр как неразрывное целое. 8 лет мы вместе, потому что ничего не может быть лучше стабильности, ничего не может быть лучше постоянства и верности. И я без кокетства сообщаю, что итогом восьмого года работы со мной у ГСО РТ будет фестиваль на севере Франции, куда нас пригласили вместе с Денисом Мацуевым и Юлианной Авдеевой. Летим до Марселя, и там — далее. Выступать будем 26 и 27 июля.

Но мне важна еще вот какая история. Мы сыграли за эти годы безумное количество премьер. Я говорю о действительно премьерном для оркестра репертуаре, то есть о музыке, которая никогда раньше коллективом не исполнялась. И вот этот внушительный массив впервые исполненных партитур системно пока нигде и никем не осмыслялся. Прессе важны «информационные поводы»: конкретный фестиваль, конкретный концерт или новое сочинение. И об этом, спасибо журналистам, они пишут. В конце концов летописи — не их дело. Но за кадр выходит вся репертуарная база данных ГСО РТ, а она за 8 лет невероятно пополнилась. Вот об этом и хочу рассказать.

Когда я сам занялся статистикой нового репертуара, говоря откровенно, сам себе не поверил. За эти 8 лет мы сыграли 90 сочинений татарстанских авторов и 340 сочинений русского и европейского репертуара, из которых 140 номеров – оперные фрагменты и арии.  Все это ГСО РТ поднял с нуля — и «Стикс» Гии Канчели и Девятые симфонии Антона Брукнера и Густава Малера, и ранее не исполнявшиеся симфонии Шостаковича (2. 3, 4, 6, 13, 14, 15), и «Всадник на белом коне» Софии Губайдулиной, где одних ударных инструментов порядка 21.

Если даже навскидку... На последних Рахлинских сезонах мы исполнили Седьмую симфонию Дворжака, которая никогда раньше в Казани не звучала. Пятую симфонию Алексея Рыбникова мы вообще сыграли первыми в России. Если говорить о стилистическом объеме наших премьер, тоже все складывается интересно. Например, впервые в Казани нами были сыграны «Прелюдия» и «Фуга» Леонарда Бернстайна, чье 100-летие в этом году с размахом отмечается во всем мире. И впервые в истории ГСО РТ мы исполнили Шестую симфонию Малера — это при том что малеровскую коллекцию в Казани начинал собирать еще Рахлин. А ведь готовность к малеровским партитурам (я имею в виду комплектацию, кондиционность и, конечно, высочайшее качество оркестровых групп, в особенности таких как медная и духовая) — это показатель профессионализма любого симфонического оркестра высшей лиги. Надеюсь, овация, которую нам устроили в мае в Большом зале московской консерватории после Шестой симфонии Малера, была искренней реакцией на художественный и профессиональный уровни нашего исполнения.


ТЕМА ТАТАРСКИХ КОМПОЗИТОРОВ ВАЖНА С РАЗНЫХ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ

Помню время, когда я с опаской читал упреки за то, что оркестр не исполняет музыку татарских композиторов, хотя в первый же сезон в Пушечном дворике Казанского кремля мы реконструировали сцены из оперы Назиба Жиганова «Алтынчеч». С появлением в нашем сезонном календаре фестиваля татарской музыки имени Жиганова репертуар стал еще активнее наполняться сочинениями современных и прежних татарских авторов. Причем не по-одному имени, а, что называется, целыми списками. И тут важно даже не то, как я играю ту или иную симфонию того же Назиба Гаязовича Жиганова (одни считают – лучше Рахлина, другие – хуже Рахлина, хотя соревнования с ним я не объявлял и делать этого не собираюсь), чью музыку еще помнят люди старшего возраста. Я просто считаю, что надо обновлять информацию о татарской классике, надо людей просвещать и играть для них то, что нигде, кроме нашего фестиваля, вживую они не услышат.

Тема татарских композиторов важна и с точки зрения продвижения нашего оркестра, но и как механизм поиска и продвижения новых татарских композиторов. Вы наверняка помните оперу Зульфии Рауповой «Белый волк». Заказ написать ее Зуля получила от ГСО РТ — согласитесь, не самая тривиальная ситуация: мы все-таки симфонический оркестр, а не оперный театр. Заказ был приурочен к Универсиаде. Я хотел, чтобы как можно больше людей услышали современного татарского автора. Мы и исполняли это в режиме open air. Раупова вообще оказалась очень правильным человеком — что называется, хорошо налегла на весла, и в 2013 году все это у нас очень «выстрелило»: Зуля вовремя прислала партитуру, мы несколько раз ее исполнили, записали и выпустили DVD.

Ее один важный шаг был сделан, когда мы опробовали принятую в европейских, британских и американских оркестрах модель «композитора в резиденции» (composеrinresidence). Такое практикуется на регулярной основе и, допустим, в Оркестре Капитолия Тулузы (Франция), и в одном из лучших оркестров мира — Филадельфийском симфоническом, которым руководил легендарный Юджин Орманди. Как это работает? На год избирают современного композитора, который пишет сочинения для конкретного оркестра, обеспечивая тем самым преемственность репертуара классического с репертуаром современным. Первым нашим «резидентом» стал Эльмир Низамов, который написал «Небесное движение», сыгранное на фестивале имени Губайдулиной в Казани, а потом и на фестивале российской культуры в Ницце. Кстати, в позиции composеrinresidence мы опередили даже столичные оркестры, т. к. уже после нашего опыта в Государственном симфоническом оркестре России (бывшем «светлановском») его художественный руководитель и главный дирижер Владимир Юровский также ввел институт «композитора в резиденции». Им стал авторитетный московский композитор Александр Вустин, человек гораздо более старшего, чем наш Низамов, поколения.

Еще один кажущийся мне важным национальный аспект заключался в продвижении  нами татарстанских исполнителей. Я сейчас говорю «продвижение» не в смысле стартовой площадки для того или иного музыканта, а в смысле знакового партнерства. Мне очень импонирует, что мы, например, играли с пианисткой Софьей Гуляк, которая находится сейчас на пике формы и востребована не только в Казани, но и в Европе. Насколько я помню, она первой из казанских музыкантов давала сольный концерт на сцене миланского театра Ла Скала, а это дорогого стоит. Когда я только приехал в Казань, с нами здесь выступала еще совсем молодая Альбина Шагимуратова. Позже приглашал к нам в программы Венеру Гимадиеву, на тот момент – уже солистку Большого театра России. А сейчас у нас в планах на декабрь «тройчатка» концертов с Аидой Гарифуллиной: Альметьевск, Казань и Москва.

«КАЗАНЬ ДОКАЗАЛА НЕ ТОЛЬКО СВОЮ ДЕЕСПОСОБНОСТЬ, НО И ВОШЛА В ЛИГУ ПРЕСТИЖНЫХ СОЮЗНИКОВ МОСКОВСКОЙ ФИЛАРМОНИИ»

Давайте добавим к этому фестиваль современной музыки имени Губайдулиной, на котором у нас всегда звучат и свежие сочинения, и те, что мы извлекаем из завалов истории. В ХХ веке было написано много хорошей музыки, о которой мало кто имеет представление. Если заглянуть в план ближайшего будущего, на следующий год у нас запланирован целый абонемент с европейскими звездами: скрипачом Рене Капюсоном, виолончелистом Марио Брунелло и пианистом Жаном-Ивом Тибоде. Мы везем их сначала в Казань, а потом сами едем в Москву. Это, скажем так, налаженная линия «транзитных» программ с Московской филармонией, для которой сотрудничество с ГСО РТ становится важным фактором, и я бы не отнес его к линии покровительства регионам, потому что это вполне равноправное и надежное партнерство. За эти 8 лет Казань доказала не только свою дееспособность, но и вошла в лигу престижных союзников Московской филармонии.

Мы много ездим по России и понимаем, что степень информированности публики разная. Было такое расхожее мнение, что все самое лучшее – только в столицах. Но, должен сказать, наша слава идет впереди нас. Я не чувствую какого-то пренебрежения к нам, потому что мы не из Москвы или Петербурга, а из Казани. Репутация уже такая, что реакция на нас везде идет самая горячая. Откровенно говоря, я со своей стороны не разделяю мотивации руководителей коллективов, строящих репутацию ценой выбора «самых главных» сцен страны. Откровенно говоря, мне все равно где играть – в Иркутске, Омске, Перми или Березниках. Есть такое место на Урале, в 200 км от Перми, в лесу. Там есть ДК им. Ленина, куда мы ездили в морозы под минус 50 и где по весне, когда тает снег, сквозь трещины в потолке капает прямо в зал. И мы там играли Пятую симфонию Прокофьева. Думаю, играли не хуже, чем ту программу, которая у нас была в венском «Музикферайне». Просто потому, что мне важно не где играть, а что играть и с кем играть.

Александр Сладковский

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции