Там все будет бесплатно, там все будет в кайф

Там, наверное, вообще не надо будет умирать

 Егор Летов «Все идет по плану«

«Жить как-то надо дальше, оставив в прошлом многочисленные объяснения произошедшего, от «это правительство будет более управляемым» и до «оно временное и это ненадолго» «Жить как-то надо дальше, оставив в прошлом многочисленные объяснения произошедшего, от «это правительство будет более управляемым» и до «оно временное, и это ненадолго» Фото: government.ru

НАСКОЛЬКО ЭТО СООТВЕТСТВУЕТ РЕАЛЬНОСТИ?

Истекшая неделя была первой, когда я в своем стандартном инфопотоке не увидел патриотической печали относительно состава нового правительства. Свыклись, вероятно, и с Дмитрием Медведевым во главе, и с Виталием Мутко на строительстве, и с Дмитрием Патрушевым на сельском хозяйстве (не путать с его отцом Николаем Патрушевым – он, как и ранее, остался секретарем совета безопасности). Это можно понять – жить как-то надо дальше, оставив в прошлом многочисленные объяснения произошедшего, от «это правительство будет более управляемым» и до «оно временное и это ненадолго», равно как и заметную уже апологию проявляющегося российского неофеодализма. В общем, пыль осела, «кончилась масленица, начался великий пост». И раз уж так, то вполне можно и поговорить о перспективах на ближайшую шестилетку.

Вообще говоря, на этом моменте следовало бы остановиться, подумать и подвести итоги предыдущей шестилетки, но этого в прессе было очень немного. Связано это, думается, с тем, что предыдущая шестилетка была неразрывно связана с «майскими указами» и можно, конечно же, щеголять вполне верными сентенциями вида «указы выполнены на 90 процентов», но этого, к сожалению, маловато. Дело здесь в том, что указы эти трансформировались в 218 конкретных поручений правительству, и многие из них являют собой задачи вида «провести мероприятие», «подготовить план» и тому подобных. Очевидно, это-то как раз сделать несложно, а процент выполнения растет. Но, например, нет 25 млн высокопроизводительных рабочих мест – в реальности оно колеблется на уровне 16–18 млн, при этом максимум – 18,28 млн – был достигнут  в 2014 году, хотя, конечно же, эти 25 млн должны быть созданы к 2020 году, т. е. время еще есть. Рост реальных зарплат в 2018 году к 2011 году должен был составить 40–50% – в реальности он всего лишь 9,2% по итогам 2017 года. Далее затребованный в указах объем инвестиций на уровне 27% от ВВП никак не хочет отходить от уровня в 20–21%. Доля высокотехнологичной продукции в ВВП на уровне 25,6% в 2018 году также крайне сомнительна, поскольку данный показатель еле-еле поднялся с 19,7% в 2011 году до 22,1% в 2017 году. Смежный этому показатель, хоть и не включенный в указы – доля инновационной продукции, – наоборот, снизился, а в ряде ключевых отраслей – от машиностроения до химии и металлургии – рухнул до минимума за 12 лет, и в целом по уровню инноваций российская промышленность занимает предпоследнее место в Европе, обойдя лишь Румынию. В общем, картинка по ключевым фактическим (а не бумажным!) показателям получается весьма неприглядная, и заострять на ней внимание, насколько можно понять, никому особо не хочется. Ну да, не осилили, с кем не бывает, зато новые планы вон какие замечательные, не правда ли?

Они, конечно же, впечатляют безмерно. Тут тебе и рост подушевого ВВП в полтора раза, и повышение продолжительности жизни, и снижение вдвое уровня бедности, и разнообразное доступное жилье, и рост производительности труда не менее чем на 5% в год, и даже десятикратное увеличение грузооборота Севморпути. Совокупно это около 150 целей и задач разной степени сложности и величины (6 лет назад их было примерно 190) – иначе говоря, базовая почва для очередной версии «майских указов» задана вполне солидная. Возникает, однако, закономерный вопрос: а насколько это вообще соответствует реальности?

«ПУЗЫРИ СДУВАЮТСЯ, АКТИВЫ ДЕШЕВЕЮТ, ИХ ВЛАДЕЛЬЦЫ РАЗОРЯЮТСЯ...»

Здесь я должен еще раз указать на особенности существующей в РФ экономической модели. Ничего особо хитрого и загадочного здесь нет, это классическая монокультурно-рентная модель взаимодействия локальной экономики с развитым миром. На этом входящем денежном потоке посредством рыночных (частный спрос со стороны бенефициаров) и нерыночных (фискально-бюджетных) механизмов образовался, вырос и окреп локальный неторгуемый сектор экономики, т. е. все то, что нельзя импортировать, от строительства до услуг парикмахеров.

Формирование этой системы происходило в нулевые годы и сопровождалось соответствующей политикой ЦБ – т. н. валютным регулированием (currency board), суть которой сводится к поддержанию достаточно жесткого соотношения количества локальных денег в стране и золотовалютных резервов. Данный вид политики свойственен развивающимся странам, особенно тем, кто пытается восстановить свою экономику после тех или иных экспериментов. Это является ее основным плюсом – такого рода привязка позволяет стабилизировать денежную систему страны, в случае предыдущей катастрофы снизить очень высокую инфляцию, вновь запустить производственные цепочки и экономические процессы в целом. Минусом является ее рискованность: при повышении денежного притока в страну начинается заметный экономический рост, формирование и расширение того самого неторгуемого сектора, но он сопровождается серьезной инфляцией (на уровне порядка 10%, что, конечно же, вполне терпимо, но оказывает явное негативное влияние на производственные цепочки, создавая угрозы бизнесу, особенно низкомаржинальному) и вполне вероятным образованием пузырей (систем с положительной обратной связью) на разных рынках, обычно на фондовом и строительном. Это, опять же, терпимо – хуже оказывается то, что при сокращении, в силу тех или иных причин, этого входящего потока, начинается резкое схлопывание экономики. Пузыри сдуваются, активы дешевеют, их владельцы разоряются, а инвестиции, сделанные из расчета дальнейшего роста, не окупаются.

Ровно это мы и наблюдали в период 2002–2007 годов. Приток денег, инфляция, пузыри, рост экономики, пополнение государственных резервов (как же без этого) – и общее ощущение, что жизнь налаживается и что так будет продолжаться и впредь. Сказка закончилась с падением цен на нефть в 2008 году – достаточно сказать, что государство потратило около $200 млрд на поддержку отечественной экономики. С другой стороны, за период 2009–2014 годов ЦБ осуществил переход к новой форме денежно-кредитной политики, инфляционному таргетированию, разорвав эту жесткую связку между локальными и внешними деньгами. В итоге цель по инфляции была достигнута вполне успешно (не будем сейчас касаться вопроса инфляции для бедных, роста государственных тарифов и так далее), она стала почти незаметной, выросла роль валютного курса как демпфера, но иным эффектом стало то, что экономика страны перестала быстро отзываться что на рост входящего денежного потока (т. е. рост цен на нефть), что на его сокращение. Система сложилась и укрепилась, при этом укрепление продолжается и сейчас, с огосударствлением экономики и финансового сектора страны – уровень присутствия государства составляет сейчас около 60–70% что в одной сфере, что в другой, со всей свойственной госсектору неповоротливостью и забюрократизованностью (в силу хотя бы опасений быть привлеченными за коррупцию, так что любое решение прикрывается всеми способами) в принятии бизнес-решений.

Помнится, лет так 7–8 назад перед какими-то выборами «Единая Россия» вышла на них с лозунгом «Цель – стабильность, принцип – ответственность». Не скажу ничего про вторую часть, но первая была реализована вполне четко. Стабильность эта, впрочем, не то чтобы сильно надежная (об этом чуть ниже), но факт остается фактом. Означает это, среди прочего, и то, что даже позитивные внешние условия (та же цена на нефть сейчас достаточно высока) не превращаются в рост экономики, как это было 12 лет назад. Они превращаются в усиленный отток капитала: $19,8 млрд в 2016 году, $31 млрд в 2017 году и уже $21 млрд за первые 4 месяца этого года. Экономике с этого, в общем-то, ни жарко ни холодно.

«ПОШЛИ УЖЕ РАЗГОВОРЫ О НЕКИХ ИНФРАСТРУКТУРНЫХ ОБЛИГАЦИЯХ, ПРИЗВАННЫХ ЗАСТАВИТЬ РАБОТАТЬ ДЕНЕЖНЫЕ НАКОПЛЕНИЯ ЛЮДЕЙ»

Конечно же, у нас есть такой экономический агент, как государство. Рискну предположить, что именно государственные траты последних лет и поддерживали иллюзию экономического роста и развития. Массированые инвестиции в формирование основного капитала (по сути, строительство, с его мощнейшим мультипликатором на смежные отрасли) в формате строительных мегапроектов вроде Крымского моста, «Силы Сибири» и подготовительных работ к «Турецкому потоку», строительства и реконструкций стадионов к недальнему уже ЧМ по футболу – все это в данный конкретный момент идет в ВВП страны, увеличивая его; не будем касаться вопроса окупаемости – в конце концов, аналитик Sberbank CIB Александр Фэк уже за это пострадал. Соответственно, для интенсификации экономического роста (как одной из частей заявленного плана на очередные 6 лет) достаточно начать очередной строительный мегапроект (к примеру, начать строить канал между Черным и Каспийским морями, идею чего недавно озвучил глава Казахстана Нурсултан Назарбаев), откуда-нибудь найдя для него денег. Кстати говоря, активное осваивание денег по этому или иному проекту может послужить триггером для чаемого в новых целях вытеснения Германии из топ-5 стран по размеру экономики по ППС (при всей аж двойной условности этого показателя). Правда, из этого не следует роста благосостояния граждан до немецкого уровня.

Так или иначе, именно денежный вопрос будет одним из двух ключевых относительно всей этой истории с новым «майским указом». Уже было сказано, что суммарно эти все меры тянут на 25 трлн рублей, но частично они уже вписаны в бюджет, «новые» расходы составят лишь 8 трлн рублей. Это вызывает изрядное умиление: нет никаких конкретных планов, нет сколько-нибудь внятных и адекватных дорожных карт, но сумма уже есть и уже озвучена. Кроме того, впечатляет и сам размер: 8 трлн рублей – это внезапно еще половина федерального бюджета страны, сумма воистину огромная. При этом совершенно непонятно, откуда эти деньги брать. Точнее сказать, понятно – здесь не просматривается иного источника, кроме кошельков граждан и бизнеса, в том или ином формате – увы, изменение бюджетного правила в части его облегчения заметных дивидендов не принесет, опять же нефть еще совсем недавно стоила менее $45 за баррель.

Форматы эти могут быть разные. Это может быть повышение налогов – НДФЛ и/или НДС. Это может быть повышение акцизов – кстати говоря, резкий рост цен на бензин уже вызвал народные протесты. Это наверняка будет повышение пенсионного возраста, т.е. сокращение трансферта из бюджета в пенсионный фонд; кстати говоря, министр финансов Антон Силуанов на недавно завершившемся ПМЭФ заявил, что правительство не намерено размораживать пенсионные накопления россиян, а институт обязательных взносов ликвидируют – иначе говоря, родное государство попросту украло (выразился бы энергичнее, да формат не позволяет) эти деньги у граждан. Пошли уже разговоры о неких инфраструктурных облигациях, призванных заставить работать денежные накопления людей; в теории идея неплохая, но, боюсь, сложившийся тренд указывает на то, что эти бумаги вполне могут добровольно-принудительно вручаться трудящимся в госсекторе вместо части зарплаты, мол, а кто откажется – тот не патриот и вообще пятая колонна. В общем, вариантов изъятия денег у населения просматривается много, вопрос в том, как бы это сделать с минимальным шансом проявления недовольства людей.

«ПО СУТИ, ПРЕДЛАГАЕТСЯ ВЕРИТЬ, ЧТО УЖ В ЭТОТ-ТО РАЗ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО»

Вторая проблема нового указа – фактическая реализуемость. Россия не блещет успехами в реализации планов такого рода. Я могу напомнить про тихо скончавшиеся «приоритетные национальные проекты». Аналогично не были реализованы госпрограммы вооружений 2007–2015 и 2011–2020, на смену им идет ГПВ 2018–2025, но история вопроса как-то не способствует вере в перспективы. Можно вспомнить и провал административной реформы, которая бурно началась еще при первом сроке Путина. Наконец, оказавшиеся нереализованными «майские указы» прошлой итерации. Вопрос: а что произошло такого, что позволило бы повысить сугубо бюрократическую вероятность исполнения всех этих поручений? Ответ: а ничего. По сути, предлагается верить, что уж в этот-то раз все будет хорошо. Ну ладно. Верим, судя по рейтингу «Единой России» и результатами президентских выборов.

В-третьих, нельзя забывать и про то, что все предыдущие мегапланы создавались и реализовывались в условиях заметно более приятной дипломатической (а зачастую и экономической) конъюнктуры. В 2012 году экономика росла более заметно, чем сейчас, поскольку пределы модели еще не были достигнуты, рубль стоил вдвое дороже, у границ не было откровенно враждебного государства с многомиллионным населением, а о санкциях не было и мысли. Сейчас ситуация куда хуже, государство уже было вынуждено дать денег попавшему под санкции Виктору Вексельбергу, об этом же просит и находящийся в тех же условиях Олег Дерипаска – так, были предложения правительству выкупить отрезанные от мирового рынка излишки алюминия, была и идея повысить тарифы на энергию для жителей Иркутской области. Даже ЦБ подумывает об облегчении регуляторных норм, дабы банки могли более полно использовать свой капитал (т. е. привлеченные средства граждан и бизнеса) в помощь акционерам. При этом, согласно опросу ВЦИОМа, российский несырьевой бизнес в целом описывает ситуацию в экономике страны как крайне плохую, о кризисе заявили 73% представителей крупного бизнеса и 77% – среднего и малого, лишь 4% назвали ситуацию «хорошей». Цифры, прямо скажем, катастрофические, свидетельствующие о том, что текущая экономическая ситуация, несмотря на помянутую выше стабильность, является весьма хрупкой.

О хрупкости свидетельствует ещё один интересный факт. Оказалось, что апрельское падение рубля на 9% и потеря $21 млрд капитализации фондового рынка за 3 дня было обусловлено резким выходом нерезидентов из ОФЗ, иностранцы продавали российские бумаги и закрывали свои позиции по рублю. При этом данный эффект был достигнут, несмотря на то, что объем продаж составил всего лишь 100 млрд рублей, что составляет 4% от всех вложений нерезидентов в ОФЗ. Возникает закономерный вопрос: а что будет в случае более масштабного исхода внешних денег? Понятно, резко проснется ЦБ, начнет выкупать эти облигации, параллельно повысит ставку, дабы сделать рублевые активы более привлекательными и приуменьшить отток капитала, но в целом это все чревато валютной паникой образца декабря 2014 года, особенно если риски вырвутся на свободу и население ринется переводить в валюту свои накопления. При этом данное развитие событий вполне вероятно – я уже неоднократно писал о росте ставки в США, соответственно, долларовые активы становятся более привлекательными, соответственно, все развивающиеся страны попадают под этот риск практически по образцу азиатского кризиса 1997 года и кризиса развивающихся стран 80-х годов прошлого века.

Так или примерно так видится ситуация на настоящий момент. Это, впрочем, полбеды. Хуже то, что этот текст в некотором смысле можно сравнить с написанным аккурат 4 года назад эссе «Демифологизация будущего». Поставив их рядом, понимаешь, что 4 года были просто упущены. И это, пожалуй, самое печальное в сложившейся ситуации.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции