. Шамиль Мустаев

«В РАЙОНЕ ДЛЯ ЭКОНОМИСТА РАБОТЫ ВАГОН»

Когда руководитель ТАССР Фикрят Табеев в 1965 году предложил пусть опытному, с 5-летним стажем, но все же рядовому обкомовскому инструктору Шамилю Мустаеву возглавить парторганизацию целого района республики, то вполне возможно, что делал он это с дальним прицелом. «Первый» не мог не знать, что сотрудник отдела парторганов со свойственным ему усердием и соответственными оценками в дипломе только что заочно окончил Казанский финансово-экономический институт. Поэтому Табеев рекомендовал его на первый в те времена пост в руководящей иерархии Апастовского района. «В районе для экономиста работы вагон, – вспоминает Мустаев о своем пребывании районным руководителем с 1964 по 1969 год. Из уст „продвинутого“ первого секретаря тогда не сходили слова „хозрасчет“, „себестоимость“, „прибыль“. – Эти слова внедряются в умы специалистов и руководителей хозяйств. И совсем скоро новая система хозяйствования дала хорошие результаты». Настолько хорошие, что экс-ветеринар, вчерашний обкомовский аппаратчик в 1969 году неожиданно не только для многих, но и для себя перемещается из сельхозглубинки в респектабельное кресло министра финансов Татарии в самом центре ее столицы. «Пора тебе, Шамиль, внедрять свой опыт не в одном районе, а на уровне всей республики», – объяснил свое решение Табеев Мустаеву, когда тот прочитал в газете указ о своем назначении главой республиканского министерства финансов.

На сей раз на новом рабочем месте ему пришлось задержаться несколько дольше. «Во времена царской России министры финансов работали по два десятка лет, – читаем дальше воспоминания республиканского „начфина“. – Вот и я по старой доброй традиции прослужил в этой должности 15 лет. Оборонка тогда выпускала продукции на 4 миллиарда рублей в год, а вся промышленность ТАССР – на 16 миллиардов, в то время как оборонка союзной Армении приносила всего лишь 500 миллионов рублей. Наша Татарская автономия в 70-е годы по объему товарной продукции занимала восьмое место в стране».

.

«МОЛОДЕЖЬ – ОНА И В МИНФИНЕ МОЛОДЕЖЬ»

Дмитрий Нагуманов, ученик Мустаева, министр финансов Республики Татарстан в 1990–1997 годах, рассказал «БИЗНЕС Online», как Шамиль Асгатович в 1972 году принимал его, выпускника Казанского финансово-экономического института, на работу: «Он подписывал приказ о моем назначении в наше республиканское министерство финансов. Оно тогда располагалось в старинном, даже историческом здании на улице Мусы Джалиля. Каждый день мимо нас проходил к себе в кабинет статный черноволосый прекрасно одетый человек, всегда в красивом галстуке. И тогда мы, молодежь, смотрели на него и думали: „Вот идет настоящий министр!“

Поскольку я очень активно поработал в институтском комсомоле, то и на новом месте меня избрали секретарем комсомольского комитета. У нас была довольно большая организация – молодежи, комсомольцев было в тот период больше ста человек, поэтому я довольно много с ним контактировал даже будучи просто старшим экономистом. Министерство финансов – организация строгая, достаточно чопорная. Но при всей своей пунктуальности и требовательности министр одновременно всегда нас старался чем-то зажечь, увлечь, при этом довольно-таки терпимо относился и к нашим недостаткам. Молодежь – она и в минфине молодежь; помню, на тогдашних корпоративах то кто-то что-то между собой не поделит (а то и подерется!), то ли чего еще. Один раз парень начудил, министр тогда и его родителей, и меня пригласил – разбирались. Но все кадровые вопросы решал терпеливо и справедливо.

Кадровая история приключилась и со мной. Я уже проработал в минфине лет пять, когда Набережные Челны разделились на два новых административных района – Автозаводской и Комсомольский. В Комсомольском районе потребовался заведующий новой структурой – финансовым отделом, райфо. Такие организации и сейчас существуют. Это достаточно крупный отдел исполкома, где-то под 30–40 работающих, в зависимости от объема. Министр приглашает меня и говорит: «Дима, давай-ка поезжай в Челны работать». Я сразу так растерялся и говорю: «Шамиль Асгатович, спасибо, конечно, за доверие, но у меня же семья, я должен посоветоваться». А он в полушутку-полусерьезно, но все-таки несколько раздраженно и говорит: «Я, когда в Апастово меня направили, вообще ни слова не сказал, сразу взял и поехал». Когда я вышел из кабинета, то думаю: «Если бы меня первым секретарем направили, я бы тоже, наверное, не думал». Это, знаете, вроде как в том анекдоте: начальник вызывает молодого подчиненного и говорит: «Слушай, не поехать ли тебе в район на повышение?» Тот отвечает: «С женой надо посоветоваться. Думаю, она будет недовольна». Начальник в ответ: «Вот и моя жена, думаю, тоже будет недовольна». Ну это шутка, конечно. Но меня в райфо он уже позже, но все-таки направил. Только поближе – в Кировский район Казани. И с этого времени, как говорится – с его легкой руки, началась у меня большая серьезная работа.

Главная минфиновская традиция – это строгость во всем, особенно в отношении к казенным деньгам. Это прививалось самой системой. И нас постоянно проверяли, и мы постоянно ездили с проверками. Тогда не было никакого казначейства, ни чего-то еще. Госбанк и мифин – вот и все. И все деньги эти две организации скрупулезно проверяли. Я на всю жизнь тогда запомнил и осознал, что государственные деньги – это святое; я это говорю без всякой иронии и пафоса. И это все отложилось. Я вспоминаю, как четко он проводил коллегии, как заслушивался доклад, потом все обобщалось, анализировалось. Шамиль Асгатович был очень грамотный человек – кандидат экономических наук, прекрасно понимал все нюансы. Причем он сам все это изучил и освоил – вы про него все правильно написали в первой публикации.

Тогда, еще в Советском Союзе, была плановая экономика. Так что для него и для нас, его подчиненных, главным было соблюдение абсолютной строгости при выполнении плановых показателей. И когда наступили мои министерские годы, которые пришлись на так называемые лихие 90-е, когда все полетело и никакие прогнозы не действовали, приходилось ориентироваться на ходу – вот тогда жесткий дисциплинарий мустаевского периода помог пережить самое смутное время для экономики страны и республики.

Минфиновская школа для всех времен, многие так и говорят. И до сих пор все эти традиции наши живут и поддерживаются, пронизывают все и вся. Люди с небольшой зарплатой делают большие дела. И наш действующий сегодня президент республики тоже прошел эту школу; причем, что мне особенно приятно, он всегда ее вспоминает, ходит на все коллегии, на все новогодние наши минфиновские корпоративы, когда собирается весь коллектив и его ветераны. Он очень тепло все это воспринимает. Зная досконально всю минфиновскую кухню, он, уже будучи премьером, во многом в своей работе базировался на этих навыках, знаниях. И сейчас, я думаю, минфиновский опыт для Рустама Нургалиевича – далеко не лишний в период его президентства. Понятное дело, я горжусь тем, что передал в свое время наше минфиновское знамя в его руки».

.

«МИНФИН ТАТАРИИ ТОГДА БЫЛ ЛУЧШИМ В СОЮЗЕ»

Галина Шацило, нынешний заместитель руководителя управления федеральной налоговой службы России по Республике Татарстан, в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» тоже упомянула, что оказалась в свое время в центральном аппарате минфина ТАССР с подачи министра Мустаева: «Я окончила ленинградский вуз, но поскольку направлялась туда из нашего финансово-экономического института – существовала тогда такая система, – то распределялась на место будущей работы здесь, в Казани. Я тогда, в 1979 году, вообще-то хотела попасть в министерство жилищно-бытового хозяйства, у меня там мама работала. А Шамиль Асгатович, что в нем мне с тех пор и навсегда понравилось, постоянно участвовал в комиссии по распределению молодых специалистов – выпускников КФЭИ, чтобы достойных пригласить на работу. И вот так получилась, что и про меня он сказал: „Зачем мы будем направлять ее в бытовое хозяйство, когда нам самим в министерстве такие кадры нужны“. Так я и попала в минфин. Начала ревизором-инспектором, но, будучи человеком с активной жизненной позицией (к тому времени вступила в партию, поэтому в министерстве быстро стала заместителем секретаря комитета комсомола), то через пару месяцев я уже работала инспектором.

Помню такой интересный момент: всего лишь после года работы, во время одного из партийных собраний, я как замсекретаря комсомольской организации активно так выступила: «С кем проводить комсомольскую работу, когда у нас и молодых-то нет?» Позже выяснилось, что слова мои, пусть и совсем молодой сотрудницы, не прошли мимо: на следующий год мы приняли очень много молодежи, в минфине произошло настоящее обновление. Разумеется, к лучшему: у министра был настоящий талант выбирать из нужных людей лучших, грамотных, которые планку нашего минфина всегда высоко держали. Минфин Татарии, а потом Республики Татарстан постоянно держал первые места и получал переходящее Красное знамя и очень высоко котировался в министерстве финансов всего Советского Союза.

На уровне Союза у Шамиля Асгатовича были прямые и хорошие связи. Он знал многих финансовых корифеев, включая и тех, кто писал нам учебники. Он старался сохранить и те старые кадры, которые бы передавали свои знания и опыт молодым. Вот и я довольно быстро, буквально года через два, стала начальником отдела финансирования социального обеспечения – самым молодым руководителем отдела в системе минфина всего Советского Союза. Ездила утверждаться на эту должность в Москву. Поймите: я говорю сейчас не о своей карьере, а о доверии Мустаева к своим молодым выдвиженцам. Многие из них и сейчас занимают важные посты в финансовых учреждениях и организациях как в республике, так и за ее пределами».

. На 50-летии Минтимера Шаймиева

ОТКРОВЕНИЯ ЖЕЛЕЗНОЙ ЛЕДИ ТАТАРСТАНСКОЙ ПОЛИТИКИ

Дания Давлетшина, секретарь президиума Верховного Совета ТАССР в 1979–1990-х годах, которую до сих пор в прессе характеризуют как железную леди татарстанской политики, откровенно обрадовалась мустаевской теме беседы с корреспондентом «БИЗНЕС Online»: «Очень симпатичный во всех отношениях человек – и по отношению к людям, и в своем отношении к работе, и к порученному делу. Он умело, я бы даже сказала, мастерски руководил аппаратом президиума Верховного Совета, хотя пришел к этому не сразу и не вдруг. Начав с ним работу в этом главном республиканском законодательном и представительном органе, я сразу поняла, что Мустаев – очень сильный финансист. С этим были связаны все его выигрышные стороны как руководителя, которые, однако, парадоксально сочетались с его предельной осторожностью при принятии решений, особенно в части масштабов законодательных и государственных. Здесь ему, как мне кажется, поначалу не хватало той многолетней школы, которую прошли практически все лидеры того уровня, которого в тот момент Шамиль Асгатович достиг. А именно сказывался недостаток его опыта партийной и советской работы на низовом уровне – в первичных организациях и на уровне районном. Конечно, я и тогда, и сейчас хорошо помню его блестящий опыт в Апастово. Но продолжительность этого опыта по сравнению с большинством партийных лидеров республики все-таки была достаточно краткой.

Но даже не только во времени дело. Его осторожность приводила к многочисленным консультациям со специалистами более компетентными, умудренными в том или ином вопросе. Но эта его черта – не гнушаться как самим фактом обращений, так и в умении определить, к кому, когда и зачем надо обратиться, – из недостатка превращалась в конечном счете в итоговый успех. Кстати, этот парадокс привел к удивительным результатам – именно с приходом Мустаева значительно активизировалась инициатива в работе низовых Советов – от поселковых до районных и городских. Я уже рассказывала вашим коллегам, что был момент, даже период, когда мне трудно было смириться с тем, что президиум Верховного Совета ТАССР не уделял должного внимания районам и даже сковывал подчас их инициативу. Пришлось поднимать авторитет и сельских поселковых, районных Советов, активизировать работу постоянных комиссий президиума Верховного Совета республики. С приходом Мустаева ситуация изменилась, и большее доверие к работе низовых звеньев привела, как я же упоминала, к успеху, который практически всегда и во всем ему в жизни и работе сопутствовал».

. «Однажды в республике отменили Сабантуй. Я решил, что лишать людей исконного праздника нельзя, и на свой страх и риск пошел наперекор начальству. Взял тальянку и пошел на майдан к людям. Народ меня встречал как героя...»

МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ: «ДАВАЙТЕ НЕ БУДЕМ ПРЕРЫВАТЬ МУСТАЕВА» 

Но врачебный принцип «не навреди», характерный более для Мустаева-финансиста и раннего Мустаева-законодателя, подчас будучи истолкованным его коллегами как нерешительность, приобретал совершенно новые очертания, когда речь заходила об интересах его республики. Вот что пишет Шамиль Асгатович в своих воспоминаниях о том периоде своей деятельности: «Председатель союзного Госплана Байбаков (Николай Константинович Байбаков (1911 - 2008) – заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Госплана СССР с 1965 года по 1985 год – прим. ред.), будучи уже на пенсии, как-то сказал, что в течение 35 лет экономика Советского Союза держалась на татарской нефти. Конечно, руководству Татарии не хотелось отдавать все доходы в Москву, а потом стоять с протянутой рукой. В декабре 1986 года на президиуме Верховного Совета СССР рассматривался вопрос перевода Татарстана на хозрасчет и самофинансирование. Как председатель президиума Верховного Совета ТАССР я подготовил доклад. Как только мне дали слово, председатель президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко прервал меня: „Товарищ Мустаев, говорите погромче и покороче“. С тем, чтобы говорить громче, я бы еще согласился, а вот говорить короче не мог. В ход заседания вмешался Борис Ельцин, который в те годы был первым секретарем московского горкома КПСС. „Один Мустаев не сможет одолеть замшелых московских бюрократов!“ – выкрикнул он из зала. Генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев тут же среагировал: „Давайте не будем прерывать Мустаева, вопрос очень серьезный, пусть говорит, сколько хочет“.

Удостоверение члена президиума Верховного Совета ТАССРЧтобы увеличить, нажмите

Вот так мы и ехали на чужой арбе, тихонечко напевая свою татарскую песню. Когда-то часто я брал в руки тальянку, сейчас уже играть не могу – пальцы не слушаются... Однажды в республике (в то время, когда Мустаев руководил Апастовским районом – прим. ред.) отменили Сабантуй. Второй секретарь обкома Виктор Никонов решил, что люди начнут пьянствовать и наплюют на работу. Я решил, что лишать людей исконного праздника нельзя, и на свой страх и риск пошел наперекор начальству. Взял тальянку и пошел на майдан к людям. Народ меня встречал как героя...»

По словам заместителя председателя Госсовета РТ Риммы Ратниковой, на долю Мустаева пришелся сложнейший период работы в Верховном Совете. «Татарская АЭС – строить или не строить? Перевод республики на хозрасчет, выстраивание взаимоотношений с крупнейшими бюджетообразующими оборонными предприятиями союзного значения, выстраивание взаимоотношений законодательной и исполнительной властей, вопросы национального просвещения, сохранения татарского языка и многое другое... Тогда обществом поднимались сложнейшие вопросы. Конечно, были забиты первые сваи в фундамент татарстанского общества. Эти вопросы решаются и еще будут решаться будущими поколениями». По словам вице-спикера, Шамиль Асгатович был очень верным ветераном парламента, не пропускал ни одного заседания Государственного Совета. Лишь несколько последних парламентских сессий он не смог посетить из-за ухудшившегося состояния здоровья. 1 декабря 2012 года Шамиля Асгатовича Мустаева не стало.

«Можете вот еще что подчеркнуть, – сказал корреспонденту „БИЗНЕС Online“ в конце беседы о последнем лидере советского парламента республики известный казанский историк Булат Султанбеков. – В завещании он просил не устраивать ему никаких почетных проводов, а похоронить на родине, в своей деревне в Буинском районе. Это ведь тоже показатель... Он долгое время работал министром финансов ТАССР. Потом – председателем Татсовпрофа. А тогда, в советские времена, уйти на профсоюз считалось вроде как понижением. А его оттуда – и вдруг председателем президиума Верховного Совета! Хорошим он был человеком...»