Олег Матвейчев Олег Матвейчев: «Не столько 2018 год будет неожиданным, сколько следующий за ним. В 2019 году Россию, вероятно, ждут перемены. Эти изменения коснутся и экономики, и социальной сферы, и политики» Фото: ©Руслан Кривобок, РИА «Новости»

«РАХИМОВ БЫЛ СИСТЕМНЫЙ «КИДАЛЬЩИК», ЧЕЛОВЕК ИЗ 90-Х ГОДОВ. А В ТАТАРСТАНЕ ОТЧАЯННЫХ ИДИОТОВ НЕТ»

— Олег Анатольевич, непродление договора между федеральным центром и Татарстаном, а впоследствии и пересмотр позиций татарского языка в местных средних школах вызвали определенное напряжение в республике. Тот же Госсовет РТ попытался выступить с обращением к Путину. Насколько это может быть опасным для единства страны, для хороших отношений Москвы с ее регионами, среди которых Татарстан в любом случае занимает одно из первенствующих мест?

— Таких регионов, как Татарстан, которые способны периодически заявлять какие-то условно «антифедеральные» вещи, в лучшем случае наберется десяток во всей России. Понятно, что, когда из 85 субъектов 10 иногда фрондируют, это все-таки не слишком большая угрожающая вещь. Во-вторых, даже в случае, который связан с Татарстаном, все это выродилось в пшик: высшее руководство республики от этого дистанцировалось и побоялось публично влезать в пререкания с Москвой, а депутаты выступили по принципу «Мы независимые и вообще неуправляемые». Конечно, для того, чтобы Москве показать какую-то фигу, им кто-то влиятельный наверняка сказал: «Пожалуйста, выступите. А мы потом спишем на то, что это же депутаты, это же голос народа». Ну и вот какие-то люди выступили — хорошо, но на этом информационный повод закончился. Все понимали, что какое-то кипение вокруг этого непродления будет, все понимали, что придется... какую-то кровь потерять. Но что значит «потерять кровь»? Вытекло, грубо говоря, 200 граммов крови, перевязали это тряпкой, через какие-то два дня заживет. Вот и все. Собственно, через два месяца об этом забудут. Если какой-то дурак попытается этот процесс продлить, пусть он прежде подумает, каково его будущее. Поэтому я считаю, что не будет таких дураков. Республиканские депутаты ритуально изобразили, что они бунтуют,  руководство — что оно не при делах. Что касается позиции федерального центра, то она абсолютно понятна.

— Внутри республики существуют опасения, что в РТ повторится башкирский сценарий: Рахимов-старший был отправлен в отставку, а Рахимов-младший ударился в бега, «Башнефть» досталась «Роснефти» и т. д. Кто поручится, что то же самое не произойдет с «Татнефтью» и ее нынешними кураторами?

Муртаза Рахимов «Рахимов много чего наобещал — рассчитаться и прочее, но так и не рассчитался» Фото: ©Руслан Кривобок, РИА «Новости»

— Если вспоминать все прегрешения Муртазы Рахимова, который отметился огромным количеством случаев «кидания» федерального центра, начиная со своего избрания, то ситуации в Башкортостане выглядит другой. Потому что в 2003 году Рахимов проиграл свои выборы, если честно. Выборы выиграл Сергей Веремеенко (известный российский бизнесмен, входивший в списки Forbes, — прим. ред.), и есть все данные, что Веремеенко выиграл с первого тура. Они сначала сделали первый тур, а потом вообще полностью сфальсифицировали итоги выборов, причем так, что мама не горюй. При этом Рахимов много чего наобещал — рассчитаться и прочее, но так и не рассчитался. Это такой системный «кидальщик», коррупционер и человек из 90-х годов, этакий аппендикс из эпохи 90-х.

— Таким образом, ситуация в Татарстане благополучнее выглядит на этом фоне?

— Татары — гораздо более разумный и более системный народ, они гораздо более везде представлены, в том числе на федеральном уровне. В конце концов, они интегрированы в федеральные органы власти. И им есть что терять, поэтому думаю, что в республике отчаянных идиотов нет. Конечно, есть экстремисты, которых Шаймиев в свое время косвенно взращивал. Понятно, что не сам, не своей рукой, а через всякие институты истории Татарстана...

— Вы подразумеваете институт имени Марджани?

— Там несколько таких структур. Был там один мощный идеолог — Хакимов, так называемый идеолог суверенитета. Там много всего такого взрастили. И понятно, что эти люди где-то будут вылезать и где-то выступать. Но это, в принципе, собственная элита же и купирует, потому что есть что терять.

Безусловно, у каждой республики есть своя история и своя национальная культура: у Татарстана она такая, у Якутии — другая, у Тувы — третья, у Чечни — четвертая. Искусство управления в том и состоит, чтобы, учитывая специфику каждой республики, находить индивидуальные подходы.

— Вы согласны с утверждением некоторых политологов, что Рустам Минниханов в последнее время ослабил свои позиции, а Рамзан Кадыров их усиливает?

— Я не очень понимаю, что означает в данном случае «усиливает». Чечня и Татарстан — это два субъекта Федерации, во многом разные, их уважают, с ними считаются, с ними разговаривают и т. д. Не очень понятно, что значит «усиливает». Допустим, Кадырова куда-то не пускали и вдруг стали пускать? Да нет же, везде его пускали, все с ним нормально. В любой момент он может кому хочешь позвонить, с кем угодно поговорить или вести переписку. То же самое касается и Татарстана. У обоих — у Минниханова и у Кадырова — есть все возможности и все доступы ко всем министрам и сотрудникам аппарата президента. Нет такого, чтобы у кого-то эти связи исчезли.

— Говорят, что Кадыров перетягивает на себя одеяло коммуникации с исламским миром, в то время как раньше эта роль отводилась Минниханову.

— Наоборот, в РТ традиционные татарские муфтии — вполне себе мирные и нормальные, поэтому перетягивания или чего-то подобного нет. Все зависит от личной активности. Кадыров, конечно, молодой, активный, иногда проявляет излишнюю горячность. Татарстан в этом смысле умнее себя ведет. Здесь, возможно, сказывается особый национальный характер, а может, это тактическая вещь такая: они просчитали, что так выгоднее — не высовываться. Во всяком случае, никто бы Татарстану не запретил, если бы республика взяла на себя более активную роль коммуникации с исламским миром.

«С «ЕДИНОЙ РОССИЕЙ» НИЧЕГО СТРАШНОГО НЕ ПРОИЗОЙДЕТ, ОНА ПРОСУЩЕСТВУЕТ ЕЩЕ ДОЛГО»

— Исход будущих президентских выборов 2018 года более-менее понятен. Но вот сохранится ли существующая конфигурация политических сил до 2024 года?

— Не столько 2018 год будет неожиданным, сколько следующий за ним. И конфигурация сил, про которую мы говорим, безусловно, не сохранится. В 2019 году Россию, вероятно, ждут перемены. Эти изменения коснутся и экономики, и социальной сферы, и политики. Все сферы жизни в этом смысле подвергнутся переменам. Возникнут новое, переконфигурированное правительство и администрация президента. Разные люди, которые сейчас на разных постах, будут перетасованы. Кто-то получит больше полномочий, чье-то влияние уменьшится. Это не говорит о том, что абсолютно все будет перетасовано, что произойдет гигантская революция, но она станет вполне ощутимой. Все это заметят. Данная революция, думаю, окажется не меньше той, которая произошла после бурного 2011 года в 2012-м, когда была произведена реформа в политической сфере и в экономической определенные важные вещи были приняты. В 2019 году перемен будет не меньше, а может, и больше.

— В каком направлении это будет происходить?

— Во всех. Это будет новая экономическая и политическая реальность, и за социальные меры возьмутся. Так что это ощутит на себе каждый человек.

— Что произойдет в экономической сфере?

— Запуск определенных экономических проектов.

— Можете пример привести?

— Нет, не скажу. Почему не скажу? Потому что на самом деле предложения есть, а подробного алгоритма их реализации еще нет. В любом случае все предложения будут строиться на нашей национальной почве — для обеспечения национального суверенитета, национальной безопасности и национального благосостояния.

— Эта системная революция сохранит стране ее нынешнего лидера Владимира Путина?

— Безусловно, без него тут никуда.

— Если не хотите раскрывать секретов, не раскрывайте. Но, например, партийный проект «Единая Россия» — насколько он устарел? Не возникнет ли необходимости его закрыть?

— Самые плохие показатели у «Единой России» были в 2010–2012-х годах. В принципе, партия выползла из негативного тренда и пошла вперед, так сказать, на позитивной повестке. Любой ЛДПР или любой КПРФ, которая считает для себя успехом получить от 15 процентов голосов избирателей, до «Единой России» еще расти и расти. В этом смысле никто «Единую Россию» трогать или уничтожать не собирается. Партия на самом деле реформируется все время — постоянно какие-то внутренние реформы идут, они подстраиваются под новую реальность, они открыли для себя интернет, хотя я им 20 лет об этом говорил, они сейчас и этим занимаются. Смешно занимаются, очень консервативно, где-то по-детски, как дети, которые делают первые шаги, падают, ругаются, набивают шишки. Тем не менее они в этом направлении двигаются, а еще научились работать с кадровым резервом. Они подняли из архива всех своих сторонников и членов партии. Потому что раньше они были просто записаны в больших бухгалтерских книгах, никто с ними не работал. Сейчас их имена начали поднимать и спрашивать: «А вы знаете, что вы член „Единой России“?» В принципе, партия — это живой организм, он живет своей жизнью, никто его уничтожать не будет — это сто процентов.

Более того, «Единая Россия» из всех партий наиболее прогрессивная. Если бы мне показали какую-то иную партию, которая на более интересных принципах построена, больше интересных инновационных систем запустила и вообще во всех отношениях лучше, я бы с удовольствием сказал: «Берите с них пример». Но пока у нас других примеров нет. И «Единая Россия» — это лучшее из того, что есть. Кадровую политику ведут, национальные вопросы решают, какие-то внутрипартийные порядки отслеживают, в выборах в муниципальные органы власти участвуют. Если взять любые парламентские вроде ЛДПР или КПРФ, то что они делают от выборов до выборов? Разве что еще в муниципальных выборах участвуют. Никаким интернетом они не занимаются, большие глобальные проекты по России не ведут. А у «Единой России» огромное количество живых проектов — политических и социальных: то они что-то строят, то кому-то помогают. Поэтому с «Единой Россией» ничего страшного не произойдет, она просуществует еще очень долго.

— Будет ли у «Единой России» идеология, позволяющая отнести партию к левому, правому флангу или к центру? К примеру, когда-то единороссы пытались сотрудничать с христианско-демократическими партиями Германии и присматривались к их идеологии.

— Идеология у «Единой России» есть, она в основном заключена в их партийном слогане «Сохраним и приумножим». То есть это такая развивающая идеология, не делающая резких движений. Это то, что нам нужно. Как известно со времен Столыпина, нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия. Пока президент у власти, данная партия будет отстаивать именно эти ценности — умеренного консерватизма, обеспечивающего умеренное спокойное развитие. Если ситуация в стране обострится, то и «Единая Россия» может поменяться, стать этаким противовесом. Если наметится сильное левое движение, то «Единая Россия» двинется вправо, если возникнет перекос вправо, то будет двигаться влево.

... «По поводу Медведева нет иллюзий ни у кого — ни у Путина, ни у всего элитного окружения» Фото: kremlin.ru

— Дмитрий Медведев, несмотря на негативный шум вокруг него, так и остался в президентской обойме в роли «преемника №1». Следом за ним идут Собянин, Шойгу и прочие. Откуда такая иерархия «преемников»?

— Все, что время от времени всплывает по этому поводу в информационных лентах, — это нечистоплотный  PR. В нашей профессии политологов есть свои хлестаковы, которые, знаете, «с Пушкиным на дружеской ноге»: знаю того, знаю этого. В основном люди высасывают «сенсации» из пальца, сами сочиняют для того, чтобы СМИ преподнести информацию. Абсолютно понятно, что в окружении президента никто не поднимает вопрос о «преемнике», сам президент тоже не поднимает, нет этой темы даже близко.

— Тема преемника до сих пор неактуальна?

— Конечно, неактуальна. В 2022–2023 годах может, кто-то заикнется и что-то будет вокруг этого. Но за это время некоторые люди сумеют сами себя утопить, а некоторые — сами себя поднять. Конфигурация в правящей элите сильно сдвинется к 2019 году, а к 2022 году увидите, кто может выйти на первые роли. Пока что это все высосано из пальца.

— Но Путин иногда сам говорит, что хотел бы отдохнуть...

— И отдохнет до следующего срока. Он порядочный человек, он ответственный человек, он дает обещания народу, что на следующий срок будет работать, что называется, на полную катушку, не покладая рук. И сейчас он реально по 24 часа в сутки работает.

— Медведев, переживший атаку Навального, так и останется после 2018 года на прежних позициях?

— По поводу Медведева нет иллюзий ни у кого — ни у Путина, ни у всего элитного окружения. Все примерно представляют, что он из себя представляет во всех отношениях. И как государственный деятель, и как экономист, и просто как человек Медведев в таком своем качестве может быть только использован, как, собственно, это и было сделано в свое время. Некоторые ошибочно предполагают, что он был использован в качестве условного местоблюстителя, но будем говорить откровенно — его использовали именно как человека амбициозного. И он прекрасно понимал, что наберет на этом очки. Все действия Медведева были заранее просчитаны. И если понадобится, то и еще раз просчитают. Вопрос только в том, нужно ли кому-то показывать два раза один и тот же фокус... Я не знаю.

— Напомню, что «местоблюстительство» Медведева закончилось «белоленточной революцией» 2011–2012 годов.

— Да, это те самые события, которые помогли Путину избраться президентом. Нужно ли то же самое теперь, Путин, наверное, решит. В любом случае Медведев остается в обойме — в обойме инструментов. В обойме преемников Путина.

Кирилл Серебренников «Это классический прием экстраполяции ареста на себя: сегодня Серебрянников, завтра мы...» Фото: ©Александр Вильф, РИА «Новости»

«СЕРЕБРЕННИКОВ — ЕВРЕЙ, ЗНАЧИТ, ВСЕ ЕВРЕИ ДОЛЖНЫ ОБЪЕДИНИТЬСЯ ДЛЯ ЕГО СПАСЕНИЯ»

— Олег Анатольевич, общество до сих пор обсуждает арест режиссера Кирилла Серебренникова. Почему такое количество известных людей вступилось за режиссера малоизвестного, а если и известного, то далеко не с самой лучшей стороны. По крайней мере, не с той, которая обычно нравится массовому зрителю.

— Вы знаете, работает известная формула: «Когда они пришли за социалистами, я молчал — я не был социалистом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал — я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я молчал — я не был евреем. Когда они пришли за мной — уже некому было заступиться за меня». Это классический прием экстраполяции ареста на себя: сегодня Серебрянников, завтра мы. Причем здесь одновременно работает сразу несколько идентичностей, которые затрагивают людей. Допустим, условно говоря, евреи. Вот Серебренников — еврей, значит, все евреи должны объединиться для его спасения, иначе завтра придут за ними. Понятно, что есть куча других евреев, которые совершенно с ним ни в чем не солидарны, но есть и те, кто его поддерживает.

Вторая тема — мы художники, мы интеллигенты, мы режиссеры, мы люди искусства, давайте мы объединимся, потому что сегодня он, а завтра на этом месте можем оказаться мы. Власть считает, что нами можно командовать. Вообще-то, мы по определению общаемся с богами, власть нам не указ. Если мы сейчас прогнемся под власть — неважно, по какой причине, — мы, может быть, даже поддерживаем власть, но мы не должны прогибаться. И если мы прогнемся, то это будет наша потеря на всю жизнь, мы никогда не отмоемся и так далее.

Третий круг — более широкий. Условно говоря, всю эту историю с Серебренниковым пытаются преподать как простой «обнал». Не то чтобы он там что-то украл, а просто обналичивал деньги. Мы на самом деле не знаем, так это было или нет, но, по крайней мере, такая версия бродит. Получается, все «обнальщики» ходят под богом, а ведь все хозяйствующие субъекты занимаются обналом, потому что наше законодательство устроено так безобразно, что от этого никуда не деться. И поэтому сегодня Серебренников, а завтра мы. 

Соответственно, возникает несколько кругов вот этой идентификации, которая выходит на улицы, выступает, шумит...

— Как на эту фронду должна реагировать власть?

— Думаю, власть сделает абсолютно так, как хочет, абсолютно проигнорирует, кто бы там и за кого ни просил. Путин, Медведев или еще какие-то большие люди теоретически могли бы вмешаться и намекнуть правоохранительным органам, что проблему нужно решать в том или ином ключе, но, естественно, они этого делать не будут, так как это не их масштаб. А все остальные предпочтут дистанцироваться, поскольку вся эта история — непонятный «замес», и в этом «замесе» можно оказаться не по ту сторону.

Все сейчас отдано на откуп правоохранительным органам — что они докажут и что они сделают, так оно и будет. Грубо говоря, это борьба двух команд: команды следственного комитета, прокуратуры и так далее и команды высококвалифицированных адвокатов вместе с гражданским обществом, условным гражданским обществом. Кто кого победит...

Игорь Сечин «Сечина вообще оставьте в покое — это настолько мифологизированная фигура... Он и в прежние-то, далекие времена, грубо говоря, был человеком, который в аппарате Путина разносил бумаги, папки, готовил какие-то документы, то есть сроду никогда не был серым кардиналом» Фото: kremlin.ru

— А эти команды являются составляющими более глобальным команд? Скажем, команды Сечина?

— Да нет никакой команды Сечина. Сечина вообще оставьте в покое — это настолько мифологизированная фигура... Он и в прежние-то, далекие времена, грубо говоря, был человеком, который в аппарате Путина разносил бумаги, папки, готовил какие-то документы, то есть сроду никогда не был серым кардиналом. А потом дорос до ситуации, так сказать, управления очень крупным государственным активом. И теперь он занимается «Роснефтью». Я вас уверяю, у него очень много забот, связанных с этим, и уж ему точно не до Серебренникова.

— Я упомянул Сечина лишь как пример. Может ли это быть команда кого-то иного?

— Нет, никого иного здесь нет. Силовики сейчас должны, что называется, за честь мундира «зарубиться» и доказать, что они не дураки, что они нашли условную крупную рыбу.

«КАК РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ ПЛАТИЛА ВАРВАРАМ, ЧТОБЫ ОНИ НЕ НАПАДАЛИ, ТАК ГОСУДАРСТВО ПЛАТИТ ВАРВАРАМ, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ТВОРЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЕЙ»

— Хорошо. Так называемая интеллигенция, которая вписалась за Серебренникова, — интеллигенция ли это? Национальная ли она? Вот у нас была советская интеллигенция — она действительно содержалась на госденьги. После краха СССР ее отключили от государственного финансирования, она постепенно умерла. Некоторые — в настоящей нищете. А сейчас чья это интеллигенция? Они тоже существуют на государственные деньги. Но чьи интересы они обслуживают?

— Это парадоксально, но на самом деле практически все театры, крупные творческие коллективы (танцевальные и прочие) находятся на балансе субъектов Федерации. Очень мало (ничтожный процент) так называемых частных театров, но они не выживают или работают на абсолютно каких-то таких задворках. Придумала какая-нибудь арт-группа какой-нибудь спектакль — они собираются в каком-то лофте, и 10 зрителей платят по 500 рублей. А если говорить о крупных масштабах, то это все — за счет государства. Но при этом поражает абсолютная уверенность у всех этих людей, что они не обязанная сторона, что они никому ничем не обязаны. Один (не буду сейчас называть его фамилию, тем более он уже покойный) деятель искусства в разговоре со мной говорил: «У нас с государством могут быть только одни отношения: они мне дают деньги — и на этом все».

— То есть а «я ни за что не отвечаю», да?

— Да. Этот деятель искусства считал, что это еще лучший вариант для государства. Оно дает мне деньги, и слава богу, что оно в этом смысле еще как-то передо мной реабилитировалось. А вот если бы оно мне не давало или я бы у него не брал, это был бы самый крайний вариант войны. А этот вариант, когда мне дают деньги и на этом все, — это вариант мира, условного нейтралитета... Хотя не столько даже нейтралитета, потому что деятель искусства оставляет за собой право высказывать против этого государства все что угодно.

— Он может себе позволить быть фрондой, но не выступать с оружием в руках против государства?

— Хоть с оружием, хоть с чем в руках может выступать. Но то, что он у государства берет деньги, он расценивает как то, что делает этому государству большое одолжение. Это самая низшая стадия — когда он у государства откажется даже деньги брать. Тогда уж вообще конец. Он тогда настолько его презирает... А так — деньги беру, при этом вас ругаю, естественно. Презираю, ненавижу, но деньги беру.

— И тогда в интеллигентских кругах он рукопожатный, приличный человек.

— Он как бы говорит: у вас, у государства, еще есть шансы исправиться: сделать так, как я захочу. Вот такая неадекватная позиция. Понятно, что Серебренников был ставленником Каткова (отвечал в мэрии Москвы за культуру — прим. ред.), Катков — друг галериста Марата Гельмана и так далее. Там где-то вдалеке маячит Владислав Сурков...

—Тем более произведение Натана Дубовицкого (это имя считается псевдонимом Суркова — прим. ред.) «Околоноля» Серебренников и ставил.

— Здесь нельзя говорить, что это какая-то группа друзей, единомышленников, но, во всяком случае, они такими косвенными пунктирными связями связаны. Но понятно, что им всем платили не за что-то, а потому, что все они — условная полугруппа полуединомышленников. Если у кого-то имеется ручеек государственного бюджета, в данном случае бюджета города Москвы у Каткова, то как своим единомышленникам не дать?

Владимир Мединский «Довольно долгое время в стране отсутствовала культурная политика. Она при Мединском (в центре) стала появляться и как-то формулироваться, но очень осторожно» Фото: kremlin.ru

— Какой смысл государству вкладываться в тех, кто поливает его грязью? Это же самоубийство...

— Здесь два соображения. Первое: довольно долгое время в стране отсутствовала культурная политика. Она при Мединском стала появляться и как-то формулироваться, но очень осторожно. Второе: люди, относящиеся к культурной среде, к интеллигенции, — актеры, писатели и так далее — все они имеют популярность. И государство вынуждено с этой популярностью считаться. Банальный режим такого подкупа — мы им даем какие-то деньги и рассчитываем на то, что они будут молчать, — он, естественно, действует. Как какая-нибудь Римская империя платила варварам за то, что они не нападают, вот точно так же государство платит этим варварам, которые называют себя творческой интеллигенцией, за то, что они не нападают. Действительно, часть не нападает, но другая часть все равно считает: хорошо, не нападем сегодня, нападем завтра. И так же, как когда-то Римская империя или Византия была потрепана варварами, и российское государство будет потрепано интеллигенцией, потому что путь подкупа в любом случае тупиковый.

— Февральская революция столетней давности была интеллигентской революцией. Атака силовиков на Серебренникова не спровоцирует сейчас, в преддверии выборов-2018, какие-то беспорядки? Ведь от интеллигенции можно ожидать всего: у них влияние, у них медиаресурсы...

— Интеллигенция в Российской империи бунтовала с середины XIX века, но для того, чтобы получилась революция, сигнал, идущий от интеллигенции, нужно было многократно усилить. В том числе через условную приватизацию всей прессы и через, по сути дела, приватизацию органов власти. Февральская революция могла случиться только тогда, когда то же самое московское купечество смогло купить всю Государственную Думу. Купить — не в смысле, что каждому деньги раздали... Кому-то раздали и деньги, а кому-то раздали обещания. Им просто сказали: «Ты депутат, сейчас ты ничего не значишь, а когда не будет царя, ты будешь назначать правительство, ты будешь великой фигурой, поэтому тебе это выгодно делать». Соответственно, Государственная Дума оказалась на коротком поводке. И точно так же все ведущие газеты и издательства были взяты под свой контроль, чтобы работать с общественным мнением, и в них было вброшено огромное количество денег для того, чтобы усилить тиражи. Однако если каких-то крупных финансовых и промышленных групп не стоит за Серебренниковыми, то никаких революций не возникает. Представить себе, что кто-то сейчас из олигархов по-настоящему рулит такую борьбу, я не могу. По мелочи они все гадят, если честно. Кто-то Навальному дает или еще кому-нибудь. Делают это через третьи силы и третьи руки, чтобы не дай бог не попасться. Суммы, конечно, небольшие — в сравнении с тем, что дают так называемые подписчики Навального (по 100, по 500 рублей). А эти дают, например, 5–10 миллионов рублей в месяц. На это уже можно реально что-то сделать. Но реально не настолько, чтобы революцию сделать. Вот если это будет 5–10 миллионов долларов и такой олигарх будет не один, а целый десяток, то тогда это существенные суммы для дестабилизации страны. Но их, естественно, отследят, и люди, которые будут такой фигней заниматься, очень сильно об этом пожалеют.

— Почему государству вместо Серебренниковых не финансировать национально ориентированную интеллигенцию?

— Есть, конечно, Михалковы, Меньшовы. Я видел недавно Адабашьяна, который хорошо выступил на эту тему.

— Но это все равно окружение Михалкова — Адабашьян тот же самый.

— Не все из окружения Никиты Михалкова. Но, опять же, окружение Михалкова — это не очень маленькая вещь, это половина группы кинематографистов России.

— Однако влиятельный Михалков вынужден был выйти из попечительского совета фонда кино, обвинив нового члена совета, медведевского пресс-секретаря Тимакову, в «латентной русофобии». А муж Тимаковой, Будберг, вообще крепко вписался за Серебренникова.

— Будберг реально вот этой ерундой топит не только себя, но и Тимакову. А Тимакова топит не только себя, но и Медведева, создает им неправильное паблисити. С другой стороны, этих людей часто обвиняют в каком-то цинизме — что они слово свое не держат и готовы сегодня туда, завтра сюда. Но получается, что окружение медведевское — не какие-то там циники прожженные, которые переобулись на ходу: сегодня они дружили с Серебренниковым, а завтра они скажут: «Мы его знать не знаем, кто это такой?» Нет, они вписались за него. Они пропитаны той же заразой, которой пропитан мозг Серебренникова.