Екатерина II – татарам: «Берите неба, сколько сможете!»

Самым недисциплинированным поведением на нашей земле отличился как раз его любимый Петр: 30 мая 1722 года государь так отметил здесь свой полувековой юбилей, что пришел в себя только 8 июня

ПЕТР ВЕЛИКИЙ: ДВОЙКА ЗА ПОВЕДЕНИЕ

Герой культового советского фильма «Доживем до понедельника» двоечник Сыромятников высказал свое личное мнение на уроке истории: «России после Петра вообще не везло на царей». Попробуем поспорить с этой точкой зрения с казанских позиций. В отличие от остальной России будущей столице Татарстана на царей повезло. А именно: примерно в одно и то же время, в самом конце весны, ее с продолжительными визитами посетили сразу три венценосные особы — Петр I Великий (27 мая — 8 июня 1722 года), Екатерина II Великая (26 мая — 1 июня 1767 года), Павел I (25 — 31 мая 1798 года), «последний император столетия — безумный и мудрый».

Правда, это было задолго до Сыромятникова, в XVIII веке. Продолжая полемику с ним, стоит заметить, что самым недисциплинированным поведением на нашей земле отличился как раз его любимый Петр: 30 мая 1722 года государь так отметил здесь свой полувековой юбилей, что пришел в себя только 8 июня. «Главной бедой царя было чрезмерное пьянство. Петр сам пил сверх меры и требовал, чтобы и другие следовали его примеру. Пьянство разрушало могучий организм самодержца. Попойка Петра поражала своим размахом и на сей раз затянулась на 10 дней», — констатирует этот неприглядный факт известный казанский краевед Ренат Бикбулатов в «Казанских историях». Не потому ли Петр этими днями в сердцах произнес: «Земли бывшего Казанского ханства... являются злокачественной опухолью на теле Российской империи»? Да, пивоварением Казань в те годы не славилась.

Но город был известен многим другим: например, кожевенным и суконным производством. «В последний день мая 1722 года Петр осмотрел на Шарной горе (ныне улица Калинина) казенные предприятия: пумповый (кожевенный) завод и суконную фабрику, посетил частную суконную фабрику купца Михляева, — „Казанские истории“ так описывают уже деловую, „продуктивную“ часть государева визита. — Петра I поразила огромная разница между двумя фабриками — государственной и частной. Суконная фабрика, основанная им, была построена в спешке, в чем он был сам виноват, и работала она весьма вяло и убыточно для казны: шерсть получалась слишком дорогой, сукно выходило некачественным. Петр I и на пумповом заводе нашел дела в плохом состоянии, хотя здесь работал опытный кожевенный мастер из англичан, который обустроил на заводе 28 чанов и ежегодно выделывал от 300 до 400 разного рода кож, отправлявшихся в Петербург. После осмотра фабрик гневу Петра I не было предела. Он очень круто обошелся с управляющим суконной фабрикой полковником Грузинцевым. Не избежали жестокого наказания и два немца — братья Юнги, жившие в Верхнем Услоне, которые заведовали овчарным заводом и снабжали суконную фабрику шерстью. Но царю очень понравилось, как поставлено дело по изготовлению сукна у купца Михляева, и он впоследствии (письмо от 15 июня 1724 года) пожаловал ему казенную суконную фабрику. Михляев соединил свой завод с пожалованным и расширил здание новыми пристройками на Шарной горе». Петр также заклеймил местную бюрократию: «В губернской канцелярии он осмотрел текущие дела и потребовал книгу, в которую записывались посылаемые из петербургской канцелярии указы. Книга оказалась утерянной. Император сильно разгневался. Даже находясь далеко от Казани, он вспомнил об этом и издал специальный указ — чтобы непорядок был устранен».

Два дня Петр I обозревал казанские монастыри и церкви, посетил Татарскую слободу, где разговаривал со многими известными старшинами татарского общества. Знакомясь с городом и ревизуя казанские учреждения, царь не забывал об общегосударственных делах, посылая из Казани указы и распоряжения разным лицам и по разным вопросам. В эти дни он, казалось, не нуждался в отдыхе, не давая покоя и другим. Он обладал удивительной способностью заставлять людей выходить из состояния инертности и эксплуатировал запас их жизненной энергии. Рядом с Петром всякий становился работником. Царь заставлял людей трудиться не только палкой, но и собственным примером. Под конец пребывания он позанимался и делами Адмиралтейства, отправив указ к адмиралу Крюсу, чтобы тот принимал всякий корабельный лес, который будет приходить из Казани. С этим он наш город и покинул — воевать в Персию во главе 106-тысячного войска, 30 тысяч которого составляли татарские всадники, солдаты и гребцы. Конница в составе 9 тысяч лошадей отправилась сухим путем вместе с нерегулярным 70-тысячным войском, сам Петр отбыл в Астрахань по воде. По пути он посетил развалины легендарного Болгара, где обратил внимание на неудовлетворительное состояние древних памятников, и уже из Астрахани 2 июля прислал в Казань распоряжение на ремонт Большого минарета.

Пребывание Екатерины в Казани было заполнено службами в соборах и монастырях, разъездами по городу в карете и посещением специально организованного праздника

ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ: ВЫДВОРЕНИЕ ХРОМОГО В ЧЕРНОЙ ШУБЕ

«250 лет! — Константин Куранов, другой казанский краевед, более известный нам как неунывающий телепредсказатель погоды, откровенно порадовался „царской теме“ в „БИЗНЕС Online“. — Ровно в эти дни, в конце мая, четверть тысячелетия назад мамочка-Екатерина к нам приехала. А сынок, Павел Петрович, был здесь годами позже». Желая познакомиться с восточными областями государства, молодая императрица весной 1767 года предприняла длительное путешествие по Волге. С огромной свитой (всего находились в плавании до 2 тыс. человек) Екатерина II отбыла на четырех галерах из Твери. «В Казани она провела целых шесть дней, — продолжает Константин Николаевич. — В Чебоксарах так вообще из кареты только вышла и вошла. А у нас вон сколько жила, знай наших! У меня и газета есть того года; почитать, кто да как ее встречал, — волосы дыбом, как интересно. Она еще и мечеть нашу — кажется, Аль-Марджани — отметила. Мечеть тогда как раз строилась, и у нее городские власти спрашивают: „Сколько минарет должен быть на высоту?“ Что-то, мол, строят мусульмане его непомерно. А она: „Я им [мусульманам] определила место на земле, в небо же они вольны подниматься по своему усмотрению, потому что небо не входит в мои владения“». В Казани Екатерину любили, в отличие от иных государей и государынь российских. И вот почему.

«Предшественница Екатерины II императрица Елизавета Петровна вела по отношению к казанским татарам антимусульманскую политику, — объясняет Бикбулатов разные пристрастия казанской публики к этим царицам. — Ее указ от 19 ноября 1742 года предписывал разрушение всех мечетей на территории Казанской губернии и недопущение возведения новых. Местный глава епархии Лука Конашевич, известный в татарском народе под именем Хромого в черной шубе (Аксак Каратун), остался в памяти татар как самый жестокий гонитель мусульманской религии. Из 536 мечетей в Казанском уезде было разрушено 418. Деяния Луки привели к обострению политической обстановки. А новый Указ Елизаветы от 8 августа 1750 года еще больше обострил обстановку: казанских татар заставили переселиться в болотистую местность. Так в Казани образовались Старая и Новая татарские слободы. Ужесточилась политика насильственного крещения.

А фраза Екатерины II „Я им определила место на земле“ означала, что она предприняла шаги по смягчению притеснений татарского народа. В 1764 году прекратила насильственное крещение, казанского архиерея назвала „гонителем“, он выдворен был в другую епархию. А годом раньше подписала указ, разрешающий купцам-татарам свободно торговать на всей территории Российской империи, то есть уравняла их в правах с русскими. И вот результат: в одном из своих писем Екатерина II отмечает, что „народ по всей Волге богат и весьма сыт, и, хотя цены везде высокие, все хлеб едят, никто не жалуется и нужду не терпит“».

ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ — ЭБИ-ПАТША, ДОБРАЯ БАБУШКА-ЦАРИЦА

Как свидетельствует «Камер-фурьерский журнал», 26 мая 1767 года, в субботу, в 4-м часу пополудни галерная эскадра двинулась к Казани и прошла по реке Казанке почти к самой крепости. При приближении монаршей эскадры из городских пушек началась приветственная салютация: пушечная пальба и у всех святых церквей колокольный звон. Когда галера Екатерины II благополучно встала на якорь, а она со свитой на шлюпках направилась к пристани, «от всей галерной эскадры и с города производима была пушечная пальба и отдаваема от эскадры честь игранием на трубах с литавры, а от матросов и от состоящего на берегах многочисленного народа восклицаемо было «ура». Графу Панину, воспитателю цесаревича Павла Петровича, государыня сообщала из Казани 27 мая 1767 года: «Мы вчера вечеру сюда приехали и нашли город, который всячески может слыть столицей большого царства; прием мне отменный; четвертую неделю видим везде одинаковую радость, а здесь еще отличнее... Естли бы дозволили, они бы себя вместо ковра постлали...» Екатерина — Вольтеру: «Я угрожала вам письмом из какого-нибудь азиатского селения, теперь я в Азии. В здешнем городе находится 20 различных народов, которые совершенно несходны между собою. Надобно, однако ж, дать им такое платье, которое бы годилось для всех... Это почти то же, что сотворить, устроить, сохранить целый мир!»

Пребывание Екатерины в Казани было заполнено службами в соборах и монастырях, разъездами по городу в карете и посещением специально организованного праздника, где императрице были показаны представители основных народов, населявших Казанскую губернию. С охотой приняла она приглашение удостоить своим присутствием бал-маскарад, устроенный в ее честь в доме губернатора господина Квашнина-Самарина. Бал по казанским меркам был грандиозным. «Санкт-Петербургские ведомости», как и подобает столичной газете, подробно и оперативно сработали в формате светской хроники: «Гостей съехалось до 250 человек. Причем благопристойность проведения и искусство в танцах ясно свидетельствовали, что дворяне казанские в благонравии и воспитании нимало живущим в престольных городах не уступали. Между тем Ее Императорское Величество около полуночи кушать изволила. Стол был велик, великолепен, вкусен и достоин всевысочайшей гостьи и усердия хозяина». Прием Екатерине II настолько понравился, что в своем дневнике она записала: «В Казани мы могли бы, если бы хотели, танцевать в течение месяца на 19 балах — когда мы увидали это, то потеряли желание возвратиться в столицу и, не будь к тому необходимости, не знаем, чем бы кончилось дело». 29 мая 1767 года Екатерина II в другом письме отметила: «Сей город, бесспорно, первый в России после Москвы... Во всем видно, что Казань — столица большого царства».

Сразу после Казани, следуя маршруту Петра Великого, Екатерина II также лично посетила исторические развалины древнего Болгара. «Впоследствии императрицей был издан ряд указов, облегчающих вхождение мусульман в государственные общественные структуры. Возможно, отсюда и „феномен“ Екатерины в сознании татар. Она осталась в памяти народа как Эби-патша — добрая бабушка-царица», — сообщает сайт «Старая Казань».

Самый результативный визит для Казани был от Павла Петровича

ПАВЕЛ I: «ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ИЗВОЛИЛ БЫТЬ ВЕСЕЛ И ТРИ РАЗА ТАНЦОВАЛ»

Самый результативный визит для Казани был от Павла Петровича. «Павел — он же солдат, он на Арском поле такое устроил! — продолжает рассказ Куранов. — В конце мая 1798 года он прибыл сюда со специальной целью смотра войск, собранных из четырех губерний — Оренбургской, Казанской, Уфимской и Пермской. Прожил здесь, как и матушка его, целую неделю».

Это был самый длительный визит Павла в провинциальный город и второй по длительности, после Петра Великого, императорский визит в столицу Казанской губернии. Тем не менее этот факт почти не освещен в исследовательской литературе. Пожалуй, единственной специальной работой о поездке Павла I в Казань является брошюра Н.П. Загоскина «Император Павел Первый в Казани (1798-й год)», изданная в 1893 году (Николай Павлович Загоскин (1851 - 1912) — историк русского права, общественный деятель, краевед, автор многих книг по истории Казани, ректор Императорского Казанского университета с 1906 по 1909 год — прим. ред.).

В поездке императора сопровождали сыновья Павла I — великие князья Александр Павлович (будущий император Александр I) и Константин Павлович, а также свита на 4 каретах и 34 колясках. Сделав в Свияжске последнюю перед Казанью остановку 24 мая 1798 года, Павел I в тот же день прибыл в столицу губернии. Первоначально предполагался сухопутный проезд. Но утомленный долгой дорогой Павел I выразил желание спуститься к городу по Волге. Казанское адмиралтейство подготовило катер, на котором и отплыл император. С самого утра тысячи горожан и жителей близлежащих деревень усеяли откос Кремля, мост через Казанку и берег реки. Народ не знал об изменении маршрута и с недоумением взирал на прибывающие экипажи, не видя в них монарха. Наконец, в 6 часов вечера со стороны Волги показался императорский катер. Он вошел в Казанку, где у Тайницкой башни Кремля была устроена особая пристань. Возле нее мгновенно собралась огромная толпа зевак. Но тут произошла заминка — катер сел на мель, и высокие особы переехали на берег в лодке простого лодочника.

Отдавая императору рапорт, казанский генерал-губернатор пал на колени, народ последовал его примеру. Въехав в кремль через Спасские ворота, император при торжественном колокольном звоне и конвоируемый отрядом конных бухарцев проследовал к Благовещенскому кафедральному собору, где приложился к местным святым иконам, а затем отбыл в приготовленную для него квартиру. Квартира была явно скромной: это был одноэтажный деревянный дом генерал-майора Алексея Петровича Лецкого. Он находился на краю Арского поля, на самом выезде из города. Дом был небольшой и представлял собой деревянный одноэтажный флигель в пять окон по улице. Выбор Павла I объясняется расположением дома вблизи Арского поля, где должны были проходить маневры войск.

В течение всего времени пребывания Павла I в Казани не прекращалось народное столпотворение. Значительные массы жителей стекались из близлежащих городов и деревень, чтобы увидеть императора. По воспоминаниям очевидцев, на улицах Казани царило всеобщее воодушевление, вплоть до того, что люди ночевали на улицах — лишь бы с утра увидеть выход государя.

Павел I не остался равнодушным созерцателем этой картины. Каждый день в пять часов вечера император гулял в садах Лецкого и Волкова, где встречался и беседовал по несколько часов с казанскими жителями, узнавая о жизни и нуждах города и горожан. Характерно, что при этом государь одинаково любезно разговаривал и с русскими, и с татарами. Конечно, встречался Павел I и с городским начальством. Результатом этих бесед стал указ от 29 мая 1798 года, в котором император распорядился передать в ведение города близлежащие угодья и разрешил построить новый, каменный гостиный двор. Этим же указом Павел I разрешил вновь открыть в Казани гимназию с ежегодным содержанием в 17300 рублей, впоследствии оно возросло до 37000 рублей.

Поскольку главной целью визита Павла I в Казань был смотр войск Оренбургский инспекции, то именно этому он посвятил основное время. Каждое утро начиная с 26 мая он отправлялся на Арское поле, где проводились учения «с ружейной и артиллерийской стрельбой и экзерциями». Император остался доволен состоянием обучения войск по новым уставам, свидетельством чего были многочисленные награды и поощрения.

26 мая император вечером был приглашен на бал, устроенный в честь высочайшей особы в доме бывшего казанского наместника генерал-майора Семена Баратаева. На этом балу присутствовали мусульманский муфтий, высшая мусульманская знать и купечество. Государю представлялись казанские татарки, купеческие жены и дочери. На балу пел хор певчих и играли крепостные оркестры помещиков Павла Есипова и Христофора Молостова. Император с сыновьями принимали участие в танцах, осчастливив этим многих дам и девиц. «Его Величество изволил быть весел и три раза танцовал. И Его Высочество наследник изволил много танцовать. Его Высочество Константин Павлович быть не изволил», — уточняется в докладах Казанскому археологическому обществу 1881 года. За представление государь изволил пожаловать поясную бриллиантовую пряжку владельцу труппы Павлу Есипову.

Утраченный собор Казанского Богородицкого монастыря, XIX век

ПАВЕЛ I: «ВЫСОЧАЙШЕ ПОВЕЛЕВАТЬ СОИЗВОЛИЛ»

Павел I повелел отпустить для постройки нового Гостиного двора (сейчас — главный корпус Национального музея РТ на площади 1 Мая и Кремлевской улице — прим. ред.) беспроцентную ссуду в 200 тыс. рублей из губернских доходов с рассрочкой на 10 лет, пожаловал городу мельницу на Казанке и баню в устье Булака, велел прирезать к городу значительное количество выгона земли, леса и лугов, пожертвовал 10 тыс. рублей на постройку новых лазаретов, отдал под помещение гимназии обширный губернаторский дом на Воскресенской улице, ныне — Кремлевской (восточная часть нынешнего главного корпуса КФУ — прим. ред.), отпустил 25 тыс. рублей на постройку нового собора Казанского Богородицкого монастыря, дал местному помещику Есипову разрешение на открытие в Казани публичного театра, с которого, собственно, и началась казанская профессиональная сцена.

30 мая Павел Петрович получил депешу из Петербурга, в которой сообщалось о необходимости присутствия в столице. В связи с этим визит был свернут. 31 мая, утром последнего дня пребывания в Казани, Павел I участвовал в закладке собора Казанского Богородицкого монастыря, который он сам дал поручение построить. Император собственноручно положил в основание будущего храма медную плиту длиной до 1 метра с памятной надписью.

Этот эпизод стал началом настоящего исторического детектива, который продолжался веками и не завершен по сей день. Через 10 лет, в 1808 году, заложенный Павлом Петровичем собор освятили. В 1904 году из него похитили знаменитую на весь мир Казанскую икону Божией Матери. После 1917-го монастырь закрыли: в его зданиях расположились киностудия, общежитие для беженцев и зернохранилище. В 1932 году центральный собор был утрачен. По некоторым данным, его взорвали. На его месте построили табачную фабрику, которая просуществовала до 2004 года. В 2005 году список Казанской иконы Божией Матери, много лет хранившийся в покоях Папы Римского, привез в столицу Татарстана патриарх Московский и всея Руси Алексий II. 

Список снова нашел свое пристанище в Казанском Богородицком монастыре. В судьбе этой чудотворной иконы приняли деятельное участие огромное число людей: патриарх Московский и всея Руси, Папа Римский, президенты США и России, дипломаты Италии, Германии, России, Ватикана, духовные и светские лица, великое множество простых православных, католиков и мусульман. «С 2016 года по указу президента Татарстана Рустама Минниханова утраченный храм восстанавливают в первоначальном виде, руководствуясь дореволюционными снимками и чертежами, сохранившимися в архиве, — таковы требования ЮНЕСКО», — сообщает информационно-просветительский сайт Татарстанской митрополии.

Казанская икона Божией матери. Ватиканский список / Фото предоставлено пресс-службой Казанской епархии

Но вернемся в год 1798-й. По окончании торжества Павел Петрович был благословен той самой Казанской иконою Божьей Матери и, сопровождаемый сыновьями и свитою, направился на берег Волги. Здесь императора уже ожидал катер, на котором высокие гости переправились в село Верхний Услон, чтобы далее сухопутно следовать в Петербург. Император остался очень доволен и городом, и приемом, который ему оказали, и в дальнейшем не оставлял Казань без внимания.

Наш земляк, современник Павла поэт Гаврила Державин в честь августейшего посещения написал стихотворение, хрестоматийная последняя строка которого, как видим, появилась задолго до Грибоедова:

Звучи, о арфа, ты все о Казани мне;

Звучи, как Павел в ней явился благодатен;

Мила нам добра весть о нашей стороне,

И дым Отечества нам сладок и приятен...

После Павла Петровича Казань почти 40 лет не видела царственных гостей. А всего Казань посетили 7 из 17 царствующих представителей династии Романовых. В советское время здесь побывал лишь один руководитель СССР — Никита Хрущев, в постсоветское — все три президента Российской Федерации.

Подготовил Михаил Бирин