Глеб ПавловскийФото: © Сергей Гунеев, РИА «Новости»

«ОДНА ФРАЗА ВЛАДИМИРА ПУТИНА — «ФИГ ВАМ!» — СИГНАЛ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ НАЗНАЧЕНИЕ КИРИЕНКО»

— Глеб Олегович, как вы оцениваете последние кадровые перестановки: назначение Сергея Кириенко первым заместителем главы администрации президента РФ, избрание занимавшего ранее тот же пост Вячеслава Володина председателем Госдумы?

— Я не вижу политического смысла в этих кадровых перестановках, они технические. Люди, которых сейчас назначают, попадают в столь жесткие рамки, что нет разницы, Володин, Сурков или Кириенко занимает тот или иной пост. Кроме аппаратной, конечно. Механизм публичной политики в нашей стране разрушен, он не может быть поправлен никаким отдельным человеком, даже самим Владимиром Путиным.

— Наверное, президент все-таки руководствуется какими-то критериями, когда подбирает людей на столь высокие посты.

— Да, но они не названы, эти критерии. К тому же они не имеют отношения к обществу, и к ним нельзя ни присоединиться, ни их оспорить. Конечно, при кадровых решениях учитывается эффект от посылки тех или иных сигналов, как это называют в Кремле. Неясно, однако, кому именно адресованы такие сигналы? Кто-то рассматривал назначение Сергея Кириенко как некий либеральный поворот, но такие сигналы напрочь уничтожаются другими решениями администрации. Одна фраза Владимира Путина — «Фиг вам!» — сигнал сильнее, чем назначение Кириенко. Я не сомневаюсь в том, что Сергей Владиленович сможет «менеджерить» любой проект, который ему поручат. Но взвесить будущее всех этих проектов в азартной игре, которую ведет Кремль на внешней арене и внутри страны, невозможно. Здесь нет опорных точек кроме одной: явного желания устранить общество от влияния на решения, его затрагивающие.

— Всех напрягло то, что фигура Сергея Кириенко ассоциируется отнюдь не с победами России, а с поражением, с дефолтом и унижением страны. Почему такой шлейф не остановил президента при совершении этой кадровой рокировки?

— Дефолт — это старая история. Она уже не очень важна. Да и вообще, не бывает политика, который ассоциировался бы только с победами. А в том, что Кириенко делал последние 15 лет, преобладают успешные проекты. В качестве политического управленца он вполне уместен.

— Почему тогда и Анатолия Чубайса в администрацию не вернуть? Тоже менеджер хоть куда.

— Сравните «хвост» конфликтов и скандалов, который оставил за собой Чубайс по итогам управления РАО «ЕЭС», с тишиной, сопровождавшей управление Кириенко «Росатомом» — я бы не сказал, что Чубайс выглядит соблазнительной кадровой перспективой.

— Получается, что президент ограничен в своем кадровом выборе, если ему приходится так или иначе тасовать старую колоду?

— Но это же очевидно. Президент боится отойти в сторону от круга людей, которых давно знает.

— Тем не менее многие люди из ближнего круга Владимира Путина, такие как Сергей Иванов, Андрей Бельянинов и другие, были отстранены от высоких должностей. Это не является попыткой серьезно обновить команду?

— Команда определяется не персональным составом, а способностью выполнять некую программу в соответствии с повесткой. Прежняя команда Путина соответствовала прежней повестке — собирание страны, построение властной вертикали. Но она выполнена, а новой нет. Поэтому кадровые движения Кремля производят впечатление чехарды. Это уже настолько заметно, что говорят не о силе, а о слабости, не о плане, а об импровизациях. Новая команда не создается подбором бюрократов. Должно быть новое понимание политики и политической перспективы. Этого понимания пока нет.

«МЫ ПРОСТО СТАРАЕМСЯ НАРАЩИВАТЬ БЕСПОРЯДОК В МИРЕ И ЖДЕМ, ВДРУГ ЧТО-НИБУДЬ НАМ ОТ ЭТОГО ОБЛОМИТСЯ»

— Конфронтация с Западом не может быть этим самым новым пониманием российской политики, консолидирующей идеей для элиты, под которую должна подбираться соответствующая команда?

— Боюсь, это не более чем пустые формулы. Конфронтация почти всегда результат ошибочной политики. Тогда надо менять политику. Или, если конфронтация и была целью политики, то пора трезво оценить свои шансы в противостоянии с Западом. Мне кажется, у нас нет осмысленной конфронтации и мы играем в зависимую игру. Нас разыгрывает Запад в роли врага. Мы удобный враг для демократов на американских выборах. Мы удобный враг для европейских элит. Это плохая ситуация. Здесь нет нашей собственной игры.

— Вы не верите в то, что Москва целенаправленно пытается повлиять на исход президентских выборов в США или привести к власти в европейских странах те партии, которые нам нравятся? Разве российская внешняя политика не активизировалась в последнее время?

— Давайте не будем рассказывать себе волшебные сказки. Кремль, который проводит кого-то в президенты США, — это из «Тысячи и одной ночи». Проблема в том, что в Кремле нет никакого осознания ценности мирового порядка и шансов России быть его спонсором (а такие возможности есть). Поэтому мы просто стараемся наращивать беспорядок в мире и ждем, вдруг что-нибудь нам от этого обломится.

— Судя по предвыборным дебатам Хиллари Клинтон и Дональда Трампа, а также недавнему саммиту Евросоюза, на Западе российскую угрозу сейчас оценивают крайне высоко. Вы с такой оценкой согласны?

— Это другой вопрос. Есть связи нашей власти (в том числе и коррупционные) с какими-то европейскими, а может, и с американскими политиками. Причем с политиками немейнстримными, радикальными. Связи эти беспринципны. Мы не разделяем принципов этих политиков, мы поддерживаем их лишь с целью создавать проблемы странам Запада. Но смешно думать, что мы можем провести кого-то из наших так называемых «друзей» к власти. Зато мы можем кого-то из них оплатить и дать высказаться в ток-шоу.

— Пошуметь просто хотим с помощью таких персон, а не сыграть с западными элитами в реальную политическую игру?

— Игру с Западом мы ведем в своем воображении в отсутствие понимания ставок и правил игры. Если вы пришли в казино и, не зная игры, сели за стол, есть один шанс из миллиона, что вы выиграете, но, скорее всего, уйдете без штанов. Вот что такое сейчас российская внешняя политика. Да еще Кремль старается играть на всех столах сразу. Особенно рискованно играть одновременно и на американском, и на европейском, и на ближневосточном игровом столе. Также глупо заявлять о развертывании военных баз, когда страны, которые мы называем, тут же выступают с опровержениями. Зачем так подставляться? Это не солидно для большого государства. Речь идет о потере (хотелось бы верить, что временной) цели в политике. Нет понимания того, чего мы можем достичь, отсюда такая тревожная суетливость.

«ИДЕТ РАЗВАЛ ФЕДЕРАЛЬНОЙ МОНОПОЛИИ, РАЗВАЛ БОЛЬШИНСТВА. НАЧИНАЕТСЯ БОРЬБА МЕНЬШИНСТВ»

— Внутри страны власть тем не менее достигает главной своей цели — консолидации вокруг себя российского общества.

— Отлично, а где она? Я такой консолидации не вижу. А вижу провал попытки идеологической консолидации на думских выборах. То самое путинское большинство, которое так долго растили, просто не пришло голосовать. На выборах за власть голосовали все больше национальные республики Кавказа и Сибири, где голосование сильно фальсифицировано. Это плохой результат с точки зрения консолидации. Большинство от списочного состава избирателей не получено, зато возникла очередь из тех, кто просит денег из бюджета за то, что хорошо голосует. Я не вижу даже авторитарной консолидации. Авторитарный режим ведь тоже бывает успешным. Он может построить крепкую бюрократическую машину, которая останется в наследство его преемникам. Но у нас и этого нет. Нет ни хорошей бюрократии, ни управляемости. Есть, повторюсь, азартная игра, которая идет уже на деньги будущих поколений. На долговые расписки.

— То есть вы не согласны с Владимиром Путиным, который по итогам выборов в Госдуму сказал, что российское общество продемонстрировало политическую зрелость?

— Политик всегда будет так говорить. По сути же это высказывание бессмысленно в такой ситуации, как наша нынешняя.

— Но результат тем не менее есть — конституционное большинство «Единой России» в Госдуме, упрочнение административной хватки...

— Упрочнение хватки? Административная хватка — это компетентное управление. А у нас сняли губернатора в Калининграде, назначили на его место некомпетентного силовика и через полгода его сняли! Это не хватка, а чехарда и разболтанность.

— Как вы оцениваете персональный состав новой Госдумы, где появились очень интересные новые лица, начиная с Виталия Милонова и заканчивая известными телеведущими?

— Политического значения такие люди не имеют вовсе. Их цель — радовать журналистов рычанием. В каждой Думе были такие персонажи — был Вячеслав Марычев и другие. Всегда в Думе есть клоуны, которые потешают журналистов, чтобы им было о чем рассказать. Однако в нынешней Думе есть и действительно интересные, сильные люди среди одномандатников. Но они пока молчат. Они еще не смеют выступать открыто, это для них было бы рискованно. Они начнут говорить, когда кризис зайдет дальше, чем теперь. Тогда мы и увидим, кто в Думе на самом деле имеет лицо. Я знаю, там целый ряд незаурядных людей, их десятки. Но пока эти люди должны молчать, а пресса комментирует выступления клоунов.

— Кого эти новые серьезные политики, о которых вы говорите, представляют?

— Они представляют тех, кто инвестировал в их избрание в одномандатном округе. Они представляют местный бизнес с реальными интересами — местными и федеральными. Тот бизнес, который держит регионы на плаву, сохраняя возможность существования той местной экономики, на которой паразитирует центр. Эти спонсоры, конечно, очень осторожны в своих действиях. У избранных в одномандатных округах депутатов Госдумы, как правило, хорошие связи с губернаторами. Но и губернаторы сейчас осторожны, ведь они могут оказаться там, где Гайзер или Белых (бывшие главы Республики Коми и Кировской области Вячеслав Гайзер и Никита Белых, арестованные по обвинению в коррупции — прим. ред.). Поэтому никто не торопится засвечивать свои реальные связи. Я думаю, что эта Дума отложенных действий. Она не проявит себя раньше следующего года.

— К партийному раскладу в депутатском корпусе то, о чем вы говорите, насколько я понимаю, отношения не имеет...

— К партийному раскладу отношение у всего этого действительно небольшое. Партия власти, собственно говоря, партией не является, да и власть она уже не представляет. Фактически это машина по проведению законопроектов в Думе.

— Региональные элиты, на ваш взгляд, по итогам думских выборов усилили свое влияние?

— Потенциально да. Идет развал федеральной монополии, развал большинства. Начинается борьба меньшинств, борьба групп на всех уровнях — и внутри госаппарата, и в регионах. Это, конечно, приведет к усилению влияния регионов, но не сразу. Для чего российская власть изображает военную угрозу, которой в реальности нет? Чтобы общество поменьше следило за изменением внутриполитической ситуации. Политика в стране начинает диверсифицироваться, в ней появляются новые группы интересов, которые будут заявлять о себе. А мы вместо этого обсуждаем памятник давно истлевшему тирану, поставленный в Орле.

«ТАТАРСТАН ВЫРАБОТАЛ МОДЕЛЬ ЛАВИРОВАНИЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОСТАВАТЬСЯ СИЛЬНЫМ, ПРОИЗВОДЯЩИМ И ХОРОШО ЖИВУЩИМ РЕГИОНОМ»

— Два региона наиболее активны на федеральном информационном поле — Татарстан и Чечня. На ваш взгляд, из Казани или Грозного исходят в большей степени те импульсы, которые могут поменять политику в России, в том числе усилив роль региональных элит?

— Эти регионы нельзя сравнить. Один регион производит полезную стоимость, а другой ее потребляет. Татарстан — бюджетопроизводящий регион, а Чечня — регион-получатель. Огромная разница. Что же до политического поведения, то и тут общего мало. Только то, что регионы эти исламские, но это не имеет особого значения.

— Татарстанские элиты могли бы предложить экономическую альтернативу той линии, которую проводит федеральное правительство?

— Вряд ли Москва будет консолидироваться вокруг позиции Казани. Важней добиться того, чтобы каждый регион смог развивать свои возможности. Проблема сегодняшней системы просто в том, что она мешает всем производить. Она потребляет стоимость, но не дает производить новую. Татарстан выработал модель лавирования для того, чтобы оставаться сильным, производящим и хорошо живущим регионом. И он, я думаю, им останется. Чечня выработала другую стратегию. Она тоже успешна, но это стратегия извлечения ресурсов из федерального бюджета при демонстративно независимом поведении руководства региона. Плохо то, что один Рамзан Кадыров ведет себя настолько независимо. Если бы так же себя вели и другие, то его поведение не казалось бы таким шокирующим. Заслуга главы Чечни в том, что он вносит большой вклад в политизацию самых разных групп нашего общества. Они смотрят на то, как он себя ведет, и постепенно начинают вести себя более свободно. Если сравнивать, кто в этом году больше способствовал плюрализму мнений и политизации страны — вся вместе взятая либеральная оппозиции или один Рамзан Кадыров, то я скажу: Рамзан Кадыров.

— Как вся эта усилившаяся политизация и оживление региональных элит может повлиять на будущие президентские выборы? Может ли появиться некий сильный кандидат, альтернативный Владимиру Путину?

— У нас исход президентских выборов — это функция политической машины, которая уже не зависит от избирателей. Бессмысленно приурочивать к ней некие политические перемены. Зато экономическая стагнация будет развиваться. Депутаты, о которых мы говорим, будут все настойчивее выступать ходатаями своих округов, своих земель. Они не смогут спокойно смотреть на банкротство предприятий в своих округах. При этом Москва ждет от региональных властей только выполнения социальных обязательств, не обращая внимания на состояние экономики. А это приведет к ряду конфликтов. Как они скажутся в период президентских выборов, трудно сказать. Ведь мы не можем сегодня даже точно знать, состоятся ли сами президентские выборы. Когда они будут? Это связано не с законами, а с решениями очень узкой группы лиц.

— Попытку сменить правительство Дмитрия Медведева эта новая думская оппозиция может предпринять?

— Сменить на кого? Для этого нужна альтернативная команда. Когда такая появится, и смена правительства станет возможна. Но я не думаю, что на этой фазе кризиса это вероятно. Впрочем, политический кризис развивается быстро. Так что уже в следующем году вопрос о смене правительства Медведева может встать. Однако важнее те шаги, которые надо уже сейчас делать в экономике, госуправлении, правоохранительной сфере и которые не делаются. У меня впечатление, что Кремль готовится к еще одному азартному броску. Хотят соединить милитаризацию страны с модернизацией. И под это набирают технократов, как Антон Вайно (новый глава администрации президента РФ), Андрей Ярин (недавно назначенный руководитель управления президента по внутренней политике) и Сергей Кириенко. Но это пока сомнительный проект.