Мухаммат Сабиров: «Я не могу это снести. Собчак весь народ Татарстана оскорбил»

Слева направо: Фарид Мухаметшин, Ринат Галеев, Мухаммат Сабиров, Минтимер Шаймиев

ЗНАКОМСТВО С ШАЙМИЕВЫМ НАЧАЛОСЬ С «НАДУВАТЕЛЬСТВА» ГОСПЛАНА

Их первая встреча с Минтимером Шаймиевым произошла в Альметьевске в бытность Мухаммата Сабирова управляющим местным трестом «Востокмонтажгаз» (1968 - 1981 — прим. ред.). Шаймиев тогда был министром мелиорации и водного хозяйства республики, он попросил отпустить металлические трубы для расширения площадей орошаемых земель: в республике нередки летние засухи. «Металлические трубы относились к категории „фондовых“ материалов, распределялись госпланом СССР, — пишет в своей автобиографической книге „Три поры“ Сабиров. — По действовавшим в ту пору правилам отпуск фондовых материалов „сторонним“ организациям был категорически запрещен. За допущенные нарушения руководители предприятий привлекались к ответственности вплоть до увольнения». Тем не менее все более-менее опытные хозяйственники понимали, что если бы они строго придерживались всех этих правил, то под угрозой оказалось бы выполнение государственных планов... Поняли друг друга и новые знакомцы — хозяйственники Шаймиев и Сабиров. В те годы существовали разные обходные методы для оперативного решения проблем, порожденных госплановским диктатом: например, письма соответствующих руководителей обкомов или совминов. Шаймиев такое письмо раздобыл. «К обоюдному удовольствию наши договоренности довольно быстро обрели материальную форму, — вспоминает Сабиров. — Трубы были вывезены из треста „Востокмонтажгаз“ на строительство трубопроводов мелиоративных систем районов республики. Эта встреча сблизила нас; видимо, тогда и была заложена основа для совместной работы в дальнейшем».

«В дальнейшем» — это было уже на уровне руководства республикой. В 1984 году Сабиров становится заместителем председателя правительства ТАССР, из которого год назад ушел в обком Шаймиев и в которое он вернется в 1985 году председателем, то есть непосредственным шефом Сабирова. В 1989 году руководить этим правительством будет уже Сабиров, став преемником Шаймиева, который возглавит республику на посту первого секретаря Татарского обкома КПСС. «Мы немало поработали вместе на благо Республики Татарстан, — напишет впоследствии Сабиров, давая оценку их совместной деятельности. — Сначала мы с ним работали очень дружно. Он прошел все ступени хозяйственной карьеры, и я тоже их прошел. Мы оба были членами партии... Сразу предложил ему разделить обязанности. „Вы должны, — сказал я ему, — заниматься решением вопросов в Москве, а я возьму на себя всю хозяйственную деятельность“. Мы договорились... Особенно плодотворным было наше сотрудничество в 1985 - 1995 годах».

Мухаммат Сабиров и Фикрят Табеев с супругами

«НАВЫКИ БОКСЕРА ПРИГОДИЛИСЬ БЫ В ПАРЛАМЕНТЕ РОССИИ»

В 1985 году, как известно, наступила перестройка. «Михаил Сергеевич [Горбачев], сильно контрастируя со своим предшественником, дряхлым стариком, пробудил в нас надежду, — откровения Сабирова о том времени весьма познавательны. — Молодой, физически крепкий, современный, с красавицей-женой... Я встречался с ним и по линии Верховного Совета РСФСР (я был депутатом), и как председатель совета министров республики.

Обсуждали с Горбачевым, в частности, судьбу Татарстана и Башкортостана. Я доказывал, что положение этих автономий должно быть особым, что мы самобытные национальные республики и не можем быть приравнены к рядовой российской области. Я выдвинул аргумент, который тогда часто приводил: Татарстан (или Башкортостан) перекрывает экономическую мощь трех прибалтийских республик вместе взятых. Но они самостоятельны, а мы — нет. Говорил, что сталинское обоснование — республика не может быть союзной, если она не имеет внешних границ, — в современных условиях неактуально. На это Горбачев заявил: „Давайте подумаем, интересная идея“. Что-нибудь было сделано? Абсолютно ничего... При Горбачеве мы пошли совершенно ошибочным путем, начиная с так называемой перестройки. Если только это не был специально подготовленный путь».

И при Горбачеве (Советский Союз), и при Ельцине (Российская Федерация) Сабиров настойчиво продолжал везде и всюду настаивать на повышении статуса республики, доказывая это как с точки зрения экономики, так и политики. Его за это даже чуть не побили на трибуне того самого российского парламента, который чуть позже, в 1993 году, был расстрелян танками. «Московские и ленинградские депутаты всегда занимали передние места поближе к трибуне. Я выступаю, смотрю — окружили, чуть не с кулаками лезут. Я бы, конечно, себя в обиду не дал, все-таки когда-то боксом занимался. Но до этого, слава богу, не дошло. Подошли генерал Ачалов (Владислав Алексеевич Ачалов, 1945 - 2011, командующий воздушно-десантными войсками СССР в 1989 - 1990 годах, заместитель министра обороны СССР с 1990 по 1991 год, генерал-полковник, — прим. ред.) и другие военные и оттеснили их от меня».

«Сам я, конечно, говорил о суверенитете, о самостоятельности региона, но о самостоятельности в составе Российской Федерации. Вообще, как хозяйственник я понимал, к чему может привести разрыв с Россией, с которой Татарстан связан тысячами нитей. Это гибельно для него, может привести к массовому обнищанию его народа. Я говорил об экономической его самостоятельности...» — вспоминает Сабиров.

С Николаем Байбаковым

ПРО СОБЧАКА

«Когда наступило новое время, то задача нашей команды — Шаймиев, Лихачев, я и впоследствии Мухаметшин — была в поиске пути эффективного использования богатств республики и ее развития, — сказал Мухаммат Сабиров в 2011 году в интервью Daily Talking. — Мощнейшая, экономически развитая республика не могла раньше воспользоваться теми благами, которые производила. На территории республики были предприятия военно-промышленного комплекса (ВПК). Несмотря на то что на них работали люди, проживающие в республике, их руководство подчинялось только центру. Доходило до того, что руководители республики не имели права входить на территорию некоторых предприятий ВПК...

В республике нефти не оставляли вообще, она возвращалась нам лишь в виде топлива и нефтепродуктов. Такая была политика: разделяй и властвуй. Добывая нефть, мы не имели права производить из нее бензин и иные нефтепродукты — их нужно было просить у Москвы! Характерно признание бывшего председателя госплана СССР Николая Байбакова на пятидесятилетии «Татнефти»: „Экономика СССР 30 последних лет держалась на татарстанской нефти!“ Разумеется, вся она шла на экспорт. Можете себе представить: даже став председателем совета министров ТАССР, я не знал, сколько стоит наша нефть! Сегодня о котировках цен пишут все газеты, а тогда это считалось государственной тайной. Все решалось непосредственно в Политбюро, за закрытыми дверями. Позже мы узнали, что на мировом рынке тонна нефти в те годы стоила 110 долларов, а мы за нее получали от Союза в 4 раза меньше...

Это был сложный период, пути развития которого лидеры разных партий и движений видели по-разному. Некоторые говорили, что республика настолько богата, что сможет прожить сама по себе. Я был сторонником другого пути: да, мы были богатые, но что станем делать с этим богатством, если окружим себя границами? Обратно закачивать нефть? Нам были нужны связи с другими республиками Союза, регионами России».

«Был интересный случай с Анатолием Собчаком, бывшим мэром Санкт-Петербурга, — читаем в книге „Три поры“. — На крупном совещании руководителей регионов, которое проводил Черномырдин (Виктор Степанович Черномырдин, 1938 - 2010, председатель совета министров Российской Федерации с 1992 по 1993 год, председатель правительства Российской Федерации с 1993 по 1998 год, — прим. ред.), Собчак зло раскритиковал Татарстан: куда он там рвется, все нищие, а он богатым хочет быть! Зал, естественно, ему зааплодировал. Объявили перерыв, после которого должно было состояться мое выступление. Виктор Степанович — а у нас и личные, и семейные отношения по сей день хорошие — позвал меня к себе перекусить. Сидим, кофе пьем. Заходит Собчак: „Виктор Степанович, ко мне гости приезжают из-за рубежа. Вы уж разрешите отлучиться“. Я говорю: „Виктор Степанович, нельзя его отпускать. Он охаял Татарстан, я намерен внести ясность, опровергнуть его слова в отношении Татарстана, а его не будет“. И Собчаку: „Зря вы уезжаете“. Собчак: „У меня договоренность“. Виктор Степанович его отпустил. Когда тот ушел, Черномырдин мне говорит: „Может, не будешь выступать? Я ему и так поддам“. Я отвечаю: „Нет, я не могу это снести. Он же весь народ Татарстана оскорбил. Буду выступать“. И выступил. Начал так: „Вот вы всем залом хлопали Собчаку, не вникнув в суть вопроса. Ведь дело не в суверенитете. Дело в том, чтобы использовать то, что имеется, более эффективно. И Татарстан пошел по этому пути“. И рассказал, как мы трудимся, сколько добываем, сколько из этого получаем, сколько болеем. И снова весь зал аплодировал!»

Мухаммат Сабиров и Виктор Черномырдин

ПОЧЕМУ ГАЙДАР ИСПУГАЛСЯ ЧИСТОПОЛЬСКИХ ЧАСОВ

«Сегодня о Ельцине (Борис Николаевич Ельцин, 1931 - 2007, первый президент Российской Федерации с 1991 по 1999 год, — прим. ред.) есть разные мнения, — описывает подробности того времени автор книги „Три поры“. — Я с первого съезда народных депутатов РСФСР боролся, чтобы он не пришел к власти, и на последнем съезде я тоже критиковал его... Он, не считаясь с Конституцией, регламентом, может вынести любое противозаконное решение. Но Ельцин пользуется авторитетом. Его окружают очень смелые, талантливые ученые и консультанты. Но их главный недостаток — они не знают жизни... Могу сказать, что мы с Шаймиевым нашли и к нему подход, чтобы решать вопросы в пользу республики. Например, первое соглашение между федеральным центром и республикой о продаже нефти для многих было неожиданностью. Говорили: „Как такое возможно, чтобы республика подписывала исключительный договор с Москвой?“ (Речь идет о первом экономическом соглашении России и Татарстана от 22 января 1992 года. «Большой договор» был подписан на два года позже, в 1994-м, — прим. ред.)

Переговоры велись на Старой площади, в бывшем „святая святых“ Страны Советов — зале заседаний Политбюро ЦК КПСС. А мои личные беседы с Гайдаром (Егор Тимурович Гайдар, 1956 - 2009, в июне-декабре 1992 года был и. о. председателя правительства Российской Федерации, — прим. ред.) проходили в смежном маленьком кабинете, бывшей комнате отдыха генерального секретаря. Там еще висели портреты ушедших вождей. Помню, он был несколько растерян от масштабов неожиданно свалившейся на его плечи власти, от присутствия в самих стенах этой „цитадели коммунизма“. Да и я здесь не только никогда не бывал, но и представить не мог, что когда-нибудь побываю.

Мы подолгу беседовали наедине. Убедить Гайдара в необходимости перехода на договорные отношения с Татарстаном было непросто, но все-таки возможно. Помню, я ему часто повторял:

— Егор Тимурович, вы же демократ! Как ученый-экономист вы сами понимаете перспективность договорных отношений.

Во время первой встречи я подарил ему часы Чистопольского завода, которые всегда высоко ценились. Тот сразу вскочил и замахал руками:

— Что вы, что вы! Это взятка? Как раньше было?

— Егор Тимурович, вы же видите, я их снял с руки, это личный подарок. В знак нашего знакомства.

„Младодемократы“ все старались сделать по-новому, в том числе прекратить практику подношений, которая у российского чиновника существовала испокон веков. Признаться, я мало верил, что они, бывшие научные работники, имея опыт руководства институтскими лабораториями, смогут управлять такой гигантской страной. И в самом деле, они мало что успели изменить. В конце концов, Гайдар сделал мне ответный презент — авторучку со своего стола. Разумеется, не „Паркер“...

Поначалу представленное нами так напугало Гайдара, что он вообще хотел все отложить, мол, давайте подпишем соглашение в целом, а к договору о нефти вернемся отдельно... Но тогда я встал из-за стола переговоров и начал складывать бумаги в папку, тем самым показывая, что в таком случае никаких разговоров быть не может. Егор Тимурович признался, что самостоятельно не может решить этот вопрос, необходимо президентское добро. Нужно ехать в Кремль к Ельцину, а уже вечер на дворе. Мы готовы были ждать хоть до двенадцати ночи.

Гайдар вернулся значительно раньше, и по выражению его лица стало ясно, что все решилось в нашу пользу. Наши предложения были приняты: объемы поставок татарстанской нефти перераспределялись между Россией и Татарстаном примерно поровну, в размерах 14,2 и 13,8 миллиона тонн соответственно, из которых 5 миллионов тонн мы могли пустить на экспорт самостоятельно.

Мухаммат Сабиров и командующий Черноморским флотом Эдуард Балтин с супругами

«ВХОЖДЕНИЕ В РЫНОК БЕЗ РАН, ЦАРАПИН, МОРДОБОЯ»

Это был серьезный прорыв в сторону подлинного суверенитета и экономической самостоятельности Татарстана. Соглашение мы с Егором Тимуровичем подписали 22 января 1992 года. Гайдар сразу подчеркнул: его правительство не хотело бы, чтобы текст нашего соглашения попал в печать или стал известен другим субъектам Федерации. Не то, мол, сейчас все бросятся заключать такие соглашения.

Нам разрешили сотрудничать с зарубежными партнерами — самостоятельно поставлять им нефть... Поставки осуществлялись или через Прибалтику, или Белоруссию с помощью совместных предприятий. Особенно нам помогали турки, у них было больше опыта. С их помощью были приобретены и новые автобусы для республики. Помните, на них еще было написано „Татурос“ — Татарстан, Турция, Россия.

И когда по команде Гайдара и Ельцина цены по всей России были отпущены на свободу, в Татарстане порядка 24 наименований самой необходимой для населения продукции — продовольствия и одежды — не подорожали. Чтобы товаропроизводитель от этого не пострадал, мы за счет выручки от нефти компенсировали ему ценовую разницу. Цены удерживали в течение трех-четырех лет, после чего перешли к адресной социальной защите.

Сейчас некоторые критикуют наше „мягкое вхождение“ в рынок, которое мы определили тогда с президентом Шаймиевым. Мягкое — значит без ран, царапин и мордобоя. Я помнил слова Косыгина (Алексей Николаевич Косыгин, 1904 - 1980, председатель совета министров СССР с 1964 по 1980 год, — прим. ред.) о том, что нельзя вдруг очутиться в рынке галопом за пять лет. В то время продукты были по талонам, даже хлеба иногда не хватало. Мне часто приходилось выходить к людям, объяснять ситуацию... Нас критиковали: сырье распродаете. Но мы вынуждены были это делать. Надо было обеспечить людей нормальной зарплатой, нормальным уровнем жизни. Чем-то пришлось поступиться. Мы избрали такой путь, и другого у нас не было...

После развала СССР встал вопрос о собственности. Она вдруг оказалась вроде бы никому не нужной. Но люди живут, работают на этих предприятиях. Куда они приходят со своими вопросами? В правительство. Двери моего кабинета всегда были открыты, приходили и руководители, и рядовые работники, и пенсионеры, и коммунисты, и беспартийные. Здесь, в Татарстане, в свое время был создан громадный ВПК. Может быть, Ельцину и его команде недосуг было заниматься этой проблемой, а нас сама жизнь заставляла. Что-то же надо для этих людей делать?!

И мы с Минтимером Шариповичем решили: все, что на нашей территории, объявляем своей собственностью, а потом уже в каждом конкретном случае юридически определяемся с Россией, чья она. Я говорил руководителям предприятий: „Вот тебе бумага. Хочешь под юрисдикцию России — нет возражений. Под нашу юрисдикцию — пожалуйста. Пиши“. К моей радости, все руководители выбрали Татарстан, ибо чувствовали, что в Москву обращаться в то время было бесполезно, ничего там не решается, а жить надо здесь и каждый день. Через эту первоначальную юрисдикцию мы взяли их, так сказать, в свой круг, чтобы не ранить морально и материально».

Кстати, обретенные в борьбе с центром нефтедоллары оказались спасительны не только для республики. Вот что рассказал корреспонденту «БИЗНЕС Online» сын Мухаммата Галлямовича Шамиль Сабиров: «В 1993 году Эдуард Балтин (1937 - 2008, адмирал, в те годы командующий Черноморским флотом — прим. ред.) лично обратился к отцу, чтобы тот помог. Замерзал Крым, замерзал Черноморский флот. Все поставки были провалены, был самый пик беспредела. И тогда отец послал туда состав мазута, благодаря чему Черноморский флот и Крым выжили».

С президентом Турции Сулейманом Демирелем

ПОСИДЕЛКИ У «ПАРАДНОГО ПОДЪЕЗДА»

«Но надо было идти дальше, выходить на следующий уровень договорных отношений... К выработке текста полномасштабного договора о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий мы приступили уже с правительством Черномырдина. С Виктором Степановичем работать оказалось проще хотя бы уже потому, что мы были знакомы еще с того времени, когда он работал на Оренбургском газоперерабатывающем заводе, в обкоме партии, наконец, в „Газпроме“. Он лично во многом помог продвижению договора и межправительственных соглашений к подписанию, хотя тянулось это довольно долго: если соглашение с правительством Гайдара удалось подписать в течение двух месяцев, то этот договор прорабатывался целых два года.

Ведь помимо главных фигур — Ельцина и Черномырдина — были десятки министерств, с которыми нужно было пройти сотни согласований. У иного министра в приемной приходилось сидеть по полдня и уходить ни с чем уже через пять минут. В лучшем случае министр поручал своему аппарату „проработать вопрос“. Тут уж без традиционных подношений не обходилось (конечно, с референтами встречался уже не я, а помощники). За все время, что я пробыл в Москве, в нашей делегации проработали более 100 человек.

Договор шел значительно дальше соглашения 1992 года, в нем уже прямо заявлялось, что земля, недра, водные и лесные ресурсы, движимое и недвижимое государственное имущество, за исключением объектов федеральной собственности, являются исключительным достоянием и собственностью народа Татарстана. Это особенно важно подчеркнуть, поскольку до этого действовала совершенно невообразимая формула 80:18:2 (так в процентном отношении распределялись доли собственности союзного, российского и республиканского подчинения). То есть Татарстан владел всего двумя процентами государственного имущества на своей территории.

Разграничение госсобственности, вопросы обороны и военно-промышленного комплекса, бюджетные взаимоотношения, банковское дело, денежно-кредитная и валютная политика, внешнеэкономическая и другие сферы деятельности — все это конкретно оговаривалось в 11 соглашениях, сопутствующих договору. 12-е соглашение определяло порядок реализации и транспортировки нефти и продуктов нефтепереработки.

«ЭТУ АХИНЕЮ Я ДАЖЕ ЧИТАТЬ НЕ БУДУ!»

Круг людей, принимавших участие в обсуждении положений договора и отдельных соглашений, значительно расширился... Некоторые министерские портфели в правительстве России переходили из рук в руки по несколько раз. Так что вряд ли кого-то можно вспомнить особо, разве что Виктора Геращенко, в то время председателя Центробанка России. Понятно, что блок бюджетно-финансовых вопросов в договоре являлся наиболее важным и трудным, тем не менее с Виктором Владимировичем, потомственным финансистом, работать было приятно, поскольку он оказался интеллигентнейшим человеком, интеллектуалом. Еще его дед был банкиром в царской России! Когда встречаешься с профессионалом, работать бывает сложнее (возникает гораздо больше вопросов), но — парадокс — гораздо спокойнее. К сожалению, так бывало не всегда. Иногда приходилось нарываться на таких держиморд из среднего эшелона. Особенно меня поразил один генерал в министерстве обороны, махровый штабист (не хочу называть его фамилии).

— Что это? — недовольно проворчал он, отбросив протянутый ему проект соглашения. — Эту ахинею я даже читать не буду!

Вечером мы встретились с Черномырдиным, и тот, заметив мое настроение, поинтересовался, что случилось.

— Поверьте, Виктор Степанович, — признался я, — никогда не думал, что грибоедовские скалозубы существуют на самом деле, к тому же в наши дни!

Премьер понимающе улыбнулся. И предложил устроить нам наутро встречу с министром обороны Павлом Грачевым...

Грачев сам позвонил мне в гостиницу ночью, чтобы перенести запланированную встречу с десяти на половину восьмого утра.

— Нам ведь с вами о многом нужно договориться, думаю, времени потребуется побольше.

С утра в грачевском кабинете нас встречал чуть ли не весь генералитет. Обсуждались очень острые вопросы, но тон был предельно корректен, и я остался доволен как приемом, так и результатами встречи.

Правда, через три года меня как одного из поставивших под договором свою подпись наши радикалы ругали именно за это: почему мы не добились особой статьи в договоре, которая не допускала бы участия призывников из Татарстана в межнациональных военных конфликтах...»

Договор между Российской Федерацией и Республикой Татарстан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан» был подписан 15 февраля 1994 года.

Окончание следует.

Подготовил Михаил Бирин