Виталий Хуснутдинов, ГК «Баулюкс»: «Как нефтянка может быть частным бизнесом?»

Виталий Хуснутдинов: «Еще в начале 2000-х годов название Альметьевский завод глинопорошка воспринималось как нарицательное...»

«МЫ ФАКТИЧЕСКИ ОТСТРОИЛИ ПРЕДПРИЯТИЕ ЗАНОВО»

— Виталий Дмитриевич, как возникла компания «Баулюкс»?

— Она была образована в 2007 году частично на базе Альметьевского завода глинопорошка и, можно сказать, стала реинкарнацией завода. Его история тесно связана с освоением татарстанской нефти. С началом ее активной разработки возникла необходимость в производстве важнейшего компонента бурового раствора — глинопорошка. В Поволжье были открыты несколько месторождений бентонитовой глины. В том числе уникальное Биклянское в Мелекесской впадине.

— Чем же оно уникально?

— Обычно при добыче минерала проводится его отбор. А здесь этого не требуется — материал такой в чистом виде. Это месторождение стало основным поставщиком сырья для небольшой линии по производству глинопорошка. С нее в 1953 году и началась история завода, который спустя 13 лет выпускал уже до 70 тысяч тонн продукта в год. Он поставлял глинопорошок практически для всех нефтяников Советского Союза. Но к концу 90-х годов объемы производства упали до 5 тысяч тонн. Развитие лишенного дотаций Альметьевского завода с его малым ассортиментом продукции и узким рынком сбыта приостановилось...

— Как вы пришли в этот бизнес?

— Дело случая: я увидел, что продается актив, это был 2004 год, и решил, что, если продукция производится для нефтяников, она будет всегда востребована. Одним словом, сработала интуиция.

— Чем вы тогда занимались?

— В то время все занимались куплей-продажей. Я не был исключением.

— А что вы продавали?

— Наверное, все (смеется). А если серьезно, я всегда занимался технологиями. Продавал различные продукты. В том числе те же самые бентонитовые порошки...

«Завод получил новое имя»

Когда я с группой менеджеров пришел на завод, его оборудование было изношено настолько, что часть его представляла из себя просто груду металлолома, плюс антисанитария...

— И персонал, наверное, не верил, что возможны перемены к лучшему?

— Первое время приходилось очень сильно с этим бороться. Зато сейчас работники, оставшиеся с тех времен, гордятся, что проработали на предприятии не один десяток лет. У нас есть семейные династии, которые трудятся по 40 лет: на производство пришли уже их дети и внуки. А ведь еще в начале 2000-х годов название Альметьевский завод глинопорошка воспринималось как нарицательное...

Мы фактически отстроили предприятие заново. Провели полную модернизацию производственных цехов, закупили новейшее высокотехнологичное оборудование, построили хранилища сырья, отдельные большие склады на несколько тысяч тонн глинопорошка, закупили технику. Российской техники у нас нет — вся импортная. Например, погрузчики японские, а компрессоры на производстве голландские. Завод приобрел новое имя — Baulux. Мы вложили в него уже около 1,5 миллиардов рублей. Продолжаем инвестировать и сейчас.

— С техническим перевооружением численность персонала увеличилась или наоборот сократилась?

— Количество людей выросло, наверное, вдвое. Но при этом объемы производства в расчете на одного человека выросли в разы.

— Тем не менее после вашего прихода на завод на вас пожаловались в открытом письме президенту Путину.

— Это группа аферистов. Они создали подобное предприятие. Позиционировали его как наше дочернее. Нам приходилось объяснять, что мы никоим образом не аффилированы. Затем вывели его на биржу, через офшорную компанию занялись раскруткой, искусственно поднимая стоимость акций. Собрали деньги за пустышку и ушли. Это было самое первое уголовное дело на ММВБ по мошенничеству, связанному с рынком ценных бумаг...

В любом бизнесе могут быть сложности — с местной властью, с работниками. В нашем случае начались конфликты с бывшим руководством. Топ-менеджмент, несмотря на то, что госпредприятие чахло, хорошо существовал. К новому владельцу они отнеслись как к конкуренту, который хочет согнать их с насиженных мест, помешав дальше воровать. Кражи реально были, были и уголовные дела. Их фигуранты, кстати, те же самые аферисты. Кто-то из них получил условный срок, а кто-то и реальный.

— Вам во всех смыслах пришлось разгребать авгиевы конюшни?

— Совершенно верно. Предприятие прошло несколько этапов развития. Сначала мы пришли, просто чтобы его спасти, были своего рода пожарной командой. Потом стали развиваться дальше. Говоря образно, сначала создали «Запорожец», потом «Жигули», после них — иномарку бюджетного варианта, затем BMW, а сейчас создаем Меrcedes. Процесс технического совершенствования предприятия бесконечный. Не скажу, что создадим космический корабль. Но уверен, движемся в правильном направлении. Поэтому, возможно, когда-то будет и это. Сегодня группа предприятий «Баулюкс» уникальна как с точки зрения производственной площадки, так и персонала. Два завода у нас находятся в Альметьевске, третий — в Оренбурге. В Казани базируется отдел продаж.

«ТЕХНОЛОГИ МОГУТ ДАЖЕ ПОПРОБОВАТЬ ГЛИНОПОРОШОК НА ВКУС»

— Что из себя представляет ваш основной продукт — глинопорошок? Где он применяется помимо нефтянки?

— Это продукт, который, как я уже сказал, производится из минерала бентонита. В животноводстве он применяется как природная минеральная добавка в комбикорма и как средство очистки сточных вод и отходов производства, в мелиорации — как адсорбент. Бентонитовые материалы термоустойчивы и используются в литейном производстве — при изготовлении формовочных смесей, на горно-обогатительных комбинатах в качестве связующего при производстве окатышей.

Ну а способность бентонита увеличиваться в объеме в несколько раз позволяет бурить скважины, обеспечивая вынос на поверхность выбуренной породы, а также применяется в технологиях повышения нефтеотдачи пластов. И это не предел. В чистом виде бентонит используется очень мало. В процессе производства в него добавляются различные минеральные и полимерные добавки, которые позволяют получить уникальные материалы.

«В процессе производства в бентонит добавляются различные добавки, которые позволяют получить уникальные материалы»

— Все три ваших завода производят одну и ту же продукцию?

— Нет. Бентонитовое сырье из разных карьеров существенно отличается по своим характеристикам. В зависимости от этого и выстраивается ассортиментный ряд. У нас порядка 10 поставщиков бентонита. Это позволяет оперативно и без сбоев обеспечивать заводы сырьем. А, например, сейчас мы зашли на территорию Казахстана. Подобрали там очень интересное сырье и на его базе разработали новые продукты. Планируем уже в этом году начать отгрузки.

— Но это же так далеко!

— Логистика действительно обходится дорого. Но в зависимости от того, насколько продукт, который можно произвести из того или иного сырья, будет конкурентоспособен, мы идем на эти расходы. Оценивая качество глинопорошка, мои технологи могут даже попробовать его на вкус: бентонит же адсорбент, в небольших дозах он полезен для пищеварения. На мой взгляд, отношение наших специалистов к минералу говорит само за себя.

— Какую долю российского рынка вы занимаете?

— По разным оценкам, 50 - 60 процентов.

— От импорта зависите?

— Доля импорта продаваемых на нашем рынке глинопорошков и до введения санкций составляла меньше 10 процентов. Импортируется только небольшая часть компонентов, необходимая для создания некоторых видов буровых растворов, которые не производятся в России. Для создания уникальных высокотехнологичных продуктов мы применяем сложные химические компоненты. Повышение цены на них в итоге отражается на себестоимости нашей продукции. Но мы с удовольствием будем закупать эти реагенты, если их начнут выпускать у нас.

«Мы вынуждены постоянно выдавать на рынок новые технологические решения и продукты»

— А вы сами на зарубежные рынки выходить не пытались?

— Глинопорошок сам по себе не очень дорогой, поэтому если начать перевозить его на большие расстояния, логистика все съест. Тем более если поставлять за границу с уплатой высоких пошлин. Это барьер для выхода на зарубежные рынки. Нам хватает своей страны. Хотя, например, новый продукт для горизонтально направленного бурения мы поставляем и на постсоветское пространство: в Узбекистан, Казахстан, Туркмению. А все, что связано с литейным производством, — в Беларусь. В то же время зарубежные компании, работающие в России, давно и с удовольствием используют нашу продукцию.

«КОНКУРЕНТЫ НАСТУПАЮТ НА ПЯТКИ»

— Кто ваши потребители?

— Это крупные нефтесервисные и нефтяные компании — «Татнефть», «Сургутнефтегаз», «Роснефть»... Так как мы не единственные производители глинопорошка, за клиентов идет постоянная борьба. Конкуренты наступают нам на пятки. Мы вынуждены постоянно выдавать на рынок новые технологические решения и продукты. Только за счет этого и существуем.

— Иначе говоря, вы поставили дело на научную основу?

— Именно. У нас есть ученый совет, в который входят четыре доктора технических наук и один профессор. Есть блок лабораторий. Союз науки и производства оказался эффективным даже в большей степени, чем я ожидал.

Мы сегодня работаем в системе b2b (от англ. business to business) — напрямую с клиентом. Получив технические требования для разработки продукта, наша технологическая группа разрабатывает его, внедряет и в дальнейшем сопровождает. Считаю, мы более клиентоориентированы по сравнению с конкурентами.

— С кем вы соперничаете?

— Это такие компании, как «Бентонит», «Хакасский бентонит», а также ряд игроков на постсоветском пространстве — в Азербайджане и Казахстане.

— Менялся ли ассортимент?

— Естественно. Когда мы пришли на предприятие, оно изготавливало всего лишь пять видов продукции. А сегодня под брендом «Баулюкс» выпускается около тысячи наименований различных материалов для нефтегазодобывающей, строительной, металлургической и химической отраслей промышленности. Кроме уже прочно занявших свою нишу глинопорошков для бурения это вспомогательные реагенты и компаунды для буровых растворов, спеццементы и реагенты для крепления скважин. А с 2009 года у нас появилась специализированная линейка материалов и вспомогательной химии для технологии бестраншейной прокладки коммуникаций. Мы считаем это направление очень перспективным. Раньше для прокладки коммуникаций непременно рыли траншеи, а сейчас обходятся не только без них — без повреждения асфальтового покрытия. Кабель прокладывается методом прокола. Без глинопорошка это было бы сделать невозможно. Технологии движутся вперед, и мы движемся за ними.

Кроме того, разработаны новые материалы для литейного производства и целая гамма стройматериалов, включая сухие строительные смеси. За этим стоят люди, время и инвестиции. Мы драйверы рынка. Только через полгода-два года такие продукты, как у нас, появляются у других производителей.

— Что приносит вам наибольший доход?

— Процентов 25 - 30 приходится на нефтянку, столько же — на горизонтально направленное бурение и по 15 - 20 процентов — на литейку и сухие строительные смеси. Они, кстати, для нас всего лишь побочный продукт.

«Два завода у нас находятся в Альметьевске, третий — в Оренбурге»

«ЗАВТРА МОЖЕМ ПРИДУМАТЬ ЕЩЕ КАКУЮ-ТО ИДЕЮ И ПОСТРОИТЬ ДРУГОЙ ЗАВОД»

— Ваш бизнес может стать еще более крупным?

— Мы не ставим для себя никаких ограничений. Завтра можем придумать еще какую-то идею и построить новый завод. Мы уже запланировали в ближайшие два-три года строительство предприятия в Краснодарском крае. Речь идет о продукте, который в России не производится, хотя очень востребован как в нефтянке, так и в пищевой промышленности. Большего сказать пока не могу.

— Хотите заняться импортозамещением?

— Я не понимаю, что такое импортозамещение. Если на рынке есть потребность в каком-то продукте и я могу сделать его не хуже по качеству и по более интересной цене, я этим занимаюсь. И, естественно, не поддерживаю введение санкций. Когда политика вмешивается в бизнес, это не есть хорошо. Сегодня политикам выгодно поступать так, завтра — по-другому. А как быть бизнесу?

Я, например, считаю, что и вступление в ВТО России, которая технологически отстала по многим направлениям, не нужно: это только еще более упрочит положение более развитых стран. В то же время если сегодня мы уходим от Запада и бежим к Китаю, завтра Китай будет на наших прилавках. Он уже на наших прилавках. Любая страна всегда преследует свои интересы.

— Какой выход — развивать собственное производство?

— Конечно. Причем должны быть различные льготы для местных производителей. А на ввоз импортных продуктов необходимо ввести таможенные барьеры. В то же время должен субсидироваться завоз технологий и высокотехнологичного оборудования.

«Кризис нас только подстегнул. Мы начали еще более активно развиваться…»

— Того оборудования, которое мы сами пока не производим?

— Да даже если производим подобное. Почему я покупаю оборудование на Западе? Потому что аналогичное российское меня не полностью устраивает. Оно не высокоточное, в нем применены другие марки стали. Соответственно, оно будет работать в два раза меньше. А купленное за рубежом, пусть даже по более дорогой цене, в процессе эксплуатации даст меньшую себестоимость продукции.

Мы всегда исходим из сиюминутной выгоды. У нас есть сырье — нефть. Но, к примеру, арабские страны получаемую от нефтяной отрасли прибыль вкладывают в развитие производства и инфраструктуры. За счет нее же покрывают все свои расходы социальной направленности: строительство коммуникаций, дорог, административных зданий, платят зарплату чиновникам. Все остальное дотируется. Я не понимаю, как в России нефть — продукт, который приносит суперприбыли, частично является частным бизнесом. Нефтяные и газовые компании должны быть только государственными.

«БУРИМ — МЕНЬШЕ, ДОБЫВАЕМ — БОЛЬШЕ»

— Как сейчас развивается нефтяное направление?

— Нефтегазодобывающие компании не увеличивают количество новых скважин из-за избытка добываемой нефти. Поэтому говорить о росте потребления бентонитовых материалов не приходится.

— Вы упоминали в СМИ об участии в проектах месторождений с трудноизвлекаемыми запасами нефти в Татарстане и Самарской области. Насколько успешна эта работа?

— Сейчас у нефтяников такой подход: бурим меньше, добываем больше. Они развивают новые технологии, связанные с горизонтально направленным бурением, когда в процессе строительства основной скважины пробуриваются дополнительные короткие стволы для извлечения нефти.

Мы разработали и внедрили целую гамму новых продуктов на основе глин различных месторождений. Сегодня мы с гордостью говорим, что можем предложить материалы и для проходки в условиях Крайнего Севера, на сильно засоленных участках, в сложных геолого-технических условиях и на больших глубинах. Но мы не монополисты. Та же «Татнефть» рассматривает и других производителей.

— Вашему более широкому участию что-то препятствует?

— Нам ничто не мешает. Нефтяники сейчас максимально открыты. Понятно, что они стараются на всем сэкономить — кризис. Все работают над уменьшением себестоимости, мы в том числе. Стало еще тяжелее доказывать эффективность технологий.

Тем не менее я убежден, что компания не может быть успешной, если не будет внедрять новые разработки. В конкурентной среде просто не выжить с технологически устаревшим продуктом. Тем более в сфере нефтегазодобычи. Если этого не делать, инновационную продукцию придется закупать у более продвинутых зарубежных компаний.

— Что составляет предмет вашей гордости?

— Если говорить о достижениях, наши продукты и технологии использовались при реализации стратегических проектов по строительству коммуникаций «Газпрома», это газификация острова Русский, газопроводы «Сила Сибири» и «Южный поток», а также многие из проектов «Транснефти». К слову, это несколько километров бурения под водой, в агрессивной среде и несовместимых геолого-технических условиях. Эти проекты вела компания «СП ВИС-МОС» — флагман на рынке горизонтально направленного бурения в России и наш партнер.

— Кризис как-то отразился на этом направлении?

— Раньше продукты для горизонтального бурения завозили из-за границы. А сегодня из-за их подорожания компании в 80 процентах случаев используют наш продукт.

— То есть эта ситуация оказалась для вас выгодной?

— Да. По этому направлению мы увеличили объемы производства как минимум в два раза. Рынок нефтянки из-за кризиса серьезно просел. Но так как в одном произошло падение, а в другом — увеличение, мы хорошо снивелировали.

«Оценивая качество глинопорошка, мои технологи могут даже попробовать его на вкус»

«БЕЗ ЛЮДСКОГО РЕСУРСА НЕВОЗМОЖНО ПОСТРОИТЬ УСПЕШНЫЙ БИЗНЕС»

— На ваш взгляд, что самое важное в бизнесе?

— Люди. Без этого ресурса невозможно построить ни технологию, ни успешное дело. Моя команда, кстати, сохранилась, несколько обновившись и увеличившись в размерах. Самый главный мой партнер — это моя супруга.

— Обычно мужчины стараются разделить личную жизнь и бизнес.

— Мне очень повезло. Ирина активно участвует в руководстве. Она контролирует финансовый блок, я — блок продаж. На третьем важнейшем блоке — производстве — тоже задействованы люди из моей прежней команды. А вообще, у меня на предприятии авторитарное управление.

— В чем оно проявляется: ваше слово — закон?

— Не совсем так. У меня есть команда, к мнению которой я прислушиваюсь. Я же не могу быть компетентным во всех вопросах. Тем не менее вектор развития компании задает один человек. Кто-то этот стиль управления осуждает. Но я считаю, что в условиях российской действительности и кризиса это ключевой момент.

— Сколько у вас работников на трех заводах?

— Около 500 человек.

— Сложно управлять таким большим количеством людей?

— Говорить о сложности управления можно лишь с точки зрения того, что сама наша система подразумевает многоплановость задач, постоянное совершенствование приемов обработки и переработки сырья и материалов. Но это и самое интересное.

— Вы используете какие-то управленческие ноу-хау?

— Когда мы только пришли на предприятие, на нем было ручное управление. На весь завод один-два компьютера, бухгалтерия на счетах считала. Эти счеты я, кстати, сохранил как реликвию. Мы поменяли технологию управления. Но до сих пор совершенствуем ее, применяя различные методики и технологии, разрабатывая под себя IT-продукты.

— Какие специалисты наиболее востребованы на вашем производстве?

— Технологи. Это те, кто совершенствует выпускаемый продукт, внося в него различные добавки.

— Откуда вы берете кадры?

— У нас обширные связи с ведущими профильными институтами страны. Мы плотно сотрудничаем с Альметьевским нефтяным институтом, Кубанским политехническим университетом. Именно там наш научный совет проводит семинары, конференции, обучающие занятия и т. д. Специалистов для нашего производства в этих вузах, естественно, не готовят. Мы приглашаем наиболее перспективных молодых людей к себе на практику. По ее результатам лучших берем уже на работу и готовим из них для себя специалистов.

На предприятии действует система обучения и повышения квалификации кадров Бауколледж. Наш научный совет в том числе разрабатывает программы для вебинаров, которые позволяют обучать специалистов удаленно, без отрыва от производства.

«ВСЕ МОИ ПАРТНЕРЫ НАЦЕЛЕНЫ НА ПРОДАЖУ БИЗНЕСА»

— Какое у вас образование?

— Я окончил Самарский аэрокосмический университет по специальности «менеджмент».

— А почему вы, альметьевский парень, учились в Самаре?

— Потому что она находится рядом и там был хороший вуз.

— Это образование пригодилось вам в бизнесе?

— Да. Как и обучение в Академии народного хозяйства и в МВА международному менеджменту. Там были не просто сильные преподаватели — мощные практики, которые открывали нам такие прописные истины, которые сейчас, может быть, никто и не озвучит.

— Почему?!

— МBA западного образца к российской действительности применим тяжело.

Они же предлагали рассматривать ситуации в формате реалити, в котором мы их видим. Включая нестандартные юридические решения по защите собственности. Они находятся в рамках закона, но позволяют эффективно защитить предприятие.

— Каково это — быть в России бизнесменом?

— На Западе, если ты бизнесмен, тебя все уважают. Приедь хоть в Словению, хоть в Болгарию. Хочешь заниматься бизнесом? Пожалуйста. А у нас вместо того, чтобы помогать, задают вопросы: «Откуда взяли деньги?» К примеру, у нас постоянно возникают проблемы с антимонопольной службой.

«Союз науки и производства оказался эффективным даже в большей степени, чем я ожидал»

— Какие именно?

— Так как два наших завода находятся в Татарстане, говорят: «Вы — монополист. Мы хотим наложить на вас штраф». Спрашиваю: «А сколько заводов разных собственников должно быть в Татарстане?» «Ну несколько». «Так, пожалуйста, стройте. И потом, разве территория Татарстана — это не Россия? А там шесть производителей...»

Практически все мои партнеры — владельцы крупных современных заводов, в которые вложено по несколько сот миллионов долларов, нацелены на продажу бизнеса. Я не знаю никого, кто бы в сегодняшней ситуации говорил о том, что хочет сохранить бизнес. У тех, кто не привязан к нефтянке, вообще все сложно.

— Вас, надеюсь, такие мысли не посещают?

— Нет, кризис нас только подстегнул. Мы начали еще более активно развиваться... Слава Богу, что ввели санкции. Они сказались даже благоприятно. Во-первых, упала стоимость нефти, и это несколько всех отрезвило от нефтяного наркотика. Люди поняли, что на самом деле не все в нефтянке. Я считаю, что деньги нефтяников должны работать на благо общества и бизнеса, а не собираться где-то в офшорах в кубышки. Если на эти деньги создаются рабочие места, это здорово. Даже если не на территории России. Например, в том же Казахстане. Если ты с прибыли платишь здесь налоги, Бог с ним, построй в ближнем зарубежье хоть десять предприятий.

— В России бизнесмены зачастую идут в политику.

— Я принципиально не вступаю ни в какую партию. Считаю, каждый должен заниматься своим делом. Бизнес у нас так или иначе скрещивается с политикой. Россия должна пройти этот этап. Я, кстати, недавно смотрел рейтинги стран по типам бизнеса. В нем говорится, что в нашей стране в основном распространен кумовской бизнес.

«Я считаю, что деньги нефтяников должны работать на благо общества и бизнеса, а не собираться где-то в офшорах в кубышки»

— На ваш взгляд, это действительно так?

— У нас есть много чего, не только кумовство — симбиоз всего.

— Вы создали еще и благотворительный фонд...

— Супруга лежала с ребенком в больнице и не смогла остаться равнодушной при виде малышей, которых оставили родители. Отказники нуждались в питании, в подгузниках, в кроватках... Мы помогали им по мере возможности. А в 2010 году учредили фонд.

Первой нашей акцией стала покупка слуховых аппаратов слабослышащим детям: они стояли за ними в очереди так долго, что к моменту получения аппараты уже не подходили им по параметрам. Потом провели благотворительную елку. Но мы понимали, что нужна системная работа. Начали финансировать проект «Больничный клоун» в ДРКБ. Это своего рода психологическая помощь тяжелобольным детям, чтобы они просто начали лечиться — онкобольные или с ожогами после пожара малыши зачастую отказываются кушать, принимать лекарства...

Фондов, которые занимаются лечением детей, достаточно. Мы же хотели устранять причину, а не последствия. Ради этого переименовали свой фонд в «Счастливые истории», хотели, чтобы таких историй было больше. Поняли, что детям нужно помогать в развитии, и решили прививать им любовь к чтению. Мы учим их читать литературу осмысленно. Если они будут ее понимать, смогут сформулировать свои мысли и быть понятыми в обществе. А это дорогого стоит. У нас есть разные направления: для всех, для образовательных школ и для коррекционных. Мы запустили несколько проектов с разными фондами.

«Сегодня под брендом «Баулюкс» выпускается около тысячи наименований различных материалов»

«В КАЖДОМ ИЗ НАС ЕСТЬ МАЛЕНЬКИЙ РЕБЕНОК, КОТОРОГО НАДО ГЛАДИТЬ ПО ГОЛОВЕ»

— У вас четверо детей. Какую стезю они избрали для себя?

— Они еще маленькие — второй сын окончил девятый класс, а самому младшему ребенку нет и двух лет. Старшая же дочка учится во ВГИКе на режиссера. Сейчас, кстати, переводится в университет кинематографии в Бостон. Отправила туда свои работы, и ее сразу же пригласили перейти туда со второго курса на третий, хотя обычно предлагают начать обучение заново. Так понравились ее работы.

— Ее выбор не стал для вас сюрпризом?

— Я не удивился, что мой ребенок выбрал творчество. У нас в семье все много читают, любят театр и кино, а также активный образ жизни — тот же спорт.

— Каким спортом занимаетесь вы?

— Я в свое время профессионально занимался тяжелой атлетикой. Дошел до мастера спорта. А дальше пришлось выбирать: либо бизнес, либо спорт. Сейчас я это делаю исключительно для себя. А еще занимаюсь плаванием, йогой, гимнастикой цигун. Кроме того, мы вместе с супругой танцуем.

— Это для вас отдых от бизнеса?

— А я от бизнеса не устаю. Наоборот, спорт дает мне возможность активно в него включаться.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: какие три секрета успешного бизнеса?

— Во-первых, постоянное самосовершенствование: нельзя стоять на месте. Это связано и со спортом, и с обучением, и вообще с развитием. Второе — обязательное присутствие элемента творчества. Это как у художника, муза посетила — значит, все получится. Если же в голове у тебя одна мысль «Побыстрее бы закончился рабочий день», то, конечно, ничего хорошего не выйдет. И третий мой секрет — семья: жена и дети.

— Они вас вдохновляют?

— Да, это практически основной источник вдохновения. Счастье видеть, как твои дети растут, добиваются результатов. Их достижения — это и мои достижения.

— И все, чем вы занимаетесь, ради них?

— Наверное, все же ради нас. Жизнь только ради детей неполноценна. Один мой друг работал 24 часа в сутки, забывая про себя и свою семью. А потом ему поставили диагноз — рак. Лежа на больничной койке, он все переосмыслил, послушав советы соседа по палате. Тот говорил ему: «Возлюби себя, и у тебя изменится жизнь. В каждом из нас есть маленький ребенок. Просыпаясь, гладь его по голове. Периодически балуй, давай игрушки». Во многих религиях есть постулат: «Возлюби ближнего». Но ведь ближе тебя самого к тебе никого нет. И пока ты не полюбишь себя, не полюбить и других. Я с этим полностью согласен.