Олег Николаев, ГК «Волгопром»: «Никакого дяди с лохматой рукой у меня не было»

Олег Николаев: «Я всегда знал и понимал, что какое-то одно направление бизнеса недолговечно, поэтому постоянно искал новые пути»

«Я И ЧЕРЕЗ ПРОЦЕДУРУ БАНКРОТСТВА ПРОХОДИЛ...»

— Олег Юрьевич, вы в бизнесе с 90-х годов и, судя по биографии, чем только не занимались. Какие годы вы считаете самыми успешными?

— Самыми хорошими были, наверное, годы до начала 2000-х, хотя на тот момент и денег особо не было. Везде какие-то бартеры, векселя... Но в те годы легче было работать. Смотрели в первую очередь на человека, а не кто звонит и за кого просит.

Я в 1993 году окончил КамПИ, и мы были первыми выпускниками, которые получили так называемый свободный диплом. До этого момента всех студентов распределяли по предприятиям. Они трудоустраивались, получали малосемейки, квартиры. А нам сказали: «Ребята, идите и сами найдите себе работу».

А у меня уже на пятом курсе института был кооператив — занимался куплей-продажей автомобилей «КАМАЗ», запасными частями к грузовикам. Это же модно было тогда, по-моему, все этим занимались. Мне особо-то и думать не пришлось, по какой стезе идти. Но бывало всякое. Я и через процедуру банкротства проходил, когда завод двигателей сгорел на КАМАЗе, и я не смог выполнить обязательства. Это, конечно, сильно на меня повлияло, без ничего остался.

— И что вы сделали тогда, как выпутались?

— Уехал в Казань, 8 или 9 месяцев работал водителем. Я и студентом чем только не занимался — в ночные смены на КАМАЗе подрабатывал на конвейере, в каникулы плотником работал, на Север летал. И дворником работал, когда жить негде было, потому что работодатель давал служебную комнату.

Учебно-лабораторный комлекс ФГБОУ ВПО «Камская государственная инженерно-экономическая академия»

КАК КАБМИН УБИЛ ТЕТЮШСКИЙ РЫБЗАВОД

— А как вас занесло в рыбоперерабатывающий бизнес в Тетюшах?

— В конце 90-х годов я открыл компанию ЗАО «Волгопомпродукт», арендовал в Тетюшах склады, офисные помещения, нанял местных рыбаков для работы в рыбацких артелях. Их было вначале немного, начали ловить рыбу. Параллельно существовал и работал Тетюшский рыбзавод. Примерно год я проработал, потом в районе назначили нового главу. Он меня приглашает к себе и спрашивает: «А ты откуда такой взялся, почему у тебя рыба есть, а у нас на рыбзаводе нет?»

— И вам предложили этот рыбзавод поднять?

— После разговора с главой я внес предложение в минземимущество РТ, чтобы мне его продали. Примерно год после этого я регулярно ездил в Казань, занимался документацией. В итоге в марте 2000 года рыбзавод мне продали со всеми его огромными долгами — и по зарплате, и по налогам. Тогда все рыбзаводы в Татарстане входили в ассоциацию «Татрыбхоз», и Тетюшский рыбхоз стал первым заводом, который из этой ассоциации вывели. Где-то за три года я закрыл все долги и вывел завод на рентабельность.

— Наверное, было непросто?

— Чтобы на заводе был порядок, там нужно с утра и до ночи находиться. Я построил в Тетюшах дом, стал там жить. Мне эта тема очень нравилась. Завод, конечно, был очень интересный — как все было сделано в старину, так до наших дней и сохранилось. Огромные коптильные камеры, где опилками только коптили рыбу. Работали уникальные специалисты, которые всю жизнь этим занимаются. Рыба очень вкусная получалась. В первый год, когда я выкупил завод, я просто не знал, куда ее девать, сбыта не было, она портилась. Пришлось холодильники закупать. А через год у меня уже очередь из покупателей стояла со всех ближайших регионов — и из Чувашии, и из Самарской, и из Ульяновской областей, не говоря уж про Татарстан. Потому что свежую, только что выловленную рыбу мы старались не морозить, а сразу в коптильню отправлять. Старинный дедовский метод работы.

У меня там было сначала два судна, потом четыре, бизнес рос... Помню, из Самары приходили реально морские рыболовецкие суда — не речные катера, на которых мы рыбачили, а огромные сейнеры. Они могут ночью без света, в любой дождь, в любой туман ловить рыбу. Мы ночью ловить не могли, поэтому они прогребали у нас всю рыбу, а мы утром приходим — рыбы нет (смеется). Я там всех подключал, кого только можно было: и водную милицию, и рыбинспекцию, и прокуратуру...

— А почему пришлось уйти из этого бизнеса?

— В 2005 году вышло постановление правительства республики о запрете рыбной ловли промышленными судами. А рыбзавод может выжить только за счет промышленного лова. Его производственная мощность — 600 тонн рыбы в сутки. Выловить такой объем рыбы без больших судов нереально.

Сразу после выхода постановления завод стал убыточным, хотя я еще три года его держал за счет других бизнесов, провел оптимизацию. Мы пытались работать по несколько часов в день, чтобы экономить как-то на электроэнергии и прочем. Неохота мне было терять завод, тем более и программа его развития уже появилась. Я тогда уже вошел в пятилетнюю программу воспроизводства рыбных ресурсов. На Волге есть очень хорошие заливы, которые можно было перегородить и заниматься там воспроизводством рыбы в естественных условиях. Подключал специалистов профильного института, чтобы они посмотрели, проанализировали среду обитания, какую рыбу там можно было бы воспроизводить. Планировал разводить осетровых.

— Что же помешало?

— Все помешало. Когда завод убыточный, такими вопросами нельзя заниматься. В проект нужно было вкладываться серьезно, а отдача пришла бы не скоро. В итоге я продал завод какой-то московской компании, а они потом — какому-то буинскому предприятию. И потом завод еще трижды перепродавали.

— Сейчас завод функционирует?

— Нет, уже не работает. Жалко, конечно, очень — его можно было реанимировать, но после трехлетнего запрета на промышленный вылов рыбы постановление продлили еще на три года. Тогда уже все, руки опустились, смысла не было продолжать. Сейчас, правда, запрет не действует, законодательство полностью поменялось...

ТАНЕКО, строительство объектов «Пожарное депо», «Операторная»

НА ТАНЕКО 10 МЛН. НЕДОПЛАТИЛИ...

— Но уже тогда параллельно с рыбным заводом у вас были и другие бизнесы?

— Да, я всегда знал и понимал, что какое-то одно направление бизнеса недолговечно, поэтому постоянно искал новые пути какие-то, на месте не стоял. В частности, продолжал торговлю запчастями к автомобилям «КАМАЗ». Занимался оптовой реализацией ГСМ, брал очень крупные по тем временам кредиты и перепродавал топливо. Очень сильно рисковал в то время, конечно. Сейчас бы точно так не стал делать (смеется). В 2000-е каждый год кредитовался на 20 - 22 миллиона рублей. Это были просто огромные деньги тогда. Потом рынок ГСМ выстроился, произошла монополизация, и остались на рынке только крупные игроки-переработчики.

В строительный бизнес я пришел в 2003 году. В то время сам рынок диктовал, что этим нужно заняться — строительство стало развиваться активными темпами. Набрал бригаду рабочих, начал с небольших объемов...

— Вы помните свой первый контракт?

— Это было на КАМАЗе. Мне отдали то, что нормальные строители не берут, — ремонт лестничных клеток на заводе (смеется). Внутри заводского корпуса помещения, где сидят мастера и начальники участков, есть лестницы, которые никогда в жизни не ремонтировались. Сам стоял и с малярами, и со строителями, все моменты строительства прошел. Ни о какой рентабельности речи не шло. Приходилось поначалу брать какой-то рентабельный объект и какой-то нерентабельный, чтобы просто себя зарекомендовать.

Как сейчас помню, первый контракт был на 300 тысяч рублей, потом на 500 тысяч. Дальше — больше, по итогам года оборот дошел до 80 миллионов рублей. Потом начал и на другие рынки выходить.

— Назовите, пожалуйста, объекты, к которым приложила руку ваша компания.

— Как генподрядчик я построил на КАМАЗе цех изготовления кресел, учебно-производственный корпус. А как субподрядчик очень много работы выполнил — и кровлю ремонтировал, и АБК, и заводские корпуса... Реконструкцию ДК «КАМАЗ» от и до мы делали, инжиниринговый центр КФУ в Челнах построили, на ТАНЕКО несколько крупных объектов: пожарное депо, склад арбитражных проб, серверную завода, смонтировал 2,6 тысячи тонн эстакад.

— Говорят, многие подрядчики не получили положенное за свою работу на ТАНЕКО?

— Да, когда начал строить последний объект, перестали платить деньги. Пришлось уйти, пока до банкротства не дошел. Плюс ко всему я там оставил все свои строительные вагончики — их не дали вывезти. Руководство стройки не хотело, чтобы мы уходили с объекта, но я видел, что с оплатой совсем плохо стало. Мне говорят: «Ты должен закончить!» Но заканчивать стройку своими деньгами не хотелось, их не так много было, чтобы раскидываться.

— В суд не обращались?

— Почему, обращался. У меня есть решения суда, исполнительные листы судебных приставов. Они не исполнены (смеется). Все решения есть, но 10 миллионов у меня там осталось.

КАМАЗ, капитальный ремонт кровельного покрытия

«ТОТ, КТО СЕЙЧАС ВЫЙДЕТ НА РЫНОК, БУДЕТ РАБОТАТЬ БЕСПЛАТНО»

— Сколько человек сегодня работает в ГК «Волгопром» и кто ваши ключевые заказчики?

— В первое время работали 10 - 15 человек, а когда мы на ТАНЕКО зашли, было уже около 500 человек. На сегодняшний день около 340 человек. Когда получается выигрывать тендеры, то привлекаем еще людей, а стабильный коллектив специалистов — это 140 - 160 человек. Ключевых заказчиков назвать сложно. Тендеры я выигрываю в основном ценовой политикой. Мы зарегистрированы на всех тендерных площадках. У меня есть специалист молодой, который занимается только тем, что отслеживает все электронные площадки.

— Как часто удается побеждать, какой процент удачных заходов?

— Раньше я брал любую работу, поэтому чаще выигрывал, не смотрел особо на рентабельность. Тот же тендер на строительство инжинирингового центра КФУ мы выиграли только за счет цены. Конкурентом был «Камгэсэнергострой». Мы торговались с ним до последней копейки на электронной площадке.

— В минус-то не ушли?

— В минус не ушел, но и не заработал. Все равно предварительно тщательно все считаешь. Бывает, конечно, и так, что мы выиграли тендер, а нам потом звонят и говорят: «Вы здесь не должны были выиграть!» А мне что остается отвечать? «Ну мы же выиграли, — говорю. — Если я выиграл, то не отдам, буду работать». В основном так, лоббирования кем-то каких-то вопросов никогда не было.

Никакого дяди с лохматой рукой никогда не было, который бы помогал в этой жизни. Я вырос в деревне, и авторитет приходилось зарабатывать только честностью и порядочностью. Если я сказал, что сделаю, то расшибусь, но буду делать. А после того как на ТАНЕКО поработали — и огромный опыт получил, и большой объем работ выполнил, все строители меня узнали. На нескольких объектах при сдаче мне и президента Татарстана пришлось встречать.

— Какие условия требуется соблюсти компании, чтобы выйти и удержаться сегодня на строительном рынке?

— Когда человек новый на рынке, сложно же сразу прийти и взять объемы строительные. Кто тебе даст? А на сегодняшнем рынке тем более это невозможно, когда везде идет такая оптимизация. Сейчас в основном выживают крупные компании, мелким очень сложно удержаться на рынке. У нас же не зря сегодня создаются и кластеры, и ассоциации. Люди объединяются, фирмы укрупняются, потому что все понимают, что крупным легче выжить на рынке. Тот, кто выйдет на рынок, будет работать так же, как и я в свое время, — бесплатно. Других вариантов нет, если только у компании нет каких-то особых приоритетов.

ТАНЕКО, монтаж трубопроводных эстакад

«НЕЛЬЗЯ ВСЕ ОТДАВАТЬ НА ОТКУП МОНОПОЛИЯМ»

— Какое из направлений бизнеса на сегодняшний день наиболее рентабельно? Вы ведь занимаетесь в Челнах и капремонтом домов, и газифицируете объекты.

— Основные деньги, конечно, приносит строительство. Что касается «Волгопромгаза», то это направление, можно сказать, случайно появилось. Когда обслуживание внутридомовых газовых сетей вывели в отдельный тариф, администрация города усиленно начала поиски того, кто займется этой работой.

— Для администрации разве не было очевидным, что этой работой должно заниматься ЭПУ «Челныгаз»?

— А почему только ЭПУ «Челныгаз» этим должно заниматься? Я считаю, что нельзя все отдавать на откуп монополиям, живая конкуренция должна оставаться. Все новое мне интересно, и на тот момент конкуренцию решил составить я. Cначала изучал тему, пригласил нескольких специалистов, сам во все вопросы вникал. Изучил работу «Горгаза», понял, как работают его аварийные службы, изучил документацию, законы, постановления. Потом открыл монтажный участок, затем проектную группу. Сейчас по газу у меня весь цикл — и проектировщики, и монтажники. Я и обслуживаю, у меня и киповская часть, и строительная, и аварийно-диспетчерская служба, все в круглосуточном режиме работает.

— Сколько игроков сегодня на этом рынке?

— Такой компании, как у нас, я думаю, в Челнах нет. А вообще, мелких компаний узкой направленности очень много. У некоторых компаний и проектировщики, и монтажники есть, они уже начинают создавать серьезную конкуренцию. Есть приближенные к «Горгазу» компании, мы к их числу не относимся.

— Как ищете заказчиков?

— Ко мне приходят заказчики, которые уже знают, что у нас все надежно, честно и прозрачно. Если мы оговариваем стоимость проекта, то от суммы не отходим. На рынке всякие игроки есть: сначала одна стоимость озвучивается, потом начинается: оказывается, здесь что-то не учли, там не учли... «Землю выкопали — там кирпич лежит, дополнительно надо заплатить» (смеется).

К примеру, мы уже два года плотно работаем с «Татэлектромашем». 2 километра газопровода высокого давления им проложили зимой. Сейчас делаем разветвление по заводам. Они строят металлургический завод, еще какой-то начинают строить. Хорошо они так двигаются, все свои заводы газифицируют. Я думаю, что если все нормально будет, а они, я знаю, довольны нашей работой, мы еще пару лет будем заняты на этих объектах. Делаем еще газификацию для домов, построенных «Камгэсэнергостроем». Кроме этого, все последние годы с «Домкором» работали. Газификацию их десятиэтажек в Нижнекамске, в Елабуге, в Челнах делали — монтаж, пусконаладка, техобслуживание. Сейчас пока перестали с ними работать, потому что они гайки закрутили, стали плохо платить. Они присылают свои предложения, но я пока отказываюсь. Сейчас ведь мне имя уже не надо зарабатывать, бесплатно я уже не хочу работать. Лучше совсем не буду работать, чем напрягаться, людей мучать.

«БЫЛ БЫ ДЯДЯ В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ...»

— Не планируете ли выходить на рынок гражданского строительства?

— Это непросто. Свободных рынков нет у нас. Все в городе знают, кто в последние 10 лет строил, кто сейчас строит. На тот же рынок капремонта я сколько лет подряд пытался зайти — не получалось пройти тендеры. А новое руководство в город пришло — и получилось. Сначала я субподрядными работами занимался, а в этом году выполнил по капремонту работы на 124 миллиона рублей собственными силами. 23 дома в разных районах города мы отремонтировали.

Конечно, капремонтом сложнее заниматься, чем строить что-то новое. Новое строительство — это всегда легче, проще и интереснее, а капремонт — это работа с населением. До каждого сотрудника надо донести, что делать нужно так, как жителям будет удобно, а не как тебе легче. Но на сегодняшний день, учитывая ситуацию, не до выбора — будем делать все, что сможем выиграть.

— У вас, насколько я знаю, есть интересы и в домофонном, и в лифтовом хозяйстве?

— Была попытка зайти в домофонное хозяйство. Я с несколькими компаниями заключил договоры, оборудовал один «показательный» дом с системой видеонаблюдения. Но не получилось на рынке закрепиться. Все домофонное хозяйство отдали муниципальному ЦИТ (МАУ Центр информационных технологий — прим. ред). Что делать, не все в жизни получается.

— Там ведь не все так однозначно...

— Согласен, не все однозначно, и, судя по отзывам жителей, не все так хорошо, как может показаться. Мы предложения-то свои даем, говорим: «Дайте нам под ЦИТом на субподряд работы, посмотрите на нас». Может, и достучимся, кто его знает. А лифтовым хозяйством я в городе не занимаюсь, и планов пока нет.

— Да, но в Нижнекамске у вас ведь есть компания, которая этим занимается.

— В Нижнекамске есть, а в Челнах нет. Я бы не сказал, что это можно быстро наладить в другом городе. Лифтовое хозяйство — дело серьезное, и игроки серьезные. Зайти с ходу на этот рынок и взять какой-то большой кусок рынка не получится точно. У нас ведь компания «Челны-Лифт» сидит всю жизнь на этом рынке.

— Но у вас же, насколько я понял, кредо своеобразное — подвигать монополистов?

— Не всегда это получается. Я же говорю, за мной нет никакого дяди. Если бы был какой-нибудь дядя в правительстве, может быть, и попроще было бы (смеется).

КАМАЗ, строительство учебно-производственного участка

«РЫНОК СЕГОДНЯ ОЧЕНЬ ЖИВОЙ, ОЧЕНЬ БЫСТРЫЙ...»

— Как вы кризисы переживали? Приходилось оптимизировать численность персонала?

— В кризис 1998 года я создавал артели рыбацкие. А кризис 2008 года я как-то очень хорошо пережил. КАМАЗ мне тогда около 35 миллионов рублей должен был. Рассчитывался. Когда мы только зашли на ТАНЕКО, с оплатами тоже все нормально было, без вопросов. Главным было закрывать объемы, мы их закрывали. Проблемой было подписать выполнение работ. Там такой список подписей надо было собрать! Поэтому сейчас в первую очередь работаю с документами. Без бумажки ты никто. А вообще, я оптимизируюсь постоянно, не только в кризис. Стабильно раз в полгода сажусь, перебираю каждую свою компанию «по циферкам», все смотрю — затраты, зарплаты, все показатели. Практически всегда занимался этим сам, но сейчас уже на экономистов переложил. Хотя я все равно владею всеми цифрами, знаю, где у меня каждый болтик и каждый винтик. Ко мне иногда приходят снабженцы и говорят: «Нет того-то и того-то на складе». Я говорю: «Есть, идите внимательнее посмотрите».

— Раз вы владеете всеми цифрами, годовой оборот по группе можете назвать?

— Оборот не скажу, он из года в год разный. Если взять год, когда мы были заняты на ТАНЕКО, — оборот был миллиардный, ну и что толку? Большой оборот не говорит ведь о том, что ты огромные деньги зарабатываешь.

— Какие-то новые направления бизнеса планируете развивать? Есть у вас конкретные ожидания от 2016 года?

— Планирую, но тоже не скажу, даже не намекну, в какой сфере. Одно могу сказать: на месте нельзя стоять, рынок сегодня очень живой, очень быстрый. Чуть-чуть замедлишься, и сразу тебя обойдут. Год будет тяжелым, главная задача — коллектив удержать. В 2015 году у меня с объектами не так было хорошо. Старые объекты все закончил, а больших новых не появилось. Людей занял на капремонте. Не всегда же смотришь на маржу и на рентабельность. В первую очередь смотришь на то, чтобы костяк специалистов сохранить, чтобы у них зарплата была. Разбежаться специалисты могут быстро, а собрать нормальный коллектив очень сложно. На это требуются годы.

«На месте нельзя стоять, рынок сегодня очень живой, очень быстрый. Чуть-чуть замедлишься, и сразу тебя обойдут»

«ВАРИАНТЫ ПРОДАЖИ БИЗНЕСА Я НЕ РАССМАТРИВАЮ...»

— Вы стопроцентный собственник всех предприятий, входящих в группу «Волгопром»?

— Да, я еще в 90-х годах пришел к тому, что в компании должен быть один хозяин. Когда открывал «Волгопромпродукт», нас было три соучредителя, но решения принимать втроем очень сложно. Я, например, хочу в чем-то рискнуть, а соучредители не хотят. Ты говоришь, к примеру, что надо купить определенное помещение, отремонтировать, купить оборудование, называешь окупаемость проекта, но тебя не воспринимают. Отвечают: «Хочешь — вкладывайся сам, я не буду». Как бизнес дальше-то вести? После этого я выкупил у партнеров их доли и стал развиваться самостоятельно.

— Вам не поступали предложения о продаже бизнеса?

— Нет, не поступали, но я такие варианты и не рассматриваю. Я всю жизнь, со студенческой скамьи в бизнесе. Сейчас уже без этого никуда. Сейчас я уже и дела веду совсем по-другому — меньше рискую, лишний раз не рвусь за сверхприбылью. Мне сейчас важна стабильность, чтобы я знал, что на следующий месяц у меня зарплата работникам закрыта, налоги закрыты, можно спать спокойно. Только после этого я смотрю, как дальше развивать компанию.

— Вы жесткий руководитель или мягкий?

— Я считаю, что я слишком добрый, и мне всегда это вредило в жизни. Я добрый, но у меня есть свои принципы: я требую всегда от своего коллектива ответственности и порядочности. Когда принимаю человека на работу, сразу оговариваю, что кроме исполнения функциональных обязанностей у нас должен быть коллектив, команда.

КАМАЗ, ремонт полов из металлической плитки

«Я ПОДУМАЛ: ПОЧЕМУ БЫ НЕ ПОРАБОТАТЬ НА БЛАГО НАСЕЛЕНИЯ...»

— Давайте поговорим о ваших депутатских делах. В новом составе горсовета вы стали единственным кандидатом-самовыдвиженцем. Как вам это удалось?

— Наверное, просто время пришло. Я сам живу в микрорайоне, по которому баллотировался в депутаты. Многие годы там депутатом был Уел Галимович Хусаинов (экс-гендиректор ЗАО «Челныводоканал» — прим. ред.). Потом смотрю, он вроде бы ушел, одного кандидата поставили, потом другого стали продвигать. Сильного кандидата по округу не оказалось. Я и подумал: почему бы не поработать на благо населения? В жизни каждого человека, наверное, наступает такой момент, когда хочется сделать что-то не только для себя. Считаю, что на сегодня я достиг того уровня, когда что-то можно сделать для людей, хотя бы для соседей, с которыми ты живешь. Я себя так и преподносил в ходе предвыборной кампании — прошел каждый двор в микрорайоне, встречался с жителями, и до сегодняшнего дня они ко мне приходят и звонят.

— Вы ведь стали не только единственным самовыдвиженцем, но сразу и председателем комиссии по градостроительству, вопросам развития городской инфраструктуры и ЖКХ. Это-то как можете объяснить?

— Когда выборы прошли, мне позвонили из горсовета и спрашивают: «Вы хотите в какой-нибудь комиссии работать?» Я говорю: «Конечно, в градостроительной, я же строитель». Потом всех, кто желает в этой комиссии работать, собрали и говорят: «Надо выбрать председателя комиссии и заместителя». И тут вдруг гендиректор «Электротранспорта» Рашид Бадгиевич (Рашид Шамсудинов — прим. ред.) говорит: «Я предлагаю Николаева избрать председателем, он самовыдвиженец, хочет работать, в строительстве понимает». Все поддержали.

— Вы крайне непубличный бизнесмен, в интернете о вас нашелся лишь один материал...

— Я никогда не стремился светиться. Сейчас, конечно, раз пошел в депутаты, так уже не получается.

«Создать и вести бизнес — это самая сложная работа, потому что за тобой стоят люди, их семьи»

«ОДИН РАЗ ОБМАНУЛ, И ВСЕ — ПОЛСТРАНЫ СРАЗУ ЖЕ УЗНАЕТ»

— Вы сказали, что родились в деревне. Можно подробнее, откуда приехали, где учились?

— Я родился в Чистопольском районе, в совхозе имени Галактионова. После 10 класса приехал в Челны, поступил в КамПИ на факультет гидропневмоавтоматики. Поступил легко, учился хорошо. Специальность инженера-гидравлика для меня была в то время какая-то новая, нераскрытая профессия. Автомобилестроение — это понятно, двигателестроение — понятно, а вот гидропневмоавтоматика — это что-то такое новое, непознанное.

Второе образование я получил здесь же, в КамПИ, когда в институте открылся финансовый факультет. В 2002 году, после защиты диплома, который был посвящен моему рыбхозу и очень понравился преподавателям, научный руководитель сказал: «Вам еще немножко надо проект доработать, и у вас тут целая реальная кандидатская получается». Кандидатскую писал в Уфимском госуниверситете, откуда мой научный руководитель. Ничего нового в кандидатской не придумал — просто все, что в жизни на рыбзаводе делал, положил на бумагу.

— В свободное время чем занимаетесь?

— Свободного времени мало, но, когда выпадает, занимаюсь фитнессом, хожу в бассейн. Нарыбачился уже. У нас еще боксерский клуб есть — пытаюсь им немного помогать. Выбираем более-менее перспективных спортсменов и поддерживаем, чтобы на соревнования ездили, чтобы росли в профессиональном плане. Своего спортзала пока еще нет, но мы сейчас работаем над этим.

— В заключение традиционный вопрос: какие ваши три секрета успешного бизнеса?

— Я думаю, создать и вести бизнес — это самая сложная работа, потому что за тобой стоят люди, их семьи. Ты несешь ответственность не только за себя, но и ответственность за этих людей. Порядочность и ответственность — это незаменимые качества для любого бизнесмена. У нас молва быстро расходится, сами знаете. В одном месте один раз обманул, и все — полстраны сразу же узнает об этом. Секретов на самом деле никаких нет. Надо работать и оставаться человеком.