В РОССИИ ПОНЯТИЕ «ПОЛНОМОЧИЕ» НУЖНО БРАТЬ В КАВЫЧКИ

Взор убегает вдаль весной:
Лазоревые там высоты...

Но «Критики» передо мной -
Их кожаные переплеты...

Вдали — иного бытия
Звездоочитые убранства...

И, вздрогнув, вспоминаю я
Об иллюзорности пространства.

Андрей Белый. Под окном (1908, Москва)

В Государственной думе приняли поправки к бюджету 2015 года. Действительно, новый космодром Восточный надо достраивать, несмотря на непорядок на строительной площадке. Нужна докапитализация «Ленэнерго» и лизинговой компании (ГТЛК) для закупки гражданских самолетов Sukhoi SuperJet-100 (но не «Тушек». Sic!). Нужно увеличить гуманитарную помощь населению иностранных государств. Дополнительное финансирование телеканалов ГТРК и Первого канала, безусловно, важнее, нежели, например, индексация пенсий, ведь телевидение должно создавать позитивный образ России, правильно комментировать события в мире для тех же пенсионеров. При этом премьер-министр призвал совершенствовать систему соцвыплат. «Нам есть чем заниматься в социальной сфере», — заявил он. И это сущая правда. По его словам, необходимо «вкладывать деньги туда, где мы чувствуем отдачу и где реально может произойти улучшение жизни». И здесь не возразишь. Что ни аргумент, то максима. Запишу в цитатник.

 

В необходимости принятых поправок в бюджет 2015 года трудно усомниться, хотя вроде бы поздновато спохватились. Впрочем, вечно опаздывать — это и есть норма России. Интереснее другое — намеренное принятие нереалистического бюджета в конце 2014 года с тем, чтобы его скорректировать в середине 2015 года. Где логика? Нынешний бюджет сверстали с показателями, сильно отличающимися от реалий. Все, абсолютно все до единого — депутаты, министры, экономисты от мала до велика — заведомо знали, что ситуация на мировом рынке совсем другая — цена на нефть катастрофически упала, но с этим не соглашались: «Не принимаем происки американцев, заставим считаться с Россией!»

Бюджет был сформирован, исходя из расчета базовой цены на нефть в $96 за баррель и курса в 37,5 рубля за $1. При этом цена на нефть уже была ниже $60, а рубль катился по американским горкам. Теперь бюджет ориентируют на цену нефти в $50 и курса в 61,5 рубль за $1. Вся политика минфина и ЦБ вращается вокруг рублевого эквивалента стоимости нефти в 3075, заложенный в бюджет. Реальность оказывается лучше — 3600. Отсюда оптимизм. Но какое это имеет отношение к экономике? Сугубо косвенное. Конечно, избежали дефолта и паники, несмотря на бегство капитала! Это радует, однако, о перспективах экономической политики, кроме набившего оскомину импортозамещения, речь не ведется. Рассуждения строятся вокруг латания дыр, перекидывания финансов из одной статьи в другую под лозунгом вложения в приоритеты типа ГТРК и Первого канала. Безусловно, разговоры идут о дефиците бюджета, о крепком рубле, ведущем к росту потребления и стимулирующем экономику, и слабом рубле, укрепляющем потенциал экспорта. При сильном рубле, мол, растет потребление, что хорошо, но ослабляется экспорт, что плохо, ибо ведет к понижению жизненного уровня и, соответственно, потребления. Одно компенсирует другое, все становится сбалансированным в полном застое. Со слабым рублем дело обстоит не лучше: рост экспорта и выручка нефтедолларов нейтрализуется слабым внутренним потреблением. Опять баланс, опять застой. Если учесть, что «майские указы» президента страны реализовать не удается, а значит, пострадает здравоохранение и образование и всем придется дружно затянуть пояса, то можно с полным основанием утверждать, что мы имеем бюджет «ЗАСТОЯ».

Российский бюджет оказался механизмом замораживания неразвивающейся экономики. Было бы несправедливо обвинять российское правительство в недальновидности, оно внесло в Госдуму проект бюджета на 2015 - 2017 годы. Он довольно оптимистичный и, говорят, учитывает все риски. Цена на нефть заложена в $100 за баррель и рост ВВП в 3%, но ведь нет никаких данных о росте цены на нефть и тем более росте экономики страны. Падение экономики на 3% выглядит более реалистичным, но почему бы не пофантазировать — все равно на 3 года вперед никто не может достоверно прогнозировать.

Вопрос не в отсутствии логики у экономистов, а в иной парадигме управления страной. В начале года вслед за принятым бюджетом, когда все показатели полетели в пучину неизвестности и все ждали дефолта а-ля 1998 год, началась погоня за снижением инфляции и удержанием курса рубля. Выдержали нужное соотношение цены на нефть и курса рубля с тем, чтобы не пересматривать расходные статьи. Правда, при этом не растет ни производство, ни производительность. Ну и что? Зато нереалистичный бюджет оказался в целости и сохранности, он основа стабильности в смысле застоя. Пусть о производстве думают производители. Не царское дело заниматься хозяйственными вопросами. Что же касается социалки, за нее ответственность можно возложить на нерадивые субъекты. Главное, вышли «майские указы», а их исполнение — дело исполнителей.

Одна из причин высокой задолженности в стране заключается в кредитах, взятых региональными органами в банках для исполнения своих «полномочий». В России понятие «полномочие» надо брать в кавычки, поскольку это односторонняя обязанность, не всегда обеспеченная финансами. Права существуют, но часто без денег, т.е. исключительно как обязательства субъектов. Главы достойны критики — они брали кредиты под большие проценты, установленные ЦБ, но ведь им надо было как-то исполнять свои обязательства перед регионом, включая «майские указы» президента, кстати, действительно нужные людям. Если бы меньше воровали, тогда денег бы хватило с лихвой, но ведь воруют. Вот и влезают субъекты Федерации в долги. Кстати, все забыли, что существует принятый в качестве закона Бюджетный кодекс, который еще ни разу не исполнялся. Он очень выгоден для регионов, поскольку в нем предусмотрено разграничение финансовых потоков по принципу 50% — федералам, а 50% — субъектам. Недостаток кодекса в том, что он стимулирует федерализм, который совсем не нужен Российской Федерации.

 

КОГДА КОНСТРУКТИВИСТЫ ПОПАДАЮТ ВО ВЛАСТЬ — ЭТО ПОДЛИННАЯ БЕДА

Обманывайте жизнь — она в долгу не останется.

Анатоль Франс

Принятие нереалистичных бюджетов на 2015 год и на последующие три года напоминает театр теней, где воображение из видимых на экране силуэтов строит свой собственный мир. Это даже не иллюзия или имитация, а симуляция реальности, в которую мы погрузились благодаря СМИ. Мы ходим на работу, что-то делаем, что-то за это получаем, тратимся с тем, чтобы сесть у телевизора или компьютера и погрузиться в ирреальность, которая для нас стала настоящим смыслом жизни. Не случайно же поправки к бюджету предусматривают дополнительное финансирование ГТРК и Первого канала по 3,5 млрд. рублей, хотя, казалось бы, логичнее стимулировать производство. Принятие нереалистических бюджетов или внесение поправок в бюджет уходящего года нужно для того, чтобы не разрушилась целостная картина видимости стабильности.

Российские экономисты превратились в конструкторов образов ирреальности, которая более правдоподобна, нежели то, что мы видим собственными глазами. Мы смотрим на внешний мир через призму СМИ, а потому комментаторы могут рисовать нам картину, которой не существует в природе, кто-то по незнанию, кто-то осваивает заказ, кто-то якобы конструирует счастливое будущее. Желание навязать свои представления всему свету — исключительно сильное влечение, оно сродни наркомании. Это своего рода конструктомания. Конструктивистская зависимость человека просто неистребима, легче дождаться появления нового более трезвого поколения людей, нежели пытаться разубедить конструктоманов, занявших ключевые ниши во власти.

Пока конструктивисты находятся в сфере философии, они безопасны, их даже не читают и не слушают, но когда конструктивисты попадают во власть, тогда это подлинная беда. Они не просто навязывают свое мнение всем остальным, но пытаются выстроить утопию с помощью СМИ. Российское медиапространство работает на воображаемую модель общества, приспособленную под самые незатейливые желания и предрассудки: враги решительно побеждены, герои получили в награду самых красивых женщин в мире, мощь страны растет с каждым часом телевизионного времени. Реальный рост имитируется скоростью на экране, ведь нам нужно вечное движение — «цель — ничто, движение — все» — нужен экшен, форсаж, и это все можно получить, лежа на диване. Впрочем, мы можем увидеть изобилие не только по телевизору, но и воочию в магазинах. Походы в гипермаркеты стали частью образа жизни — шопингом. Нам надо ощутить богатство жизни, увидеть калейдоскоп товаров, потрогать руками и даже примерить мировые бренды, вдохнуть аромат самых дорогих духов. Гипермаркеты перестали быть магазинами в прямом смысле этого слова, они театр изобилия, не важно, что ты не можешь купить многие товары, достаточно насладиться спектаклем возможностей капитализма — ходим же мы в театр, при этом домой ничего не приносим. И в супермаркете мы можем успокоить свои потребительские наклонности, заодно прихватив что-нибудь с большой скидкой.

Мы живем не собственными впечатлениями, а теми штампами восприятия, которые нам навязаны. Если раньше пропагандировали какую-то идеологию, мысли, стереотипы в виде суждений, то сегодня напрямую формируют впечатления, способ восприятия и даже образы, замещающие реальность. Мы уже не утруждаем себя объяснением того, что видим на экране, нам уже предложили объяснение того, что показывают. Иногда уже заготовлена реакция в виде подсказки: где надо смеяться, где хлопать в ладони вместе с артистами, где надо пустить слезу, а где выплеснуть дурные эмоции под аккомпанемент крикливых псевдодискуссий. Шоу в студии стали похожи на военные баталии с визгом и воплями, при этом непонятно, что происходит, все смешалось: кони, люди.

Реальность переместилась из внешнего мира в виртуальный, который стал для нас более значимым, чем объективность, и в этом смысле он более реален того мира, в котором мы пребываем физически. По большому счету это новая форма жизни. Мы говорим флора, фауна, социум, а это фантазиум, порожденный СМИ. Мы радуемся, что в фантазиуме врагов «замочили», что умнейшие в мире детективы четко отлавливают опасных преступников и сажают туда, где они должны сидеть — в тюрьму. Мы видим на экране, что они точно сидят в камере, нам показывают тюрьму, куда попадают нарушители законов. На самом деле, мы видим не тюрьму, а отражение, тень зиндана, в котором сидим сами. Мы смотрим бои без правил, где качки дубасят друг друга так, что вдребезги рассыпаются мозги не столько у них, сколько у нас. На самом деле, бои без правил — это наш мир. С тем, чтобы отвлечь от реалий и показать общество совершенно иным, нужно показывать бои без правил на экране. Ринг — вся страна, а на арене лишь его тень, бои без правил идут вокруг нас перманентно, без перерыва между раундами. Нам показывают, как борются с пожарами, и мы восхищаемся МЧС, чьи ребята с риском для жизни сражаются с огнем. Дело не в причине пожара, а в том, как его тушат смелые люди, похожие на нас. Россиянина не испугать пожаром или майданом. Мы видим победу за победой на самых разных фронтах. Победив всех, можно ускоренным шагом двигаться вперед, к новым горизонтам. На самом деле мы спешим в ПУСТОТУ, заполняемую СМИ матрицей благополучия. Матрица фантазмов выворачивает воображение наизнанку с тем, чтобы скрыть суть социума, в котором мы пребываем, и перевести социум в другую форму жизни — фантазиум.

 

ПРАВА ДОНОСЧИКА ЗАЩИЩЕНЫ!

Ходжа Насреддин ходил по комнате и горстями разбрасывал рисовую муку.

«Что ты делаешь?» — спросила его жена.
«Разгоняю тигров».
«Но ведь здесь нет тигров!»
«Конечно. Неправда ли, какое действенное средство!»

Чем все это нам грозит? Опасность заключается в симулировании реальности. Если больной организм представить как здоровый и поверить в это, то можно и не вылечиться. Когда человек прикидывается больным, то можно найти различие между истиной и ложью, разоблачить его и найти способ вылечить, но когда человек правдоподобно симулирует здоровье, а при этом болен, то невозможно прописать лекарства, и нет надежды на излечение. Российская экономика находится именно в этом состоянии. Вся российская пропаганда работает (и хорошо работает — даже Европу напугала) на создание оптимизма в обществе по поводу перспектив развития. Пока это вращалось вокруг рейтингов первых руководителей, смысл игры был понятен и даже оправдан. Но когда вся мощь СМИ развернулась на изображение якобы здоровой, растущей экономики, в то время как она больна, и эта симуляция оказалась успешной, то появилась опасность, что не станут искать лекарства, ибо все верят в собственную фантазию. С тем, чтобы не полопались радужные мыльные пузыри, надо поддерживать имитацию здоровой и стабильной экономики. Открыть людям глаза, значит ввергнуть их в драму жизни, лишив иллюзий. Что люди выберут: счастливое неведение или подлинную драму жизни? Драма никому не нужна. Люди предпочтут счастливое неведение даже ценой снижения уровня жизни. Разоблачать иллюзии опасно, ведь они скрывают, что за ними ничего нет, любое разоблачение приведет даже не к революционной ситуации, а всеобщему психозу. Вытеснение иллюзий из сферы сознания приведет к ощущению балансирования у края бездны, а заглядывать в бездну опасно. Если долго смотришь в бездну, то бездна начинает смотреть на тебя.

Симулирование несуществующего возможно благодаря эффективному ПИАРу, ставшему не просто инструментом в руках политтехнологов, но и машиной конструирования ирреальности, сверхреальности, матрицы достижения успехов. Медиум в России превратился в машину для производства фантазмов, талант российской интеллигенции, не найдя себе применения в других сферах, проявился в полной мере именно в отПИАРивании масс, готовых охотно проглотить самые невероятные сценарии — чем невероятнее, тем больше хочется верить. При этом проПИАРенный материал — это не реклама, поскольку за ним не скрывается никакого реального продукта, за ним пустота. ПУСТОТА и есть продукт. Сегодня нет пропаганды в обычном смысле слова. Любая пропаганда имеет за собой определенную доктрину, принципы, ценности, цели и задачи. ОтПИАРивание может не иметь ничего, ему достаточно имитации, симулирования, причем неважно чего именно — больного организма или же здорового — все зависит от заказчика. Сегодня даже самые трезвые зрители оказались слегка ПИАРнутыми. Даже те, кто заказывал всю эту ПИАРистую музыку, заворожены елеем сладких медиафантазий.

ОтПИАРенные массы становятся инфантильными, они живут воображением. Их страсти, эмоции, телодвижения не идут дальше дивана. Инфантильность стала далеко не детской чертой, она признак призрачного общества, предпочитающего ирреальность драме жизни. Сегодня не детям, а взрослым нужны мультики типа «Ну, погоди!» или же блокбастеры с искусственной драмой и счастливым концом. Речь не идет об имитации или пародии. Даже в мифах или сказках о Баба-яге и Кощее Бессмертном было отражение жизненных персонажей. Речь идет о замене реального знаками реального, замене подлинной жизни операционными дубликатами, метастабильной знаковой машиной, программирующей нашу жизнь. Настоящая инфантильность повсюду, поэтому взрослые нуждаются в играх без правил с героями-десантниками, спецназом, побеждающими врагов любым способом, не заморачиваясь моральными рассуждениями. Герои делают то, что должны делать, они выполняют приказ. На экранах телевизоров мы видим четкие изображения вымышленных персонажей, внешне похожих на людей, на самом деле, это токсичные отходы ирреальности. Отходы существуют не только во флоре и фауне, но и в медиапространстве. У нас существует цензура и самоцензура, но нет экологии медиума.

Я еще не закончил мысль, но уже слышу заранее заготовленную отповедь анонимных комментаторов и «троллей». Они тоже токсичные отходы интернет-пространства. Уличная брань в комментариях стала обычным делом, особенно если нет модератора, фильтрующего ненормативную лексику. Принцип анонимности пробуждает худшие качества в человеке, а спор анонимщиков, исчерпавших аргументы, переключается на обвинения друг друга в фашизме. Анонимность ведет к десоциализации общества. Когда ты видишь глаза соперника или находишься в аудитории перед публикой и у тебя нет возможности переписать сказанное, тогда твои слова сдерживаются социальными нормами, ограждающими общество от разрушений, но в случае с анонимщиками нормы исчезают, появляются первичные волчьи стаи. Впрочем, преувеличил, даже у волчьей стаи есть свои нормы поведения, их нет у одиноких волков, жаждущих легкой, мелкой добычи и даже не гнушающихся падалью.

Благо бы анонимность жила только в интернете. Так ведь она прорывается в социум. Недавно ко мне пришли два напарника-следователя, пышущих здоровьем и неприкосновенностью с заявлением какого-то сотрудника Института истории, который посчитал, что ваш покорный слуга незаконно занимает свою должность. Составили протокол, убедились, что все документы в порядке, взяли копии разных бумаг. Фамилию заявителя отказались называть, ибо они защищают его права. У доносчика есть права, их нет у меня — я не могу ответить тем же. Даже двухгодичная перманентная перетряска Института истории разными органами не дает гарантии от следующей неожиданной, санкционированной анонимщиком проверки. Здоровые парни вместо того, чтобы бороться с преступностью, заняты охраной интересов «токсичных отбросов» анонимизма. Это и есть вывернутая реальность, когда гарантируют права любого доноса под прикрытием свободы мнения. Никто не спросил, почему тратятся государственные деньги на проверку идиотского заявления. По идее, эти кликуши, которым государство вежливо отвечает («Ваши слова не подтвердились, но спасибо за бдительность»), должны нести ответственность за свою ложь материально или хотя бы морально, ведь они отвлекли от работы полицейских и сотрудников института. В России существует презумпция виновности любого, на кого «накатали», исходя из простых и всем понятных аргументов: «Дыма без огня не бывает», «Щука нужна, чтобы карась не дремал» и т.д. и т.п. — всегда есть оправдание идиотизму. Поэтому именно ты должен оправдываться за любую клевету на тебя. Ты ответчик...

А сколько идет ложных писем в ВАК — пишут на своего товарища только потому, что он раньше тебя защитил диссертацию. ВАК немедленно останавливает выдачу документов, каким бы нелепым ни был донос. Верят людям с обостренной психикой и не доверяют сообществу ученых в советах по защите диссертаций. При этом доносчик ничем не рискует, никак не отвечает за свою ложь, а совет могут закрыть. Права доносчика защищены! Страшны не сами по себе доносы, а их безнаказанность.

Имитация контроля при его реальном отсутствии, симулирование здоровья больным организмом становится трендом. Не дай Бог откроется причина симуляции и обнаружится пустота, похожая на бездну...

Нет, не верьте обольщенью,—
Чтоб сцепленьем мертвых сил
Гибло Божие творенье,
Чтоб слепой нам рок грозил.

Видел я в морском тумане
Всю игру враждебных чар;
Мне на деле, не в обмане
Гибель нес зловещий пар.

Въявь слагались и вставали
Сонмы адские духов,
И пронзительно звучали
Сочетанья злобных слов.

Мир веществен лишь в обмане,
Гневом дышит темный пар...
Видел я в морском тумане
Злую силу вражьих чар.

Владимир Соловьев. В архипелаге ночью (1898)

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции