Рустам Минниханов: «Существуют другие мнения – не только вашингтонский обком командует!..»

ИНТЕРВЬЮ В НИЖНЕКАМСКЕ ПОСЛЕ ФОТО С ШУРАЛЕ

Сразу после блока президентской предвыборной агитации вчера канал ГТРК «Татарстан» показал очередное, третье по счету интервью Рустама Минниханова «Пять вечеров». Вопросы задавали телеведущий Сергей Брилев в паре с главным редактором нижнекамского медиахолдинга НТР Натальей Реджеп-Алиевой. Съемки проходили в центральной операторной ТАНЕКО.

Нижнекамск был выбран как город, «который можно назвать не только татарстанской, но и всероссийской столицей теперь уже не только нефтепереработки, но и нефтехимической промышленности», объяснил зрителю Брилев. Записывали интервью в тот же самый день, когда врио президента РТ фотографировался с Шурале на открытии парка им. Тукая во время визита в Нижнекамск, объяснила Реджеп-Алиева. Напомним, врио президента РТ участвовал в открытии парка 14 августа.

На тот момент уже завершился в Казани чемпионат по водным видам спорта, но еще продолжался Masters, а Минниханов только-только вернулся с голосования по WorldSkills, которое проходило в бразильском Сан-Паулу на фоне очередного мирового чемпионата рабочих профессий. Поэтому и разговор вращался вокруг столицы нефтехимии Татарстана, человеческого капитала, эффекта мировых спортивных событий в Казани и, конечно, нефти и ее переработки.

Съемки интервью проходили в центральной операторной ТАНЕКО (фото: e-nkama.ru)

О ТАНЕКО: «МЫ В СТАДИИ СТАНОВЛЕНИЯ»

Брилев, похвалив первый новый НПЗ в России, построенный с 1982 года, задал первый вопрос, попросив Минниханова рассказать о свершениях на ТАНЕКО.

— Я увидел серу. Такую мне в свое время на «Нижнекамскнефтехиме» показывали, как ее извлекают. Но вот здесь, конечно, контраст: вот она темная-темная нефть, причем я думаю, что это уже, наверное, вязкая. И конечно, на контрасте какая-то вот колба с продукцией топлива для реактивных двигателей совсем прозрачная. Даже... желтоватая.

— Это самое главное. Дизельное топливо.

— Это самое главное? Что здесь вот такого? Прорыв-то какой произошел за эти последние четыре года с того времени, когда ваш покорный слуга здесь был, например?

— После того как мы запустили установку первичной переработки, уже сегодня мы выпускаем полнокачественное дизельное топливо евростандарта, реактивное топливо... Видите, сера очень высокого качества.

— Как из таблицы Менделеева, по сути, получилось. Чистенько все. 99 и 9, да?

— Это настоящее. Керосин, другие... Скоро вот этих темных уже не будет, мы в этом году запускаем комплекс замедленного коксования, и как минимум 95 процентов будет выход светлого.

— При чем тут слова «нефть» и «коксование»? Ведь коксование обычно в металлургии. Вот здесь собственно кокс стоит...

— Это тяжелый остаток, который уже...

«Нефтепереработка — основа для дальнейшего передела нефтехимических продуктов. Это не только площадка ТАНЕКО, это и «Нижнекамскнефтехим», и другие наши площадки» (фото: president.tatarstan.ru)

— Порошок, получается? А он для чего?

— Он будет сжигаться вместо топлива на тепловой станции, которая принадлежит нашим нефтяникам.

— То есть все вообще у себя дома, получается?

— Мы высвобождаем значительное количество газа, который сегодня идет для того, чтобы тепловая станция работала. Этот газ будет использоваться для получения водорода, который необходим для нефтепереработки и нефтехимии.

— А если вот всю эту нефтехимию (очень красивую, действительно красивые цвета — все) перевести на язык рабочих мест, то сколько их новых создано с тех пор, как ТАНЕКО появилось?

— Я думаю, 3 - 3,5 тысячи. Комплекс и дальше строится, мы же приступили к строительству нового комплекса. Это «шестимиллионник». Здесь только на этой площадке будет перерабатываться до 15 миллионов [тонн нефти]. Плюс 7 миллионов — на площадке ТАИФ-НК.

— Из 30 [миллионов тонн нефти], которые добываются в республике?

— Из 33. Я считаю, что это очень правильно. Это продукты, которые сегодня нужны как на внутреннем рынке, так и как экспортная высококачественная продукция. Мы ее будем продавать и зарабатывать деньги.

Н. Р.-А.: Рустам Нургалиевич, хочу сказать, что вот это многообразие, конечно, радует взгляд, особенно меня, нижнекамки. Это очень приятные, но пройденные этапы. А вот ближайшие перспективы на 5, на 10 лет каковы у ТАНЕКО?

— Я думаю, что это не пройденный этап, мы в стадии становления. И в этом году мы должны запустить комплекс замедленного коксования — это уникальная технология, которой в нашей стране пока нет. И это будет самый современный завод в постсоветском пространстве. Последний завод в Советском Союзе был введен в 1982 году. Нефтепереработка — основа для дальнейшего передела нефтехимических продуктов. Это направление тоже будет развиваться. Это не только площадка ТАНЕКО, это и «Нижнекамскнефтехим», и другие наши площадки.

«В этом году мы должны запустить комплекс замедленного коксования — это уникальная технология, которой в нашей стране пока нет» (фото: taneco.ru)

«WORLDSKILLS — ЭТО ПО ВСЕМ НАШИМ ДУШАМ»

— Рустам Нургалиевич, здесь, конечно, как космос — вот этот пульт ТАНЕКО. Но я хочу немножко отвлечься от Нижнекамска, потому что вы же прилетели из Бразилии, где Казань получила право проведения WorldSkills. Чего ради Казани это нужно? То есть России?

— Во-первых, вы сами исправили: не Казани, а России. А местом проведения определена Казань. Это огромное доверие руководства страны, лично президента Владимира Владимировича Путина, который принимал делегацию WorldSkills в Кремле и заявил о намерениях России конкурировать с этими ведущими странами.

— Там Париж был и Шарлеруа бельгийский, которых мы победили, да?

— Да. Конкуренты были очень серьезные. В этот раз голосовали 57 стран, необходимо было набрать 29 голосов. Вы прекрасно знаете, что такой общественно-политический фон в мире по отношению к нашей стране предвзят. Несмотря на это, нам удалось... Конечно, в первом туре мы 1 голос недобрали, у нас было 28 голосов, у Парижа было 24, у бельгийцев — 5.

Они могли победить. И мы на самом деле несколько в напряжении оказались, где-то это было полчаса. Но из 5 голосов 3 голоса отдали России. То есть это говорит о том, что существуют другие мнения — не только, как говорят, вашингтонский обком командует. Я считаю, что это наша целенаправленная работа со странами, которые будут голосовать, огромная, конечно, поддержка руководства страны, председатель заявочной комиссии Голодец Ольга Юрьевна огромную поддержку оказывала, был вместе с нами Сергей Иванович Кириенко...

— Это как раз по его душу — рабочие специальности высококвалифицированные.

— Нет, это по всем нашим душам. Там начиная с косметологов и заканчивая айтишниками, то есть это олимпиада рабочих профессий. И это большой успех. Следующий чемпионат будет в Абу-Даби, и после этого все приедут в Казань. Любое событие должно давать динамику в каком-то направлении. Если мы говорили «спорт», если мы говорили «туризм», если мы говорили «бизнес» — сейчас это будет еще и серьезная выставочная площадка. Я считаю, что для нашего округа это будет такой топовый комплекс, который мы в ближайшее время построим.

«Почему мы WorldSkills заинтересовались? Потому что мы понимаем, что наша конкурентность — человеческий капитал» (фото: president.tatarstan.ru)

«ЛЮБОЙ КОМПЛЕКС В НИЖНЕКАМСКЕ ЗАПУСКАЛСЯ С ПЕРВОГО РАЗА»

Н. Р.-А.: WorldSkills — это и по наши души тоже. У нас все-таки город промышленный. Нижнекамск — центр нефтехимии, нефтепереработки Татарстана, если уж совсем не скромничать — России. И в связи с кризисом у нас, конечно, есть обеспокоенность: что будет дальше? Сегодня мы очень хорошо стоим на ногах, но хочется, чтобы и завтра было так же.

— Нижнекамск — это крупнейший нефтехимический центр России — был, есть и будет, потому что все проекты, которые мы сегодня реализуем, та программа развития Камского промышленного кластера, она опирается на эту площадку. «Нижнекамскнефтехим», скажем, крупнейший производитель каучуков не только в России, но и в Восточной Европе. Практически каждый год «Нижнекамскнефтехим» сдает какой-то новый завод. Это говорит о том, что компания, во-первых, ведь в начале 2000-х годов предприятие было крупным комплексом, но производило только мономеры, сырье для производства. Мы продавали их, потом в Россию завозили те продукты, которые сегодня производим сами. У нас не было ни полиэтилена, ни АБС-пластика, ни полистирола, ни полипропилена. А сегодня все это у нас есть. Но для того, чтобы все это было, кроме денег, кроме зданий-сооружений, вот этих комплексов, здесь же работают специалисты мирового уровня. Это любой комплекс, который в Нижнекамске запускался, он запускался с первого раза, без каких бы то ни было проблем. Здесь концентрация очень мощных специалистов. Это наше конкурентное преимущество. Но оно само по себе не бывает. В нашей стране мы упустили очень много вопросов, связанных с подготовкой рабочих специальностей. Все пошли в институты.

— Все юристы...

— А сегодня эти юристы, которые непонятно где и как получили свою специальность, не востребованы. Почему мы WorldSkills заинтересовались? Потому что мы понимаем, что наша конкурентность, кроме нефти, кроме других наших конкурентных преимуществ — это люди, человеческий капитал. И нами принято решение создать 25 ресурсных центров, каждый год по 5 ресурсных центров. Ресурсные центры — это не учреждения, которые чисто государственные. Это совместные проекты с крупными нашими товаропроизводителями.

— То есть государство дает образование, а они проходят практику, так получается?

— Нет-нет, не только практика. Они дают методологию, они дают техническое задание, кто им нужен, они преподают. Мы используем новые формы дуального образования, то есть человек и работает, и учится. Это уже не те установки, которые, скажем, на производстве одни, а в лабораториях какой-то прошлый век. И этот специалист, который получил образование в ресурсном центре, он стопроцентно готовый специалист, который будет работать на производстве. У нас же как: он отучился, приходит и практически заново формируется как специалист, который...

— Это в любой профессии, я вам могу сказать.

— Да, а вот этот подход, когда есть стык «государство и бизнес» — вот это самая эффективная форма обучения.

«Это уже не те установки, которые, скажем, на производстве одни, а в лабораториях какой-то прошлый век» (фото: taneco.ru)

О НЕФТИ: «ХВАТИТ НА СТО ЛЕТ»

— Рустам Нургалиевич, я хоть и федеральный человек, но постараюсь сейчас посмотреть на татарстанскую проблематику с обеих колоколен. Мне, например, очень памятна поездка на Ашальчинское месторождение, где две наклонные скважины: в одну пар закачивают под давлением, из другой выходит вот этот «пластилин» разжиженный. Но на наших глазах в Татарстане произошло то, что, наверное, лет через 30 произойдет со всей «нефтянкой» России. Нефть все более сернистая, все более тяжелая, все более вязкая. Эпоха светлой легкой нефти заканчивается. И действительно, что дальше-то? Закончилась ведь она, привычная...

— Вопрос очень правильный, на самом деле. Ресурсная база, которая сегодня есть в Татарстане, в нашем округе, наши соседи — башкиры, конечно, мы находимся в поздней стадии добычи нефти. И, конечно, ее качество и возможности добывать становятся более сложными. Вопрос: что будет с Татарстаном через 30 лет? Я говорю вам: с Татарстаном через 30 лет будет все нормально, если мы будем использовать те технологии, которые сегодня есть. То есть 10 - 20 лет назад некоторые геологические наши ресурсы нельзя было... не было технологий. Сегодня появляются технологии, мы их разрабатываем.

Какие ресурсы? Вот у нас сегодня, если взять классическую нефть, где-то под миллиард тонн промышленно извлекаемого запаса. Но у нас от 2 до 7 миллиардов тонн, по оценке специалистов, битумных нефтей. У нас, по оценке специалистов, под миллиард тонн сланцевых нефтей. Вы же видели Ашальчинские месторождения битумных нефтей, где мы через паровое воздействие, тепловое воздействие добываем вот эту нефть, разжижаем ее! Все это началось, когда где-то, наверное, в 2004 - 2005 году мы вместе со специалистами «Татнефти» поехали в Канаду, где добывается битумная нефть. И у нас появилось огромное желание, что эту нефть можно добывать. Мы искали партнеров, западных партнеров, потому что такой технологии в России не было. К сожалению, наши попытки ничем хорошим не завершились — все хотели с нами дружить, но все хотели получить на свой баланс те ресурсы, которые кроме битумных нефтей еще...

— То есть с битумом мы вам поможем, а все что ниже — это наше.

— Да, это было. С этим мы согласиться не смогли. После этого мы подключили свою науку. Только после 2011 года, если я не ошибаюсь, 100 с лишним патентов нашими специалистами, учеными «Татнефти» разработано. Это первое. Второе: у нас не было технологического оборудования в принципе — это же глубина залегания 100 - 150 метров. Классические буровые станки решают другую задачу, они делают вертикальные скважины, а здесь это горизонтально. Но ничего — мы нашли умельцев, они разработали... Буровые станки сделали наклонными — наши классические буровые станки. Это был сложный процесс, но мы этот путь прошли. Сегодня никаких проблем нет, уже 20 с чем-то установок наклонного бурения. Купить за границей было невозможно и дорого. Там две или три (сейчас не помню) установки купили, но наши машиностроители производят сегодня эти буровые станки. И мы сегодня спокойно эту работу тоже организовали. Наша задача: мы уже добываем в сутки свыше 1000 - 1100 тонн такой нефти. К 2018 году мы выйдем на 2 миллиона тонн [тяжелой] нефти в год в Татарстане.

«Мы уже добываем в сутки свыше 1000 - 1100 тонн тяжелой нефти. К 2018 году мы выйдем на 2 миллиона тонн» (фото: gazeta.tatneft.ru)

И это почему получилось? Во-первых, мы разработали свои технологии. Во-вторых, так как этот метод требует больше энергии и затрат, была принята поправка, которая льготирует эту нефть, то есть экспортная пошлина имеет свои льготные показатели, тем самым мы становимся конкурентными. И мы бы и дальше могли нарастить эти объемы, это очень выгодно и для государства. Поэтому мы обратились и в адрес правительства, и в минфин, и в минэнерго РФ, чтобы каждое месторождение имело льготный период — 10 лет. Здесь нужны большие инвестиции — и если этих инвестиций не будет, ты не можешь эту нефть добывать

— Сейчас, на память, по-моему, до 2022 года это действует, а вы хотите, чтобы 10 лет после открытия?

— Мы говорим, что каждое месторождение [должно иметь льготы] 10 лет. Понимание здесь есть, потому что это очень выгодно — и ресурсная база, и налоговые поступления, и рабочие места.

Далее — сланцевая нефть. Все говорят: вот Америка, сланцы... У нас тоже есть сланцевая нефть — бавлинские месторождения. Там мы нарабатываем опыт по добыче сланцевой нефти. Вообще, мы и по сланцевой нефти, и по битумным нефтям подписали соглашение с министерством природных ресурсов Российской Федерации. И два полигона будут той площадкой, где мы будем отрабатывать технологию. Что касается экономической целесообразности, то, конечно, там, где есть фонтан, нефть добывается фонтанным методом, там думать ни о чем не надо. Мы говорим о новых площадках. Шельф, Арктика — все это понятно, но это тоже очень затратно. Мы должны это делать сегодня с федеральным правительством. Сделать гибкую систему налогообложения. Если не будет поддержки государства, эти вопросы неразрешимы. И сегодня очень важно, чтобы этот процесс был поддержан. То есть не только сразу взять налоги, а дать возможность подготовить эту налоговую базу. Я вам говорю, что и через 30 лет, и через 50 лет, и через 100 лет Татарстан будет добывать нефть, но в любом случае ресурсная база, которая есть, будет служить и дальше людям, которые здесь живут.

«У нас тоже есть сланцевая нефть — бавлинские месторождения. Там мы нарабатываем опыт по добыче сланцевой нефти»

НИЖНЕКАМСКАЯ ЭКОЛОГИЯ — САМЫЙ СЛОЖНЫЙ УЧАСТОК

— Но где сланцевая нефть, там проблемы экологии всегда. Но я так понимаю, что того ради вы и проводите эксперимент, чтобы всю эту технологию отточить. Другое дело, что есть экологические темы, актуальные для Нижнекамска.

— Нижнекамск для нас в экологическом плане — это пока самый сложный участок. И мы с каждым годом здесь принимаем и программы, и решения, которые позволят снизить эту экологическую нагрузку. Ни по одному проекту, которые мы сегодня реализуем, здесь ли, в особой экономической зоне, без такой основательной экологической экспертизы решения не принимаются. Вот мы находимся на территории ТАНЕКО, самый современный завод. Вы здесь где-нибудь чувствуете какой-нибудь запах? Никакой разницы нет. Это самая современная система очистных сооружений, в России такой нет. Здесь практически только 3 процента воды идет на подпитку. То есть вода очищается и идет заново в производство, нет выбросов.

— То есть новую брать не надо?

— 3 процента добавляется, те, которые испаряются, — и все. И такая же работа идет и по «Нижнекамскнефтехиму», и по «Нижнекамскшине». Ведь по большому счету за последние 7 - 8 лет количество выбросов здесь практически на 50 процентов, на 47 процентов снизилось. У нас есть некие проблемы с производствами, которые созданы раньше. Они модернизируются, и мы серьезную ведем работу. Вот мы сегодня обсуждали с Айдаром Раисовичем (Айдар Метшин — глава Нижнекамска — прим. ред.) проект, который Нижнекамск начинает по очистным сооружениям. Это серьезно улучшит обстановку.

— Чего-то вам здесь не хватает, может быть?

— Если, скажем, 20 лет назад это был город «с иголочки», сегодня у этого города появляются уже свои «болевые точки», которые надо решать. Городу будет 50 лет, и он стареет. Если мы раньше восхищались, что это новый город, то сейчас появляются те проблемы, которые появляются у всех городов. Это и ремонт домов, это и социальная инфраструктура, это и дороги, это и то городское пространство комфортное, которое необходимо для жителей. Эти темы имеют место.

— Мы, кстати, хотим не только хорошие дороги (это естественно), как и все люди, но и места, где можно отдыхать. Больше скверов, парков, у нас их недостаточно в Нижнекамске. К 50-летию города, может быть, планируется какой-нибудь большой подарок Нижнекамску в виде красивого сквера?

— Этот год в республике объявлен Годом парков и скверов. В следующем году мы будем серьезно заниматься водоохранными зонами. У нас Нижнекамск находится в одном из самых красивых мест нашей страны, мы и дальше будем продолжать эту работу. Мы с Айдаром Раисовичем обсуждали, что городу нужны такие пространства, где можно было бы заниматься спортом, где могли бы найти себя люди пожилого возраста, дети. Будет проведена определенная работа по подготовке к 50-летию города. Сами горожане, предприятия города и вся республика будут принимать участия в этих мероприятиях, о которых вы говорили.

Городу нужен красивый парк, куда можно пригласить и прийти самим. Нам нужно изменить нашу культуру. Парк — это не только то место, где на скамейке нужно играть в домино или шахматы, хотя и такие места тоже должны быть, не дай бог там будут курить или употреблять какие-то напитки. Парк должен быть местом спорта, местом общения, местом спортивных игр, эту вашу идею мы поддерживаем.

УНИВЕРСИАДА, ОЛИМПИАДА, ВОДНЫЙ МУНДИАЛЬ — НАКОПИТЕЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ МИРОВОЙ УЗНАВАЕМОСТИ

— Рустам Нургалиевич, вы ведь улетели на WorldSkills в Бразилию, сейчас вернулись в республику, толком не поделившись впечатлениями от чемпионата мира по водным видам спорта в Казани. Оправдались ваши ожидания? Как вам вообще все показалось?

— Мои ожидания всегда оправдываются. Главное, чтобы мы оправдали ожидания тех людей, которые нам это доверили: главы нашего государства, председателя нашего правительства, министра спорта. Ну и оценка наших гостей, международной федерации плавания. Господин Хулио Маглионе неоднократно отмечал, что это самый лучший чемпионат мира по плаванию. Мы смотрели, какова заполняемость наших спортивных мероприятий: 85 - 90 процентов! А на финалах там яблоку некуда было упасть. Вы посмотрите чемпионат, когда прыгали хай-дайверы с 27-метровой вышки. Я уверен, что сооружение для прыжков в воду, которое показывало всю красоту Казани, казанский Кремль, такого места в мире просто не найти. Впервые футбольный стадион был задействован для таких мероприятий, мы установили два больших бассейна. Конечно же, очень удачно выступила сборная России по синхронному плаванию. Хотя по другим видам я считаю, что мы пока недорабатываем. Россия должна иметь мощную школу плавания, мы уступаем китайцам, уступаем американцам, итальянцам. Нам нужно пересмотреть наши стандарты и поставить планку более серьезную. Но произошедшее тоже важно. Мы увидели, где мы недорабатываем, в том числе и федерация плавания Татарстана. Мы будем ставить более серьезные задачи, будем использовать тот опыт, который мы получили.

Ну и город все-таки... Готовишь людей, готовишь волонтеров, это огромный опыт. Мы очень довольны, что получили такое право. Чемпионат мира закончился, но у нас продолжается чемпионат «Мастерс», это тоже очень хороший сигнал. Впервые в истории два чемпионата совместились. К нам приехали не только действующие спортсмены, но и ветераны. После завершения чемпионата я улетел в Сан-Паулу, в помещении, где собирались члены делегаций WorldSkills, шла спортивная трансляция, везде было написано «Россия», «Казань» — лишняя реклама, лишний аргумент для нас. Я думаю, что успешное проведение и этот позитивный отклик о России, в том числе и на чемпионате мира, на Сочинской олимпиаде, на Универсиаде, накопительным образом сработали в пользу России на WorldSkills. Париж есть Париж, как бы там ни говорили, соревноваться со столицей Франции было непросто, но результат в нашу пользу.

— Спасибо, Рустам Нургалиевич!