Казанское «Ремесло»: вербатим, «серьезный акт искусства» и подражание Някрошюсу

СМОТРИТЕ, КТО ПРИШЕЛ

В свежий «ремесленный» срез 2014 года попали работы разноформатные, сцены — большие и малые, театры — консервативные, продвинутые и начинающие, спектакли — кукольные, тюзовские и драматические. Много или мало — 12 спектаклей, которые отсмотрело жюри во главе с председателем экспертного совета «Золотой маски» Александром Висловым и Олегом Лоевским — авторитетнейшим театрально-региональным Вергилием страны? Кому как. Критикам к двум-трем спектаклям в день не привыкать. Публика же посещала театры в обычном, диктуемом давними пристрастиями режиме.

Поклонники сентиментальности в Тинчуринском театре геройски созерцали почти трехчасовую работу молодого режиссера Резеды Гариповой «Все мы — люди» по Эриху-Марии Ремарку. Более молодой контингент в ТЮЗе, затаив дыхание, вникал в «Любовь людей» нового главрежа Туфана Имамутдинова под музыку не менее талантливого Эльмира Низамова. Предканикулярная малышня толпами сновала по кукольному театру «Экият»: на большой сцене показывали «Золушку» бывшего казанского «кульковца» Рафаэля Тагирова, а в малом зале — «Альбом для дочери» режиссера Евгении Кладовой на музыку Назиба Жиганова. Ну а в первый фестивальный день 12 зрителей (из них пятеро — члены жюри) смотрели разыгрываемую прямо под носом «Антигону» Бертольда Брехта и Жана Ануя: «публику» расположили непосредственно на сцене «Театра. АКТ».

Из других городов на «Ремесло» приехали туймазинский, альметьевский и мензелинский театры драмы плюс кукольный из Набережных Челнов. Солидное представительство национальных трупп. Кроме «Ремесла» их собирает либо летний казанский фестиваль «Науруз», либо другие региональные форумы вроде «Фестиваля малых городов России» или «Реальный театр». По словам их программного директора Олега Лоевского, в России вообще «уйма фестивалей, которые существуют как фестивали профессиональные, потому что есть еще фестивали, условно говоря, «подарки городу». В общем, «Ремесло» — фестиваль профессиональный.

ЧТО ПОКАЗЫВАЮТ?

«Когда 6 лет назад все начиналось, не думаю, что ситуация была такой, как сегодня», — говорит председатель фестивального жюри Вислов. Под «сегодня» он имеет в виду только что отсмотренный спектакль альметьевского театра драмы «Неписанные судьбы» (режиссер — Нафиса Исмагилова). Это вербатим. То есть материалом постановки является не авторская пьеса, а судьба реального человека, им рассказанная, записанная на диктофон, расшифорованная и уже потом разыгранная в виде спектакля. В профкругах эта разновидность «документального театра» известна с середины 1990-х годов. Но в Альметьевске?!

Потрясению жюри не было границ: «Счастливый день!» — повторяли все пятеро на обсуждении, сидя vis-a-vis с труппой, актрисы которой только что изумили их работой, достойной попадания в шорт-лист «Золотой маски». Занятно, что на показе в малом зале Камаловского театра ряд бабушек, в повязанных по-татарски белых платках, жюри чуть не сочло за «деталь оформления». Такой вот «реальный театр», поди еще распознай его границы. В Альметьевске «Неписанные судьбы» играют в малой аудитории человек на 50, причем зал стабильно переполнен. Значит, «все билеты проданы» — далеко не единственный результат актерского и режиссерского труда альметьевцев. Это еще и верный выбор руководством театра современного смыслового вектора, «потребляемого» провинцией.

Что-то родственное этому ощутилось и в тюзовской постановке новым главрежом Имамутдиновым пьесы Дмитрия Богославского «Любовь людей». Бесхитростную историю любви деревенского милиционера к несчастливой в браке женщине режиссер и сценограф (Лилия Имамутдинова) вывели из житейского в житийное пространство. Декорация-трансформер из грубого бруса в каждом эпизоде меняет угол зрения на стены «деревенских домов». Делается это с виртуозностью необыкновенной. Помножив на нее виртуозность актерскую — ах, как неподражаема пластически, мимически и вокально Галина Юрченко в роли матери лирического героя! — получаем спектакль, где простота изысканна, чувство узнаваемо, но тяжелая «правда жизни» воспаряет в какую-то утонченную театральность.

Сцена из спектакля «Любовь людей» (Фото: ramis-nazmiev.livejournal.com)

АКТЕРЫ-ОТКРЫТИЯ

При том, что «Ремесло» не подразумевает нахождения и объявления победителей (это все же не конкурс, а фестиваль), ничего лучше отмечаемых членами жюри актерских работ все-таки не придумать. В театре им. Тинчурина была признана замечательной работа Залфата Закирова, представившего ремарковского Людвига Керна и юным авантюристом, и повесой и правдолюбцем, а главное — каким-то безудержным романтиком. Совсем другой палитрой отмечена мощнейшая работа Искандера Хайруллина в камаловском «Ричарде III». По мнению критика Лоевского: «Работа Искандера является просто серьезным актом искусства, заявкой большого артиста».

Вообще, «Ремесло» высвечивает фигуру актера в ином свете, чем, скажем, на той же «Золотой маске». Тут важнее понимание истоков актерской природы, ее неповторимость, некий уникальный тип энергетики, который действительно в региональном театре диагностируется другими способами, нежели в театре столичном. В столицах волей-неволей актеры мыслят сравнительными контекстами, в этом смысле они почти ровня театральным критикам. В регионах — другое. Как говорит Лоевский: «Они тут не от кругозора работают, а от других энергий. И без кругозора гениальный артист — это гениальный артист, и ничего с ним не сделаешь!»

Сцена из спектакля «Ричард III»

РАБОТА НАД ОШИБКАМИ

Обсуждения, в обязательном порядке проводимые после каждого спектакля, приближают «Ремесло» к лабораторному формату. Надо сказать, что тон обсуждений был разным. Иногда даже шокировал, как в разговоре по поводу «Антигоны». Жюри казалось раздосадованным, что молодежная труппа «Театра. АКТ» сознательно имитирует стиль культового в 80-е годы Эймунтаса Някрошюса. Хотя труппа так и не услышала, чем же плох выбор ею такого образца для подражания. Да, актерский ансамбль выглядел рыхловатым, порой смахивал на самодеятельность. Но оформление спектакля как и верность избранному почерку ведь тоже чего-то стоят.

В ремарковской постановке театра им. Тинчурина как раз жесткого почерка не хватило. Большой (и для большого состава) спектакль, казалось, сочинен несколькими режиссерами, из которых один недочитал, другой недосмотрел фильмов, третий недослушал музыкально. Спектакль на 2 часа 50 минут был неравномерно, не всегда даже осмысленно заполнен звуками и действиями. Впрочем, плюсом признали вовлеченность всех слоев объемной «тинучринской» труппы, благодаря чему, по мнению жюри, спектакль идеален для выездных гастролей и для полноценных презентаций всего актерского состава театра.

В постановках кукольного театра «Экият» жюри справедливо отметило разбросанность режиссерской «мысли» в «Золушке» и очевидную режиссерско-постановочную рукодельность в «Альбоме для дочери». При этом, правда, все же отметили замечательность установки на музыку классика Жиганова, которая в этой работе звучит в оркестровой аранжировке молодой Елены Анисимовой. Звучит, к сожалению, не всегда полноценно, порой выполняя сугубо вспомогательную функцию, хотя по идее должна бы «работать» так же директивно, как работает прокофьевская музыка в детской сказке «Петя и волк».

Сцена из спектакля «Антигона»

В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО ВРЕМЕНИ

Самой неявной, в то же время чуть ли не самой важной составляющей «Ремесла» является руководимая Лоевским драматургическая лаборатория. В этом году она проводилась в режиме work in progress («вещь в работе»). Драматурги — не только начинающие, но и опытные — приносили синопсис (краткое описание) или поэпизодник предполагаемой пьесы, идея которой обсуждалась и корректировалась уже с участием того же Лоевского. Таким образом преследовалась попытка обойтись без «фальстарта», нащупать сразу что-то главное в идее пьесы, подсказать драматургу путь, с которого он уже не собьется.

Понятно, что на этой фазе советы и рекомендации авторитетнейшего регионала-следопыта куда важнее объявляемых названий пьес и открываемых авторских имен. Это именно та работа, которая требуется, чтобы развивать «театральное» и «национальное» как языки, чтобы представлять и как-то систематизировать объем актуальных — в данном случае для татарской культуры — тем, а в общем, чтобы не просто «хранить существующее», но и «обновлять сохраненное». Обе закавыченных фразы из книги Фридриха Дюренматта «Моя Швейцария», кажется, действительно подходят к тому, что на фестивальном языке называется «Ремеслом», а на языке истории возвращает нам утраченную модель бывших при СССР «национальных культур», которые где-то давно уже распылились, тогда как в Татарстане их снова собирают в некое целое, тем самым отдавая дань как национальной традиции, так и национальному новаторству.