Президент России Владимир Путин рассказал, как жилось его родителям в годы Великой Отечественной войны. Выжимки из статьи, подготовленной для журнала «Русский пионер», публикует телеграм-канал «Пул №3».

  • Война началась, отец написал заявление на фронт. Направили его в диверсионный отряд НКВД. Их забрасывали в ближний тыл для проведения диверсионных актов, но они почти сразу попали в засаду. Их кто-то предал. Их преследовали по лесу, и отец остался жив, потому что несколько часов просидел в болоте и дышал через камышовую тростинку.

Фото: сайт Кремля

  • Причем он слышал, как немецкие солдаты проходили рядом, как тявкали собаки. Мне из архива минобороны принесли дело на эту группу. Из 28 человек линию фронта назад, к нашим, перешли четверо. 24 погибли.
  • А потом их отправили на Невский пятачок. Это было, наверное, самое горячее место за всю блокаду. Наши войска держали небольшой плацдарм, предполагалось, что это будет плацдарм для прорыва блокады. Над ним кругом господствующие высоты, его простреливали насквозь. Там до сих пор сплошной металл.
  • И отец рассказывал, как его ранили там. Он всю жизнь жил с осколками в ноге: все их так и не вынули. Ступня так и не разгибалась потом. Они с товарищем делали вылазку в тыл к немцам, ползли-ползли… А дальше и смешно, и грустно: подобрались к немецкому доту, оттуда вышел здоровый мужик, посмотрел на них… а они не могли подняться, потому что были под прицелом пулемета. «Мужик, — говорит, — на нас посмотрел внимательно, достал гранату, потом вторую и забросал нас этими гранатами». Жизнь такая простая штука и жестокая.
  • Это уже была зима, Нева скована льдом, требовалось как-то перебраться на другой берег. Желающих тащить отца на ту сторону оказалось мало, потому что там Нева была как на ладони и простреливалась и артиллерией, и пулеметами. Шансов дойти до того берега почти не было. Но совершенно случайно рядом оказался сосед отца по дому в Петергофе. И этот сосед его, не раздумывая, потащил. Оба живые доползли туда. Сосед подождал его в госпитале, убедился, что его прооперировали, и говорит: «Ну все, теперь ты будешь жить, а я пошел умирать».
  • И пошел обратно. И я потом отца спрашивал: «Ну что же, он погиб?» Они потерялись, и отец все-таки считал, что сосед погиб. И где-то в 60-х годах он пришел вдруг домой, сел на стул и заплакал. Он встретил этого своего спасителя. В магазине. В Ленинграде. Случайно. В магазин зашел за продуктами и увидел его. Это же надо, что оба пошли именно в этот момент именно в этот магазин. Один шанс из миллионов…
  • А мама рассказывала, как приходила к отцу в госпиталь. У них был маленький ребенок, три годика ему было. А голод же, блокада… И отец отдавал ей свой госпитальный паек. Тайно от врачей и медсестер. А она его прятала, выносила домой и кормила ребенка. Ну, а потом он в госпитале начал падать в обмороки, врачи все поняли и перестали ее пускать.
  • А потом и ребенка у нее забрали. Делали это в явочном порядке с целью спасения детей от голода. Собирали в детские дома для эвакуации. Родителей даже не спрашивали. Он там заболел и не выжил. И им не сказали даже, где он захоронен. И вот незнакомые мне люди поработали в архивах и нашли документы на моего брата.
  • И это действительно мой брат. Совпал не только адрес, откуда его забирали. Совпали имя, фамилия, отчество, год рождения. И было указано место захоронения: Пискаревское кладбище и даже конкретный участок.
  • А отец, когда ребенка забрали и мама осталась одна, а ему разрешили ходить, встал на костыли и пошел домой. Когда подошел к дому, то увидел, что санитары выносят из подъезда трупы. И увидел маму. Подошел, и ему показалось, что она дышит. И он санитарам говорит: «Она же еще живая!» — «По дороге дойдет, уже не выживет». Он рассказывал, что набросился на них с костылями и заставил поднять ее назад, в квартиру. И он ее выходил. Она осталась жива. И дожила до 1999 года. А он умер в конце 1998-го.
  • И не было же семьи, где бы кто-то не погиб, но у них не было ненависти к врагу, вот что удивительно. Я до сих пор не могу, честно говоря, этого до конца понять. Мама говорила: «Ну какая к этим солдатам может быть ненависть? Они простые люди. Просто их гнали на фронт».
  • Вот эти слова я помню с детства.