УЧЕНИЯ БЫЛИ, НО СПАСТИ КОРАБЛЬ НЕ ПОМОГЛИ

Сегодня, в среду, очередное судебное заседание, посвященное гибели «Булгарии», не состоится. Причиной этого стало заявленное накануне ходатайство адвоката начальника казанского линейного отдела Волжского управления Государственного морского и речного надзора федеральной службы по надзору в сфере транспорта Ирека Тимергазеева. Николай Глазунов просил о перерыве в судебном заседании, который требовался его подзащитному, чтобы попасть на прием к стоматологу. Выслушав ходатайство, судья Сергей Якунин принял решение его удовлетворить, позволив подсудимому получить помощь медиков.

Вчерашнее же судебное заседание было в очередной раз посвящено изучению материалов дела. Среди прочих документов адвокат старшего эксперта Камского участка ФГУ «Российский речной регистр» Якова Ивашова Роберт Халиуллин процитировал материалы, указывающие, что на судне проводились «учения по борьбе с водой».

— «Проверена осушительная система судна и спасательные средства. Действия экипажа — удовлетворительные». Лицом, составившим вышеуказанную запись, указан старший помощник Хаметов, — отметил Халиуллин.

На замечание адвоката тут же откликнулся Якунин, который также изучал приобщенные к делу документы:

— Вот еще было учение — по переходу на аварийное управление рулем. Тоже Хаметов проводил. Вот вроде учил всех Хаметов, а элементарные вещи — с иллюминаторами — не выучил...

Напомним, в отношении Хаметова было возбужденно уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного статьей 263 УК РФ («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского и внутреннего водного транспорта и метрополитена»). Тем временем именно открытые иллюминаторы были названы выступившим перед участниками процесса специалистом по подъему затонувших объектов и подводным технологиям из Санкт-Петербурга Андреем Краморенко одной из основных причин, из-за которых затонула «Булгария». Краморенко, как известно, руководил операцией по подъему судна со дна Волги.

ЗАГАДОЧНАЯ ПЬЯНКА

Халиуллин продолжал зачитывать документы и неожиданно процитировал еще одну запись в судовом журнале: «П. Пьянка. Буй 18».

В связи с этим адвокат поинтересовался у подсудимого Рамиля Хаметова, не является ли запись «П. Пьянка» названием населенного пункта. Хаметов, который принял вахту у штурмана Владимира Назарова именно после этой записи, не смог ничего объяснить.

Не получила ответа на свой вопрос и потерпевшая Гульнара Назарова, поинтересовавшаяся, не совпадала ли по времени эта запись с инструктажем по технике безопасности...

Поскольку ответ на вопрос, чем же была указанная пьянка — населенным пунктом на берегу или констатацией событий, происходивших в это время на судне, никто так и не получил, потерпевший Геннадий Игнарин резюмировал:

— Вопросы продолжают рождаться...

ЗАПИСИ В ЖУРНАЛ ВНОСИЛИ НЕ ВСЕГДА

Получилось так, что в этот день записям в судовом журнале придавалось очень большое значение.

Так, озвучив информацию о том, что судно встало на рейде у солебазы, Халиуллин поинтересовался у Хаметова неисправностями в ходе этого рейса.

— При подходе к порту произошло отключение электричества и двигателя. Мы стали в порту на якорь... Это произошло, насколько я знаю, из-за того, что вода попала в главные двигатели.

— То, что вода попала в двигатели, — это неисправность?

— Поломка, — согласился Хаметов.

— А почему в судовом журнале нет ни слова об этом? Кто был на мостике?

— На мостике я был.

— А почему запись тогда не сделали, что поломка была?

— Затрудняюсь ответить, — сказал Хаметов.

По словам судьи, у него тоже возникают вопросы, почему в судовом журнале не делались записи о поломках, о крене, о заменах насосов...

Рамиль Хаметов

ВЫХОД В РЕЙС С ГРУБЫМИ НАРУШЕНИЯМИ БЫЛ ОСОЗНАННЫМ

Однако оказалось, что к Хаметову есть вопросы и у подсудимых. Так, Рафхат Низамиев поинтересовался, как и кем проводились учения, если все они были во время вахты.

— Они что, отвлекались от вахты? — спросил потерпевший.

— Если стояночная вахта, то там допустимо, не на ходу, — ответил Хаметов.

— Да нет, там большинство было на ходу! — стояли на своем потерпевшие.

— Оно же быстро проводится... Инструктаж показываешь... Берешь документы, объясняешь, — пытался объяснить Хаметов.

— Кроме записи в вахтенном журнале как вы фиксировали ваши учения? Там что-то не видно, как, с кем проводили, кто проводил. Результаты, разбор учений... Ничего нет! — возмущался Низамиев.

По словам Хаметова, журнал для таких отметок был в тетради.

Между тем, сколько бы отметок ни было в таких журналах, всем участникам процесса было ясно: на одну из главных причин гибели корабля — открытые иллюминаторы — эти инструктажи никак не повлияли.

Темы квалификации командного состава судна еще раз коснулся все тот же Халиуллин. Он достаточно долго перечислял оценки в дипломах и отметки на курсах повышениях квалификации, а потом подытожил:

— Что могу сказать... Командный состав данного судна как в момент крушения, так и во время эксплуатации имел соответствующую квалификацию, дипломы и допуски, что свидетельствует о том, что выход в рейс 10 июля с открытыми иллюминаторами и определенными грубыми нарушениями эксплуатации судовых механизмов был осознанным...