Тимур Нагуманов: «Татарстанские чиновники, отказывая предпринимателю, делают это настолько «красиво», что не придерешься»

Тимур Нагуманов

«ТИШЕ! ИЗ КРЕМЛЯ ЗВОНЯТ!»

— Тимур Дмитриевич, удалось ли вам за неполный год работы замерить достоверную температуру отношений бизнеса и власти в Татарстане? Ситуация хуже или лучше, чем в других регионах?

— К нам обращаются не меньше, чем к омбудсменам в других регионах. Всего с августа прошлого года на федеральном уровне поступило 3323 обращения, а в Татарстане — 184. Если общее количество обращений разделить на 83 субъекта, то получится, что в нашей республике поступило жалоб больше, чем в среднем по России.

Из общения с коллегами из других регионов можно сделать вывод, что у нас меньше вопиющих случаев для жалоб. Все-таки Татарстан выгодно отличается от других субъектов. Во-первых, наши проблемы — это проблемы быстрого роста, то есть усиления конкуренции. И у наших предпринимателей часто возникают проблемы «следующего уровня», с которыми они столкнулись потому, что Татарстан более развит.

В ряде регионов проблемы очень простые и банальные, которые мы давно прошли. Например, у нас госорганы очень редко дают «плохие» ответы, редко напрямую нарушают закон. Если есть проблема у нас, то она очень витиеватая, и докопаться до ее сути довольно сложно. Наши чиновники если и найдут повод отказать предпринимателю, то сделают это настолько «красиво», что придраться бывает сложно... В этом случае надо обращаться не только к букве закона, но и к простой человеческой логике, а иногда просто к административному ресурсу. Потому что законодательство не всегда совершенно.

Институт уполномоченных по защите прав предпринимателей находится в стадии становления, и, надо сказать, мы пока еще не нащупали в своей работе тот правильный путь, по которому должны идти. Официальная часть становления завершилась, сейчас начинается неофициальная часть. Сейчас уже порядка 20 компаний работают с нами в качестве экспертов, у нас налажены достаточно тесные отношения со многими общественными институтами. Наша задача — в ближайшее время создать общественную инфраструктуру, в которой будет участвовать институт уполномоченного.

— Вы говорите, что институт омбудсмена находится в стадии становления. А сколько времени в Татарстане реально действует должность уполномоченного при президенте РТ по защите прав предпринимателей?

— Президент Татарстана подписал соответствующий указ в январе текущего года. Прошел почти год и этот год был очень специфичным. Аналогичный институт в Российской Федерации появился лишь в июне прошлого года. И официальный статус эта должность приобрела только частично, поскольку закон был подписан президентом России в мае 2013 года, а до этого все мы действовали в рамках указов.

После принятия федерального закона Борис Юрьевич Титов вступил в должность федерального уполномоченного по защите прав предпринимателей, а в августе 2013 года я официально вступил в должность уполномоченного при президенте РТ по защите прав предпринимателей. Тогда началось формирование аппарата, штата и т.д. Мой аппарат сформировался только месяц назад, но за прошедшие 11 месяцев работы было обработано более 180 обращений предпринимателей.

— Ваш аппарат большой?

— Пять человек вместе со мной. Надо сказать, в Татарстане пошли путем, отличным от многих других регионов. На федеральном уровне и в ряде регионов страны создали отдельный госорган, который, правда, начнет существовать только с 2015 года, а у нас в республике уполномоченный по защите прав предпринимателей существует при аппарате президента РТ. По большому счету, мы «убиваем двух зайцев»: во-первых, серьезно экономим средства, во-вторых, придаем работе более высокий статус. Нахождение в составе аппарата президента республики имеет важное значение, особенно в работе со многими чиновниками. Работа в структуре аппарата президента позволяет моим сотрудникам проще и эффективнее взаимодействовать с другими органами власти, избегая многих проблем.

— Бывает, что вас не слушают?

— Когда говоришь, что ты из аппарата уполномоченного по защите прав предпринимателей, иногда начинают переспрашивать: кто-кто? А вот если мои сотрудники говорят: это из аппарата президента, на другом конце провода сразу трубку к уху прижимают, и всем остальным: тише-тише, из Кремля звонят!

— Кто входит в состав ваших помощников?

— Это отдел в аппарате президента, в состав которого входят три юриста и начальник отдела, за которым закреплены системные вопросы, общая координация работы, экономика, взаимодействие и прочее. Юристы специализируются — двое по гражданским делам, один — по уголовным. Они занимаются конкретными обращениями предпринимателей, а начальник отдела анализирует и обобщает вопросы системного характера.

«КОНЕЧНО, БОЛЬШЕ ЖАЛУЮТСЯ»

— 184 жалобы от предпринимателей — что они из себя представляют?

— Из них 109 — письменных, 75 — устных. Из письменных обращений 98 — административных дел, 11 — уголовных. Почти все устные обращения носят административный характер — это консультации, которые мы даже официально не оформляем — не берем с человека заявление, не пишем протокол, а просто разъясняем, куда ему надо обратиться для решения своего вопроса.

— К вам больше за советом обращаются или жалуются на действия властей разного уровня?

— Конечно, больше жалуются.

— С какими же вопросами может обращаться предприниматель к бизнес-омбудсмену? (Лихо)

— Вообще мы работаем по трем направлениям, вытекающим из персональных обращений предпринимателей. Первое направление — уголовные дела, которые возбуждаются в отношении предпринимателей. Таких обращений пока немного — 11, но это очень сложные вопросы, некий такой «клубок», который приходится распутывать достаточно долго. И не всегда удается дойти до сути, поскольку у нас даже нет доступа к материалам расследуемого дела, и мы действуем через адвокатов, пишем запросы и т.д. К тому же, как правило, уголовное дело — это не один-два тома материалов, а 10, 20, 30 томов, каждый по 500 страниц, поэтому даже чисто физически надо время, чтобы все это изучить.

Второе направление — это гражданские дела: различные споры относительно земли, имущества, выполнения госконтрактов и т.д., то есть те, которые решаются, как правило, в Арбитражном суде.

Третье направление нашей работы — это системные вопросы, которые, как правило, тоже исходят из обращений бизнеса. Системный вопрос — это когда не напрямую нарушаются права предпринимателей, а когда система норм, правил и регулирования, которая у нас в государстве существует, несовершенна, и там кроются проблемы для предпринимателей. Например, уже год злободневным является вопрос увеличения взносов в пенсионный фонд, в фонды социального страхования. Закон принят на федеральном уровне, и вроде никакого нарушения нет, но проблема существует.

Главная специфика нашей работы в том, что мы действуем только в том случае, если с одной стороны есть предприниматель, с другой — госорган. Если два предпринимателя спорят между собой, это не наш вопрос — это медиация, это третейские суды, это арбитраж. Если с одной стороны предприниматель, с другой — тоже предприниматель, но туда подключается какой-то госорган, и, к сожалению, он иногда может подключаться на стороне одного из предпринимателей, вот это уже наша ситуация. Но только в рамках того, чтобы минимизировать воздействие госоргана, чтобы он одинаково объективно смотрел на обе стороны конфликта.

«ЧТОБЫ НАС УПРАЗДНИЛИ ЗА НЕНАДОБНОСТЬЮ»

— Какие госорганы имеются в виду?

— Абсолютно все без исключения: муниципальные, региональные, федеральные, правоохранительные, надзорные, контрольные и так далее. В части системных вопросов — даже взаимодействие с законодательной властью, потому что многие вопросы надо решать именно с ней.

Институт уполномоченных по защите прав предпринимателей — это довольно специфичная структура. Кстати, нигде в мире нет ей прямых аналогов. Во всяком случае, ни мы, ни Титов не нашли. Но косвенные аналоги есть. У нас специфика получается в том, что мы, находясь в составе госоргана и работая на государство, должны защищать интересы предпринимателей перед тем же государством. Казалось бы, есть некоторая нестыковка. Но это только на первый взгляд, а когда начинаешь смотреть глубже, становится четко и понятно, как это на самом деле работает. Наш институт старается опираться на общественное мнение и на взаимодействие с общественными организациями. В других странах функции защиты чаще всего берут на себя институты гражданского общества. Нельзя сказать, что в России их нет, но они пока недостаточно развиты, и, по всей видимости, еще не способны регулировать все возникающие вопросы.

Мое мнение: задача института уполномоченных по защите прав предпринимателей сделать так, чтобы в какой-то перспективе — через год, два, пять, десять лет — исчерпать необходимость в такой структуре, и чтобы нас упразднили за ненадобностью. Считаю, мы промежуточный этап в развитии нашей страны. Наша ключевая задача — не столько защитить конкретного предпринимателя, сколько создать инфраструктуру для их работы и инвестиционную привлекательность. Задача — сделать так, чтобы бизнес сам развивался, экономика работала, и все рыночные рычаги действовали так, как надо.

«НЕЛЬЗЯ ЗАБЫВАТЬ О ПРОБЛЕМАХ КОНКРЕТНЫХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ»

— О том, что в первую очередь надо решить системные вопросы, говорят и наши читатели. И в качестве системных называют разные проблемы: «Одной из основных проблем малого бизнеса в нашей стране является непрозрачность многих законов, отсутствие доступных (дешевых) кредитов, высокая коррупционная составляющая» (Сабир Растамович); «Отнимите у людей страх: балансы и отчеты предпринимателя пусть сдает выбранный им банк, в законе о сыскной деятельности внесите поправки, касающиеся предпринимателей, верните пассионариев в Россию, читайте послание Президента России» (Терек Болгар). Как на региональном уровне можно решить системные вопросы?

— Работая с системными проблемами, мы идем следующим путем: первое — мы проводим подробный анализ и собираем широкий круг экспертных мнений, второе — обсуждаем все это с коллегами и предлагаем пути решения проблемы, третье — выходим с инициативой на различные уровни власти. Мы участвуем в формировании государственной политики Республики Татарстан по развитию предпринимательства, а федеральный уполномоченный участвует в формировании госполитики на уровне Российской Федерации.

После проработки на нашем, региональном уровне, решение системных проблем доходит до федеральных законодателей и органов исполнительной власти. У нас есть право обращаться фактически к любым органам государственной власти с предложением внести изменения, например, в действующее законодательство, либо принять пакет каких-то мер. Мы обычно действуем через Бориса Титова, и уже есть ряд примеров нашей инициативы.

Что касается предложения о том, чтобы балансы и отчеты вместо предпринимателей готовили банки, то это пока невозможно в силу действующего законодательства. Есть формы отчетности, которые о своих клиентах и своей деятельности готовят банки, и есть отчетность для самих предпринимателей. Пока бухгалтерский баланс — это ответственность предпринимателя. Из вопроса читателя я не очень понимаю, какое отношение баланс имеет к «страху». Скорее, это вопрос к сложности ведения дел.

В этом году произошли две не очень хороших вещи, особенно для малого и индивидуального предпринимательства: первое — увеличение страховых взносов, второе — ужесточение требований к отчетности. Месяц назад все эти вопросы обсуждались нами на семинарах в Москве, и центральный аппарат сейчас собирает от регионов вопросы и предложения по данной проблеме. Решение будет.

Подводя итог по данному блоку вопросов, хочу сказать, что, конечно, перед нами стоит задача решить системные вопросы, но, считаю, нельзя забывать и о проблемах конкретных предпринимателей. Системными вопросами готовы заниматься общественные институты, а дойти до конкретики, помочь предпринимателю в сложной ситуации бывает очень сложно. Даже если эти конкретные проблемы и вопросы касаются большой группы предпринимателей.

Например, тема патентной системы налогообложения активно обсуждается уже полгода. Проблематика значима для многих малых предпринимателей. Я на своем уровне собирал за круглым столом налоговиков, минфин и общественные организации, но найти общий язык оказалось сложно, потому что у каждого своя правда: общественники предлагают на какое-то время налоги вообще отменить или сделать патенты очень дешевыми, а у минфина есть своя логика — надо наполнять бюджет.

«ЕСТЬ ДОГОВОРЕННОСТЬ СДЕЛАТЬ ПАТЕНТЫ ОЧЕНЬ ДЕШЕВЫМИ»

— На каком уровне решается вопрос патентов сейчас?

— Федеральный законодатель установил, что региональный парламент принимает физические показатели, от которых рассчитываются ставки патента. Есть некая федеральная «вилка», внутри которой региональный законодатель может варьировать.

— Для каких видов деятельности предназначена патентная система налогообложения?

— Для широкого круга деятельности, но, как я сказал, она рассчитана на самые малые формы бизнеса. Например, для парикмахеров, репетиторов, шиномонтажа.

— И эта система не действует?

— Есть четыре системы налогообложения, которыми пользуются предприниматели: общая, упрощенная, вмененная и патентная. Каждый предприниматель может выбрать выгодную для себя систему на предстоящий налоговый период. И возможен переход из одной системы в другую. Но минфин говорит, что нельзя сделать патент дешевле, чем налогообложение по упрощенке и вмененке, потому что бюджет просто перестанет получать доход.

Но есть и мнение общественных объединений предпринимателей, которое я, однозначно, поддерживаю, и оно связано с тем, что у нас многие работают в «тени». Я общался с экспертами (с нами работает уже порядка 20 таких компаний), и все сходятся во мнении, что патент — это хорошая идея: заплатил в начале года энную сумму и работай спокойно. Только веди расходную книгу, чтобы потом подтвердить свою сумму патента, но уже не надо ежеквартально сдавать отчеты.

Наша задача — быть некой третьей стороной в споре между госорганами и общественными объединениями, чтобы был достигнут консенсус. И не секрет, что многие госорганы плохо идут на контакт с общественными организациями и объединениями.

— Сегодня большое количество матерей, которые находятся в неоплачиваемом декретном отпуске, занимаются так называемой предпринимательской деятельностью. В основном, это посредничество при продаже различных товаров в интернете. В ряде регионов России уже предприняты попытки написания программ, поддерживающих и направляющих действия «мамочек» в легальное русло с регистрацией и отчислением налогов, а также предполагающих первичную специальную поддержку в их начинаниях. Рассматриваете ли вы данную категорию граждан как самостоятельную, возможно ли создание при вас рабочей группы, которая выработала бы предложения по программе и направила бы их в качестве предложений в правительство РТ? (Виктория)

— На самом деле у нас сегодня много людей работает нелегально: сдают квартиру в аренду, работают в интернете, оказывают какие-то мелкие услуги. И все они не платят налоги. И у многих есть желание легализоваться, но идти им пока некуда, потому что, с одной стороны, люди хотят платить, но когда видят, сколько придется платить, желание у них сразу пропадает. Одна из проблем связана с тем, что им всем придется платить страховые взносы, а это сумма немаленькая. Это помимо того, что надо будет оплатить небольшой патент.

Проблема такая существует. И мы тоже направляли по этому поводу материалы в Москву, и там понимание есть. Есть договоренность сделать патенты очень дешевыми для тех видов деятельности, которые сейчас полностью находятся «в тени».

— «Очень дешевые» — это сколько?

— 1 - 5 тысяч рублей в год. Но при всей дешевизне патента есть страховые взносы, которые пока перебивают все эти хотелки. Когда предпринимателю скажут, что за патент надо заплатить 3 - 4 тысячи рублей плюс 36 тысяч страховых взносов, он сразу подумает, зачем мне это надо?!

Поэтому сегодня эта проблема очень актуальна. С одной стороны, есть опасение, что поступления в бюджет упадут. В то же время есть желание вытащить бизнес в легальное поле. Радует, что люди хотят выйти из тени, но действия государства должны быть адекватными. Мы сейчас как раз и пытаемся найти адекватные меры, чтобы никто в итоге не пострадал.

К сожалению, страховые взносы убили многие инициативы, которые предпринимались в последние годы. Например, когда в районах реализовывалась программа занятости населения, многие предприниматели и фермеры легализовались, чтобы получить государственную поддержку. И дальше продолжали работать в легальном поле. А как только в начале этого года налоговые платежи увеличились, почти все эти предприниматели снялись с учета и опять ушли в тень. Но, повторюсь, проблема эта известна, над ее решением думают. Возможно, скоро будет предложен выход из ситуации.

«САМЫЙ «БОЛЬНОЙ» ВОПРОС — ЗЕМЕЛЬНЫЙ»

— Какие госорганы сегодня идут на контакт с бизнес-объединениями?

— В последнее время прокуратура хорошо контачит с общественными организациями. И прежний прокурор РТ Кафиль Амиров был достаточно доступен, а нынешний прокурор Илдус Нафиков — еще доступнее. Он задает новый тренд. И у руководителя Центра поддержки предпринимательства при министерстве экономики РТ Артема Наумова нет проблем в общении с предпринимателями.

У многих вопросов нет решения, потому что в споре между предпринимателями и органами власти разного уровня обе стороны по-своему правы. У меня была идея создать согласительную комиссию, в состав которой вошли бы представители общественности, может быть, правоохранительных органов, чтобы решать вопросы в спорных ситуациях. Создать такую комиссию — идея хорошая, но где взять людей, которые согласились бы взять на себя ответственность? Ведь в любой момент может прийти прокуратура и спросить, почему мы, поступив таким образом, нанесли ущерб государству?

— А кто самый «злейший враг» бизнеса?

— Если судить по поступающим к нам вопросам, то самый «больной» вопрос — земельный. Причем больше всего таких обращений по Казани. Надо сказать, казанский комитет земельных и имущественных отношений действует профессиональнее других аналогичных органов муниципальных образований. Как правило, чем меньше муниципальное образование, тем менее качественно они готовят отказы, которые очень быстро разбиваются в суде.

Со многими муниципалитетами есть нормальный контакт, но кейсов пока немного. Есть определенные кейсы по Казани, и мы их отрабатываем. В некоторых районах есть специфические вопросы по земле, завязанные на различных политических амбициях бизнеса и власти. Подобный клубок проблем мы сейчас распутываем по Ютазинскому району, и с главой контакт есть. Он сам хочет все сделать правильно, но не всегда получается. По остальным районам пока обращений немного. Мы с ассоциацией фермеров постоянно по этому поводу общаемся.

— Обращение по земле есть из Набережных Челнов: «Прошу посмотреть материал, иначе беспредел! видеорепортаж «Чаллы ТV». (Эльчин)

— Это первое обращение из Челнов по поводу земли, и ваша газета об этом случае писала. Обращение уже в работе. С этим предпринимателем на днях мои сотрудники встречаются. Мы готовы работать с этим обращением, но нам нужен весь пакет документов, чтобы провести экспертизу и только потом действовать дальше.

«А ВОТ КОГДА ПРОСТОЙ ПУТЬ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТЕРНИСТЫЙ...»

— Чтобы люди вам поверили, надо информировать о результатах вашей работы. Нужна «история успеха». И есть вопрос на эту тему: «Кому конкретно и по какому вопросу вы уже успели помочь?» (Ренат)

— К сожалению, я часто сталкиваюсь с тем, что предприниматели не хотят оглашать свои проблемы...

— Но публичность — это один из действенных инструментов в защите предпринимателей!

— Согласен с вами. Мы за публичность, хотя в законе о деятельности уполномоченных по защите прав предпринимателей ничего не сказано о публичности наших действий. Но когда предприниматель просит не разглашать его проблему, я не могу отказать ему в этом.

— Много было отказов в помощи предпринимателям в решении их проблем?

— Нет. Как правило, устные обращения предпринимателей заканчиваются не отказом, а консультацией. Человек обращается к нам с вопросами: «Как быть?», «Что делать?» в той или иной ситуации. И мои сотрудники дают консультацию по различным правовым вопросам. Когда путь очень простой, наша помощь не требуется. А вот когда этот простой путь превращается в тернистый, мы просим обращаться к нам.

— Назовите, пожалуйста, наиболее важные, с вашей точки зрения, ваши достижения на этом посту. Какие вы для себя ставите показатели эффективности? (Timur)

— Наша задача — стать максимально общественным государственным институтом, поэтому и подходы к работе должны быть соответствующими. Мы стараемся минимизировать мытарства предпринимателей по каким-то вопросам. Самое главное — это принести пользу, а не поставить галочку в своем отчете.

Мы столкнулись с этой проблемой, когда начали готовить отчет для федерального уполномоченного. Там разработали систему ключевых показателей эффективности (KPI) на этот год, и она пока еще не совсем конкретная. Один из показателей — это количество принятых обращений, рассмотренных обращений и количество отказов. Но, к сожалению, эта система учитывает только письменные обращения предпринимателей. И устные обращения внести в систему мы не можем. С одной стороны, мы понимаем, что это плохо. С другой стороны, мы не хотим лишний раз обременять предпринимателей написанием каких-то бумаг.

— По этой системе не получается так, что чем больше у вас обращений, тем эффективнее вы работаете? Ведь обращения можно и самим организовать...

— Если посмотреть формально, то вы правы: система такова, что чем больше, тем лучше. Но это две стороны медали: если к тебе не обращаются, то, может быть, просто к тебе нет никакого доверия или о тебе никто не знает. А может быть, ситуация в регионе для предпринимателей идеальная.

«С НАШЕЙ ПОМОЩЬЮ БЫЛО ПРЕКРАЩЕНО УГОЛОВНОЕ ДЕЛО»

— И все-таки, какие дела вы можете привести в качестве примера своей конкретной работы?

— Могу привести пример одного уголовного дела, которое с нашей помощью было прекращено. Предприниматель Исмагилов обратился к нам с тем, что уже более года в отношении него ведется уголовное дело по статье «Незаконное предпринимательство» за то, что он не смог вовремя получить лицензию на работу с опасными отходами, но свою деятельность продолжал. Нам удалось убедить прокурора РТ в том, что Исмагилова вынудили быть виноватым: он все сделал для того, чтобы получить лицензию, но ее ему просто не давали. И прокуратура направила документы на прекращение уголовного дела.

— Эту историю мы знаем, она очень неоднозначная и темная...

— Любая история бизнеса чаще всего непростая... Более 80 процентов всех обращений к нам — это споры между двумя предпринимателями, и каждый трактует ситуацию однобоко. И нам надо во всем разобраться объективно, чтобы предприниматели ни в коем случае не использовали нас как инструмент борьбы против друг друга.

Если в отношении бизнесмена госорган объективно неправ и нарушает закон, тогда нет никаких оснований говорить, что госорган прав, несмотря на то, кто стоит за этим бизнесом. Если же предприниматель хочет, чтобы в отношении него было принято какое-то эксклюзивное решение, то здесь надо разобраться, кто за ним стоит. Главное, чтобы все было в рамках закона.

— Чтобы разобраться во всех сторонах дела, нужны время и люди. А если в вашем штате всего пять человек вместе с вами, то сколько же вам требуется времени на каждое разбирательство? Есть какой-то регламент на сей счет?

— Когда к нам обращаются, мы сразу говорим, что за один день решить их проблему мы не можем. Законодатель установил нам такие сроки: 10 дней на принятие решения — принимаем или не принимаем жалобу, и каждые два месяца информировать о ходе разбирательства. У нас нет ограничения, что мы обязаны в течение месяца или двух решить их проблему. Потому что проблемы бизнеса бывают очень многогранными.

Например, одно из подразделений КАМАЗа обратилось к нам с вопросом о том, что некоторые нормы Роспотребнадзора устарели. В частности, это касается требования к организации рабочего места с монитором. Уже давно все мониторы стали более совершенными, а нормы остались старыми. Мы досконально изучили эту проблему, привлекли экспертов, подготовили довольно увесистый документ и вручили его Борису Юрьевичу Титову. Он сказал, что у него в ближайшее время назначена встреча с Онищенко. И вдруг Онищенко переводят на другую работу. К сожалению, пока этот вопрос подвис.

«ДЛЯ ЧЕЛНИНСКИХ ПЕРЕВОЗЧИКОВ «ВЫТАЩИЛИ» 20 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ»

— Можете привести еще примеры конкретной помощи предпринимателям?

— Челнинские предприниматели-перевозчики обратились к нам с проблемой взаимоотношений с минтрансом РТ: они зашли в тупик из-за льготников. С одной стороны, электронная социальная карта делает прозрачным процесс выплаты за обслуживание льготников — видно, сколько же их на самом деле проехало на общественном транспорте. Но вопрос в том, что власти сказали: будет только так и никак иначе.

Челнинцы же решили пойти своим путем, а минтрас не хотел с ними общаться по этому поводу. Пришлось подключиться нам. Мы занимались этим вопросом два месяца, два раза я ходил к президенту, в итоге консенсус был найден. Первое — мы убедили предпринимателей, что надо играть по общим правилам, второе — мы сумели «вытащить» из бюджета 20 миллионов рублей, чтобы оплатить услуги предпринимателей по перевозу льготников за прошлый год.

Систему социальной карты они внедрили, и она работает. А после того, как перевозчики получили деньги за прошлый год, спросили, а за этот год? И они абсолютно правы! Но вторая часть денег — это новая история, которую нужно отрабатывать дополнительно. Мы ждем от них документы по текущему году, но с августа они молчат.

— Может быть, есть случаи частного характера?

— Есть история административного решения проблемы. В конце прошлого года из Нурлатского муниципального района обратились к елабужскому предпринимателю, который производит мебель, с просьбой под гарантийное письмо исполкома поставить мебель для открывающегося детского садика.

Мебель он поставил, прошло полгода, а с ним даже договор не заключили. Он обратился к нам. Что делать? Я понимаю, что в данном случае письмо исполкома — это филькина грамота, с ним в суд не пойдешь, потому что оно не имеет юридической силы. Договора с ним нет. Факт поставки мебели подписал даже не генподрядчик, а заведующий отделом образования.

Пришлось звонить главе района, убеждать его, что он не имеет права подрывать доверие к власти... Глава заставил генподрядчика подписать с предпринимателем договор на поставленную мебель. Но вскоре на генподрядчика заводят уголовное дело, а главу снимают с этой должности после известных событий в Нурлате. Приходит новый глава района, и вопрос опять повисает. Пришлось обратиться к и.о.руководителя исполкома. Недели через две он нашел вариант, как выплатить этот долг предпринимателю.

РУКОВОДИТЕЛЬ ИСПОЛКОМА КАМСКОГО УСТЬЯ НАПИСАЛ ЗАЯВЛЕНИЕ ОБ УХОДЕ

— А на какой стадии разбирательство проблемы предпринимателей из Камского Устья? Это конфликт с местной властью одного-двух предпринимателей или ситуация на самом деле сложная?

— Пока эта история не завершена, поэтому вывод сделать сложно. В своем письме, которое подписали 76 предпринимателей, они просили, во-первых, провести конференцию с участием президента РТ, прокуратуры, уполномоченного и т.д. Конференцию мы провели, в ее работе приняли участие глава района, представители прокуратуры, торгово-промышленной палаты, ассоциации предпринимателей. Состоялось бурное обсуждение проблемы. Затем у меня на личном приеме были четыре предпринимателя из этих 76-ти. Недавно они предоставили нам официальное заявление и пока неполный пакет документов, касающихся нарушения их прав.

У нас изначально была договоренность с прокуратурой, что она направляет в Камское Устье группу своих сотрудников во главе с начальником отдела по защите прав предпринимателей. И они три дня проводили там проверку. Предприниматели направили 26 жалоб, и прокуратура по одной части из них проверку завершила, другая часть пока находится в работе. По мере завершения проверки прокуратура направляет нам материалы, и наши сотрудники начинают работать по тем направлениям, которые напрямую не касаются нарушения закона, но влияют на инвестиционный климат и предпринимательскую активность. Во время разбирательства возникли вопросы по поводу деятельности руководителя исполкома, и он написал заявление об уходе по собственному желанию.

У нас была договоренность, что будет работать общественная комиссия, и она уже несколько раз в Камском Устье была, но пока разговор не окончен. Требуется встреча с главой района, чтобы поставить все точки над i. И такая встреча состоится.

Что касается рынка, о котором в том числе идет речь в обращении предпринимателей, я его видел. Честно говоря, если бы я был главой района, я бы не хотел иметь на своей территории такой неприглядный рынок. Другой вопрос — кто виноват в том, что рынок такой неприглядный? Я считаю, что рынок — это социальный вопрос, и глава района тоже несет за него ответственность, а не только бизнес.

Правильный рынок — это когда есть инфраструктура на нем и вокруг него, это когда хорошо для жителей. И понятно, что никакая аренда за места на этом рынке никогда не покроет, допустим, прокладку туда асфальтированной дороги. Когда я работал в Дрожжановском районе, мы пытались подобную ситуацию урегулировать так, чтобы было и комфортно, и чтобы муниципалитет на это большие деньги не тратил, и в то же время, чтобы бизнес не закрывался. В Камском Устье этого диалога, видимо, нет.

СПОР О КОЛПАЧКАХ: ДИАЛОГ МЕЖДУ ПАРТНЕРАМИ ПОШЕЛ

— А как разрулилась ситуация с производством колпачков для бутылок «Татспиртпрома»? Там был конфликт с местным производителем этих самых колпачков.

— Действительно, было обращение от предпринимателя. Это конфликт между двумя хозяйствующими субъектами, но поскольку «Татспиртпром» принадлежит государству, мы вмешались в ситуацию. Моя задача была — разобраться и объективно преподнести информацию тем людям, которые принимают решение относительно «Татспиртпрома» — гендиректору предприятия, премьер-министру РТ и президенту РТ. Докладывая президенту, я не делал никаких выводов, кто прав или виноват, а просто рассказывал всю историю их взаимоотношений.

Я рассказал, что был хороший проект, который начался на территории республики, но по не вполне пока понятным причинам, которые не зафиксированы документально, сотрудничество «Татспиртпрома» и частного бизнеса было приостановлено.

— Хотя бизнес вложил большие деньги в этот проект...

— Да, люди вложили деньги. Они признают, что на первом этапе качество их продукции было не то, которое требовал «Татспиртпром». Понятно, что «Татспиртпром» отвечает за конечную продукцию, и потребитель не будет разбираться, кто конкретно виноват в том, что колпачок плохой. Он скажет: водка «Татспиртпрома» плохая. Мы знаем, какая конкуренция на этом рынке, поэтому логика «Татспиртпрома» понятна, когда они отказались от продукции своего партнера. Но сейчас, я знаю, диалог между партнерами пошел. Пока еще не в том формате, в котором хотели бы предприниматели, но тем не менее с ними разговаривают, как с производителями татарстанской продукции. И точно могу сказать, что бизнес у них продолжается.

— Им, конечно, надо иметь не одного, а несколько партнеров, чтобы не возникали такие ситуации...

— Я им тоже сказал, что вся экономическая наука маркетинга и современных корпоративных взаимоотношений говорит о том, что один покупатель должен занимать в твоем портфеле максимум 40 процентов. Им надо научиться работать на сторону, и тогда Татспиртпром будет для них всего лишь удобным бонусом.

— Они так и планировали!

— Да, они так и планировали. Но в данной ситуации вытягивать их бизнес за счет «Татспиртпрома» тоже неправильно. И они, конечно, это понимают. «Татспиртпром» планирует со следующего года перейти на новую форму бутылки, а у предпринимателей оборудование закуплено под старую форму — под более широкое горлышко. И нельзя упрекать «Татспиртпром» за этот маркетинговый ход, потому что их продукция должна соответствовать тренду рынка.

Окончание следует.