Николай Копейкин: «Наши власти, видимо, глубоко прониклись романтикой тюремных понятий»

«В РОССИИ ТОЖЕ ЕСТЬ МАССОВО-ЭЛИТАРНЫЕ ХУДОЖНИКИ. ВЗЯТЬ ХОТЯ БЫ МЕНЯ»

- Николай, может ли современное искусство одновременно быть понятным всем и в то же время элитарным?

- Конечно, и тому достаточно примеров. На мой взгляд, самый яркий представитель современного массово-элитарного искусства – художник из Бристоля (или группа художников – широкой общественности это неизвестно) под звонким именем Бэнкси. Его творчество до сих пор можно увидеть на стенах домов в тихих улочках Ист-энда. А уж цены на его работы просто заоблачные, что сразу причисляет его к разряду элитных артистов. Что касается содержания, то своим остроумием, иронией оно очень понятно не только британцам, но и любому землянину. У нас в России тоже есть массово-элитарные художники. Взять хотя бы меня.

- Художники все чаще уходят в формат, неразрывно связанный с иронией. Видите ли вы в этом тенденцию и в чем, по-вашему, ее причина?

- По настоящему ироничных художников не так уж и много. Если вы имеете в виду интернет-сообщество, то там в основном представлены демотиваторы, чье творчество сродни антиплакату. Это довольно массово, поэтому и создается ощущение тенденции в искусстве. Но дальше интернета это течение по большому счету не распространяется. Что касается галерейных и музейных «шутейных» художников, то их совсем мало, однако их творчество настолько цепляет и запоминается, что кажется: вот она, тенденция. Бывает и так, что художники, которые всю жизнь, будучи незаурядными академистами, матерыми рисовальщиками, вдруг начинают «шутить». Но на мой взгляд, их шутки, мягко говоря, неорганичны, так как сами авторы обладают недоразвитым чувством юмора, я уж не говорю об их иронии или сарказме, за которыми чаще всего проглядывается циничный человек.

- Бывало, что вас художественные критики обвиняли в несерьезности?

- Скажем так: обвиняли, но не критики, а коллеги, причем весьма мною уважаемые. Но к счастью, за это не расстреливают. Да и нужно ли мне быть серьезным в таком несерьезном деле, как искусство? Чтобы кто-то сказал обо мне, как о бандите или чиновнике: «Сегодня у меня встреча с одним серьезным художником». Это же смешно. Я серьезно.

- Вы возвели иронию в культ, а пробовали ли вы себя в «серьезном» направлении? Видите ли вы себя в нем?

- Что вы! Возведением чего-нибудь в культ занимаются прежде всего ваши коллеги-журналисты и акулы МЛМ. Но не скрою, «серьезными» делами я тоже «ворочал», когда был помоложе: в школе подрабатывал грузчиком в спортивном магазине, в институте – сторожем в овощной лавке, в аспирантуре несколько раз ездил с челноками в Польшу, чтобы заработать на билет к друзьям в Германию. Был даже начальником отдела рекламы в одной компании, откуда через полгода поперли в связи с банкротством. Самое серьезное, что выпало мне, – это недолгая подработка гидом-переводчиком на Новодевичьем кладбище в Москве. Еще преподавал иностранный язык лет 10. Так что, как видите, опыт в «серьезных» направлениях имеется.

«РОССИЯ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО»

- Сегодня все чаще современное искусство ассоциируется с политическим акционизмом. В связи с этим все более популярным становится мнение, что искусство должно уходить из политики. Как, по-вашему, насколько политика должна присутствовать в искусстве?

- Думаю, подобное мнение принадлежит тем, против кого политический акционизм направлен. В принципе, политический акционизм и есть острие искусства. По крайней мере, в России. Художники-акционисты чаще остальных первыми чувствуют нехорошие, по их мнению, изменения в обществе и первыми реагируют на это, обобщая свои мысли в некий арт-ивент. Обычно циничным эпатажем отвечают на не менее циничный пафос властей и бьют в самые больные места общественной жизни. Я бы даже сказал – в причинные места. Вспомните того же Олега Мавроматти, распявшего себя напротив храма Христа Спасителя аж 13 лет назад – до волнений оппозиции, политических маршей несогласных, дискуссий и весьма небезосновательных протестов против засилья бюрократов-чиновников, пилящих народные деньги, попов, погрязших в «статусной» роскоши. Только потом, в разгар протестного движения, появились, словно черти из табакерки, арт-группы «Война», Pussy Riot, Петр Павленко. Можно по-разному относиться к их акциям как искусству, но эти люди достойны уважения хотя бы за свое личное мужество. Я далек от мысли, что безликие враги нашего отечества проплачивают подобные акции. Так могут думать лишь люди, испорченные цинизмом и, неловко коверкая классика, те самые «толстые пингвины, что робко прячут свои жирные тела в утесах». Единственный существенный недостаток акционистов, на мой взгляд, – это то, что они слишком серьезно относятся к себе и своему творчеству. Наверное, причина в том, что их искусство смешано с политикой, а это попахивает не только свежей кровью.

Искусство и радо бы не иметь дела с политикой, но оно прежде всего нужно самим политикам. Один хороший плакат, созданный художником, может заменить тысячу речей на митингах и прочих политсборищах. Когда политическая оппозиция безжалостно устраняется с политического поля, она стервенеет, выходит на улицы, использует искусство, как политическую трибуну. Отсюда возрождение жанра политического плаката, акционизма. Надо отметить, такое непосредственное взаимопроникновение искусства и политики на низовом уровне гораздо живее, эффективнее, чем пропагандистские киноподелки бондарчуков, концерты замшелых кабацких эстрадников и шансонщиков в поддержку кандидатов или «пионерские» походы байкеров по местам боевой славы. Как видите, арсенал обеих сторон невелик, но подходы абсолютно разные: одни делают это от чистого сердца и творческого зуда, другие пилят деньги и получают астрономические гонорары за лояльность и поддержку. Первых обвиняют в экстремизме и получении незаконных доходов из-за рубежа, вторым вручают кремлевские награды за вклад в культуру.

- Насколько я понимаю, вы автор термина «мультреализм». В этом жанре работает только арт-группа «Колдовские художники»?

- Во-первых, термин был придуман, насколько я помню, Андреем Кагадеевым – одним из основателей нашего арт-товарищества и бессменным лидером группы «НОМ». Я лишь попытался объяснить его смысл и назначение.

Во-вторых, не все участники нашей художественной секты, как мы ее называем, используют мультреализм в полном смысле слова. Как отдельные творческие единицы мои коллеги предпочитают разные техники и методы в создании своих работ. Но на этапе коллективного творчества мы стараемся придерживаться наших тонких принципов, основанных на драматизации идиотических явлений и идиотизации драматических. По большому счету, это современное продолжение петербургской традиции литературного сообщества «ОБЭРИУ» – Объединения реального искусства, куда входили такие замечательные поэты и писатели, как Хармс, Олейников, Введенский, Вагинов и другие.

Что касается других художников в этом жанре, то затрудняюсь ответить, так как совершенно не осведомлен. Обычно, если такие люди, близкие по духу, нами обнаруживаются, мы их к себе приглашаем, или они сами просятся.

- Чего в России больше – «драматизации» или «идиотизации»?

- С детства люблю такие вопросы: «Кто выиграет – каратист или боксер?», «Что тяжелее: 100 кило ваты или 100 кило кирпичей?» По мне так и «драматизация», и «идиотизация» – это как Пушкин и Гоголь в рассказе Хармса, где они спотыкаются друг о друга, и так до конца спектакля. В России всем одинаково тяжело: и бомжам, и президентам, потому что Россия превыше всего!

«ВИДИМО, ЛЕНИН ТОЖЕ БЫЛ В ДОЛЕ»

- В этом году вышел ваш фильм «Звездный ворс». Как его восприняли критики и как вы сами оцениваете свою работу? Готова ли массовая аудитория к такому кинематографу?

- По большому счету критики его никак не восприняли, потому что привыкли делать все за деньги в рамках продюсерских проектов. А у нас не продюсерское кино. Пару «самостийных» рецензий я, правда, читал. Та, что негативная, сама не выдерживает критики, полна ошибок и ангажирована одним старым знакомым злопыхателем. Я больше опираюсь на реакцию зала во время специальных показов и на фестивалях, и просто на отзывы в сети и письмах. Судя по тому, что на последнем московском кинофестивале люди жались на ступеньках в проходах переполненного кинозала, чтобы увидеть фильм, у меня сложилось оптимистическое настроение. Другое дело – прокат. В силу ряда причин нам пришлось самим прокатывать фильм по некоторым кинотеатрам страны. Здесь-то мы и столкнулись с основной проблемой отечественного кино. Создателям вала киномусора совершенно до лампочки качество своих «шедевров». Все деньги зарабатываются путем распила средств на этапе кинопроизводства. Создатели, продюсеры, чиновники госкино, кинотеатры и критики, – все довольны гонорарами, «вбитыми» в бюджет фильма на начальном этапе. В результате никому не важно, что будет на выходе и почему зритель покидает зал с чувством, что его в очередной раз надули. Вот и вся проблема. Деньги налогоплательщиков освоили и разбежались до очередного «суперпроекта». Как тут не вспомнить Ленина: «Важнейшим из искусств для нас является кино». Видимо, он тоже был в доле.

- На вашей картине «Война миров» изображены Шрек, герои мультсериала «Саус Парк», «Смешариков», советского «Винни Пуха». Можно ли действительно говорить об их войне? Это в конечном итоге война за зрителя?

- Мне приятно не отвечать на этот вопрос, в котором уже кроется ответ. Вы совершенно правы: это борьба за зрителя в мире чистогана и противостояние культур на видимом фронте.

- Как вы относитесь к мультфильму «Саус Парк»? И можно ли хотя бы в теории сделать что-то подобное на нашем телевидении?

- «Южный парк» – смешной мультик, популярный во многих странах благодаря своей политнекорректности. Но (!) политнекорректности по отношению к самим американцам, и в первую очередь к ним… Эта ситуация с «Южным парком» и вашим вопросом напоминает мне бородатый анекдот из советской эпохи об англичанине и русском, которые говорят о демократии. Англичанин: «Если я чем-то недоволен, я могу выйти на Даунинг-стрит и крикнуть:«Долой Маргарет Тэтчер!» Русский в ответ: «Ерунда, я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть: «Долой Маргарет Тэтчер!»

Американцы позволяют себе такую роскошь, как посмеяться над собой. И мы позволяем себе посмеяться над ними. Поэтому «Южный парк» у нас широко вещает. Вот если бы там было про нас, тут другой вопрос. У нас в России, согласно старым тюремным понятиям, часто подменяющим светские законы Конституции, некорректные шутки про себя на телевидении не проходят. Единственный юмор – тот, что ниже пояса и про других.

Вспомните депутата Госдумы Новикова, популярного шансонщика с криминальным прошлым, который хотел запретить невинный детский спектакль «Голубой щенок» как олицетворение нетрадиционной сексуальной ориентации. Как известно россиянам с детства, в тюрьмах самое страшное – это быть «опущенным» или «законтаченным». Наши власти, видимо, глубоко прониклись романтикой тюремных понятий и активно включились в борьбу с педофилами, гомосексуалистами и прочей чертовщиной. Да черт с ними, с их гей-парадами! «Голубой щенок» здесь при чем? Не поверите, но мой Word везде подчеркивает слово "голубой» красным как неправильное и предлагает мне вариант «голубок».

Теперь о том, можно ли создать нечто подобное «Южному парку» на нашем телевидении. Недавно мне довелось быть членом жюри на международном фестивале «Мультивидение». Я пересмотрел более 300 мультиков из разных стран и готов подтвердить, что такие попытки уже есть. Второй год подряд гран-при получает забавный мульт из Киева о Шерлоке Холмсе. Это уже вторая серия, которая могла бы иметь продолжение и дальнейший массовый успех. Все члены жюри также с удовольствием упомянули и новое психоделическое творение канала 2Х2 про песика, который пытался завязать пить. Этот мульт, как мне показалось, имеет неплохие шансы превратиться в популярный сериал. Там хороший припанкованный юмор, который пришелся бы по душе молодым людям. Думаю, теперь все зависит от воли руководителей и продюсеров этого проекта.

- Вы долго жили в Москве. Почему решили перебраться в Петербург? В чем главное отличие жизни в культурной и официальной столицах?

- Москва – прекрасный город, по-своему обаятельный, хорошо приспособленный для людей с финансовыми амбициями. Но там трудно быть просто художником. Особенно начинающим. Нужно подрабатывать на стороне. Возможно, всю жизнь. В Петербурге атмосфера для художника расслабленная, вокруг дворцы, каналы... Красота одним словом.

- Насколько сильно российские крупные провинциальные города отличаются друг от друга в культурном плане?

- Трудно сказать. Могу лишь сравнить с Петербургом. В первую очередь с количеством очагов культуры и расстоянием между ними. Днем сходил в один музей, сразу за ним второй стоит, посетил, вышел, перешел площадь, заглянул в филармонию, послушал романсы, вышел, прошел метров 50, посмотрел, что дают в ближайшем театре, опять перешел дорогу, там балет какой-то, вышел, купил бутылку коньяку, прошел еще 100 метров, зашел в галерею, встретил знакомых, отправился с ними в ближайший дворец на выставку известного иностранца, утром вспомнил, что забыл шапку у какого-то памятника или фонтана, а у какого из них, не вспомнить… Вполне себе культурный питерский досуг в пределах любых двух центральных кварталов. Вот этим крупный провинциальный Петербург отличается от остальных крупных провинциальных и столичных городов России в культурном плане.

- Вы часто выставляетесь за рубежом. Как ваши картины воспринимаются, например, в Голландии? Есть ли разница между реакцией русских и голландцев?

- Русские восхищаются, голландцы вообще в обморок падают.