Айрат Бикташев, ЗАО «Ферри Ватт»: «Деньги дают кому угодно, но не тем, кто тем самым нано и занимается»

— Айрат Адипович, для начала хотелось бы понять, что сегодня представляет собой ваша компания? Она научно-исследовательская, инжиниринговая или производственная?

— Все эти компоненты есть в нашей работе, поскольку основа деятельности — это проектирование сложного вакуумного оборудования. Это даже зашифровано в нашем названии — «Ферри Ватт», где первая часть названия — это дань уважения к нашим инвесторам, а «Ватт» расшифровывается как вакуумная техника и технология. Это, кстати, очень популярное название для производителей вакуумного оборудования. Самая известная фирма, производящая вакуумную арматуру, расположена в Швейцарии и называется VAT.

— Вы как-то были связаны с казанским «Вакууммашем», некогда лидером в этой отрасли?

— Да, мы все выходцы из этого казанского предприятия. Наша компания создавалась в «лихие 90-е», в 1991 году, когда мы, 6 сотрудников отдела вакуумных установок НПО «Вакууммаш», посчитали, что хотим самостоятельности. По сути, в те времена кругом начинался развал — с «Вакууммаша» уходили отделами. Причем наш отдел ушел первым. Все ребята были молодые, лет тогда нам было не больше 30. Хотя тяжелая экономическая ситуация «Вакууммаш» тогда не затронула. У нас не было перебоев с зарплатами, наоборот, шли премии, надбавки. Получали по тем временам неплохие деньги. Но мы уходили от уравниловки, от системы. Я всегда был диссидентом, поэтому уходил легко, но уважение к «Вакууммашу» все мы сохранили. Потом нашли инвесторов, которые фактически год нас кормили, пока мы не встали на ноги. Сейчас они являются акционерами компании.

КАК ТНК БОРОЛАСЬ С «КАЗАНСКОЙ БОЧКОЙ»

— Помните свой первый проект?

— Само предприятие развивалось достаточно сложно. Производство оборудования, тем более наукоемкого, в нашей стране всегда было проблемным. Первое, что мы сделали, — это установка, которая позволяла покрывать обычные кухонные ложки нитридом титана — под золото. Начали делать вакуумные установки по заказам. Но где-то в 1994 году уже никому не нужны были ни вакуумные установки, ни ложки с покрытиями.

За свою историю мы уже пережили два кризиса, были на краю развала, но выбрались. Приходилось делать все подряд: решетки на окна, двери. Поскольку у нас хорошие сварщики, делали монтаж на пивзаводе, молзаводе. Приходилось выживать. Наши поставщики тоже — кто зеленым горошком торговал, кто продавал кирпичи.

Установка рафинирования и получения монокристаллов тугоплавких металлов для подольского ФГУП «НИИ НПО ЛУЧ»

— Когда пришел первый крупный успех?

— Примерно в 1995 - 1996 годах разработали установку для изготовления зеркал с применением современных технологий, благодаря которым зеркала получались более качественные. Это и был первый крупный успех. Установка стала достаточно популярной в России, ее везде так и называли: «Казанская бочка». Делали эти машины для мебельщиков и зеркальщиков. Выпускали их примерно лет пять. Более-менее окрепли, начал складываться серьезный коллектив. Но этот зеркальный рынок также рухнул, потому что компания Glaverbel — крупнейший европейский стекольный концерн, купила Борский стекольный завод, который выпускал наиболее качественное полированное стекло. И покупать хорошее полированное стекло стало чуть-чуть дешевле, чем покупать готовое зеркало. А в Европе зеркала делают на высокопроизводительной проходной линии по «мокрой» старой дедовской технологии. На такой линии можно обеспечить экологию и все прочее, и себестоимость при большом производстве получается невысокая. Людям, которые делали зеркала, разницы уже не было — что готовое зеркальное полотно брать и кроить его, что самим напылять. Это была целенаправленная политика на монополизацию рынка.

— Что случилось потом?

— Мы к тому времени стали достаточно «широко известны в узких кругах», пошли отдельные заказы на другие установки, поэтому провала уже не было. Более того, коллектив понемногу прирастал как количественно, так и качественно. Особенно помогло то, что начали возрождаться конференции и семинары, где можно было делиться опытом с коллегами, находить новых партнеров.

Потом приняли 94-ФЗ и стали проводить тендеры. Появились возможности, к которым мы были готовы. Сразу начали делать серьезные установки. Конечно, не все было гладко, но процесс пошел, и достаточно бурно. Для нас ФЗ-94 стал благом, хотя он и сейчас все еще сыроватый. Дело даже не в самом законе, а в системе контроля за его исполнением. В некоторых конкурсах, как оказалось, нет даже смысла участвовать. Вообще, если смотреть на эти «азартные игры» с государством, часто получается, что деньги получают те, кто их распределяет.

«БИКФОРДОВ ШНУР» К «БУЛАВЕ»

— Сколько всего установок вы сделали на сегодняшний день?

— Примерно 120 установок самого различного назначения. Отмечу, что каждая установка — это новая разработка. Некоторые машины уникальные, которые никто в мире не делал, многие являются первыми для России.

— Например?

— К примеру, на нашем оборудовании делают покрытия, которые используются в пусковых системах ракеты «Булава». Многослойное покрытие из двух металлов с толщиной каждого слоя в нанометры представляет собой некое подобие «бикфордова шнура» — в результате получается, что один металл горит в среде другого металла. Причем температура инициации (возгорания) не зависит ни от каких внешних условий. Для таких процессов необходимо, чтобы количество атомов одного металла строго соответствовало количеству атомов другого. Вдобавок создаются условия, в том числе выбирается необходимая толщина покрытия, чтобы металлы могли друг с другом реагировать полностью. Самая главная сложность, что температура инициации составляет 50 градусов по Цельсию, а покрытие наносится ионно-плазменным методом, где температура плазмы 500 градусов по Цельсию — это как в раскаленной духовке мороженное приготовить.

Пять лет мы совместно с заказчиком готовили проект оборудования для нанесения термобарьерного покрытия на авиационные лопатки турбин авиационных двигателей пятого поколения. Покрытие похоже на шерсть, только «шерстинки» из керамики с толщиной в десятки нанометров и длиной до 100 микрон. Такое покрытие выдерживает перепад температур в 1000 градусов между металлом лопатки и камерой сгорания, а повышение температуры сгорания существенно увеличивает как мощность двигателя, так и его эффективность.

Вакуумная напылительная установка для нанесения покрытий из металлов и соединений на керамическую глазурованную плитку и стекло для заказчика из Испании

Уникальный проект — установки для выращивания монокристаллов тугоплавких металлов диной 800 миллиметров и диаметром 40 миллиметров — такие кристаллы в мире не получал никто. В рамках выполнения программы создания ядерных энергетических установок (ЯЭУ) мегаваттного класса для космических аппаратов. Из кристалла вольфрама делают трубку, в которую загружают уран, трубка разогревается до 2500 градусов и испускает электроны, которые и создают электрический ток. ЯЭУ на 100 кВт уже делаются и используются на спутниках для питания бортовой аппаратуры и электроракетных двигателей, поддерживающих спутник на орбите (тяга небольшая, но постоянная). А сейчас принята (я сам в это не верю) программа полетов Луна-Марс, где электроракетный двигатель предполагается в 2 раза эффективнее традиционных. В общем, будущее покажет...

Очень интересно сотрудничество с нашим КГТУ-КНИИТУ имени Кирова по обработке материалов в высокочастотной плазме. Это и создание полимерной брони, и упрочнение оружейных стволов, и другие, не только военные, темы.

МИЛЛИОНЫ РОССИЙСКИХ КЛЮЧЕЙ МОГУТ ПОПАСТЬ В КИТАЙ

— А для «гражданки» что-нибудь делаете?

— Есть оборудование и с более выраженным гражданским предназначением. На нашей машине в Уфе наносится противоэрозионное покрытие на лопатки газовых турбин, туда возят лопатки из всего бывшего Союза и даже из Китая.

Для одной частной фирмы мы сделали две установки по нанесению покрытий на заготовки ключей. В результате они вышли на такую себестоимость продукции, что делают эти заготовки миллионами и могут экспортировать в Китай!

Для Рязани мы сделали установку для нанесения покрытий на отражатели фар. На тот момент у них было четыре подобных машины, в том числе и старые европейские. Приехали в Рязань представители фирмы Renault, на каждой из машин сделали пробные образцы. Провели испытания. В результате только на нашем оборудовании поставили клеймо, подтверждающее, что на нем можно делать фары для Renault.

Сделали несколько установок для нанесения оптических покрытий. К примеру, для изготовления зеркал повышенной прочности, которые применяются в лазерной технике.

Все не перечислить.

«На сегодня мы изготовили примерно 120 установок самого различного назначения. Отмечу, что каждая установка — это новая разработка. Некоторые машины уникальные, которые никто в мире не делал, многие являются первыми для России»

ИСПАНЦЫ ИНТЕРЕСУЮТСЯ, КУДА ТАМ ЗАЛИВАЕТСЯ КРАСКА

— Иностранцы вами не интересуются?

— В Мадриде стоит установка по нанесению покрытий на поверхности солнечных коллекторов для нагрева воды с помощью солнечной энергии. Смысл покрытия в том, что оно поглощает солнечный спектр на 99 процентов и практически ничего обратно не излучает. Это, в принципе, тот же самый водонагреватель, только у него коэффициент полезного действия гораздо выше: греет воду при меньшей площади, но до более высокой температуры.

В Кастильоне стоит установка для нанесения декоративных покрытий на керамическую плитку. Кстати, если увидите в магазине плитку из Испании с покрытием под металл или золото, то это на нашей машине делали — других там нет. С этой установкой связан забавный случай. Она проработала три года, и нас попросили сделать профилактику. Приехали наши специалисты, начали разбирать. Люди, которые там работают, заглядывают и спрашивают: «Куда там краска заливается?» А ведь на самом деле там происходит распыление титана (улыбается).

В Кувейте стоит наша установка для нанесения покрытий на архитектурные стекла. Вообще, интересных заграничных проектов намечалось много, но кризис 2008 года рынок сильно сократил.

Кстати, когда в налоговой проверяли наши экспортные контракты, я поинтересовался, почему так дотошно копают. Мне «по секрету» сказали, что первая десятка экспортеров района подлежит особому контролю. Мы, с нашими маленькими объемами, были на пятом месте. Кому как, а мне смешно и грустно.

ПОКРЫТИЕ НАРАЩИВАЕТСЯ ПО АТОМУ

— Чем особо гордитесь?

— Последнюю награду на выставке мы получили за установку выращивания монокристаллов тугоплавких металлов, о которой мы уже говорили. Чем больше размер кристалла, тем сложнее его выращивать. Процесс выращивания подобен тому, как растут сталактиты и сталагмиты: внизу стоит кристаллическая затравка, и сверху на нее стекает расплавленный металл, который застывает уже как единый кристалл. Всю эту систему надо очень точно перемещать и вращать в условиях вакуума и высоких температур. Плавка заготовки производится в электронной пушке специальной конструкции. В общем, каждый узел — это сложная разработка. Железо пришлось заказывать в Корее — в России требуемое качество никто обеспечить не мог. Даже в Корее специалисты были удивлены сложностью разработки.

Есть уникальная машина, на которой наносят покрытия на шиберы (специальные задвижки — прим. ред.) для тепловых электростанций. А это сверхвысокие давления, температуры. Никакие прокладки там не выдерживают, съедается даже «нержавейка». Уплотнение идет непосредственно металл на металл. Технология очень непростая, но, самое главное, габариты шибера 3×1,5 метра, вес до 5 тонн. Такого в мире не делал никто.

«Если увидите в магазине плитку из Испании с покрытием под металл или золото, то это на нашей машине делали — других там нет»

Помимо этого, сейчас делаем установку для нанесения защитных покрытий на оболочки оружейных ядерных зарядов. Ядерный заряд, как известно, изготавливается из обогащенного урана. У него есть оболочка, которая защищает основной заряд от случайной инициации, различных воздействий, излучения и так далее. Эта оболочка состоит из обедненного урана, при взрыве также участвует в реакции распада и добавляет мощности взрыву. Особенность урана в том, что он очень сильно подвержен коррозии, и стоит задача на эту оболочку нанести защитное покрытие — не только снаружи, но и изнутри. А внутри это гораздо сложнее. Защитное покрытие должно выдерживать всю эту ядерную среду, условия хранения. А ведь хранятся эти заряды десятилетиями.

— Космические технологии не осваиваете?

— Мы изготовили несколько машин, которые создают условия такие же, как в космосе. Т.е. высокий вакуум, перепад температур от -70 до +150, в некоторых случаях ставятся источники излучения, вибростенды. Делается все для уверенности в том, что изделие в условиях космоса не подведет.

Самая интересная и самая последняя технология — это технология атомно-слоевого осаждения (ALD). Просто для обывателя объясню суть процесса: запускается один газ, он в условиях вакуума садится на поверхность. Потом он промывается инертным газом, и остается только один слой атома. Следующий процесс: запускается другой газ, и происходит реакция. Продукты реакции откачивают, и остается само покрытие толщиной в один атом. Цикл этот повторяется, допустим, тысячу раз, и создается тысяча атомных слоев. Главное преимущество такой технологии в том, что покрытие не имеет абсолютно никаких дефектов и осаждается на микронные и наноразмерные объекты. Это позволяет уменьшить размеры структур в микроэлектронике, получать какие-то каталитические покрытия, наносить «финишные» покрытия, которые «залечивают» дефекты на ранее созданных структурах, полученных другими методами.

Это самые высокие технологии, которые только начинают выходить на уровень промышленного производства.

УДИВЛЕНИЕ МИННИХАНОВА

— В республике много говорят о нанотехнологиях, активно сотрудничают с Чубайсом. Есть даже совместный проект с «Роснано», который запустил «Данафлекс». Вам удалось вписаться в процесс?

— Я делал много попыток получить государственную поддержку, которая выделяется для развития нанотехнологий. Но деньги дают кому угодно, но не тем, кто тем самым нано и занимается.

«Данафлекс» я хорошо знаю, рад за них, что они осуществили первый проект в «Роснано». Но все же, с точки зрения специалиста, это не совсем «нано». Они купили американскую классическую машину для нанесения покрытий на рулонные материалы. Если в качестве покрытия использовать, например, оксид алюминия, то оно является антимикробным (как серебро) и называется барьерным. Да, толщины покрытий там составляют 30 - 50 нм, но ведь и в оптике толщины покрытий примерно такие же, а в ГИПО их наносят более полувека. Самого Чубайса тогда даже в проекте не было.

Нано заключается в том, что при наноразмерах существенно меняются физические свойства материала или же когда мы оперируем наноразмерными объектами. Самый простой пример — закалка — это резкое охлаждение нагретого металла. При этом зерно в металле становится меньших размеров, и сталь становится тверже. А если простой алюминиевый сплав с примесью кремния подвергнем сверхбыстрому охлаждению и получим размер зерна до 100 нм, то стойкость на истирание у такого металла получается в 7 раз выше, чем у керамики! Это нано. Хотя я видел и монографию на 800 страниц «Нанотехнологии в производстве цемента» и не раз слышал про «наноасфальт». Но лучше бы сначала обычный класть научились.

В Казани третий год проводится выставка нанотехнологий. Самое смешное, что на ней, кроме нас, никого даже близко к нано не было. Есть представители западных компаний, которые производят различное контрольно-измерительное оборудование для наноразмерных вещей, например микроскопы. А производителей оборудования, которые оперируют с нано, нет. На выставку приезжал коллега из Москвы, прошелся по выставке и говорит: «Кроме вас, тут никого нет, о чем эта выставка?» А на стенде Татарстана стоят молодые ребята, и никто из них даже не подошел и не поинтересовался реальным оборудованием для нанотехнологий.

Установка для нанесения покрытий на основе 2D и 3D нанокомпозитов для уфимского НПП «УралАвиаСпецТехнология»

На позапрошлой выставке было телевидение, водили по экспозициям высоких гостей, в том числе и Рустама Минниханова. У нас единственная фирма, которая делает оборудование для нанотехнологий, а они мимо прошли и даже не заметили. Они же идут туда, куда их поведут. В этом году шли подряд, ничего не пропуская, подошли и к нам. Минниханов посмотрел, видно, удивился, что у него в республике такие серьезные вещи делают. Сказал: «Рафинат Саматович, возьми на заметку». Сходили к нему в «Татнефтехиминвест-холдинг». Но у них основной интерес — нефтянка и нефтехимия.

Мы очень долго работали с ОАО «Алнас», делали покрытие на рабочие колеса погружных насосов. Ресурс насоса относительно небольшой, и дорого выходил даже не сам ремонт насоса, а ремонт скважины. После нанесения нашего покрытия цена насоса возрастает раза в 1,5 - 2, а ресурс возрастает раз в 5. Проводили испытания на скважине: отработали положенный срок, достали насос — нет разрушения, еще раз — нет разрушения и т.д. Но на «Алнасе» проблема — частая смена собственника. Отсюда кадровая чехарда и отсутствие долгосрочной политики. У меня, кстати, отец был первым директором «Алнаса», когда он еще назывался Альметьевским заводом погружных электронасосов.

«У нас есть патенты, но мы рассматриваем их не как интеллектуальные права, а как знаки отличия. Патенты стоят дорого, а обойти их элементарно. На мой взгляд, патентное право уже полностью изжило себя»

ХИТРЫЙ КИТАЙ

— Если в России конкуренция в вашем сегменте не развита, чувствуется ли она с другими странами, например с Китаем?

— Напрямую с китайцами на рынке мы еще не сталкивались. На московскую выставку «ВакуумТехЭкспо», где мы регулярно выставляемся, впервые в прошлом году приехали китайцы. Была только делегация, человек 20, что называется, «посмотреть». В этом году они приехали уже со стендами, порядка четырех-пяти чисто китайских фирм. В том числе привезли многие вещи, которые выпускает «Вакууммаш». Конечно, снаружи они выглядят неплохо, но специалисты знают, что качество там никакое, у «Вакуумаша» качество гораздо выше. Но остальные-то не в курсе этого! Китайцы из-за низкой зарплаты серийные вещи делают по такой цене, что с ними не могут конкурировать. А разработку делают просто — покупают, например, компрессоры — 10 штук. Одну детальку померили. Сделали. Поставили. Работает? Работает! Значит, материал соответствует, качество достаточное. И так по всему компрессору. В результате «разработали» свой компрессор. Мы с китайцами не сталкивались, поскольку у нас каждая машина требует новой разработки, но, похоже, «Вакууммашу» китайцы уже дорогу переходят. Как говорят: «Бог создал землю — остальное сделано в Китае». С Китаем невозможно конкурировать, потому что перспективные направления там серьезно поддерживаются государством. Некоторые вещи они экспортируют по цене в одну треть от себестоимости, а две трети им компенсирует государство. Или другая сторона — наш главный конструктор был в компании SKY Technology, которая выпускает оборудование, аналогичное тому, которое производим мы. Их, что называется, «вчера еще не было», а сегодня крупная компания. Китайские коллеги с гордостью рассказывают, что сначала они работали в государственной компании, а потом ее сделали частной — буквально подарили специалистам. А потом еще дали миллиард долларов на развитие. Приврать китайцы, конечно, любят, но новые корпуса стоят, люди работают. Это очень похоже на то, как было в СССР, но плюс еще частная инициатива.

— А, может, защищать патентами?

— У нас есть патенты, но мы рассматриваем их не как интеллектуальные права, а как знаки отличия. Есть многие вещи, которые патентовать смысла нет. Патенты стоят дорого, а обойти их элементарно. На мой взгляд, патентное право уже полностью изжило себя. Те же китайцы — они за патент же никогда не платили. И ничего с ними никто сделать не может. Поэтому у нас патентное право работает на того, у кого много денег и хорошие юристы. Патентовать есть смысл только для того, чтобы показать, что умеешь делать что-то эксклюзивное и не более того.

ПРОТЕСТАНТСКАЯ ЭТИКА И ДУХ КОРЕЙСКОГО КАПИТАЛИЗМА

— А с китайцами не сотрудничаете?

— Нет, мы работаем с партнерами из Южной Кореи. Вообще, будь моя воля, мы все делали бы в России, но высокотехнологическое производство требует очень хорошей инфраструктуры. Мы пытаемся использовать все, что есть, но машиностроение, металлообработка у нас уже «ниже плинтуса», и сроки исполнения тоже неопределенные.

У нас есть партнер в Корее, которому мы заказываем сложные вещи. Например, у нас вакуумную камеру сварить не составляет сложностей, но провести механообработку высокого качества крупногабаритных вещей негде. Токари, фрезеровщики пенсионного возраста, станки такие же. Электрополировки в свободном доступе нет. Приходится заказывать изготовление камер, которые требуют высокого качества, в Корее.

Установка для двухстороннего нанесения барьерных слоев и слоев под пайку на подложи из Te Bi для получения термоэлектрических элементов нового поколения для ООО «РИО-Лизинг» из Зеленограда

— А в Корее как?

— Например, в Корее есть комплекс, подобный технополису «Химград». Но это технопарк в прямом смысле слова — сотни небольших предприятий с современным оборудованием на одной площадке. Наш партнер занимается инжинирингом в чистом виде — мы скидываем ему чертежи. Он их разбирает на отдельные детали, ему режут заготовки. Через 50 метров доходит до другой двери — ему там обрабатывают деталь. Затем идет в другую фирму, там на большом станке делают крупногабаритную точную механообработку. Потом везет детали на полировку, привозит себе готовые детали уже с «бирочками» и уже сам делает сборку. И все происходит в одном месте. Плюс к этому — всю комплектацию, даже самую нестандартную, он получает из любой точки мира максимум за две недели. А НДС в Корее — 8 процентов, и еще много других, приятных для бизнеса вещей. Наверное, поэтому, когда у нас доллар растет, в Корее он сильно падает.

Одним словом, то, что сложно и требует хорошей механообработки и электрополировки, мы заказываем в Южной Корее. Делают очень быстро и качественно.

— В Китае, наверное, дешевле?

— Дешевле, но в Китае хромает качество. Вообще, я размышлял над корейским феноменом. Как маленькая страна стала успешной технологической державой? И пришел к выводу, что дело в протестантской этике. После Корейской войны 1950 - 1953 годов в южной части страны обосновались американцы, которые принесли протестантизм. Сейчас в Южной Корее протестанты составляют около 30 процентов населения. Плюс протестантская этика переплелась с конфуцианством.

НЕПРЕЗЕНТАБЕЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО

— Что сегодня из себя представляет промплощадка «Ферри Ватт»?

— Сейчас мы арендуем в Казани, на Аделя Кутуя, 500 квадратных метров производственных площадей. Недавно купили 750 квадратных метров, требуется отделка, естественно, надо делать «чистое» помещение, но на это надо примерно 12 миллионов рублей.

Всего в компании — около 50 человек, из них чистые конструктора и технологи — 12 человек, рабочих примерно половина, остальные — ИТР на производстве, во вспомогательных службах, администрации. Ребята, которые у нас остались, уникальные. Я отовсюду, где бы они ни были, особенно в Южной Корее, слышу о них восторженные отзывы. Действительно, людей, которые делают сложные разработки, понимают всю механику, физику, химию, сейчас очень мало.

— Много ли молодежи?

— Конструктора молодые. Поскольку двое наших сотрудников сами преподают в КНИТУ (КХТИ), то есть возможность подбирать ребят искренне заинтересованных, у которых в мозгах не только деньги и «эффективное менеджерство». Но бывают годы, когда и из целого потока студентов выбрать некого. К тому же коллектив небольшой, всех мы принять и не можем, требования к знаниям высокие. Вообще, из России идет ужасающая «утечка мозгов», и в последнее время она только усиливается. В любой западной наукоемкой компании вы можете видеть несколько человек из России, которые являются основными специалистами. Даже на Toyota движки разрабатывают конструктора из Тольятти.

«В Казани третий год проводится выставка нанотехнологий. Самое смешное, что на ней, кроме нас, никого даже близко к нано не было»

ВЕЧНЫЙ ЗОВ ПО-ТАТАРСКИ

— Расскажите немного о себе.

— Хорошо, я увлекаюсь историей, поэтому чуть более подробно расскажу и историю моего рода.

Вообще, у меня из четырех прадедов трое были муллы. А дед со стороны отца был колесных дел мастером. Причем к нему чуть не пол казанской губернии ездило. Это особое умение, колесо сделать по тем временам — это уже из области серьезного машиностроения. Его раскулачили в 1937 году. Причем у него был единственный в деревне дом с железной кровлей. Два месяца в Бугульме просидел, и только заступничество старшего брата, красного офицера, его спасло. Но крышу за это время уже успели пробить. Пришлось соломой крыть. Дед погиб в Великую Отечественную войну подо Ржевом. Отец долго искал могилу. 10 лет назад мы нашли и навестили ее.

Отец закончил в деревне 8 классов, десятилетку заканчивал в Бугульме, где, кстати, учился в одном классе и дружил с депутатом Фандасом Сафиуллиным. Затем отец с 400 рублями «старыми» поехал учиться в Казань. Ночевал первую ночь на вокзале. Прошел конкурс — 10 человек на место, поступил в сельхозинститут. Учился в одном потоке с Минтимером Шаймиевым. Вообще, мой отец многих знает, но никогда не пользовался блатом. Дед со стороны матери в войну был офицером, наград полная грудь, вернулся с войны без ноги, был главным бухгалтером сельхозинститута и жил в коммунальной квартире до последнего, хотя возможности получить лучшее жилье у него, конечно, были.

Сам я родился в Бугульме в 1962 году. В пять лет с семьей перебрались в Альметьевск. Отец построил в Альметьевске три завода. Вначале — Автотракторноремонтный, потом — завод «Радиоприбор», где работал очень долго. Затем его уговорили взяться за строительство завода погружных электронасосов, ныне это «Алнас». Потом переехали в Казань. Я после обучения в вузе поступил на работу в «Вакууммаш», где мне очень повезло с учителем. Мне, кстати, всегда везло с учителями. Поработал в лаборатории 6 лет, а потом началась новейшая история — с друзьями основали «Ферри Ватт».

— Ваши увлечения, хобби...

— Люблю читать, изучаю историю. Из заумного уважаю Пелевина, хотя он в последнее время и исписался. Люблю рыбалку, правда, времени на нее все меньше, да и рыбу всю потравили. Вторая страсть — грибы. Еще я люблю готовить, и на семейных торжествах основная кухня моя. Главное увлечение, конечно, семья — жена, сын. Жена врач-рефлексотерапевт высочайшей квалификации. У сына своя неплохая фирма «Альфа-перевод». Он и сам владеет тремя языками — английским, арабским, турецким. На английском может делать синхронный перевод. При этом еще как-то и пытается завершить диссертацию в области сверхкритических технологий. Невестка у меня просто замечательная, теща — вообще чудо. В общем, тылы крепкие.

— И наш традиционный вопрос: каковы три секрета успеха в бизнесе?

— Самый главный секрет в том, что в бизнесе деньги не являются главным. Главным является дело, которым занимаешься. Если будешь работать за деньги, никогда их не получишь. Можно их оторвать на какое-то время, но потом очень быстро потеряешь. Работать надо за идею, за дело, которое ты знаешь лучше всех.

Второй секрет в том, чтобы относится к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Раз обманешь, и потом тебе уже не поверят. Каждую машину, которую делаем, мы доводим до того, чтобы она работала у клиента. Неработающая машина — это большое пятно на репутации. С каждым клиентом мы работаем по максимуму. Нельзя строить бизнес так, как некоторые делают его сейчас. А он, к сожалению, во многом строится на том, у кого юрист круче.

И третье — никогда не сдавайся. Бывают такие времена, когда непонятно, будет ли договор, будут ли заказы. Но они находятся, в конце концов. Бывают разные ситуации, сроки летят, вплоть до арбитража. Главное — не сдаваться и делать свое дело.

Если говорить шире, то никаких новых секретов нет — все они прописаны в 10 заповедях. Например, в «лихие 90-е» очень актуальна была заповедь «Не убий». Эти заповеди являются первоосновой современной цивилизации. Но чтобы понять их и принять, нужно читать полный текст заповеди.