Руслан Атнагулов: «Для преступников мы навсегда лохи»

ВОПРОСЫ, ОТВЕТЫ НА КОТОРЫЕ ЗНАЕТ ТОЛЬКО СУДЬЯ

- Руслан, сторона защиты настаивает на том, что показания, которые дала во время предварительного следствия часть свидетелей, были выдуманы самим следователем Вадимом Максимовым. Как вы относитесь к их версии?

- Когда меня допрашивали в ходе предварительного следствия, следователь Максимов выслушал меня и после этого записал все, что интересует следствие, я ознакомился с протоколом и расписался и хоть убейте, авторство будет Максимова, потому что протокол вел он, это его стиль написания. Показания составлены со слов свидетелей и никакого криминала тут нет.

- Как во время предварительного следствия происходит допрос? Присутствуют ли в комнате другие люди помимо следователя и допрашиваемого?

- Это на усмотрение того, кого допрашивают, он может явиться и с адвокатом на допрос. В случае со мной – это была беседа один на один с вышеупомянутым следователем Максимовым. Он задал мне интересующие следствие вопросы, составил протокол и в нем я расписался. Разумеется, я прочитал этот протокол, прежде чем его подписать.

- Опять же, сторона защиты не раз выступала против допроса в суде засекреченных свидетелей. Как вы относитесь к такой практике?

- Если эта практика допускается нормами УПК, значит так тому и быть. Ни мы, ни адвокаты не уполномочены изменять нормы законодательства и заставлять следовать процессуальные лица чьим-то убеждениям. Если в США, к примеру, существует практика, когда свидетель сначала дает показания в суде от своего имени, а потом его гримируют и прячут, то у нас государство, наверное, не такое богатое и подобное не практикуется – показания засекреченного свидетеля звучат как «голос с неба». Хороша эта практика или нет – нужно смотреть в общем контексте, а не на примере одного Юсупова. Свидетели давали показания добровольно и эту добровольность своих показаний они подтверждают, а все что вокруг – это, скорее, формализм и демагогия.

- Адвокаты подсудимых также не раз заявляли, что под видом засекреченных свидетелей в суде идет допрос лиц, которые уже приходили в суд для дачи показаний в своем обычном обличие, не скрываясь…

- Давали они показания ранее или нет – ответ на этот вопрос может знать только судья. И опять же, если это не запрещено нормами УПК, то нам обсуждать это смысла нет…

Руслан Атнагулов: «Оказавшись в суде свидетели начинают говорить про то, что «Перваки» обычные жители Первых Горок. Эти показания – настоящий абсурд»

СВИДЕТЕЛЕЙ ДЕРЖАТ В ОДНОМ ИЗОЛЯТОРЕ С ОБВИНЯЕМЫМИ

- Но, вам не кажется, что таким образом складывается странная ситуация, когда свидетель фактически может в открытом режиме давать одни показания, а в засекреченном виде говорить абсолютно другое?

- В книге Шарля Луи Монтескье «О духе законов» сказано, что у каждой нормы есть своя направленность и каждая регламентирует свои правоотношения. В данном случае эта норма, как мне думается, была разработана не для того, чтобы улучшить положение одной из сторон, а только с одной целью – обеспечить безопасность свидетеля, который дает показания. Даже если предположить, что их допрашивали повторно, происходящее не обязательно играет в пользу обвинения. Сначала свидетель дает показания, которые устраивают защиту, а потом будучи скрытым, дает показания, которые защите не на руку. Их реакция объяснима, но мы не знаем точно, приходилось ли сидеть в секретной комнате свидетелям, которые выступали в суде ранее. В любом случае, у стороны защиты была возможность задать этим свидетелям вопросы, установить интересующие их обстоятельства. Поэтому я не вижу, в какой части защита была ущемлена.

- Часть свидетелей, в основном те, кого этапировали для дачи показаний в суде из мест не столь отдаленных, заявляли о том, что следователь оказывал на них давление во время допроса. Вы думаете, это правда?

- Давление – это, на мой взгляд, дезинформация. Подсудимый, с показаний которого началось строиться все обвинение – Сергей Сардаев, начал давать показания на второй день после задержания в 2010 году. Привозить свидетеля, который находится в местах лишения свободы за пределами Татарстана, чтобы из него пытаться выбить показания – это нонсенс! Свидетели в 2010 году спокойно давали показания, потому что всех обстоятельств дела, которые всплывут позднее, не знали. Представляется необходимым учитывать, что большинство этапированных свидетелей держат накануне допроса в одном изоляторе с обвиняемыми. Я, например, точно знаю, что тот же Ильдар Авхадеев (бывший участник «Бригады Негров» группировки «Перваки», заявивший в суде о давлении на него во время следствия, – авт.) накануне допроса в суде был в СИЗО №1. Практика, когда задержанные кричат друг другу через соседние камеры и таким образом передают свои сообщения, общеизвестна. И во время допроса свидетеля Авхадеева двумя вопросами и одним ходатайством поймали на «враках» – он назвал фамилию следователя, который его не допрашивал и заявлял, что не помнит, подписывал ли протокол. Тут же выяснилось обратное: помимо всего прочего он допрашивался в присутствии адвоката. Мне до сих пор снится кошмарный сон: я вижу, как Ильдар уходит из отсека, где его допрашивали, и бросает взгляд в сторону обвиняемых – полный обиды, горя и страха. Потому что, насколько мне известна норма УК РФ – как только приговор вступит в силу, материалы его допроса в суде будут выделены из дела, и на дальнейшие пять лет его судьба фактически будет зависеть от настроения того же следователя Максимова. Авхадеев отбывает срок в 11 лет, а максимальное наказание за дачу заведомо ложных показаний – 5 лет. Он выйдет на свободу в возрасте нынешних подсудимых. Он лучшие годы жизни может провести, отбывая наказание. Ради чего? Я почти уверен, то же самое ждет Александра Сычева и Радика Галиакберова (оба свидетеля – бывшие участники группировки «Хади Такташ», которые также в суде заявляли о давлении, – авт.), хотя последний отбывает пожизненное лишение свободы, ему-то нечего терять...

- От них ждали других показаний в суде?

- Они дали показания во время следствия абсолютно иные, а оказавшись в суде начинают говорить про то, что «Перваки» обычные жители Первых Горок. Эти показания – настоящий абсурд. Даже если вы жили в 90-е на Кварталах вы, наверняка, слышали о «Перваках» и «Бригаде Феди».

- Вы считаете, решающим было то, что подсудимые общались со свидетелями незадолго до допроса в суде?

- Я думаю, да. Директор бывшего асфальтобетонного завода, который содержал ОПГ, Козлов, например, общался с подсудимым Леонидом Андреевым в фойе непосредственно перед допросом – я сам это видел. И вот Козлов начал рассказывать о том, что отношений с «Перваками» у него никогда не было, да и самого завода фактически не было – затем гособвинитель зачитывает его показания и там говорится обратное…

- А почему этих свидетелей не могли засекретить, если они боятся говорить правду в присутствии подсудимых?

- Вряд ли они об этом ходатайствовали – инициатива о засекречивании должна исходить от свидетеля. И какой смысл его засекречивать? Когда его начнут допрашивать и спросят, чем он занимался – директора завода вычислять долго не придется. А вот свидетелей из числа самой группировки, в которой по разным данным было от ста до четырехсот человек, имеет смысл засекречивать.

«ДЕЛО ТИМУРА АТНАГУЛОВА ТОРМОЗИЛИ»

- Задержание подсудимых произошло в 2010 году, убийство Тимура Атнагулова было в 1999 году. Почему, на ваш взгляд, нынешние подсудимые так долго ходили на свободе? Ведь все эти 11 лет им не предъявляли обвинение…

- Сардаева задерживали по подозрению в убийстве Тимура еще в декабре 1999 года, но потом отпустили. Еще тогда дело, по крайней мере, по эпизоду убийства моего брата, было почти раскрыто, но ему долго не давали ход. Когда я начал знакомиться с материалами дела в 2011 году, я многих материалов не досчитался. Что явилось тому причиной, сказать не могу – не знаю. Говорят, дело «разваливали» раза три…

- Результаты вашего личного расследования совпадали с результатами обвинительного заключения, которое сейчас рассматривается в суде?

- Во многом, да. Не хватало только показаний Сардаева и засекреченных свидетелей. В основном все совпадало – мы убедились в том, что это сделали ни «жилковские», ни завистники, ни должники и так далее. В итоге след привел нас на Первые Горки, а кто в этом районе принимал решения и исполнял их, всем известно – оставалось только установить это и подкрепить показаниями. Но, повторюсь, что основной массой информации мы еще в 1999 году обладали. Я не могу вам рассказать, каким образом оперативная информация была получена.

- Делу сознательно не давали ход, тормозил извне?

- Не исключено… складывается такое впечатление.

- В марте после ЧП в полицейском участке «Дальний» в Казани на площади Свободы проходил митинг против полицейского произвола. Туда пришли люди с плакатами, в которых сообщалось о том, что многие преступления подсудимого Сергея Сардаева «повесили» на Фирдинанта Юсупова и Валентина Лукоянова. В частности, эпизод убийства Тимура Атнагулова…

- Да, я помню этот митинг. Я не верю в то, что ни Юсупов, ни Лукоянов не знали о готовившихся преступлениях. То, что в «Бригаде Феди» решения принимались «старшими» коллегиально, установлено материалами дела и подтверждено многочисленными показаниями свидетелей. Кроме того, я никогда не слышал о том, что в 90-е на Первых Горках существовала «Бригада Сардая», я слышал про «Бригаду Феди». У меня здоровую долю скептицизма вызывают показания, которые подсудимые дали за несколько дней до передачи дела в суд, изучив предварительно материалы дела и узнав, о чем говорили свидетели. Кто из них прав должны решать присяжные. Еще, УК РФ не разграничивает, кто являлся жертвой убийства – мафиози или лауреат Нобелевской премии. Жизнь дана человеку Всевышним, и только он может ее лишать.

- В 1999 году у Тимура действительно испортились отношения с лидерами «Перваков», в частности с Фирдинантом Юсуповым?

- Да, и я рассказывал об этом, когда давал показания в суде. Это даже, скорее, в 1998 году произошло. То, что Тимур больше не хочет иметь с ними общих дел, я слышал лично от него.

- Ваш брат действительно был важной персоной для Юсупова и «Перваков», персоной, испортив отношения с которой, они бы многое потеряли?

- Могу сказать лишь, что его предприятия приносили хороший доход, они были перспективными и живы до сих пор в большинстве своем. Почему его убили? Возможно, хотели эти предприятия захватить, может из личных обид, или решив, что Тимур с ними несправедливо поделился в 96-ом году на сделке по взаимозачету.

- Живет ли дело вашего брата? Что с бизнесом?

- Как оказалось, Тимур незаменим. Предприятия существуют. Сдается в аренду недвижимость, работают шиномонтажи и автомойки, но далеко идущих проектов, подобных тем, что разрабатывал Тимур, к сожалению, нет…

- Что вам известно о судьбе одного из киллеров «Перваков» Владиславе Мухине, которого в прошлом году объявили в международный розыск?

- Лично с Владиславом Мухиным не знаком. Слышал, что он прячется в Израиле. Это рассказал мне другой потерпевший. За что купил – за то и продаю…

- Вы будете требовать компенсации, как потерпевший?

- Было бы меркантильно с моей стороны подавать гражданский иск. Как будто я наживаюсь на гибели собственного брата. Как поступят остальные потерпевшие – это уже на их усмотрение.

СУДЬЯ ЖЕСТКО ПРЕСЕКАЕТ ВОПРОСЫ, ВЫХОДЯЩИЕ ЗА РАМКИ КОМПЕТЕНЦИИ ПРИСЯЖНЫХ

- Уголовное дело рассматривают в суде с участием присяжных заседателей. Какую цель, на ваш взгляд, преследовали подсудимые, выбрав такую форму рассмотрения дела?

- Как правило, присяжные не имеют специальных юридических знаний для того, чтобы оценить доказательства, которые представлены суду. Расчет только на то, что защитникам удастся присяжных ввести в заблуждение, пустить пыль в глаза. Потому что присяжный быстро не сообразит, что доводы относительного того, чем занимался один из убитых, к делу не относятся, им можно рассматривать лишь обстоятельства и степень доказанности вины. Неспроста судья жестко пресекает вопросы, выходящие за рамки компетенции присяжных, а им на данный момент нужно дать ответ лишь на три вопроса – имело ли место преступление, виновен ли подсудимый и доказана ли его вина. Все, что касается процесса, личности свидетеля или убитого – это вещи, которые не подлежат исследованию в присутствии присяжных заседателей.

«Та субкультура, представителями которой являются подсудимые – они не такие как мы, это «параллельные миры»

- Для вас важно, чтобы «Перваки» сели за решетку или вам важно, чтобы были наказаны заказчики убийства вашего брата?

- А вы думаете, что заказчики и «Перваки» - это разные лица? Вину каждого установило следствие, им предъявлено обвинение. Если судья сочтет, что следователи не довели дело до конца, он всегда может вынести постановление о выделении материалов по эпизоду в отдельное производство. И если бы судья услышал вразумительные доводы стороны защиты, он бы давно сделал это. Но лично я пока ни одного такого довода от них не услышал. То, что написано в обвинительном заключении, на мой взгляд, не заслуживает критического отношения.

- Асгат Сафаров однажды заявил, что не верит в раскаяние преступников. Вы верите?

- Та субкультура, представителями которой являются подсудимые – они не такие как мы, это «параллельные миры». В их глазах мы навсегда останемся некой низшей формой существования – мы с ними по молодости с арматурой в руках асфальт не делили, мы подобных им вместе с ними не хоронили, нас в милицию по малолетке не забирали, мы не сидели и так далее. Мы для них навсегда лохи. Над нашими ценностями, идеалами они смеются. Обмануть вас, меня – для них в порядке вещей. Я сейчас Вам не тайну открыл и не мнением поделился: это знает любой, кто сдавал экзамен по криминологии… Очень жаль, что вы не видели, как после одного из процессов подсудимые Юсупов и Лукоянов стали детьми клясться в том, что Тимура не убивали. А подсудимый Леонид Андреев подошел ко мне однажды перед процессом и сказал, что никто из них не виноват в этом убийстве, якобы все это сделали Цветные (кличка Ильдара Якупова и Радика Зарипова, которые работали на одной из автостоянок Тимура Атнагулова и состояли одно время в группировке «Перваки», - авт.). А через два дня он уже говорит адвокату Сардаева: «Нет, это не мы втроем, это сделал твой подзащитный». Мне было очень больно и очень тяжело выслушивать все это. Даже после стольких лет. И я подумал: «То, что вас сдали свои, это не случайность, а неизбежный итог закономерности. Примите его как есть…»