Федор Раззаков: «На смену диктатуре рабочего класса пришла диктатура номенклатуры»

Федор Раззаков: «Надо сказать, что в XX веке мир еще не сталкивался с такими глобальными вызовами, как сейчас, когда мировая элита объединилась уже против всех без исключения «глубинных народов», а не только против российского»Фото: Наталья Тропинская, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org

«Советский Союз просто не справился с грандиозной задачей в одиночку»

— Федор Ибатович, 30 декабря исполняется ровно 100 лет с момента образования Советского Союза. Вы посвятили множество книг «тайным пружинам» советской драмы, которая закончилась развалом страны. Почему же, на ваш взгляд, «юбиляр» не дожил до своей круглой даты? И каковы были истинные цели ликвидаторов Советского Союза?

— Дело в том, что после смерти Иосифа Сталина советская номенклатура (партийная, государственная, хозяйственная) встала на путь сближения с Западом и при этом начала заметно капитализироваться, в итоге докапитализировалась до того, что при Михаиле Горбачеве сдала страну. Но есть и внешние объективные причины, о которых нельзя не упомянуть. Почему Никита Хрущев вообще пошел на капитализацию страны и предательство идеологической парадигмы, которая превалировала с 1917 по 1953 год? Дело в том, что мир под воздействием начавшейся научно-технической революции начал меняться, пик перемен пришелся как раз на 1950-е и следствием стало создание массового общества потребления на Западе. СССР тоже вынужден был включиться в этот процесс.

Собственно, Союз мог включиться еще при жизни Сталина, но до 1953 года в нашей стране действовал, условно говоря, мобилизационный проект. Общество было мобилизовано сначала на построение промышленно развитого государства. Потому впереди замаячила большая война, а после Великой Отечественной, сами понимаете, половина Советского Союза лежала в руинах и требовалось быстрое восстановление народного хозяйства.

А что такое мобилизационный проект? Это закрытое общество. Настолько закрытое, что по итогам Второй мировой войны мы даже в план Маршалла не вошли. Тем не менее мир вокруг нас развивался в сторону открытого общества. И Сталин это понимал и готовился к тому, чтобы постепенно от мобилизационного формата перейти к отрытому — недаром в октябре 1952 года состоялся XIX съезд ВКП(б), на котором, кстати, Всесоюзную коммунистическую партию большевиков переименовали в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС). До этого последний съезд проводили в 1939-м, то есть за 19 лет до описываемых событий, после чего вмешалась война, послевоенное возрождение и так далее. 

Что касается 1952 года, то в это время генсек задумал кадровую реформу, которая могла бы помочь советскому обществу адаптироваться к новым реалиям. Но на этот раз Сталину не удалось реализовать свои начинания.

Запад тем временем видел, что Советский Союз вынужден искать пути перехода к новому формату. Неслучайно на рубеже 1950–60-х годов была придумана идея конвергенции — сближения двух общественных систем, социалистической и капиталистической. При этом Запад подразумевал, что в итоге конвергенции капиталистическая система просто поглотит своего соперника, социализм, и произойдет возврат к капитализму.

Однако здесь надо учитывать, что ранняя постсталинская элита такого поглощения еще не хотела и даже его не подразумевала. Все-таки это были большевики-ленинцы: Вячеслав Молотов, Георгий Маленков и даже тот же Никита Хрущев. Сдавать советский проект они не собирались, но против встраивания в новый мир не возражали, поскольку других вариантов просто не видели. Тем более что народилось новое поколение, субпассионарное (с дефицитом пассионарной энергии — прим. ред.), — это явление, кстати, исследовалось на правительственной Старой площади. Прежние пассионарии постепенно уходили из жизни, бо́льшая их часть погибла на фронтах Великой Отечественной войны. Им на смену шли субпассионарии — мещане, люди, типичные для открытого общества — социума потребления. Эти процессы шли повсюду, в том числе и в Советском Союзе. Люди устали воевать, жить в закрытом обществе и хотели нормальной жизни или, как сейчас говорят, «расслабухи». В принципе, это понятное человеческое желание — после череды постоянных невзгод и их преодоления пожить нормально. Среди родителей военного поколения господствовало убеждение: «Ну пусть хоть наши дети хорошо поживут». Эта тенденция угадывалась Хрущевым и властью и служила одним из обоснований для конвергенции. В Кремле сложилось убеждение, что советский народ заслужил право пожить лучше, чем 20–30 лет назад. Все-таки и коллективизацию через колено проводили, и индустриализацию, затем самую кровопролитную из войн…

Так что эти процессы шли объективно. Среди советской элиты не было таких закоренелых злодеев, которые специально вдруг пошли навстречу Западу. Другое дело, требовалось адекватное понимание сущности Запада. Понимание того, какие истинные цели он перед собой ставит и как на разных этапах может себя повести, заманивая в свой капкан первое в мире государство рабочих и крестьян. Но такого понимания, насколько мне это известно из тех документов и воспоминаний, которые мне доступны, не было у советских руководителей.

Важная веха — апрель 1968 года, создание Римского клуба. Римский клуб учредили три заинтересованные страны: Советский Союз (линия Алексея Косыгина и его зятя Джермена Гвишиани), Соединенные Штаты Америки (клан Рокфеллера) и Великобритания (клан Ротшильдов). Этот процесс довольно подробно описан в книге Ивана Смирнова «Тропы истории. Криптоаналитика глубинной власти». И я согласен со Смирновым, что идеи сдать СССР у союзного руководства еще не было. Советская экономика являлась еще достаточно сильной. Именно поэтому нас, кстати, и включили в Римский клуб, отдавая должное нашей силе и влиянию, в том числе экономическому. Решать вопросы глобального мироустройства без Советского Союза и его элиты было на тот момент невозможно.

Теперь напрашивается вопрос: почему же нас переиграли и уже буквально через 20 лет, к 1988 году, практически все было разрушено и утрачено? Конечно, к тому времени не было уже ни Косыгина, ни Леонида Брежнева, ни других представителей той фронтовой когорты, которые еще что-то помнили о том, как надо вести борьбу. А тем, кто пришел им на смену, управленцам поколения Михаила Горбачева и другим поздним советским руководителям, очень помогли ошибки, допущенные их предшественниками.

Но я думаю, что на эти вопросы надо смотреть фундаментально. Давайте будем исходить из того, что капитализм апеллирует к инстинктам человека, а социализм — к разуму. Само появление советской системы было экспериментом, долженствующим показать, что разум все-таки сильнее инстинкта. Первоначальный импульс октября 1917 года заключался именно в этом. Да, использовалось насилие, но это ведь не было экспериментом в стерильных лабораторных условиях. Это происходило на полях страны, которая находилась во враждебном капиталистическом окружении. Поэтому насилие было единственно возможным вариантом. Зато человек в результате такого эксперимента должен был обуздать свое эго и мыслить коллективно, во благо себе и, главное, природе. В итоге, как мы знаем, эгоизм все равно победил коллективизм, а инстинкты победили разум. Не потому, что коммунистическая идея была плохой, а потому, по всей видимости, что Советский Союз просто не справился с такой грандиозной задачей в одиночку.

— Почему же в одиночку? К концу ХХ века СССР уже не был единственным в мире социалистическим государством.

— Конечно, кто-то вспомнит, что существовали государства Варшавского договора: Польша, Чехословакия, Венгрия и так далее. Но это буржуазные по своей сути страны. К социалистическому блоку они были присоединены во многом вынужденно и в советском эксперименте участвовали через силу. «Глубинные народы» Польши, Болгарии, Чехословакии «красную идею» не поддерживали и в любой удобный момент готовы были вернуться в капиталистическое прошлое, что однажды и произошло.

Надо сказать, что в XX веке мир еще не сталкивался с такими глобальными вызовами, как сейчас, когда мировая элита объединилась уже против всех без исключения «глубинных народов», а не только против российского. Европейские народы — итальянский, немецкий и прочие — просто ломают через колено через наплыв мигрантов, через так называемые антикоронавирусные ограничения, через помощь Украине. Доклад Римского клуба «Пределы роста», опубликованный еще в 1972 году, сейчас выглядит еще более актуальным. Загнать народы в цифровой концлагерь, надеть на них цифровой ошейник, проредить часть населения Земли за счет войн и эпидемий — борьба за это ведется сейчас во всем мире. По крайней мере, в ведущих странах, которые влияют на ход человеческой истории.

«Сам Хрущев внутри сталинской элиты оказался предателем, но остановить его после смерти вождя было некому. В результате новый генсек просто отстранил своих оппонентов от власти» Фото: © РИА «Новости»

«При Хрущеве элита впервые свободно вздохнула и почувствовала себя безнаказанной»

— Даже в позднее советское время находились люди, которые могли повести страну по другому пути, если бы судьба сохранила их во власти. В своих выступлениях вы называете Фрола Козлова, Григория Романова и некоторых других лиц. И все-таки почему не нашлось такой альтернативной фигуры в партийной элите, которая могла бы организовать сопротивление «ликвидаторам»?

— Те, кого вы называете, — это все послесталинская элита. Между советской элитой до и после 1953 года, я считаю, надо проводить четкий водораздел, несмотря на то что Хрущев, Маленков и Молотов формировались и активно действовали при Сталине. Но мы же помним, как в 1957-м «антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова» из власти убрали (подразумевается неудачная попытка сместить Никиту Хрущева на заседании президиума ЦК КПСС, за что поплатились отставками многие видные партийцы, — прим. ред.). Судя по тем фактам и документам, которые сегодня есть в нашем распоряжении, они сопротивлялись перестройке элиты по «хрущевскому образцу». Сам Хрущев внутри сталинской элиты оказался предателем, но остановить его после смерти вождя было некому. В результате новый генсек просто отстранил своих оппонентов от власти, но одного человека он ликвидировал еще в самом начале послесталинской эпохи — Лаврентия Берию.

Для того чтобы понимать, во что превратилась советская элита при Хрущеве, очень важен Новочеркасский расстрел 1962 года. Всего 9 лет прошло после смерти Сталина! Кровь новочеркассцев — на руках самого Хрущева, а также члена Политбюро Анастаса Микояна, второго секретаря ЦК Козлова, председателя Совмина Дмитрия Полянского, секретаря ЦК Александра Шелепина и прочих.

Почему такое стало возможно? Дело в том, что после 1953 года партийная номенклатура победила все прочие номенклатуры — государственную, хозяйственную и даже чекистскую. Комитет государственной безопасности (ранее ОГПУ, НКВД, МГБ, МВД и пр.) Сталин использовал в качестве карающего меча не столько против рядовых советских граждан, сколько против элиты, чтобы она не зарывалась. Соответственно, сделавшись бесконтрольной и уйдя из-под удара, хрущевская элита стала на опасный путь отчуждения от народа, прежде всего от рабочего класса. Кстати, в 1961 году на XXII съезде КПСС официально объявили об отмене диктатуры пролетариата — в пользу так называемого общенародного государства. Это тоже важный водораздел, означающий, что на смену диктатуре рабочего класса пришла диктатура номенклатуры, отдалившейся от народа. Это создало базу для Новочеркасского расстрела, в ходе которого погибли много рабочих городского электровозостроительного завода. Перед этим рабочий класс вышел на улицу, чтобы сказать свое «нет» повышению цен, а его встретили штыками, пулями и картечью, как это случалось до 1917 года при царизме. Это очень симптоматично. Хрущевская команда сначала отреклась от рабочего класса, а затем и от «глубинного народа» в целом. Ведь крестьянство, вспомним, тоже пострадало при Никите Сергеевиче с его атакой на приусадебные участки, насаждением кукурузы и прочим.

Впрочем, я и Брежнева условно зачисляю в ряды хрущевской партноменклатуры. Да, Брежнев и его соратники сняли в 1964 году Хрущева со всех постов, но с выбранного им пути не свернули. Реформа Либермана – Косыгина, запущенная в 1965-м, с ее фетишизацией прибыли все более отчуждала госаппарат от народа. В этой точке к партийцам подключились и представители хозяйственной номенклатуры, так называемые красные директора. К сожалению, приходится признать, что все они были, в общем-то, недалекими людьми и не могли предвидеть последствий своих действий. А Сталина с его умом, способным дать направление многим людям, уже не было среди них.

Известно ведь, что Иосиф Виссарионович всю жизнь занимался самообразованием, очень много читал, а такой библиотеки, как у него в Кремле — от 20 тысяч до 40 тысяч томов, не было ни у кого из руководителей советского государства, равно как и у государственных деятелей эпохи царизма. Конечно, Сталину можно поставить в вину, что он не подготовил преемника. Но что делать, если система не способна часто рождать такого рода людей? В принципе, в российской политической истории ХХ века у нас было всего два человека схожего калибра — Владимир Ленин и Иосиф Сталин. Преемника, наверное, можно было найти, но вот равного по уму и силе духа? Сталин ведь не мог просто взять и передать свои мозги тому же Пантелеймону Пономаренко (зампреду Совмина в 1952–53 годах — прим. ред.) — замечательному советскому руководителю, которого иногда рассматривали в качестве сталинского преемника!

«Не зря, когда после беседы с Дэн Сяопином Горбачев вышел из кабинета, китайский вождь бросил ему вслед только одно слово: «Шагуа», — что означает «глупец» Фото: © Сергей Гунеев, РИА «Новости»

Переход от диктатуры пролетариата к диктатуре номенклатуры совершился еще и потому, что партийные функционеры и прочие чиновники при Сталине реально опасались за собственную жизнь. В лучшем случае за свой партбилет и служебное кресло. Карьеру любого чиновника при вожде народов в любой момент могли сломать, в том числе за плохую работу. А при Хрущеве элита впервые свободно вздохнула и почувствовала себя безнаказанной. И КГБ сделался уже не карающим органом, а скорее профилактирующим (причем, профилактика осуществлялась достаточно нежно). К тому же очень скоро номенклатура занялась самовосхвалением — появился культ личности Хрущева, затем Брежнева и так далее.

Разумеется, сохранялись варианты развития, да и сама диктатура могла видоизменяться. Если бы Козлов не заболел в 1963 году и стал бы преемником Хрущева, если бы в 1967-м Брежнева сменил «комсомолец» Шелепин, если бы в 1974-м вместо Леонида Ильича страну возглавил Григорий Романов, если бы в 1982-м генсеком стал Владимир Щербицкий… И еще много других «если бы». Я говорю сейчас о тех вариантах, которые известны по документам. Тогда история могла бы развиваться несколько иначе. Но вместо этих людей пришли Горбачев, Александр Яковлев, Егор Лигачев и прочие. В качестве своих предтеч они сами называли Никиту Сергеевича Хрущева и эпоху нэпа. Те реформы остались незавершенными, подчеркивали горбачевские реформаторы, но «мы продолжатели, и это третья попытка».

Между прочим, в истории Китайской Народной Республики тоже были разные этапы, когда развитие страны могло повернуться совсем иначе. Известно, к примеру, как после начала «культурной революции» Дэн Сяопина отправили в ссылку, затем вернули, но не сразу допустили до реальных рычагов власти. В КНР начинается экономическая реформа, следом политическая, но не как у Горбачева — сначала политика, потом экономика! Кстати, когда в 1989 году Горбачев встретился в Китае с Дэн Сяопином, то попытался ему сказать что-то вроде: «Мы с вами делаем одно дело. Вы начали с экономической реформы, а мы — с идеологической, но придем к одному результату». На что китайский лидер ответил ему: «Нет, этого никогда не случится. Мы придем к разным результатам».

Характерно, что почти сразу после отъезда Горбачева произошли известные события на площади Тяньаньмэнь. Китайских студентов, которые выходили с плакатами и, в частности, призывали советского генсека переделать Китай так же, как он переделывает СССР, просто раздавили танками по приказу властей. Восстание потопили в крови. С точки зрения государства все сделали правильно. Не зря, когда после беседы с Дэн Сяопином Горбачев вышел из кабинета, китайский вождь бросил ему вслед только одно слово: «Шагуа», — что означает «глупец». И действительно: наши страны, как известно, пришли к разным результатам — настолько разным, что СССР больше нет на карте, а социалистический Китай считается вторым по значению государством в мире.

«Если мы возьмем, к примеру, смерть Сталина, то примерно 50 процентов историков считают ее естественной: да, с человеком случился инсульт, он упал, помощь вовремя не была оказана… Однако я отношусь к другим 50 процентам историков, которые все-таки считают, что это было убийство» Фото: © Георгий Петрусов, РИА «Новости»

«Медик дал Михаилу Суслову таблетку, а спустя всего час ему стало плохо»

— Сопровождалась ли ликвидация СССР политическими убийствами? В своих книгах вы допускаете, что политическим убийством могла быть смерть Сталина и даже смерть Брежнева. Но, насколько я понимаю, вряд ли когда-нибудь удастся собрать достаточно доказательств, чтобы утверждать это со всей очевидностью.

— Еще в 1996-м я написал книгу «Век террора», где сделал попытку систематизировать все попытки покушений и убийства руководителей разных стран в ХХ веке — с 1900 по 1996 год. Исходя из этого, могу сказать, что политическое убийство в любой стране независимо от того, к какой общественной системе она принадлежит, вполне обыденное явление. И в СССР на протяжении 74 лет его истории происходили убийства в рамках борьбы за власть и влияние. Это происходило и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. Другое дело, что бо́льшая часть этих убийств, как и везде, покрыта тайной.

Если мы возьмем, к примеру, смерть Сталина, то примерно 50 процентов историков считают ее естественной: да, с человеком случился инсульт, он упал, помощь вовремя не была оказана… Однако я отношусь к другим 50 процентам историков, которые все-таки считают, что это было убийство. Почему? Главный довод: смерть Иосифа Виссарионовича 5 марта 1953 года произошла очень вовремя. Напомню, в октябре 1952-го был проведен XIX партийный съезд, на котором в том числе было положено начало кадровой реформе. В расширенный состав Президиума ЦК КПСС ввели 25 новых членов, «молодую сталинскую поросль», в частности Пономаренко, Василия Андрианова, Вячеслава Малышева, Дмитрия Чеснокова, Ивана Кабанова, Александра Пузанова и Брежнева. Многие из этих имен сегодня никому ничего не говорят. Но если бы сталинская реформа, затеянная к концу 1952 года, была внедрена в жизнь в 1953-м, то все эти имена оставались бы сейчас на слуху.

Однако всего через несколько месяцев после съезда Сталин умирает — очень кстати для старой партийной элиты, которую он хотел отодвинуть от власти. В эту старую элиту входили Хрущев, Микоян, Маленков, Молотов, Ворошилов, Булганин. Берия тоже входил в эту когорту, но его вскоре расстреляли. Хотя он также был в числе «испугавшихся» того, что «молодая поросль» отодвинет партийных «стариков». Представляете, какая паника могла охватить этих людей, когда они узнали о намерении вождя народов? Поэтому я делаю вывод, что люди из старой гвардии могли способствовать убийству Сталина.

Когда Сталин вводил молодежь в расширенный состав Президиума (а это высший ареопаг советского руководства), его задумка заключалась в том, что новые члены станут руководить всеми 15 советскими республиками, которые на тот момент были в составе СССР. Но когда Сталин почил, этим людям не дали прикоснуться к штурвалу огромной страны. Брежнев, к примеру, вообще на короткое время остался без работы, а потом его отправили в Казахстан. Чеснокова «забросили» в Горьковский пединститут, Пономаренко на короткое время был назначен министром культуры СССР, а затем переведен на дипломатическую работу. Дальнейшее известно. Когда Хрущев отстранил от власти Молотова, Маленкова и Кагановича, он привел во власть собственную «молодую поросль», и уже ей было суждено управлять страной довольно продолжительное время.

Между прочим, та же история произошла потом и с Леонидом Ильичем Брежневым: как только в 1982 году он задумал провести свою кадровую ротацию, то скончался. Хотя в ноябре 1982-го должен был состояться очередной партийный пленум, на котором кадровую реформу собирались привести в действие. Сам Брежнев в результате должен был занять номинальный пост председателя, этакого партийного «патриарха», генеральным секретарем собирались сделать Щербицкого (украинского первого секретаря), а Шараф Рашидов и Гейдар Алиев должны были войти в состав Политбюро, но при этом остаться в своих регионах (Узбекистан и Азербайджан соответственно). Рашидову собирались поручить заниматься «афганским вопросом» и изучением возможности вывода Советской армии из Афганистана, а Алиеву — передать «иранский вопрос» (вспомним, что в Иране в 1979 году произошла Исламская революция). Таким образом, в Политбюро хотели усилить исламскую линию, что было очень важно, потому что в ходе Афганской войны СССР пытались рассорить с мусульманским миром.

«Клан Рокфеллеров двигал Горбачева в генсеки»: Федор Раззаков о тайнах биографии могильщика СССР

Внутри Советского Союза, я думаю, эти силы опирались на горбачевцев, поскольку сам Горбачев был завязан на поставки и продажи зерна, не только явные, но и тайные, к чему имел отношение клан Рокфеллера. Зерно продавали, а вырученные деньги оседали на швейцарских и прочих банковских счетах — там они накапливались для определенных целей. Это, кстати, описано в книге Смирнова: доступа к этим деньгам никто не имел, кроме ряда избранных лиц: Суслова, Андропова, Брежнева и некоторых других. И вовсе не для того, чтобы эти средства потом разворовать (как это случилось при Горбачеве), а для того, чтобы использовать их для усиления внешнего влияния Советского Союза — для подкупа западных элит, выстраивания новых экономических цепочек и тому подобного.

Думаю, если бы эта ротация все-таки произошла в 1982 году, то Советский Союз не развалился бы. Но Брежнев 10 ноября умирает — ровно за пять дней до намеченного пленума. Поэтому я стою на точке зрения, что Леониду Ильичу помогли умереть с помощью какого-то лекарства, что легко было сделать, поскольку он буквально сидел на медицинских препаратах. При КГБ даже была создана целая лаборатория, которая поставляла Брежневу «пустышки» — имитации лекарств, чтобы не травмировать здоровье генсека и при этом не подстегивать его зависимость от фармацевтики. Судя по всему, в одной из таких «пустышек» мог заключаться яд или что-то в подобном роде. 

— А Сталина как могли устранить, по вашей версии?

— Допускаю, что одна из страниц книги, которую он читал, была отравлена — по всей вероятности, ядом, вызывающим инсульт. В структуре комитета госбезопасности (тогда он еще назывался МГБ), как и любой спецслужбы, имелась лаборатория всевозможных ядов: надо было человеку сделать инсульт — сделают инсульт, надо инфаркт — сделают инфаркт и так далее.

Но мы не знаем нюансов этих историй — двух несостоявшихся кадровых реформ 1952 и 1982 годов. Архивы закрыты до сих пор, сведения хранятся за семью печатями, и я догадываюсь, по какой причине.

Кстати, недавно я ездил в Молдавию, в Кишинев, и там на встрече с читателями рассказывал историю, которую я сам расследовал. Дело в том, что 19 января минувшего 2022 года исполнилось ровно 40 лет со дня смерти Семена Кузьмича Цвигуна, первого заместителя председателя КГБ СССР. Фактически он был преемником Юрия Владимировича Андропова — в случае его отставки наследовал этот пост. Однако 19 января 1982-го Цвигун неожиданно кончает жизнь самоубийством — якобы стреляет себе в висок на своей даче. Говорят, что у него был рак, с которым он много лет боролся, и, не желая становиться жертвой этой болезни, Семен Кузьмич будто бы кончает с собой. Это официальная версия, она была растиражирована и вот уже 40 лет является общепринятой.

Однако я провел собственное расследование и пришел к выводу о том, что его убили. Но причина, по которой это могло произойти, оставалась непонятной. К примеру, версия самоубийства объяснялась следующими обстоятельствами: в тот период как раз раскручивалось дело Галины Брежневой, дочери вождя, был арестован певец Большого театра Борис Буряце, ее любовник. А Цвигун был близок к Леониду Ильичу Брежневу и, естественно, хотел защитить его дочь Галину от нападок. У него, как уверяют, имелся компромат, который мог бросить тень на процесс злополучного следствия, он пошел к Суслову, чтобы посовещаться с ним, но Михаил Андреевич будто бы на него наорал, после чего Цвигун уехал на дачу и застрелился. А вот Суслова после встречи хватил инсульт, и 25 января он скончался. Таким образом, их смерти оказались сплетены в один клубок.

— Вы считаете, что Цвигун и Суслов неслучайно отошли в мир иной друг за другом?

— Мое заключение: и то и другое было политическим убийством, и это также было сделано, чтобы изменить политическую конфигурацию перед ноябрьским пленумом, до которого оставались считаные месяцы.

Каким образом это происходило? Здесь надо смотреть более широко. Давайте вспомним, что летом 1980 года начались большие волнения в Польше. Цвигун был подключен к происходящему по линии КГБ. Интересно, что еще в послевоенные годы он работал в Молдавии (с 1946-го по 1955-й заместителем республиканского КГБ), где боролся с боевиками «Железной гвардии» (румынское фашистское движение — прим. ред.). Была такая организация, которая контактировала с бандеровцами из УПА (Украинской повстанческой армии), а те в свою очередь терроризировали польское население. Помня об этом, Брежнев в 1980-м подключает Цвигуна к польским событиям. Тем более что Семен Кузьмич курировал наших пограничников, военную контрразведку и, естественно, имел выходы на польских военных.

В связи с польским вопросом вокруг Брежнева оформились две властные группировки, имевшие разные точки зрения на происходящие события. Первая — это андроповские «комитетчики» из так называемого глубинного КГБ, которые склоняли Леонида Ильича к тому, чтобы передать бразды правления местным партийным лидерам. В частности, подразумевались Анджей Жабиньский (секретарь и член Политбюро ЦК ПОРП — Польской объединенной рабочей партии) и Тадеуш Грабский (вице-премьер Польской Народной Республики) — именно за них и хлопотали «андроповцы». Грабский, помимо прочего, считался представителем так называемого партийного бетона (польских ортодоксальных коммунистов), которые были настроены на жесткое подавление «Солидарности» (объединение независимых профсоюзов, оппозиционная организация внутри социалистической Польши — прим. ред.).

Вторую группу представляли, условно говоря, «военные» — Семен Цвигун и Георгий Цинев, начальник 2-го контрразведывательного управления и зампред председателя КГБ. С Леонидом Ильичем Цинев был свояком — они были женаты на родных сестрах — и потому пользовался его особым доверием. Так вот, Цвигун и Цинев убеждали Брежнева в необходимости ввести в Польше военное положение и передать рычаги власти военным, генералам Войцеху Ярузельскому и Чеславу Кищаку (военная контрразведка).

В итоге Брежнев принял сторону Цвигуна и Цинева. В ночь на 13 декабря 1981 года в Польше было введено военное положение. Заметим: остается чуть больше месяца до самоубийства Цвигуна. Но к этому времени Семен Кузьмич вышел из строя. Он лег на плановое обследование в четвертую больницу минздрава и при этом почувствовал резкое ухудшение состояния. Внучка Цвигуна Виолетта Ничкова сохранила список лекарств, которые выписывали ее деду врачи в тот период, — это почти сплошь транквилизаторы, которые снижали уровень его самочувствия, а вовсе не делали его более здоровым. И все это Семен Кузьмич принимал фактически с октября по декабрь — три месяца, что он не появлялся на Лубянке. Излишне говорить, что минздрав в таких щекотливых вопросах, как здоровье первого зампреда КГБ, целиком ориентировался на волю «комитетчиков». И они снабжали его такими таблетками, чтобы он как можно дольше не появлялся на работе и не мешал планам «глубинников», к примеру делу Галины Брежневой.

А почему в отношении Галины было возбуждено дело? Дело в том, что как раз в это время она прикладывала усилия, чтобы развестись со своим мужем — широко известным Юрием Чурбановым. Однако Андропов делал ставку на Чурбанова, как на человека, который должен был сменить Николая Щелокова на посту главы МВД СССР. Но, если бы Чурбанов развелся с Брежневой, его авторитет тут же бы упал — ну какой из него мог тогда получиться министр? И усилиями андроповской команды любовника Брежневой Бориса Буряце посадили в тюрьму (ему дали 7 лет), затем возбудили дело в отношении начальника Союзгосцирка Анатолия Колеватова, потом — дело в отношении ювелирного магазина «Самоцветы» на Арбате… Это все за декабрь, пока Цвигун отсутствовал на работе.

Однако в январе 1982 года (всего за две недели до его убийства) Цвигун собирает врачебный консилиум. Он чувствует, что творится что-то не то, ему твердят о каком-то раке. В числе прочих Семен Кузьмич приглашает хирурга Михаила Перельмана, который оперировал его по поводу рака в 1971-м, чтобы тот обследовал его заново. Вердикт Перельмана был следующим: никакого рака у Цвигуна нет, поменяйте ему лекарства и через две недели он сможет выйти на работу. Соответственно, в январе Семен Кузьмич снова мог появиться на Лубянке.

Это было бы не просто возвращением на работу. После того как в декабре 1981-го «погоны» (то есть военные) пришли к власти в Польше, нечто подобное должно было случиться и в советском КГБ. Андропов (оставаясь членом Политбюро) должен был вернуться в отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, где он и прежде работал с 1957 по 1967 год и, кстати, считался спецом по Польше. Дело в том, что польский вопрос всегда очень привлекал Кремль: польская коммунистическая элита была зеркально похожа на советскую, служба безопасности ПНР имела много общего с КГБ и так далее. Так вот, вместо Андропова КГБ должен был возглавить Цвигун, его первым заместителем планировали сделать Цинева, а еще одним замом — Вадима Матросова, командующего Пограничными войсками. Эту группу, ориентируясь на фигуры Брежнева и Цвигуна, называли «молдавской». Придя к власти внутри Комитета государственной безопасности, они должны были провести ноябрьский пленум и привести к власти Щербицкого, Константина Черненко (еще один «молдаванин») и некоторых других партийцев. Поэтому, памятуя о молдавской подкладке, я и рассказал эту историю на встрече в Кишиневе.

Однако все сложилось по-другому. Вначале убивают Цвигуна, затем подбрасывают смертоносную таблетку Суслову, который 18 января только возвращается из Польши. Там он был председателем тайной советской комиссии, нигде не задекларированной, которая специально занималась польскими событиями. Так вот, по возвращении Михаил Андреевич ложится на плановое обследование, подобно Цвигуну. 21 января он принимает подозрительную таблетку. Об этой таблетке, между прочим, рассказывала его дочь, и данные сведения впоследствии стали широко известны. Так вот, был день памяти Ленина — это ей запомнилось, потому что по телевизору транслировали мемориальную передачу. Отец и дочь смотрели ее. В это время вошел врач. Это был новый доктор — того, который долго работал с Сусловым и хорошо знал его, накануне поменяли. Этот медик дал Михаилу Андреевичу таблетку, а спустя всего час ему стало плохо и с ним случился инсульт. Таким образом убрали Суслова. А на сусловскую должность секретаря ЦК КПСС вскоре назначили Юрия Андропова, который благодаря этому стал вторым человеком в партии. Для последнего шага, отделявшего его от высшей власти и кресла генсека, оставалось только убрать самого Брежнева.

Правда, внутри КГБ еще какое-то время продолжалась борьба «погон» (военных) с андроповскими «глубинниками». Это проявилось в том, что Брежнев, понимая, что стоит за смертями Цвигуна и Суслова, председателем КГБ собирался оставить не Виктора Чебрикова, работавшего на Андропова, а Виталия Федорчука, которого специально для этого вызвали из Киева. Федорчук — друг Цвигуна, именно Семен Кузьмич сделал его в 1970-м председателем КГБ Украины. Однако после смерти Брежнева, которая, как и смерть Суслова, последовала через общение с врачами, Федорчук вынужден был уйти с поста главы КГБ всего через несколько месяцев после своего назначения (на три года с небольшим его сделали министром внутренних дел — прим. ред.).

— Это хорошо показывает, как боролись друг с другом советские кланы. Как я понимаю, если бы «молдавский» клан смог удержаться у власти, Андропов и его протеже Горбачев не верховодили бы в Кремле.

— Во всяком случае, благодаря другому исходу этой борьбы прозападные элементы внутри советской элиты были бы блокированы. В КНР, к примеру, именно это и произошло: «военные» в лице Главного разведывательного управления Генштаба НОАК (Национальной освободительной армии Китая) захватили власть при Дэн Сяопине, отодвинув в сторону чекистов. В Чехословакии тоже намечались похожие события. О Польше я уже рассказал. Затем наступала наша очередь усмирить у себя прозападных деятелей, но, к сожалению, этого не случилось. Вместо этого в СССР после прихода Андропова к власти было запущено так называемое Хлопковое дело, где смешались национальный вопрос, а также тот факт, что Шараф Рашидов, первый секретарь ЦК узбекской Компартии, примыкал к брежневской партийной группе.

«Что касается Михаила Горбачева, то он сначала ориентировался на Рокфеллеров, так как был связан с продажами зерна, как и вся «ставропольская группировка»» Фото: © Вячеслав Рунов, РИА «Новости»

«Рокфеллеры какое-то время присматривались к Горбачеву, а когда решили, что это их человек, принялись его двигать наверх»

— Советская интеллигенция, как известно, сыграла свою зловещую роль в свертывании советского проекта. Тем не менее, помимо «западников», опекаемых Юрием Андроповым и Александром Яковлевым, начиная с конца 1950-х годов в интеллектуальной среде действовала «русистская» партия, группировавшаяся вокруг журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник». Как так получилось, что патриотически настроенные интеллектуалы проиграли западникам, которые в итоге затеяли перестройку?

— Деление на славянофилов и западников имеет у нас давние корни, еще с XIX века. В СССР это противостояние продолжалось, разве что славянофилов все чаще стали именовать державниками, а западники так и остались либералами-западниками. Конечно, официально таких идеологических течений не существовало, но все о них знали и на них ориентировались, в том числе и в партийной элите. В итоге в соединении с партией получился даже не двуглавый, а трехглавый орел: одна голова смотрела на Запад, другая на Восток, а третья присматривала за обоими, чтобы ни одна чаша весов не перевешивала. При Сталине эта борьба велась подспудно, а после его смерти, после перехода от мобилизационного проекта к проекту открытого общества, вся полемика выплеснулась наружу, в общественное пространство. Партия в качестве равновесной силы, рулевого, заставляющего держаться в русле общей коммунистической идеологии обе силы, в общем-то, действовала правильно. Но здесь все зависело от состояния умов самих партийных элитариев. Горбачев совершил грубейшую ошибку, когда целиком принял сторону западников, вместо того чтобы сохранять за собой как за генеральным секретарем партии роль третейского судьи.

Оживленная борьба между державниками и западниками началась в 1950-е годы и разворачивалась преимущественно в литературной среде. Это и неудивительно — писатели, поэты, публицисты и литературные критики были тогда самыми популярными — все-таки СССР, не забудем, был самой читающей страной в мире. Разделение прошло едва ли не в первую очередь по толстым литературным журналам, которые являлись очень популярными у интеллигенции того времени. К примеру, в авангарде державников-сталинистов шел журнал «Октябрь», его главный редактор Всеволод Кочетов даже опубликовал здесь реабилитирующий Сталина роман «Чего же ты хочешь?». А либералов представлял в основном журнал «Новый мир» во главе с главным редактором Александром Твардовским. Вот между «Октябрем» и «Новым миром» и развязался наиболее ожесточенный спор.

Чуть позже, в 1960-е годы, к полемике подключились журналы «Молодая гвардия» и «Наш современник». Это также были державники, но их более уместно назвать почвенниками. Лагерь либералов, в свою очередь, пополнился молодежным журналом «Юность». В партийном аппарате и в интеллигентских кругах державников именовали «Русской партией», потому что там преобладали славяне: русские, белорусы и украинцы. А либералов прозвали «Иудейской партией», потому что в данном лагере преобладали евреи. Это, кстати, было чисто советское разделение по национальностям, поскольку в XIX веке подобного разделения не существовало: и Герцен, и Аксаков оба принадлежали к русскому дворянству.

Власть, как я уже сказал, старалась сохранять в этом конфликте свою роль третейского судьи, пребывающего над схваткой. Но отдельные представители партийцев своих симпатий не скрывали: например, Дмитрий Полянский и Александр Шелепин представляли державников. Они помогали им и защищали при случае. Если возникали какие-то проблемы у Кочетова или у «Молодой гвардии», они обращались к Полянскому и Шелепину, а не к Андропову или же Александру Яковлеву, которые выступали за либералов. Но это нормальное явление — главное, чтобы чаши весов не перевешивали.

Но случалось, равновесие нарушалось. Скажем, чехословацкие события 1968-го (Пражская весна) значительно помогли державникам. На этой волне сместили Александра Твардовского. Правда, и главного редактора «Молодой гвардии» Анатолия Никонова тоже заставили покинуть его кресло — для баланса. Таким образом, с 1968 по 1972 год «давили» державники, но потом-то началась разрядка, идеологическое продолжение косыгинской реформы, и снова начали доминировать западники. Фактически с 1973-го страна сделалась сырьевой, мы стали активно качать нефть на Запад, сами вместе с американцами создали нефтяной кризис на Ближнем Востоке, смирились с долларом в качестве расчетной валюты. Но не для сдачи страны, а для того, чтобы она развивалась! Тем не менее это все сыграло свою роль: в 1975 году были заключены Хельсинские соглашения, образовалась Хельсинская правозащитная группа. Все это способствовало новому подъему либералов.

Отмечу важную веху: в апреле 1968-го московский литературный критик «почвеннического направления» Михаил Лобанов опубликовал в «Молодой гвардии» статью «Просвещенное мещанство»…

— Я прекрасно знал Михаила Петровича, это был мой учитель и наставник, и он мне рассказывал историю этой нашумевшей в свое время публикации…

— Эта статья в какой-то мере актуальна и сегодня. Хотя заметим: статья вышла еще до горячей фазы чехословацких событий. В 1970–80-е годы это все расцвело уже пышным цветом. Здесь я позволю себе процитировать историка Александра Янова, чтобы читатели понимали значение публикации.

«Сказать, что появление статьи Лобанова в легальной прессе, да еще во влиятельной и популярной „Молодой гвардии“ было явлением удивительным, — писал Янов, — значит, сказать очень мало. Оно было явлением потрясающим. Злость, яд и гнев, которые советская пресса обычно изливает на „империализм“, на этот раз были направлены, так сказать, внутрь. Лобанов неожиданно обнаружил червоточину в самом сердце первого в мире социалистического государства, причем в разгар его триумфального перехода к коммунизму. Обнаружил в нем язву, ничуть не менее страшную, чем империализм. В действительности — куда более страшную. Язва эта состоит, оказывается, в „духовном вырождении „образованного“ человека, в гниении в нем всего человеческого“. И речь идет вовсе не о явлении психологическом, частном, но о явлении массовом, социальном, о „зараженной мещанством… сплошь дипломированной массе“. О „разливе так называемой образованности“, которая, „как короед… подтачивает здоровый ствол нации“, которая „визгливо-активна в отрицании“ и представляет собою поэтому „разлагающую угрозу“ самим основам национальной культуры. Короче говоря, не предусмотренный классиками марксизма, не замеченный идеологами режима, в социалистической стране уже сложился социальный слой „образованного мещанства“, представляющий собой врага №1. Таково фундаментальное социологическое открытие Лобанова».

А вот цитата непосредственно из самого «Просвещенного мещанства»:

«Американизм духа поражает другие народы. Уже анахронизмом именуется национальное чувство. Какие там могут быть судьбы народов, когда, по словам одного зарубежного социолога, Европа не что иное, как „единый индустриальный организм“, где взаимосвязь разноплеменной массы целиком определяется технико-организационными факторами. Интеграция — вот словцо, которым эти ревнители „единого организма“ хотели бы духовно просветить народы, зараженные национальным „анахронизмом“. Так интегрировать, чтобы начисто соскоблить этот дикий пережиток национального, народного, чтобы перемещать всех во всеобщей индустриальной пляске».

Лобанов четко охарактеризовал те мещанские тенденции, которые складывались в ту пору в низах советского общества. Про «верхи» он, разумеется, ничего сказать не мог, потому что никто бы этого не опубликовал, хотя там, как мы знаем, тоже происходил процесс гниения. А происходил он, как я уже говорил, потому что партия после смерти Сталина взяла неправильный курс — сначала в экономике, а затем в идеологии. Экономика — это ведь базис, правильно? Образованное мещанство, которое появилось в результате открытого общества, подпитывалось неправильными шагами партийной верхушки. Причем эти «шаги» начали массово насаждаться по всем 15 республикам. Были люди, которые пытались, будучи облеченными властью, этому противостоять: сначала шелепинская группа, но ее разгромили, затем «военные» в 1982 году… Мы уже говорили, чем это закончилось.

Между прочим, когда в СССР произошел поворот к открытому обществу, советская элита разделилась на две касты по отношению к внешней политике. Это не имело отношения к официальному МИДу и к тому, что Андрей Андреевич Громыко куда-то отправился с очередным визитом. Была еще тайная, закулисная внешняя политика, и в связи с этим партийная номенклатура делилась на два фланга: первый — Великобритания (Ротшильды), второй — Соединенные Штаты (Рокфеллеры). Если брать, к примеру, будущего «прораба перестройки» Александра Яковлева, то он ориентировался на Ротшильдов. В 1973 году Яковлева попытались отстранить от партийного влияния и отправили послом в Канаду, английский доминион, на долгие 10 лет.  

Что касается Горбачева, то он сначала ориентировался на Рокфеллеров, так как был связан с продажами зерна, как и вся «ставропольская группировка». Рокфеллеры, видимо, какое-то время присматривались к Горбачеву, а когда решили, что это их человек, принялись его двигать наверх через властные структуры СССР. Но смотрите, в мае 1979 года премьер-министром Великобритании становится Маргарет Тэтчер. В октябре 1980-го Горбачев становится членом Политбюро, и почти одновременно в США Рональд Рейган побеждает на президентских выборах. Три события неслучайно сплетены здесь в один клубок. Всего за два неполных года Горбачев преодолел дистанцию от кандидата в члены Политбюро до полноправного члена (в 49 лет!). Это было связано с тем, что в двух ключевых странах — Англии и Америке — к власти пришли неоконсерваторы, более известные как неоконы. Они-то и поддерживали Горбачева и помогали ему делать карьеру. Он был им нужен.

 А, скажем, Григорий Романов — альтернативный претендент на пост генсека — не нужен. Почему? Потому что тот же Рейган был ставленником «калифорнийского» американского клана, отвечавшего за ВПК. Романов, как человек, связанный с советским ВПК, представлялся «калифорнийцам» опасным конкурентом. Поэтому, кстати, была запущена байка про свадьбу его дочери, для чего из Эрмитажа якобы выписывали царские романовские сервизы. Эти сплетни распространялись через наши структуры, но источник был «там». На Западе знали, на какие кланы поделена советская партийная верхушка, кто на кого работает, и внешние силы создавали условия, чтобы определенные кланы поднимались, а другие опускались.

Так что Горбачева вели внешние кураторы. После изменения властного расклада в мире Михаил Сергеевич переориентировался на Ротшильдов и свою перестройку в СССР делал уже по их лекалам, предварительно вытащив своего друга Яковлева из Канады. Чего скрывать: клановые войны велись на протяжении всей истории Советского Союза, но в итоге деструктивным кланам удалось победить людей, которые могли бы сохранить страну.

— 90-е годы, последовавшие за распадом СССР, еще тогда окрестили «криминальной революцией». Но правомерно ли говорить об этом как о революции или это всего лишь фактор смуты, вызываемой распадом государства?

— О том, какая власть у нас установилась с 1992 года, после того как 26 декабря 1991-го в Кремле спустили красный флаг и заменил его на триколор, я написал целую книгу «Бандиты эпохи Ельцина, или Россия, кровью умытая». Название говорит само за себя. Я не стал ничего выдумывать, а просто взял газетные подшивки с 1991 по 1995 год и выписал оттуда всю криминальную хронику. Результат получился ужасающим: такого бандитского беспредела Россия не знала со времен Гражданской войны 1918–1922 годов. Но если та война все-таки привела к созданию первого в мире государства рабочих и крестьян, то «криминальная революция» 1990-х, которая включала в себя не только бандитизм, но и торговлю наркотиками, проституцию и другие пороки капитализма, привела к образованию так называемой постсоветской России, реанимировавшей давно позабытые темные стороны буржуазного общества. В принципе, по-другому и быть не могло — таков был план внешних сил, которые напрямую участвовали в развале СССР. А они на самом деле участвовали, что, кстати, подтвердил и президент РФ Владимир Путин на одной из своих прямых линий, когда сказал, что в 1990-е годы у нас даже выходцы из ЦРУ сидели в российском правительстве. Откуда они там взялись? Просто приехали по приглашению. Причем российский лидер почему-то назвал только американцев. А как же англичане? Они тоже были, равно как и сотрудники израильского Моссада, и западногерманской службы внешней разведки БНД и так далее. Между прочим, интересно проследить, какая из западных разведок какую именно фигуру из советских политиков двигала. К примеру, Эдуарда Шеварднадзе двигала БНД, Михаила Горбачева — английские и немецкие спецслужбы в совокупности. И кстати говоря, в детстве во время Великой Отечественной войны Горбачев находился на оккупированной территории, что тоже могло сказаться на его биографии.

В общем, есть масса нюансов, которые не учитываются и не описываются никем. И понятно, почему не учитываются — иначе станет ясно, почему развалился Советский Союз. Нам-то все время преподносят, что он потерпел крах из-за своей слабости, что он был «колоссом на глиняных ногах». Однако на самом деле СССР был экономически сильной страной, и на этот счет имеются высказывания американских сенаторов, датируемые рубежным 1985 годом. Таким образом, расшатать советское государство извне внешние силы не могли, им нужна была внутренняя агентура, и они эту агентуру вполне успешно завербовали. Если же мы возьмем современную Россию, то это, к сожалению, по-прежнему полуколония, которая руководится внешними структурами вроде ФРС, МВФ и ВТО. В период пандемии к ним подключилась еще и ВОЗ — Всемирная организация здравоохранения (весной 2022 года РФ заявила о своем намерении покинуть ряды ВТО и ВОЗ — прим. ред.).

— Напоследок вопрос по вашей биографии. Я читал, что по материнской линии в ваших жилах течет татарская кровь. Ощущаете ли вы себя частью татарского народа и как вы определяете для себя роль татар в истории России?

— По отцу во мне течет узбекская кровь, а по маме — татарская. Мама родилась в селе Петряксы Пильнинского района Горьковской (сейчас Нижегородской) области. Чем это село знаменательно? Дело в том, что в начале 1870-х годов там была открыта первая татарская школа Симбирской губернии. До этого преподавание во всех губернских школах велось на русском языке, но начиная с временного рубежа, который я назвал, стали появляться школы с обучением на национальных языках — в том числе чувашском и мордовском. Так вот, открывал эту школу и состоял ее куратором Илья Николаевич Ульянов, отец Владимира Ленина. На тот момент он как раз являлся директором народных училищ и сельских школ Симбирской губернии. Кстати, Илья Николаевич знал татарский язык, да и его сын, ставший впоследствии вождем первого в мире социалистического государства, тоже мог говорить по-татарски. Так что село Петряксы в известном смысле очень знаменитое!

Затем мама переехала в Москву, где и встретилась с моим отцом, они поженились, родился я. Я, кстати, благодарен судьбе, что родился в столице. Да, с одной стороны я узбек, с другой татарин, а Москва позволила мне впитать русскую культуру. Эти обстоятельства очень помогают мне в постижении процессов, происходивших в Советском Союзе, — ведь я по своей сути интернационалист. Я понимаю, что сейчас это не очень модно и что всевозможные национализмы сейчас двигают историей, но я родился в интернациональной семье и интернациональной стране, и это в известной мере определило мою биографию и сферу моих интересов.

Возвращаясь к Илье Николаевичу Ульянову. Из его биографии я выписал любопытное высказывание о татарском народе: «Татары народ умный, добрый и трудолюбивый, — писал Ульянов-старший. — За умственные силы ручаются их любознательность и та энергия, с какою они заботятся об образовании. У них богат и практический смысл, что видно из сметливости их в коммерческих и торговых предприятиях. Народ гостеприимный и щедрый».

Если определять роль татар в истории России, то она просто огромна. Здесь я больше склоняюсь к гумилевской теории. Особенно если брать последние века отечественной истории и сам советский период, то мимо татар не пройдешь. Я даже специально выписал себе из источника: до 1917 года в Российской империи было известно более 120 татарских дворянских родов. В XVI веке и вовсе среди дворян по численности преобладали татары, а к концу XIX столетия в России насчитывалось до 70 тысяч дворян, имеющих татарские корни. Что до советского периода, то по числу героев Советского Союза татары занимают четвертое место, а в процентном соотношении — по количеству героев на весь народ — первое. Интересно, что и сейчас по числу героев России у татар — второе место. Так что мне есть на кого равняться.