«Борьба с экстремизмом важна, но при этом не должны страдать невинные люди»

Рустам Батыр: «Психологическая обработка замешана у гюленистов на абсолютном цинизме, о котором я могу судить не по наслышке»

Естественно, государство выстраивает механизмы защиты общества

Приволжский районный суд Казани приговорил казанца Габдрахмана (Альберта) Наумова к шести с половиной годам колонии общего режима. Его признали виновным в организации и финансировании ячейки экстремистского движения турецкого происхождения «Нурджулар» (запрещена в России — прим. ред.). Дополнительной весомости приговору придает тот факт, что осужденный до ареста служил имамом в одной из казанских мечетей, преподавал в Российском исламском институте и даже состоял в совете улемов ДУМ РФ.

Суды, в которых обвиняемыми и осужденными становятся лица, связанные с исламом, для России относительно новая практика. Как-никак в советский период истории религиозная жизнь у нас в стране была подавлена, соответственно, ни о каком религиозном экстремизме не могло быть и речи. Он стал фактором общественной жизни лишь с падением Советского Союза, когда в стране вместе с религиозным возрождением были открыты шлюзы для зарубежного духовного влияния, которое было далеко не всегда дружелюбным. Естественно, государство стало выстраивать механизмы защиты общества от деструктивной активности отдельных религиозных (или, если хотите, псевдорелигиозных) деятелей.

Часто такого рода механизмы выстраивались в авральном режиме, без должного научного сопровождения. Как говорится, методом проб и ошибок. Самый яркий тому пример — внесение в перечень экстремистских материалов книг, содержащих выдержки из священных писаний традиционных религий России. В ситуацию даже пришлось вмешаться президенту страны Владимиру Путину, который инициировал закон, запрещающий признавать тексты священных книг экстремистскими. Этот пример наглядно показывает, что контрэкстремистские меры не всегда в полной мере отражают действительность и нуждаются в постоянной корректировке. Не стали исключением и меры по борьбе с международным движением «Нурджулар» (запрещено в России — прим. ред.).

Гюленовцы — очень жесткая тоталитарная секта

«Нурджулар» (запрещено в России — прим. ред.) — религиозное движение суннитского толка из Турции, ассоциированное с известным богословом Саидом Нурси (1878–1960), который прославился как автор толкования к Корану под названием «Рисале-и Нур». Нурсисты* имеют несколько ответвлений. Самое крупное из них и справедливо вызывающее опасения российских спецслужб — это гюленовцы (Хизмет, FETO и другие названия). Они подконтрольны турецкому мусульманскому деятелю Фетхулле Гюлену, нашедшему покровительство и пристанище в США.

Гюленовцы — очень жесткая тоталитарная секта, которая стремится контролировать каждый шаг своих адептов. У них выстроена мощная сеть вербовки через образовательные учреждения, открываемые ими по всему миру, и систему общежитий. Методы психологической обработки адептов столь глубоки, что люди, вырвавшиеся из секты, даже спустя годы не могут избавиться от ее остаточного влияния. Так, один из бывших гюленистов, который порвал с сектой и вступил в заочную борьбу с нею, мне рассказывал, что если сегодня к нему обратятся с просьбой о содействии его бывшие собратья из гюленовского движения, то он вряд ли найдет в себе силы отказать им.

Психологическая обработка замешана у гюленистов на абсолютном цинизме, о котором я могу судить не по наслышке. На сей счет имеется в моем запаснике целая история. Когда я учился в Москве, у нашего учебного заведения не было своего общежития. Нашему ректору пришлось принять помощь от «добрых» людей, которые сняли для нас, студентов исламского вуза, трехкомнатную квартиру. На этой спонсорской квартире вместе с нами проживал Мустафа Кютукчу — представитель благотворительного фонда, оказавшего помощь. Очень милый, вежливый и интеллигентный человек. Он следил за порядком в «общежитии» и среди прочего предлагал его жильцам участвовать в духовных «беседах» (сохбетах), которые проходили после намазов и представляли собой чтение и обсуждение турецких книг. Мне эти книги, что называется, не зашли. А поскольку «беседы» были сугубо добровольными, вскоре я перестал принимать в них участие. И, как оказалось, зря. После первого семестра, когда я с каникул вернулся в Москву, неожиданно выяснилось, что мест в квартирном общежитии нет, причем только для двоих: для меня и еще одного моего сокурсника, который также не принимал участия в добровольных «беседах». До сих пор помню свою растерянность, когда я стоял с чемоданом в руках посреди гигантского мегаполиса и совершенно не представлял, куда мне теперь идти. Так я впервые в жизни столкнулся с истинным лицом гюленистов: как выяснилось позже, квартиру держали именно они.

Выстраивая сеть такого рода студенческих общежитий, лицеев, СМИ и системы целенаправленного лоббизма, Гюлен смог построить весьма разветвленную организацию преданных адептов как в Турции, так и за ее пределами. В Турции они проникали во все ветви власти, общественные и бизнес-структуры. Адепты Гюлена были научены скрывать свои подлинные убеждения, что помогало им делать карьеру и попутно продвигать собратьев по секте. В результате Гюлен создал сверхгигантскую структуру, которую в Турции весьма метко нарекли «параллельным государством». Влияние секты возросло настолько, что Гюлен в 2016 году попытался совершить военный госпереворот, но неудачно, после чего началась их тотальная зачистка: почти 160 тыс. человек были арестованы в ходе 18-месячного чрезвычайного положения и 152 тыс. государственных служащих были уволены. Глядя на эти цифры, остается только удивляться масштабу гюленовского влияния. Кстати, чистки не обошли стороной и упомянутого Кютукчу: к моменту госпереворота он занимал должность советника министра по делам религии, после чего бежал за границу — обратно в Россию.

Да, гюленисты — это тоталитарная секта, в деятельности которой исламские по форме виды активности подчинены единственной цели: вербовке новых адептов и продвижению интересов самой секты. Но справедливо ли такое суждение обо всех ветвях «Нурджулар» (запрещена в России — прим. ред.)? Едва ли.

Гюленистов не нужно путать с классическими нурджулар*

Эксперты в один голос уверяют, что гюленистов не нужно путать с классическими нурджулар*. Те же всеми силами открещиваются от Гюлена: обвиняют его в извращении ислама и в том, что он совершенно неоправданно прикрывается авторитетом Нурси, к истинному учению которого, с их точки зрения, Гюлен не имеет никакого отношения. Классические нурсисты* не строят никакого «параллельного государства», а заняты исключительно изучением наследия Нурси, который был, в сущности, типичным суннитским богословом. Если уж его считать экстремистским мыслителем, то в таком случае в экстремизме нужно объявлять основную массу суннитских теологов.

Такой оценки придерживаются многие эксперты и ученые, которые пишут по теме. Вот что, например, говорится в экспертном заключении отдела истории общественной мысли и исламоведения института истории АН РТ за подписью доктора политических наук Рафика Мухаметшина: «Ставить его (Саида Нурси — прим. Б.Р.) в один ряд с различными экстремистами было бы не просто проявлением невежества, но и непониманием того, что религиозные деятели такого плана сегодня, наоборот, востребованы. Поскольку они призывали к решению проблем мирным путем и нравственному совершенствованию».

Аналогичного мнения придерживаются и мусульманские деятели России, причем из традиционалистского крыла. Так, верховный муфтий ЦДУМ России Талгат Таджуддин в свое время обнародовал специальное заявление, в котором отозвался о наследии Нурси самым комплиментарным образом. «Эти книги, — сказано в нем, — далеки от религиозного экстремизма и фанатизма, они призывают к вере и любви в Единого Бога, к Его созданиям — всем людям, независимо от нации, расы и вероисповедания».

Однако в России, когда осознали опасность гюленистов, запретили все движение «Нурджулар» (запрещено в России — прим. ред.) скопом, не вычленяя в нем подгруппу последователей Гюлена. В результате под замес попали все: и те, кто действительно потенциально опасен, и те, кто априори не представляет для общества никакой угрозы. Помню, как покойный Валиулла хазрат Якупов с большим сочувствием отзывался о бабушках в Набережных Челнах, которые по вечерам читали Нурси и к гюленистам не имели никого отношения, но которые с запретом организации «Нурджулар» (запрещена в России — прим. ред.) в одночасье превратились в преступников. В подобном положении вещей не следует винить правоохранительные органы. Они выполняют свою работу и действуют строго в рамках закона. Просто любой закон необходимо периодически сверять с действительностью, и тогда может выясниться, что была допущена ошибка.

На нее, кстати, уже обратил внимание Европейский суд по правам человека, который в деле «Ибрагим Ибрагимов и культурно-образовательный фонд „Нуру Бади“ против России» постановил, что в российском судопроизводстве были нарушены правила проведения экспертизы, согласно которым эксперты не должны отвечать на юридические вопросы. Европейский суд пришел к выводу: рассматривая дела о признании книг Нурси экстремистскими и их запрете, российские суды не привели достаточных и относимых к делу оснований.

Для того чтобы подобных юридических ошибок было меньше, религиозным сообществом страны уже неоднократно предлагалось создать при минюсте экспертный совет, в который были бы включены ученые и представители традиционных религий России. Полагаю, что к деятельности совета могла бы подключиться и Болгарская исламская академия. В максимально точном маркировании экстремистов заинтересованы абсолютно все: и общество, и само государство. Ведь все мы по-настоящему хотим, чтобы экстремизма в нашей стране не было, но при этом никто из нас не хочет, чтобы страдали невинные люди. Так неужели без вмешательства президента у нас в России нельзя исправить ни одной ошибки?