Эмиль ЗалялетдиновФото: Андрей Титов

В свое время в одночасье они лишились всего

Наше знакомство с Рустемом Яхиным началось после того, как я переехал в Казань, когда перевелся из Ташкентской государственной консерватории в Казанскую, на третий курс. Тогда я знал татарский лишь на бытовом уровне, я же родился в Самарканде, а там звучал узбекский. Но я и его не очень любил, по глупости, конечно, это ведь язык Алишера Навои, Низами.

Зато знал несколько татарских песен, у меня была тетя из сибирских татар, очень начитанная, знала стихи Тукая, народные песни. После молитвы, сидя на намазлыке, пела народные песни татарские: «Кара урман», «Гөлҗамал», «Бибисара». Вот эти три песни меня вдохновили! Тетя была тем единственным человеком, кто дал мне возможность слышать татарскую речь по-настоящему. В итоге моей душе было приказано ехать в Казань, знакомиться со всеми, осваивать татарский литературный язык. В основном через песни.

Первый мой композитор — это Джаудат Файзи. Великолепный человек, интеллигентнейший, он пригласил меня к себе домой. У Файзи был прекрасный дом на улице Карла Маркса с железной лестницей. Первым я спел его «Казан арты», он привел меня на радио, там была чудесный концертмейстер Екатерина — прекрасная женщина, интеллигентная, окончила Ленинградскую консерваторию, она так знала татарский язык, что поправляла всех певцов.

В один прекрасный день туда пришел Яхин — интеллигентный, язык у него прекрасный, он и русским, и татарским владел в совершенстве, был всегда элегантно одет. Выпускник Московской консерватории. Ему сказали, что есть новый певец, вот, познакомьтесь. Он дал мне песню «Останься здесь со мной». Яхину понравился мой голос, с этого дня он стал дарить мне свои песни, познакомил меня со своей мамой, Марьям-апой. Она прошла такие испытания, у них был прекрасный дом на улице Калинина, двухэтажный. В свое время в одночасье они лишились всего, отца будущего композитора выслали из города, их оставили без всего…

Композитор Рустем Яхин (первый ряд, второй слева) в Казанской государственной консерватории. Октябрь 1991 г. Композитор Рустем Яхин (первый ряд, второй слева) в Казанской государственной консерватории. Октябрь 1991 года Фото: Владимир Зотов

Два очень разных человека — такой агрессивный Нугман и очень спокойный Яхин

Я стал выступать на концертах, меня пригласили в союз композиторов РТ, в то время Назиб Жиганов там всех заставлял работать, всю могучую кучку татар. Сайдашев, правда, он ушел в 1954 году, Ключарев, Файзи, Хабибуллин, Еникеев, Ахметов — они вместе собирались и обсуждали песни. Обычно это происходило по пятницам, я там много пел, в основном там были романсы, и большинство — за авторством Яхина.

Мы с ним выступали и на гастролях, помню такой громадный фестиваль, который проходил в Туркмении в 70-х, там были все знаменитые артисты, включая Аркадия Райкина, и мы туда попали с Яхиным.

У композитора был друг, поэт Мустафа Нугман, он писал стихи на его прекрасные романсы. Это были два очень разных человека — такой агрессивный Нугман и очень спокойный Яхин. Но это не мешало продолжаться их сотрудничеству долгие годы. Они с Нугманом очень много романсов написали, такие как «Бөдрә таллар», «Серле күзләр», «Оныталмыйм», «Бахтияр батыр» и еще много-много прекрасных произведений.

Помню, нас приглашали на концерты в Москву, где мы выступали в общежитиях (в Казани такое тоже практиковалось) — Нугман, Яхин и я. Мы несли культуру романса в массы, все это сейчас заглохло, как начали уходить настоящие композиторы. Сейчас уже редко услышишь хорошую музыку. Сейчас одна развлекаловка, как включишь телевизор, там одно и то же, даже Ильгам Шакиров говорил: «Включаю, прислушиваюсь, кажется, что одна песня все время звучит».

Яхин был непростым и очень мнительным человеком, все время говорил, что у него болит то тут, то там. А я же окончил фельдшерско-акушерскую школу в Самарканде, и он мне как медику рассказывал про все свои болячки, я успокаивал как мог, говорил, что все нормально. Для него процесс самого творчества был очень тяжелым, он каждую строчку, каждое слово по граммульке создавал, поэтому у него шедевры получались.


Ему подарили самый маленький автомобиль

У композитора была очень сложная судьба, у Марьям-апы было четыре ребенка, но одного брата, Рустема, выбросили с поезда, другой тоже погиб… В итоге он один у матери остался, она над ним так дрожала. И у них с матерью была такая духовная близость. Мама была и прекрасной поэтессой, видимо, это ему и передалось, потому что он сам редактировал, правил чужие стихи. Когда мама умерла, Яхин женился, его жена Халима захотела переехать на улицу Татарстан, в трехкомнатную квартиру. Детей у них не было.

Когда объявили конкурс на создание гимна Татарстана, появилось очень много предложений, даже «Тафтиляу» предлагали, но комиссия остановилась на песне Яхина и поэта Рамазана Байтимерова «Туган ягым». Я спел эту песню, после меня тоже многие ее исполняли.

К концу жизни Яхин замкнулся в себе, у него стали отниматься ноги, он еле-еле ходил, перестал играть, сочинять, страдал болезнью Паркинсона. Кстати, когда стало ясно, что гимном Татарстана стала песня Яхина, ему подарили самый маленький автомобиль — «Оку», дали от нее ключи, он с трудом их принял. Есть даже такая фотография. Получилось так, что это оказались ключи на тот свет. Когда композитор уже сильно болел, жена его никого не пускала, даже не подпускала к телефону, все решала сама. Завела дома множество кошек и собак с соответствующими последствиями.


Он окончил Московскую консерваторию, поэтому в Казани ему всю жизнь завидовали

Какого-то давления на Яхина со стороны коллег не было, только в начале творческой деятельности, когда он приехал сюда работать из Москвы, то написал первый фортепьянный концерт, а когда принес его на обсуждение, то там сказали, что это очень похоже на Рахманинова. Стал к нему придираться и Жиганов, Яхин всю жизнь нес с собой эту боль. Он окончил Московскую консерваторию, поэтому в Казани ему всю жизнь завидовали. Когда я пел его песни, то коллеги-композиторы мне говорили: «Ну что ты его поешь, ты нас пой, почему мою песню не исполняешь?»

Песен Яхина сейчас почти не услышишь, у нас политика «развлекания», все эти ритмические мелодии, не поймешь, где татарские и русские мелодии. Яхин об этом говорил, что при недостаточном знании предмета каждый по-своему с ума сходит. На радио сейчас деньги платят, и они все подряд исполняют, все сейчас на деньги заточено. Консерватория выпускает композиторов, но что-то ни у кого не слышно уровня Яхина.

Романс — ведь это жанр для воспитанных людей, которые воспринимают тонкости музыкального изображения. Народные же песни, они не трудные, но они богатые, в них мелодически всё есть. Сейчас мало поют народных, настоящих, протяжных, таких как «Гөлҗамал». Между прочим, Еникеев много вложил в народную песню, Нигметзянов сборники издавал, но все это лежит невостребованным, сейчас все нацелено на то, чтобы заработать деньги, получить популярность, звание. Больше ничего.

Памятник Яхину напротив консерватории ужасен, он сидит там мескен («несчастный» в переводе с татарского — прим. ред.), как на горшке! А у него лицо такое благородное было, порода чувствовалась. Вот это надо было выразить — внутренний мир большого композитора.

Эмиль Залялетдинов