«МЫ ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ ВАЖНЫМИ ПЕРСОНАМИ»
- Мухаммат Галлямович, каким образом вы попали в Афганистан?
- Дело в том, что там, на границе с СССР, наши геологи открыли нефтегазовое месторождение – Шиберганское. Начали добычу газа, прокладку трубопроводов. Но имелась проблема: шиберганский газ – очень «агрессивный». Входящий в его состав атомарный водород проникает в малейшую щель и начинает ее расширять, разъедать. Если сварочный стык с внутренней стороны трубы оставить таким, каким он получается обычно, ее разорвет. Поэтому трубы для транспортировки такого газа варятся специальными электродами, делается особый подгон. То есть нужны особые специалисты.
Афганское месторождение по составу газа было аналогичным оренбургскому (на нем, пока не научились варить трубы по-новому, произошло несколько взрывов подряд). А у меня к концу 70-х имелся большой опыт работы на нем - я был управляющим трестом «Востокмонтажгаз» Министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР, который его осваивал. Трест был одним из грамотнейших в Советском Союзе. Наверное, зная все это, меня вызвал министр Борис Евдокимович Щербина: «Сынок, ты большой специалист в этих делах, надо помочь нашим соседям - поезжай». Надо было «тянуть» газ по Афганистану.
- А стоило ли дело таких усилий?
- Для афганцев газ был солидным экономическим подспорьем. Он дал возможность Афганистану более самостоятельно вести свою политику, в том числе и в отношении СССР, и не особо оглядываясь на американцев, которые там в одно время засели. Это была плата Афганистана Советскому Союзу, который помогал своему соседу встать на ноги. Наживы мы там не искали, расчеты шли по себестоимости, задача была - дать афганцам возможность самим получать всю выгоду от добычи газа.
- Все делали сами или афганцев учили?
- Конечно, учили. Мы же там не собирались оставаться, а подача такого (да и любого) газа по трубам — сложная технология, не дай Бог ошибиться где-нибудь. Вон в Альметьевске, помню, Миннибаевский газоперерабатывающий завод так шарахнуло... Готовили операторов-газовиков, которые следили за задвижками. Сначала они были у нас дублерами, но быстро научились работать самостоятельно.
Мухаммат Сабиров: «К советским людям в Афганистане относились как к старшим братьям» |
- Как население встречало советских специалистов?
- В некоторых кишлаках, прямо скажем, боялись нововведений, кое-где нас даже не хотели пускать в селения. Но потом народ попривык, постепенно начал пользоваться газом, и все стало нормально. Делали в селениях небольшие котельные. Подняли, конечно, уровень жизни в округе…
А руководство Афганистана принимало нашу группу на высшем уровне, хотя у нас и не было дипломатического статуса. Амин даже устроил для нас в Кабуле военный парад – такое значение придавал! Он прекрасно понимал важность вопроса и окружил группу заботой. Помощь была важна - все-таки чужая территория. Словом, чувствовали себя важными персонами.
- Охрана у вас была?
- Нет - сварщики-монтажники сами здоровенные ребята, только сунься! Да у нас и мыслей об охране не возникало – в Афганистане все было спокойно. Я частенько ездил в Кабул, без всякого сопровождения. Только на подъездах к городу встречали — чтобы не заблудился.
«ОБРАЗОВАННЫЙ, ПРИЯТНЫЙ В БЕСЕДЕ»
- Когда вы встретились с Амином?
- Почти сразу по приезде в Афганистан, он пригласил нас обсудить специфику работы. Принимал нас в том самом дворце – «Тадж-Бек». Дворец одновременно и старый, и современный, очень красивый. Охрана и военные вообще - такие здоровенные, вымуштрованные, подтянутые, сухие - толстых афганцев ни разу не видел.
Встречался с Амином раза три, и доступ к нему, надо сказать, был весьма простой. Складывалось такое ощущение, что идешь к руководству какой-то нашей республики — такое отношение было.
- Амин говорил по-русски?
- Очень плохо. Но пытался. Когда нас только представили, он предложил говорить по-русски, но потом почувствовал, что это сковывает беседу, и сказал: «Ладно, время ваше и мое дорого, давайте через переводчика».
- Кроме газовых дел о чем-то говорили?
- Политики в разговорах не касались: я в то время уже был нормально подготовленным в этих вопросах, знал чувство меры — о чем и как говорить, и в такие вещи никогда не лез.
- Какое он на вас произвел впечатление?
- Образованный, приятный в беседе. Чувствовалось, что живет не одним днем, а работает на перспективу. Очень хотел, чтобы его народ был экономически самостоятельным, чем и диктовалось его внимание к делам на месторождении. При нем поднялся уровень жизни, порядок стали наводить. Конечно, там были и басмачи всякие, которых он давил, - хотели на чужом горбу в рай въехать.
Видно было, что человек он довольно жесткий. Дисциплина и пунктуальность были железные. Если он приказал сделать что-то для нас, сделают в точности – производственные вопросы решались просто; если встреча, то всегда минута в минуту. При нем были и афганские, и советские советники, но никто не лез ему подсказывать — во всех вопросах он разбирался прекрасно.
- Когда вы узнали, что был штурм и Амина убили?
- Почти сразу, хотя нас тогда уже в Афганистане не было. Сначала объявили, что его народ казнил, но я был внутренне уверен - дело не так просто. Возможно, потому, что видел отношение к нему народа… Когда узнал о его смерти, было чувство потери, потому что видел в нем достойного человека. Очень жаль, что с ним так обошлись. И очень жаль, что так все пошло в Афганистане – раньше там к советским людям относились как к старшим братьям.
ЗАГАДОЧНЫЕ ПАРНИ В СОЛДАТСКОЙ ФОРМЕ
Любопытные «штрихи к портрету» в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» добавил полковник в отставке Эрнст Мазин. Есть основания предполагать, что одна из штурмовавших «Тадж-Бек» (статьи о штурме можно посмотреть здесь и здесь) групп летела в Афганистан через аэродром ОАО "КАПО им. Горбунова".
- Эрнст Борисович, а с чего пошел этот слух?
- А как раз незадолго (как мы теперь знаем) до штурма на аэродроме КАПО приземлился Ту-154. Его сразу загнали на дальнюю стоянку. А в самолете этом были ребята такие неразговорчивые. Форма - солдатская, но по поведению, повадкам явно не солдаты и даже не просто офицеры. Я уж военную среду знаю, да и позже на КАПО не раз садились на дозаправку летевшие в Афганистан Ту-154 и Ан-12 с группами солдат и офицеров. Впрочем, не хотел бы об этом распространяться.
- Вы с этими «ребятами» разговаривали?
- Мы с ними только «привет-привет», давайте к нам перекусить. Помню, их привезли в летную столовую, они поужинали и - обратно. Все. Да нам и намекнули: «К этим с расспросами не лезьте». Они в своей «тушке» переночевали, на следующий день их пересадили на Ил-62, который шел отсюда - то ли с ремонта, то ли с доработки - кажется, в Ташкент.
Зачем все это было нужно, не предполагаю. В те времена все как было закрыто! Может, потому и выбрали аэродром КАПО, что поблизости таких больше нет: почти за городом, народу вокруг – никого (Сухая река только начинала строиться). Поди узнай - кто сел, когда, зачем, куда улетел...
- Почему вы думаете, что это те были самые, штурмовавшие дворец?
- Скажу так: пошел спустя короткое время в узком кругу такой разговор – и в Казани, и в Москве.
Справка
Дворец «Тадж-Бек» (также известен как «Топайи-Таджбек» и «дворец Амина»). Находится на юго-западной окраине Кабула. Построен во времена правления Амануллы-хана, в середине 20-х годов XX века с помощью группы немецких архитекторов в качестве дома королевской семьи. В то время Кабул отстоял от городских предместий на 8 километров. Аманулла-хан по совету немецких архитекторов намеренно распорядился построить эти дворцы далеко от города, в котором то и дело вспыхивали мятежи и восстания.
27 декабря 1979 года в ходе операции «Шторм-333», проведенной спецподразделениями КГБ СССР «Гром» и «Зенит» и Советской Армии, во дворце «Тадж-бек» был ликвидирован глава Афганистана Хафизулла Амин.
В 1982 - 1989 годах в дворце размещался штаб 40-й Армии. Сегодня афганское правительство разработало план ремонта дворца для служебного пользования. План требует средств из частных пожертвований от богатых афганцев.
Амин (1 августа 1929 - 27 декабря 1979) — афганский государственный, политический и партийный деятель, член Политбюро ЦК НДПА, министр иностранных дел (1978 - 1979), министр обороны, премьер-министр, генеральный секретарь ЦК НДПА и председатель Революционного совета Афганистана (1979).
Окончил высшее педагогическое училище и научный факультет Кабульского университета со степенью бакалавра наук в области физики и математики, был директором кабульского лицея «Ибн Сина». В 1957 году он получил стипендию на продолжение образования в колледже при Колумбийском университете в Нью-Йорке, где получил степень магистра.
Пришел к власти 16 сентября 1979, сместив, а затем убив своего предшественника Нур Мухаммеда Тараки. Одним из первых озвучил мысль о необходимости советской интервенции в ДРА. Тем не менее в СССР предполагали, что Амин сотрудничает с ЦРУ и может сблизиться с западными странами. 12 декабря 1979 года Политбюро ЦК КПСС приняло секретное постановление, в котором говорилось о необходимости устранения Амина.
В ходе штурма погибло пять офицеров спецназа КГБ, 6 человек из «мусульманского батальона» и 9 десантников. Погиб и руководитель операции — полковник Григорий Бояринов. Почти все участники операции были ранены. От огня своих погиб находившийся во дворце советский военный врач полковник Виктор Кузнеченков. С противоположной стороны погибли Амин, его два малолетних сына и около 200 афганских охранников и военнослужащих. Вдова Амина и их дочь, раненая при штурме, отсидев несколько лет в кабульской тюрьме, затем выехали в СССР.
Несмотря на то, что в военном плане операция была проведена успешно, сам факт убийства главы государства стал трактоваться западными странами как свидетельство советской оккупации Афганистана, а следующих руководителей ДРА руководство этих стран называло марионеточными лидерами.
Wikipedia
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 2
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.