«Иран снова трясет»: Хузестан как вечная головная боль аятолл

Азат Ахунов: «Протесты вот уже неделю не стихают не только в Хузестане, но и в соседних останах-провинциях. На улицы вышли тысячи людей, власти жестко подавили манифестантов, есть сообщения о десятках раненых и погибших»

Хузестан — это вечная головная боль иранских властей

Иран снова трясет. Нет, не от землетрясения, а от протестной волны, прокатившейся словно от цунами по югу-западу страны. В последний месяц мелкие толчки наблюдались по всей стране, но эпицентром стала провинция Хузестан, где в основном проживает арабское население. Хузестан — это вечная головная боль иранских властей. Запад беспрестанно критикует официальный Тегеран за притеснения национальных меньшинств страны — курдов, тюрок, арабов — и нельзя сказать, что не без оснований.

Хроническая нехватка питьевой воды на фоне нескончаемой жары, когда столбики термометра не опускались ниже 50 градусов, сгоревший урожай в сельскохозяйственном по преимуществу регионе — все эти причины стали катализатором народных волнений в Хузестане. Местное население винит во всем власти Тегерана, которые чуть ли не специально игнорируют проблемы региона, якобы руководствуясь принципом «чем хуже, тем лучше».

Протесты вот уже неделю не стихают не только в Хузестане, но и в соседних останах-провинциях. На улицы вышли тысячи людей, власти жестко подавили манифестантов, есть сообщения о десятках раненых и погибших. На данный момент градус напряженности не стихает, а только усиливается. Власти во всем винят «контрреволюционные элементы», хотя и соглашаются с тем, что проблемы с водой на самом деле достигли в Хузестане своей критической точки.

К чему все это приведет? Не станут ли хузестанские события толчком к более масштабным протестам по всему Ирану, как это уже неоднократно случалось в конце 2019-го – начале 2020-го и в предыдущие годы? Есть ли угроза власти аятолл, ведь народные волнения стали происходить все чаще и чаще и главный лозунг теперь касается смены существующего исламского режима.

Иран, несмотря на статус исламского государства, остается одним из немногих очагов демократии на Ближнем Востоке

Люди хронически устали от санкций, безработицы, высоких цен и от всей системы

Все эти события происходят в переломный для Ирана момент. Месяц назад, 18 июня, в здесь состоялись президентские выборы. Они вошли в историю страны как выборы с самой низкой явкой. Участие в голосовании приняли 49% избирателей. Кандидатов четверо, но в итоге убедительно победил кандидат-консерватор, представитель ассоциации воинствующего духовенства, бывший генпрокурор и верховный судья Сейид Ибрахим Раиси.

Но это вовсе не говорит о том, что консерваторы взяли верх в Иране. По мнению экспертов, сторонников Раиси в стране не более 50% — они и пришли на участки. Оппозиционно настроенные избиратели, которых также немало, проигнорировали выборы, сочтя, что все уже предрешено и их голоса никому не нужны.

Новый президент — из «старых большевиков»: он принимал активное участие в Исламской революции 1979 года и был обласкан самим аятоллой Рухоллой Мусави Хомейни. Раиси является сторонником еще большей исламизации высших учебных заведений, пересмотра политики государства в отношении интернета и цензуры в сторону еще большей изоляции и контроля. Также он выступает за подавление любой оппозиции. Санкции со стороны Запада считает полезными для страны, способствующими еще большему развитию экономики Ирана. Особо поддерживает развитие сельскохозяйственного сектора, а не коммерческой розничной торговли, считая: «В конечном итоге это выгодно только крупным компаниям и иностранным брендам».

Иран, несмотря на статус исламского государства, остается одним из немногих очагов демократии на Ближнем Востоке. Иранцы по своему менталитету очень свободолюбивый народ, который не терпит какого-либо диктата — внешнего или внутреннего. В стране проходят относительно свободные выборы, и, если что, народ сразу высыпает на улицы. Так было, например, в 2009 году во время президентской кампании, когда сотни тысяч иранцев не согласились с официальными цифрами избиркома, согласно которым в очередной раз победил ненавистный им Махмуд Ахмадинеджад.

Четко видна еще одна закономерность — если раньше народ Ирана критиковал, но все же поддерживал свои власти, то теперь в умах людей произошел какой-то надлом. Все чаще и чаще раздаются политические лозунги, люди хронически устали от санкций, безработицы, высоких цен и от всей системы в целом.

Во время протестов конца 2017-го – начала 2018-го митингующие впервые выступили против власти исламского духовенства («муллы должны вернуться в мечети»), требовали прекратить военную помощь Сирии, шиитским группировкам в Ливане и палестинцам, что, по мнению народа, только усугубило и без того непростую экономическую ситуацию в стране.

Тогда же впервые прозвучали и антироссийские лозунги. Сотрудничество с РФ, полагали бунтовщики, ведет страну в тупик.

Но все это вовсе не значит, что исламское государство висит на волоске от гибели. Сторонников аятолл еще много — пропаганда, гласящая о «кольце врагов» вокруг Ирана, находит своих благодарных слушателей, кроме того, сами иранцы в большинстве своем являются горячими патриотами и не желают ничего плохого своей родной стране.

Официальная инаугурация Раиси состоится 5 августа, пока функции президента продолжает исполнять его предшественник Хасан Рухани. С последним у вновь избранного президента сложились не совсем теплые отношения, он считал Рухани мягким политиком, «пляшущим под дудку Запада», видимо, не сумев простить ему свой проигрыш на президентских выборах 2017 года. Впрочем, сам Раиси неизбежно вынужден будет сесть за стол переговоров с Западом — снятие или смягчение санкций — основная задача нового президента, иначе очередных протестов в стране не избежать.

Сразу после объявления результатов голосования по всей стране прокатилась волна забастовок рабочих нефтяной промышленности. В акциях протеста участвовали рабочие около 60 предприятий. Они требовали заключить с ними постоянные контракты, увеличить минимальную заработную плату до 400 евро и изменить график работы. Это говорило лишь о том, что людей в первую очередь интересуют свои давние застарелые проблемы, а не смена власти в Тегеране.

Людей в первую очередь интересуют свои давние застарелые проблемы, а не смена власти в Тегеране

Кризис водных ресурсов — это системная проблема в Иране

События в Хузистане показали, who is who. Избранный президент Раиси решил показать, кто в доме хозяин. Не дожидаясь момента вступления в должность, он взял все бразды правления в свои руки. И это при молчаливом согласии реального лидера страны, аятоллы Али Хаменеи.

Раиси первым делом, как в известном анекдоте с тремя конвертами, обвинил в ошибках уходящую администрацию, которая многие годы не занималась проблемами Хузестана. В роли «доброго полицейского» он заявил, что в самое ближайшее время намерен создать специальный совет, который разработает стратегию развития провинции. Предполагается перераспределить доходы региона в его пользу, Хузестан — «нефтяная житница» Ирана, привлекать к управлению провинцией местные кадры (арабов, а не персов), выделить средства на опреснительные установки и в целом развитие гидроэнергетики и др. Тем самым он хотел показать, что только консерваторы способны решить долгоиграющую проблему.

Но кризис водных ресурсов — это системная проблема в Иране, причиной которой является целый набор фундаментальных факторов. Вопрос настолько глубокий и сложный, что выхода в краткосрочной перспективе не может быть в принципе. Только сложные долгосрочные программы, эффект от которых можно будет ощутить спустя годы, могут как-то изменить ситуацию.

Как бы подкрепляя свои слова делом, Раиси сразу же направил в Хузестан военные колонны с цистернами с питьевой водой, что не решило проблему, но хотя бы сняло ее остроту.

Но де-факто был выбран жесткий сценарий решения проблемы. Уже как «злой полицейский» Раиси начал подавлять протесты руками тех же самых военных, что привело лишь к усилению конфронтации между властью и народом. Большей уверенности ему придали слова верховного лидера страны Хаменеи, обвинившего в сложившейся ситуации некие внешние силы. «Враг стремится воспользоваться любой возможностью для своей выгоды, в то время как благородные люди страны должны предпринять мудрые шаги в соответствии с предотвращением этих заговоров», — заявил верховный лидер.

При этом действующий лидер страны Рухани пытался решить вопрос путем диалога. «Люди, живущие в условиях 50-градусной жары и нехватки воды, имеют право протестовать и выходить на улицу», — заявил все еще действующий президент Ирана. «Критика в рамках закона не вызывает возражений со стороны властей», — добавил он.

Но главу государства уже никто не слушал. Пошел счет на первые жертвы…

Часть арабов региона исповедуют суннитский толк ислама, что также как бы противоречит «генеральной линии» шиитского Ирана

Чем закончится хузестанский конфликт?

Протесты в Хузестане высветили ряд системных проблем Ирана. Нетитульные этносы всегда находились в роли падчерицы. Этнических персов в Иране 60–65%, оставшаяся часть — представители иных народов: азербайджанцы, курды, туркмены, талышы, арабы и др. До последнего времени они не имели возможности получать образование на родном языке. И это несмотря на то, что в статье №15 Конституции Ирана прописано: «Местные национальные языки могут свободно использоваться наряду с персидским языком в прессе и иных средствах массовой информации, а также для преподавания национальной литературы в школах». Реально впервые, например, азербайджанский язык был введен в школьные программы лишь в 2019 году. И это было реализацией одного из пунктов предвыборной программы уходящего с поста Рухани.

В 2015 году, будучи в Тебризе, я пытался разговаривать с местным населением по-турецки, но люди (в подавляющем большинстве своем азербайджанцы) избегали говорить с незнакомцами на родном языке и сразу переходили на персидский, и это несмотря на то, что сам верховный лидер, аятолла Хаменеи, является этническим азербайджанцем.

Обиды копились годами, но до сих пор не выливались в массовые протесты. Все же, как было отмечено выше, иранцы, несмотря на национальность, являются патриотами своей страны.

Что касается Хузестана, то здесь добавляется и религиозный фактор. Часть арабов региона исповедуют суннитский толк ислама, что также как бы противоречит «генеральной линии» шиитского Ирана.

Сам регион имеет исключительное стратегическое значение, поскольку в нем сосредоточено до 85% месторождений нефти, 90% газа и других полезных ископаемых. Кроме того, на долю провинции приходится значительная часть производства сельхозпродуктов (хлопок, зерновые, цитрусовые, сахарный тростник, финики, оливки и др.), а также около 35% водных запасов Ирана.

Все эти богатства не доставались самим арабским жителям региона, а уходили в «закрома родины». К национальным обидам добавились и экономические.

Как показывает практика предыдущих протестов, они не перерастали в масштабные войны, способные пошатнуть действующий режим. Всегда было силовое решение проблемы, в т. ч. и при «либерале» Рухани, но проблема решалась из-за сознательности самих граждан Ирана, которые не хотят усугублять и так непростую ситуацию в своей стране. Думается, что и хузестанский конфликт закончится таким же образом.