Вячеслав Глазычев: «Игра в привязанность к истории полезна, главное — не заиграться»

МОСКОВСКИЙ ГУРУ АРХИТЕКТУРЫ ПОПЫТАЛСЯ ОПРЕДЕЛИТЬ ГЛАВНЫЕ БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ КАЗАНИ: ОТСУТСТВИЕ СТУДЕНЧЕСКОЙ СРЕДЫ, НЕДОСТАТОК ЗЕЛЕНИ И ЧУДОВИЩНО ЗАПРОГРАММИРОВАННЫЙ САБАНТУЙ

Лекция архитектора и градостроителя Вячеслава Глазычева прошла в последний день форума MadeinKazan. И по тому, как после его выступления изрядно опустел зал, стало понятно, что в это субботнее утро многие пришли именно «на Глазычева». И маэстро не подкачал: был, по обыкновению, остроумен, парадоксален, сыпал фактами. Выступление столичного светила слушал корреспондент «БИЗНЕС Online».

КАЗАНЦЫ ПЕРЕРОСЛИ КАЗАНЬ

Студенческая (в основном) аудитория приветствовала ученого и педагога (завкафедрой управления территориальным развитием Академии народного хозяйства при президенте РФ, профессор московского архитектурного института, президент национальной академии дизайна) стоя. Вячеслав Глазычев отметил, что тронут таким приемом. Был он, как обычно, подтянут, элегантен, в здоровых пределах пижонист. Для образа немного не хватало трубки, с которой все привыкли видеть маэстро. Видимо, чувствуя такую «ущербность» образа,

Глазычев пояснил, что не курит уже три недели, за что был вознагражден аплодисментами.

Собственно, архитектор, сразу взял быка за рога, немного удивив аудиторию заявлением: «Экологи говорят о естественной среде, имея в виду природное окружение. Но уже много тысяч единственной естественной средой человека является город. Все остальное воспринимается через город, из города, с памятью о городе... Никакой деревни никогда не было. Был протогород, который потом расщепился на город и создаваемую городом для собственного пропитания деревню». Лекция профессора называлась «Город как естественная среда».

«Город — и место для встречи, и место для одиночества», - в речи лектора послышались поэтические нотки. Но с остро необходимыми уголками для уединения в постсоветских городах плохо, мгновенно перешел в практическую плоскость Глазычев. Градостроители не учитывают гедонистическую склонность человека интересоваться, прежде всего, самим собой, видеть свое отражение в витрине, а не только то, что в витрине выставлено. «Город — наше отражение и зеркало, в котором мы отражаемся такими, какие мы есть или хотим быть, - выстроил образ Глазычев и тут же «овеществил» его. - Казань — недостаточное зеркало для казанцев. Солидные дома есть, а вот такая вещь: в городе много студентов, очень много вузов, которые почти собраны в кластер, а студенчества нет, оно неощутимо - для него нет средовой инфраструктуры... Что такое студенческий образ жизни и как он проявлен? В зданиях он проявлен плохо - потому что они не для это делались, они все казенные, конторские, неуютные (бывал я и в ваших вузах, и в Москве то же самое). Не видно этой жизни: ее клубов, магазинчиков, мест обмена сплетнями, новостями, записями, рефератами», - попал в одну из болевых точек Казани Глазычев и перешел к другим «безумно важным штукам». - Где артистический квартал? Не учреждения культуры, а  площадки, где проходит не запрограммированная, не включенная в сетку мероприятий художественная деятельность. Таких площадок почти нет. Даже Сабантуй чудовищно запрограммирован... У вас мало зелени. Причем речь идет не о гигантских лесопарках, а о малой зелени, маленьких парках, скамейках. Это принципиально важно. Что важнее - вбухивать огромные деньги в очередной фонтан, который редко работает, или найти множество маленьких радостей в городской жизни?»

«ЕСТЬ ОДИН ГОРОД, В КОТОРОМ ХОЧЕТСЯ ПОВЕСИТЬСЯ СРАЗУ!»

По мнению Глазычева, сегодня российское градостроение стоит на «колоссальной развилке» — какую политическую линию выбрать: арендное жилье или жилье в собственность. «Это определит будущее нашего города куда больше, чем многие другие вещи», - предрек лектор. При этом он поделился соображением, что мы очень мало знаем о своих городах: «Вы можете совместить транспортную схему с социальной конструкцией, но — только если обладаете информацией. Мы с вами в России не обладаем информацией — о городах не знаем ничего конкретного. Даже численность населения вычислить сложно. Я вхожу в группу общественной палаты, которая подписывала результаты переписи населения. Так вот, заявительная форма переписи — чушь собачья! В первом протоколе в Москве приезжими назвали себя 30 тысяч человек! Чтобы не сожрали журналисты, мы, перекрестившись, добавили нолик... Это безумно серьезная вещь».

Продолжая тему перспектив, Глазычев предостерег любителей конструировать «города будущего». По его мнению, мы не в состоянии предвидеть события даже через десять лет, а не то что через пятьдесят: «Дай бог, пробовать работать с тем временем, в котором традиционно работает тот или иной градостроитель - в двадцатилетнем промежутке».

Вместе с тем Глазычев счел возможным предостеречь апологетов малоэтажного строительства с их футурологическими построениеями. Вот сегодняшняя Америка, указал лектор на очередной слайд. Типический дом, типического пригорода, который очень хорошо управляется, очень чистый, уютный, безопасный и... сегодня все это невозможно продать. «Большой дом вышел из моды, кризис ударил по сознанию среднего американца, который вдруг стал считать галлоны бензина, поскольку есть опасение, что исчезнет главный мотор формирования американского рынка таких домов, - рассказал Глазычев. - Мало кто здесь понимает, что является мотором формирования именно этой системы расселения. Некоторые отважные политики пытаются навязать это как наилучшую модель: «Малоэтажная застройка это будущее России...» Но эта застройка в США создана двумя вещами. Первая: заниженный акциз на бензин, который всячески толкает к расширению использования автомобиля.

Вторая: вычитание из налогоболгаемой базы доходов граждан сумм, выплачиваемых по кредиту за жилье, если вы его собственник. Тем самым всемерно подталкивалось формирование жилья как жилья собственного». Можно ли об этом говорить в России?

Отвечая на вопрос из аудитории о будущем и нынешнем внешнем виде российских городов и влиянии этого фактора на формирование сознания горожан, Глазычев затронул недавно вновь поднятую в Казани тему силикатного кирпича: «Как вид города влияет на формирование личности? Никто не знает точного ответа, потому что отделить здесь одно от другого тяжело. Но вот в замечательном сместе под названием Великобритания есть много прелестных городов, и есть один город, в котором хочется повеситься сразу, - Абердин. Это город, построенный из силикатного кирпича. Это хуже панелей, потому что у них есть хоть какие-то плохие швы, есть какой-то разбег трещин. А это — хорошо сделанный силикатный кирпич с одинаковыми плоскими привязками по всему городу — умереть можно!.. Конечно, есть места, которые нас приподнимают, и есть места, которые нас придавливают. Но, во-первых, мера чувствительности у людей разная. Во-вторых, все это из сферы допущений. Я принадлежу к классу, который исходит из допущения, что, улучшая среду, мы повышаем шансы симпатичного самоощущения».

ЧТО ПОЗАБЫЛИ ЗА 1000-ЛЕТИЕМ И УНИВЕРСИАДОЙ

Естественно, аудиторией с большим вниманием выслушивалось все, что было связано с Казанью, в частности, с историческим центром.

Здесь Глазычев выделил несколько принципиальных моментов, а для начала поставил в пример свою нынешнюю работу с правительством Москвы: «Я вхожу в группу, которая разрабатывает концепцию стратегии развития Москвы. Впервые в моей достаточно протяженной практике мы работаем с властями в диалоговом режиме. Впервые мы обсуждаем техническое задание на концепцию развития. Впервые мы договорились с заказчиком по постановке цели. И к Казани она имеет прямое отношение. Нам надо было определить — чего мы хотим, а потом соотнести желаемое с реальностью». Если для Москвы такой «хотелкой» стала претензия на вхождение в клуб мировых городов (через формирование города-региона), то Казани сейчас надо, прежде всего, «захотеть» рассматривать себя как «Казань функциональную, Казань реальную»: «Это уже делалось в затее генплана энное число лет назад, - напомнил Глазычев, - но потом, под разговоры о 1000-летии, а затем - об Универсиаде, ушло в сторону». Это имеет непосредственное отношение к историческому центру.

Во всех городах мира с середины ХХ века начинается процесс торможения, констатировал Глазычев (и, видимо, на всякий случай, заранее предупредил, что к числу «варваров-разрушителей» его причислить сложно), защитники старины начинают отвоевывать метр за метром, здание за зданием, обозначая пределы: «не трогать», «не трогать», «не трогать». «Центр Парижа уже весь такой, в результате, он перестает развиваться, цены взлетают вверх, экономика города начинает падать — ловушка, в которую попали из самых лучших побуждений, - заявил Глазычев. - Игра в привязанность к традициям, игра в привязанность к истории полезна, бесценна. Главное — не заиграться».

Как сохранить старое? По мнению лектора, правильно сделали в Санкт-Петербурге: «Вышли из положения очень интересным образом: развели два понятия — «памятник» и «здание». Потому что очень часто не все здание оказывается памятником. Если вы это сделали, то у вас возникает возможность адаптации. Если не сделали — вам справедливо говорят: закон запрещает что-то менять. Но не менять вообще означает получить ситуацию как в Париже, где маленькая квартирка на 5-м этаже, без лифта оказывается непосильной по цене, потому что оплачивают ее только те, кто едет смотреть на памятник. Парижанину жить там не по средствам... Поэтому - надо сохранять, но надо найти формулу компромисса».

Одним из таких компромиссов Глазычев назвал грамотное строительство в центре, но только не строительство подделок под старину: «Очень не люблю подражания. Считаю, что современнейшая вещь может работать корректно на своего старинного соседа и при этом выигрывать за его счет, а не уничтожать его. Но - это очень тонкая работа».